Основано на реальных событиях
НАЗОВУ СЕБЯ ШПИОНОМ
Роман
Часть первая
1
В институтской раздевалке к Копылову подошел староста группы.
– Димон, слышал, у Смирнова отец умер? По тысяче рублей собираем, – староста смотрел на Алекса чуть виновато, видимо, надеясь, что хоть он откажется платить.
От имени Димон Копылова как всегда передернуло. Выдавая ему прошлым летом при переезде из Москвы в Питер документы на Дмитрия Волкова армейские кураторы явно не предвидели никаких проблем, но это превращение из Дмитрия в Димона уже почти год порядком бесило Алекса. Впрочем, он был сам виноват – следовало с самого начала заявить в группе, что ему такое обращение совсем не нравится. Теперь было поздно.
За полтора семестра это был уже четвертый денежный побор. Первый платеж не вызвал у Алекса ни малейших подозрений, второй – заставил насторожиться, третий, когда собирали деньги на похороны разбившегося на мотоцикле брата Роди Феклистова, побудил проверить через своего тайных дел инструктора Николая Стаса так ли это на самом деле? Оказалось, что брат Роди разбился еще пять лет назад. И вообще компания Роди – это настоящие гопники, которые специализируются в основном на первокурсниках, но при случае не брезгует и своими одногруппниками. Теперь вот с этим отцом Смирнова. Наверняка, его смерть тоже давно в прошлом. Просто ушлые рэкетиры снова решили чуть-чуть пощипать своих институтских сотоварищей.
На листе в руках у старосты значились фамилии всей шестерки родчиков – нет ничего вернее, чем первыми подать пример сбора матпомощи. Судя по ужимкам старосты, тот тоже догадывался о сомнительности сего вымогательства, но предпочитал бесконфликтно откупиться. Ну что ж, он также пока откупится, но непременно сделает чуть позже ответный ход. Почему бы не заложить всю их гоп-компанию Вике Глаголевой его кураторше из ФСБ. Хотя вряд ли, мелкий грабеж не профиль ФСБ, они даже ментам сообщать не станут, как не стал сообщать им и гэрэушник Стас.
– На, держи, – Копылов протянул старосте тысячную купюру.
Староста взял деньги и сделал пометку в списке, но не отошел, а только огляделся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет из родчиков.
– Слушай, Димон, а неплохо было бы проверить насчет отца Смирнова?
– Каким образом?
– Если он умер, то у него должна быть телеграмма о его смерти. А на почте такую телеграмму без нужной справки о смерти не пошлют.
– Смирнов скажет, что ему сообщили об этом по трубе.
– Тоже верно. Ну а все же?..
– Я думаю, что если это блеф, то тот, кто шутит такими вещами, будет все равно очень сильно наказан.
– Веришь в божественное воздаяние? – староста посмотрел на Алекса с нескрываемым интересом.
– Обязательно. А ты нет?
Староста отошел и, глядя ему вслед, Копылов подумал про двух головорезов из «Элиса», которых он застрелил полгода назад в перестрелке в Москве. Пока воздаяние ему за их смерть сильно задержалось в пути, или просто прошло еще мало времени.
– А мы вперед! Хорошо? – прямо перед ним к гардеробщице протиснулись две первокурсницы, обдав Алекса едкими духами и озорными улыбками.
Одеваться он с ними закончил одновременно. Девушки, оглянувшись на него и весело хихикая, двинулись на выход. За полтора семестра он так и не обзавелся институтской подружкой. Почему бы это срочно не исправить, – и он зашагал следом за ними, придумывая первые неотразимые фразы.
Увы, во дворе института романтические упования Алекса резко оборвались – у чугунной ограды он увидел спину Стаса. Новая коричневая куртка не могла полностью замаскировать мощный торс инструктора. Делать нечего – пришлось топать за ним в боковую улочку и залезать в его вишневую «шестерку».
– Опять нарушаете конспирацию, господин капитан, – сказал Копылов, укладываясь на заднем сиденье и с головой укрывая себя пледом.
– Чья бы корова мычала, – был ему ворчливый отклик.
– Лишили меня простого мужского счастья.
На это ответа не последовало, сколько Алекс не стриг ушами.
2
Полчаса спустя вишневая «шестерка» подкатила к глухим железным воротам с большими красными звездами. Сержант-часовой со значками связиста проверил у Стаса документы и пропустил машину на территорию части. На сидевшего пассажиром Алекса он даже не посмотрел.
Потом они со Стасом прошли в казарму, где дежурный старлей провел их на второй этаж и впустил в комнату, передав инструктору Алекса большой пластиковый пакет. Сам же удалился, не проявляя к посетителям никакого любопытства. Интересно, знают ли тут, что Стас капитан ГРУ, подумал Алекс, или все здесь как всегда решает простое телефонное право от одного полковника к другому.
Комната была украшена армейской наглядной агитацией. На одной из стен висело даже советское войсковое знамя.
Стас протянул пакет Алексу:
– Переодевайся.
В пакете была солдатская форма, включая сапоги и фуражку.
Алекс удивился, но спрашивать ничего не стал, молча стал переодеваться. Неужели его вот так запросто вывели из устроенной им в Хельсинки Большой игры с матрасниками и банально отправляют на срочную военную службу? Прощай обжитая служебная однохатка и два любимых эклера в холодильнике!
Стас открыл ключом высокий железный шкаф и достал из него АК-47. Скептически смотрел, как Алекс обматывает ноги портянками и засовывает их в сапоги. Слава Создателю, что навык, полученный Алексом в янычарском интернате, не подвел.
– Готов? – спросил инструктор, когда Копылов молодцевато притопнул каблуками. – А теперь сделай вид, что ты уже прошел всю строевую подготовку.
Алекс послушно стал по стойке смирно.
– Держи. – Стас протянул ему автомат.
Копылов сначала повесил автомат на плечо, но это было явно не то, опустил оружие дулом вниз – тоже не угадал, тогда просто приложил АК к груди и по глазам Стаса понял, что на этот раз все правильно.
– Читай! – инструктор протянул ему лист бумаги.
Алекс принялся читать ровным безучастным тоном:
– Я, Копылов Александр Сергеевич, поступаю на военную службу и присягаю на верность Российской Федерации и ее народу. Клянусь соблюдать Конституцию и законы Российской Федерации, выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников, возложенные на меня законным образом обязанности. Клянусь, находясь на военной службе, быть честным, добросовестным, достойно переносить связанные с ней трудности. Мужественно, не щадя своей жизни, защищать народ и государственные интересы Российской Федерации…
Надо будет целовать автомат или нет, гадал Алекс. Автомат целовать не пришлось. Стас просто забрал его и спрятал назад в сейф. Копылов запоздало спохватился, что не успел проверить, настоящее это оружие, или муляж не способный стрелять.
– Можешь назад переодеваться, – разрешил инструктор.
– Я ведь давал уже Инкубатору такую подписку, – проворчал Алекс, влезая в свои джинсы и зимние кроссовки, не заметив, что на его ремне в джинсах с помощью железных пальцев Стаса стало на одну металлическую заклепку больше – жучок прослушки был практически неотличим от соседних заклепок. Похожими жучками была утыкана вся однохатка Копылова, теперь настало время и его личной одежды.
– Вообще-то это не подписка, а воинская присяга, – строго поправил Стас. – То была уголовная ответственность, теперь будет трибунальная.
– Я понял. А чья это инициатива: ваша или высокого начальства?
– Моя. Чтобы я всегда мог тебя при случае застрелить с легким сердцем.
– С легким не получится. Будете страдать, и в церкви свой грех отмаливать. – Алекс сам не знал: серьезно он это говорит, или ерничает.
– Хорошо, уговорил, буду страдать и в церкви твой труп отмаливать, – согласился тоже с непонятной интонацией инструктор.
А как ему еще оставалось реагировать на зеленого курсанта-фабзайца, который за полгода умудрился стать сексотом помимо ГРУ еще ФСБ и ЦРУ? Не считая таких пустяков, как скрытное получение наследства из-за границы в полтора миллиона долларов, покупка финской дачи и пулевое ранение в московской разборке с двумя элисцами. И это все в двадцать лет.
– Нам сегодня обязательно надо выпить, – сказал Стас, когда они выезжали с территории части.
– Присягу замачивать?
– Нет, за то, чтобы ты сумел дожить до двадцати одного года.
3
Если вербовка Алекса московским ФСБ прошла для Инкубатора сравнительно безболезненно – ну кто будет в претензии к родному гестапо! – то рекрутирование Копылова ЦРУ, во время его поездки в Финляндию за наследством, произвела большой переполох в гэрэушных пенатах. А когда следом за этим нахальный парниша на голубом глазу потребовал себе статуса свободного агента, то казалось ничто уже не спасет его от приличного срока в местах, не столь отдаленных. Но ангел-хранитель Алекса (или Валета согласно оперативному псевдониму) подсуетился на славу, приведя в этот момент в питерское подразделение ГРУ нового начальника, отставника генерала Рогова. Озабоченный тем, что никто в Инкубаторе не проявляет особого рвения, генерал ухватился за Копылова четырьмя руками. Ко двору пришлись и происхождение Алекса из семьи разведчиков-нелегалов, и его пребывание до 13 лет в Коста-Рике, и безупречное знание им трех языков, и нынешнее прикрытие в качестве четверокурсника питерского вуза, и наследство от погибших родителей, и покупка финской дачи. Даже положение курсанта-индивидуала ГРУ, когда в лицо он знал одного лишь Стаса, было в масть.
Отец Алекса Сергей Николаевич Копылов, будучи коста-риканским предпринимателем Карлосом Гонсалесом, накануне своего провала оформил наследство на имущество так, что душеприказчикам пришлось разыскивать вместо природного Алехандро Гонсалеса уроженца Владимирской области Александра Копылова, дабы перечислить ему все честь по чести.
О своем наследстве Алекс узнал только перед самым переездом в Питер. Резонно полагая, что никто не позволит ему из Волкова снова превращаться назад в Копылова, он сумел найти способ втихаря, с помощью случайного знакомого пройдошистого адвоката Циммера восстановить свои прежние паспорта и перевести наследство в хельсинский Норд Банк. Тут, правда, удача чуть отвернулась в сторону – прямо в банке шустрого наследника тормознула американская резидентура из хельсинского посольства: «Будешь пользоваться своими деньгами лишь в обмен на сотрудничество с нашим ведомством».
Целую неделю по возвращению Копылова в Питер в высоких кабинетах шло решение его судьбы и только сегодня утром, к несказанному изумлению Стаса, было принято окончательное решение: «Операции «Подснежник» быть!»
Теперь оставалось лишь зачистить кое-какие шероховатости. Но не будет же генерал сам заниматься этим, когда под рукой имеется капитан Николай Стас.
– Ты не показывай мне все косяки этого дела, а сам предлагай решение, – внушительный голос генерала наполнял его тридцатиметровые служебные хоромы полностью и без остатка.
– Надо срочно выправить ему документы заочника московского вуза, а его здешнюю студенческую группу как следует проредить.
– Это еще зачем? – поднял левую бровь Рогов.
– Питер слишком маленький город, чтобы можно было надеяться никогда не столкнуться в нем с бывшими однокурсниками.
– Полагаешь, матрасники до сих пор не узнали про его двойную жизнь?
– Валет уверяет, что его паспорт на Волкова нигде за кордоном не светился.
– А его адвокат, этот Циммер, как быть с ним?
– На то он и адвокат, чтобы хранить адвокатскую тайну. Ему Валет наплел, что находится под прикрытием программы «Защиты свидетелей».
– Даже так! Попахивает сильной кустарщиной.
– Кустарщина и есть, – охотно согласился Стас. – Но в этом и главный плюс: разгул преступности в нашей криминальной столице пока никто не отменял. Валет уже выступил перед ними в качестве шального проходимца, поэтому они вряд ли станут уличать его в мелком обмане. Безупречная анкета их насторожит гораздо больше.
– Я вот подумал, а зачем им такой малолетка вообще? – вслух призадумался генерал. – Какой с него прок?
– Я думаю, прок самый прямой: пятую колонну среди молодежи проще готовить изнутри молодежи, чем с помощью бывалого старичья.
– Эк как тебя занесло!? – почти восхитился Рогов. – А как финское бунгало с нашим малолеткой соотносится?
– Идеально соотносится. Лучше не придумаешь: привозить туда на пленер юных недорослей и подвергать их нужной обработке натасканными дядями.
– Вообще, как ему в голову пришло покупать эту дачу на Саймаа?
– Для свиданий с любимой девушкой, полагаю.
– Эта та его одноклассница, что сейчас в Штатах учится? – проявил осведомленность генерал.
– Вы же все знаете, – позволил себе улыбнуться Стас. – Между прочим, три дня назад он купил себе трехкомнатную квартиру на Выборгском шоссе и уже нанял бригаду делать ремонт.
– И ты позволил?
– Он сначала делает, а потом только ставит в известность. К тому же я был на двести процентов уверен, что мы возиться с ним больше не будем.
Генерал чуть призадумался.
– Как думаешь, про его янычарскую школу они могут что-то знать?
– Я думаю на всякий случай нужно подготовить для него аттестат зрелости об окончании школы-интерната в Новосибирске с нужными фото и биографией.
– Хорошо, иди работай.
– Есть правда один нюанс, – чуть замялся Стас.
– Ну?
– Фээсбэшники тоже ведь бдят за Валетом. Пока про его вояж в Финляндию они вроде не знают, но, если узнают, могут проявить свою инициативу.
Генерал молчал.
– Надо их остановить.
– Предлагаешь остановить прямо сейчас?
– Сейчас вроде не надо, а потом вдруг будет поздно, – здраво рассудил капитан.
– Поздно не будет. Это наше охотничье угодье. В общем, я в любой момент смогу их остановить.
– Раз мы так серьезно ко всему этому относимся, то мне на «Подснежник» нужны еще люди: два слухача и еще кто-то, кто сможет поехать с Валетом за кордон на его дачу. Меня ведь с ним вы туда не отпустите.
– Угадал – не отпущу. Ну что ж, пиши рапорт с полным обоснованием, я подпишу.
Когда Стас был уже возле двери, генерал задержал его новым вопросом:
– Кстати, ты в курсе, что его бывший московский куратор Зацепин исчез совершенно бесследно?
– В курсе.
– И что? – снова поднял левую бровь генерал.
– Чем хорошо наше ведомство, что никто в нем не может всего знать досконально. Раз москвичи не кошмарят допросами нашего Валета, значит, там своя игра. Зацепин нелегал, а нелегал на то и нелегал, чтобы исчезать и появляться где-то еще.
– Сам придумал, или как?
– Если кто-то это первым сказал, я возражать не буду.
– Иди уже умник и учти: твой фабзаяц на сегодняшний день это наше все.
С этим напутствием капитан и отправился к институту отлавливать Валета для воинской присяги. После рутинной возни с натаскиванием в тайных науках троих курсантов-фабзайцев разработка «Подснежника» выглядела куда как веселей и увлекательней, наконец-то и он, Николай Стас займется чем-то по-настоящему стоящим.
4
– А как быть с этой фээсбэшницей? – спросил Копылов, когда они по второму разу наполнили свои рюмки семизвездочным армянским коньяком.
Выпивка происходила в квартире Стаса – порядком запущенной норе, доставшейся инструктору после развода со второй женой. И без того небольшая комната имела перегородку, за которой скрывался узкий отсек с прослушивающей аппаратурой и всевозможными прибамбасами, не предназначенными для глаз случайных посетителей.
– Так вот вы откуда слушаете мою хату! – воскликнул Алекс неделю назад, когда впервые побывал здесь и заметил тонкий луч света, пробивавший из отсека от не выключенной настольной лампы.
– Не только твою, – ответил Стас, смущенный своем недосмотром. – За вами, архаровцами, только глаз нужен да глаз.
Сейчас при вторичном посещении его однокомнатного логова луча света видно не было, а та часть перегородки, где имелся проход в тайное помещение, была заставлена столиком с большим кинескопным телевизором. Для хозяина, толкающего от груди 120 килограмм, эта баррикада особой помехой не являлась.
– С фээсбэшницей будем поступать, как с твоими матрасниками, – рассудил Стас, отправляя в рот ломоть хлеба с семгой. – По мере возникновения проблем.
– Значит, четких инструкций на этот счет у вас нет? – понял Алекс.
– Покажи свой паспорт.
– Я уже показывал.
– Я был тогда так зол на тебя, что даже на прописку не посмотрел.
Алекс достал из кармана два российских и два заграничных паспорта и подал тот, что спрашивал инструктор. Стас сканировал глазами содержание аусвайса так, что казалось сейчас еще и на зуб попробует.
– Ты по этому адресу был?
– Еще нет?
– Какого черта!
– А что я там скажу: здравствуйте, я тут у вас прописан?
– Обалдеть! Вот из-за такой ерунды все и проваливается.
– Между прочим, Маккой знает, что я там только прописан, но не живу.
– А ты точно переврал им свой настоящий адрес?
– Вместо семерки пятый дом назвал, ошибся, с кем не бывает.
– Обманул так обманул! – насмешливо скривился Стас. – Твоя симка ведь на кого зарегистрирована? На счет три определяется, кто такой Дима Волков и где живет.
– А это уж ваш прокол, товарищ капитан, – нашелся с ответом Алекс. – Все нормальные студенты живут на съемных квартирах без регистрации, и только вы меня в ней решили прописать.
– Да, хороший был студент Дима Волков, только вот исчез без всякого следа.
Алекс смотрел на инструктора непонимающе.
– Через пару дней у тебя будут корочки заочника твоего прежнего московского вуза на Копылова.
– Что и на сессию в Москву меня отпустите? – усомнился Алекс.
– Какой из тебя примерный студент оказывается!
– Шпионская профессия, то есть то нет, а хороший диплом всегда как-то надежней.
Стас разлил по третьей рюмке, после чего закупорил бутылку и спрятал в шкафчик.
– Так что мне делать с фээсбэшницей? – вернулся к прежней теме Копылов. – Она звонила. Назавтра мне рандеву назначила. Просила выяснить про продажу у нас на потоке наркотиков.
– Утром купишь новую симку на Копылова, – распорядился капитан.
Они выпили, и Алекс, почувствовав голод, сильно налег на закуски.
– Давай заодно выкладывай свои ключи от служебной квартиры. Исчез так исчез.
– Как? Вот так сразу?
– А чего тянуть?
– В моей новой квартире ничего нет, и ремонт идет.
– Можешь снять гостиницу. Что за девичьи капризы?! – с удовольствием упрекнул инструктор, включая чайник.
– А мое шмотье, ноутбук, книги? – перечислил Алекс.
– Завтра лично соберу их тебе. Твою вагонную проводницу тоже в отставку, так сказать за борт в набежавшую волну. И с этим торговаться не будем.
Алекс набычившись смотрел на столешницу. Стас вздохнул, он ни секунды не сомневался, что от своей девчонки Валет не откажется ни за какие кары и коврижки. Если у него и раньше особых тормозов не было, то с какой стати им появиться сейчас, несмотря на все присяги?
Чай заваривали прямо в чашках: Стасу покрепче, Алексу послабее. Нашлись и булочки с ванилью. Вместе с подносом они переместились в гостиную на диван.
– Их симка при тебе? – вдруг вспомнил инструктор.
– А то, – Алекс достал из кармана пластиковый пакетик и извлек из него симку.
– Говоришь, обещали звонить по вторникам и четвергам с девяти до одиннадцати. Сегодня вторник и без двух минут девять.
Копылов послушно достал из своей сумки мобильник, последний хит 2000 года, этакий увесистый кирпич, которым можно было и оглушить кого при случае, поменял симки и положил рядом с тарелкой.
– Могу одолжить надувной матрас и плед, – предложил Стас.
– И тысячу долларов, – нахально добавил Алекс. – До завтрашнего вечера, пока не привезете мои нажитые непосильным трудом тугрики.
Резкий звонок заставил их вздрогнуть. Секунду они смотрели на ожившую трубу, вместо номера на которой были одни звездочки. Затем Стас живо метнулся к своей аппаратуре за перегородкой, едва не уронив телевизор с тумбочки.
Алекс нажал на кнопку соединения, лишь, когда Стас протянул ему маленький проводок для подключения телефона к записи.
– Да, – сказал в трубу Алекс.
– Это Сергей Кобенков? – спросил густой мужской голос без какого-либо акцента.
– Нет, он появится завтра, – правильно отозвался Алекс.
– Не могли бы вы сообщить свой настоящий адрес, по которому живете?
Алекс вопросительно глянул на Стаса и назвал адрес своей новой квартиры.
– Необходимо, чтобы в течение недели вы смогли выехать на свою дачу. Виза ведь еще действует?
– С визой все в порядке. Проблема лишь с машиной.
– Что за проблема?
– Мне не хватает пяти тысячи долларов, чтобы ее купить. К сожалению, мои деньги как раз за кордоном находятся.
– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Завтра в это время позвоню.
Телефон замолчал. Копылов победно посмотрел на капитана: ну вот, а вы еще в чем-то сомневались?
– Ты про пять тысяч, когда придумал? – накинулся на него Стас.
– Да прямо сейчас, – Алекс себя виноватым не чувствовал. – Будет мне указывать, когда мне ехать!
– Ну ты точно малахольный! Даже не знаю, что сказать на это!
– А чего тут говорить: у меня агента трех спецслужб ни машины, ни квартиры, ни девушки Бонда – вам самому не стыдно за это? – не остался Копылов в долгу.
Несмотря на все свое праведное возмущение, Стас не мог сдержать смеха:
– За что мне такое, ну кому я что плохого сделал!!
После сообщения адреса новой квартиры вопрос о возможной гостинице отпал сам собой. На антресолях у инструктора нашлась большая дорожная сумка, в которую были погружены надувной матрас, плед, подушка-думка, веник, совок и чистая половая тряпка, а карманы фабзайца пополнили тридцать тысяч рублей на оперативное завтрашнее обустройство, что особенно изумило Алекса: откуда у простого капитана оказалась под рукой такая сумма? Взамен Копылов не без сожаления отдал свои паспорта на Волкова.
5
Ночевка на новом месте получилась комфортней, чем ожидалось. Алекс покупал квартиру у хозяина, который уже успел отделать санузлы и кухню (на свой собственный, увы, далеко не изысканный вкус), поэтому работникам, нанятым Копыловым оставалось лишь поменять в трех комнатах обои и настелить полы в двух лоджиях. До лоджий дело пока не дошло, но две комнаты из трех были как новенькие, в спальне даже не понадобилось мыть полы, достаточно было просто немного подмести. Висевшие на проводах стоваттные лампочки, казалось, потешались: хорош миллионер с одеждой, развешенной на дверях!
Перед сном он даже принял душ, хотя вытираться пришлось собственной майкой. Сильно пахло клеем, штукатуркой, какими-то еще ремонтными запахами, расстраивало, что рядом нет ноутбука и телевизора, по которому он каждый вечер привык смотреть новости со Второй чеченской войны. Но ничего не поделаешь: надул матрас, завернулся в плед и в полноценный восьмичасовой сон.
Утром долго валялся на «постели» не вставая, дожидался восьми часов, когда откроется супермаркет, сердито думал о меблировке апартаментов: приглашать профессионального дизайнера не хотелось, а в собственных художественных способностях он сильно сомневался. Отец в Коста-Рике сделал себе блестящую карьеру именно интерьерами вилл и особняков, было как-то стыдно потерпеть в этом деле фиаско, слава Богу, что хоть дача на Саймаа была упакована так, что привози с собой лишь зубную щетку и смену нижнего белья и живи, ничуть не краснея перед любыми гостями.
Несколько раз набирал сотовый Веры, чтобы сказать ей про новый адрес, но телефон молчал. Его Инь экономно относилась к дорогому аппарату: включала только, когда сама собиралась ему позвонить. Он нервничал – в десять обычно приходили мастера, и надо было как-то с ними определиться.
Стрелки на часах тем временем сложились в нужную комбинацию, и он отправился за покупками. В супермаркете, к счастью, имелись не только продукты, но и повседневные вещи и домой он вернулся не только со жрачкой, но и с чайником, кухонной утварью и постельным бельем.
Наконец вначале десятого Вера вспомнила про мобильную связь.
– Ты где? Я стою под твоей дверью, и меня никто не пускает.
– А ногами стучать не пробовала? – посоветовал он.
– Ну, Дим, я замерзла, открывай. Ты что не дома? Я соскучилась!
– Я же говорил: приезжая в Питер, сразу включай телефон! Теперь снова ныряй в метро… – и он назвал свой новый адрес вместе со станцией ближайшего метро. Тут же позвонил мастерам, попросил их прийти не раньше двенадцати часов, а потом Стасу: рассказать, где в его служебной однохатке запрятаны пять тысяч баксов и заодно узнать, когда инструктор намерен привезти очень нужный ноутбук и видик. Судя по голосу, инструктор его разговор с Верой еще не прослушал. Надо купить еще один сотовый специально для нее, дал себе задание Алекс.
На кухне помимо плиты и умывальника имелся только подоконник, на нем он и пристроился с миской, в которой быстро замесил творог, яйцо и два стакана муки, добавил ложку сахара, щепочку соли и полстакана изюма, чтобы приготовить любимые Верой сырники с изюмом. Уже разогревая сковородку, вспомнил про ванную. Быстро метнулся проверить. Так и есть, внешне ванна была чиста, но сам в нее он лечь бы не рискнул, тем более вместе с Верой, поэтому, выключив плиту, взялся за порошок и щетку и принялся драить ванну так словно от этого зависела его жизнь. Тут и десять часов приспело, и Копылов помчался в мебельный магазин за двуспальным надувным матрасом.
Звонок в дверь застал, когда первая партия сырников уже была готова.
– Девушку заказывали? – ее всегдашний пароль и полгода спустя не утратил своего очарования. Круглые щечки, веселые глазки, полные губки – что еще нужно для простого мужского ликования?!
Ее форменное пальто тоже пришлось вешать на дверь. К счастью, про тапочки для себя и для нее он не забыл.
– Ух ты! – Вера с раскрытым ртом принялась обходить их новое пристанище. – Это что тоже съемная квартира.
– Да вот дали повышенную стипендию – решил переехать.
– Ну скажи честно!
– Сегодня пойдем с тобой мебель выбирать.
– Ну скажи честно!
– Сначала в ванную, остальное потом.
Против этого она не возражала, тем более, что один сырник он успел впихнуть в ее розовый ротик, а второй проглотил сам – надо было перебить и себе, и ей сосущий утренний голод, дабы не отвлекаться час-полтора на желудочные глупости.
Первую помывку под душем она всегда проводила одна, это позже они залезут в ванну вдвоем, упиваясь дополнительным водным соитием и отмачивая свои разгоряченные причинные места. Быстро справившись с надутием матраса и комплектом постельного белья, он еще успел поканючить перед закрытой дверью ванной:
– Ну что там можно два часа делать? Ну ты скоро или нет? Не мучь ребенка!
А в ответ получить приглушенный дверью звенящий хохоток:
– Иди постель лучше грей.
Ну что ж, мысль, безусловно, здравая: в постель так в постель.
Наконец поездные запахи смыты, три легких прыжка, и все три с половиной пуда живого веса с размаха обрушиваются на него. Это хорошо еще, что он, зная ее привычки, успевает закрыться подушкой, иначе и ушибы получить недолго. Зато бедный матрас, как он выдержал?! Сам секс, разумеется, от них никуда не денется, зато вот так радостно повозиться, попищать, покувыркаться, съесть еще по сырнику из тарелки на полу можно только в эти начальные пятнадцать-двадцать минут.
– Почему сюда переехал? У тебя сегодня в институте что, нет занятий? Действительно будем мебель покупать? – Она спрашивает так быстро, что он не успевает ответить, заставить ее замолчать могут только любовные объятия. Ну что ж, пусть так и будет! Живо превращайся в несравненную Инь, желающую угодить своему Яну и немножко себе. Увы, несовершенство мужской физиологии регулярно все равно возвращало их к разговорам.
– Тебе было хорошо со мной?
– На три с минусом.
Удар кулачком в бок.
– На пять с плюсом.
– Ты скучал без меня?
– Даже не вспоминал ни разу.
Еще толчок.
– Скучал двадцать пять часов в сутки.
– Я не толстая?
– Для грузового лифта в самый раз.
За это аж два быстрых удара.
– Для меня самый идеальный мясной баланс.
Как только перейти к самому главному? Значит, сейчас открываю рот и говорю: я не Дима Волков, а Александр Копылов с миллионом баксов в финском банке и с дачей на Саймаа на три спальни. Сейчас открываю и говорю…
А на часах-то уже двенадцатый час. И требовательный звонок в дверь.
Вошедших два молодых молдаванина быстро все поняли и, закрывшись в гостиной, принялись за нешумную работу. Теперь хозяевам оставалось лишь одеваться, кофейничать и выметаться за пределы квартиры.
– Я должна тебя сфоркать. – Вера достала из своей сумочки фотоаппарат-мыльницу. – Мои товарки сказали, что иначе они меня одну больше к тебе не отпустят.
Однако лишний раз тиражировать свой лик как-то не хотелось, да и Стас осудит.
– Я слишком не фотогеничный. Давай по-другому. – Он принес свою студенческую сумку и достал из него общую тетрадь и ручку. – У тебя зеркала нет?
Маленькое зеркальце у нее имелось.
Сначала он в десять секунд нарисовал ее в анфас, потому, глядя в зеркальце, и себя рядом с ней. Собственное лицо заняло в три раза больше времени. Получилось нечто среднее между настоящими портретами и дружескими шаржами. Когда-то в босоногом коста-риканском детстве отец подарил ему полуминутные песочные часы и на недоуменный вопрос Исабели: какой в них смысл, нарисовал человечка, сказав, что можно почувствовать себя богом, если научиться за полминуты рисовать людей. Сейчас после двух тысяч таких портретов это умение стало тайным оружием Алекса, весьма повысившим его шпионскую профпригодность.
– Ух ты! Как настоящий художник! – восхитилась Вера. – Но фото тоже хочу.
– Обязательно. Но только когда будет подходящий антураж. Твоих товарок хочется убивать не постепенно, а как бы сразу… забыл это русское слово.
– Наповал.
– Точно. Наповал, – обрадовался он, мысленно переводя симпатичное слово из долговременной в оперативную память. – Наше с тобой фото должно быть на фоне «Мерседеса» или двухэтажной виллы. Не на фоне же этого матраса.
Против этого ей трудно было возражать. За полгода близкого (ближе не бывает) знакомства Вера мало что узнала про своего питерского кавалера. Знала, что его родители погибли в автомобильной катастрофе и из всех близких у него лишь бабушка в деревне Ивантеевке на Владимирщине. Все ее расспросы наталкивались на его непрошибаемое: «Давай жить без унылого трафаретного прошлого, будет повод все что надо расскажу, а так это как допрос у прокурора». Ну и ладно, решила она, я тоже не буду ему ничего о себе рассказывать. Трехкомнатная съемная квартира, ужасно распаляла ее любопытство, но девушка мужественно подавляла его.
Во время их кухонного ланча неожиданно позвонила Вика Гоголева.
– Мне нужно тебя срочно увидеть, – потребовала фээсбэшница, не утруждая себя лишними приветствиями.
– Ко мне любимая девушка приехала. Никак не возможно, – сказал он, глядя на радостно покрасневшую от его слов Веру.
– Скажи мне такую вещь, дорогой товарищ. Недавно тебя видели в Хельсинки, а Дима Волков, тем не менее, финскую границу не пересекал.
– Наверно это был мой двойник. Каждый приличный человек должен иметь своего персонального двойника.
– Я не намерена с тобой шутить. Что ты делал в Хельсинки?
– Наследство получал.
– Получил?
– Естественно.
– А еще что?
– Дачу на Саймаа купил. Хочешь, могу свозить. Если конечно твоя контора тебя за границу выпустит.
– Что еще?
– Новую квартиру купил, теперь к машине прицениваюсь.
– Последний раз говорю: давай на выход!
– Все, я кладу трубку! – И он отключил телефон.
– С кем это ты так?! – Вера вся прямо сгорала от любопытства.
– Да так одна приставучая мадам.
– А эти твои слова…
– Мои понты. Я человек нехороший, когда мне попадается завистливый человек, я все сделаю, чтобы он побольше желчью изошел.
– А со мной у тебя тоже одни понты? Ничего о себе не рассказываешь. Еще и принцип свой придумал: «Давай жить только настоящим и будущим». Может ты какой преступник. Когда я узнаю о тебе что-нибудь нормальное?
– Увы, это не так просто. Сначала мне надо сделать так, чтобы ты мою тайну не обратила против меня.
– Как это?
– А как делают все женщины: сначала любовь-морковь, а чуть раздрай – и утопить любимого готова в стакане воды.
– Какие мы пугливые, – подначила она. – И как ты собираешься себя обезопасить?
– Очень просто, чтобы любой разрыв со мной стал для тебя смертельно опасен.
– Умеешь ты заинтриговать бедную девушку. И как?!
– Сначала нам нужно будет пожениться, потом родить троих детей, затем я окружу тебя невыносимой роскошью, моими интересными знакомыми, великолепными путешествиями. Далее лишу тебя работы, всех твоих подруг и старых друзей. И тогда однажды проснувшись, ты поймешь, что малейший развод со мной, или малейшее словесное предательство не только разрушат мою, но и твою жизнь и жизнь наших детей.
– И когда это произойдет? Когда я так проснусь? – допытывалась она, глядя на него по-серьезному.
– Я думаю, двадцати лет вполне хватит.
«Вот же поросенок!» – почти с восхищением покачал головой Стас, слушая их болтовню. Посланный им с утра специально обученный человек уже успел установить в подъезде Копылова два мини-ретранслятора: один за мусоропроводом возле квартиры, второй внизу у консьержки под видом интернетской связи и теперь капитан прямо из своей берлоги мог наслаждаться спичами своего подопечного, уповая, что свои джинсы тот сменит еще не скоро.
– А мы действительно пойдем с тобой мебель выбирать?
Услышанные слова про дачу на Саймаа, новую квартиру и машину, так же, как и про трех детей Вера, к удивлению Алекса, как-то совсем не стала комментировать.
6
В лифте этажом ниже к ним присоединился хорошо одетый усатый мужчина с боксером на поводке, он вежливо поздоровался и с интересом посмотрел на униформу Веры. Консьержка баба Тома тоже проводила их запоминающим взглядом. На выходе они разминулись с женщиной с пакетами, из которых торчали дорогие магазинные коробки и также обменялись «добрым днем».
– Какой у вас ондатровый дом, – заметила Вера, окидывая двор, полный иномарок.
– Почему ондатровый? – напрягся Алекс. При всем своем блистательном знании русского языка, он до сих пор регулярно попадал впросак.
– А ты что не знаешь? При советской власти так называли все дома, где жила номенклатура, только они носили ондатровые шапки.
Что такое «номенклатура» Алекс спрашивать не стал, решил посмотреть в словаре. Мебель они действительно поехали смотреть, сперва в магазинах поблизости, потом подались в центр. Впрочем, это были смотрины не столько мебели, сколько друг друга, этакая негласная притирка насчет общего хозяйства: у кого какой вкус. Больше всего Алекс опасался, что Вера будет делать стойку на самые дорогие и помпезные гарнитуры, но нет, подруга только скептически хмыкала на них, называя отстоем «новых русских». Не впечатлили ее и более дешевые наборы спален, кабинетов и гостиных, сказала, что прессованные опилки – это позавчерашний день. Мебель из чистого дерева оценила повыше, но тоже без особых ахов, мол, трудно подобрать в одном стиле полные наборы. Полностью совпали у них вкусы лишь на кухонные гарнитуры, тут красивый пластик был как раз уместен, два из них они почти выбрали, но требовалось все обмерить и внести свои пожелания, чтобы потом дома была полная икебана. Одобрила Вера и понравившиеся ему два книжных шкафа и компьютерный столик для кабинета.
Ничего мебельного они, однако, так и не купили. Зато после обеда в недорогом кафе прошлись по одежным магазинам, и Алекс купил ей нарядную куртку.
– Ты не хочешь, чтобы я приходила к тебе в своей форме? – заподозрила Вера.
– Именно так. В следующий раз мы вообще обновим весь твой гардероб. Пора заниматься большой светской жизнью.
– Следующий раз будет не скоро. Сегодня я возвращаюсь в Москву, а послезавтра еду на свадьбу двоюродной сестры в Казань. На целую неделю. Хочешь, поедем со мной?
Но куда ж ему оторваться от дел шпионских! Внутренне он вздохнул с облегчением – отпала необходимость скрывать свою предстоящую поездку на дачу.
– Не могла меня заранее предупредить. Купишь сестре от моего имени какой-нибудь холодильник или стиральную машину. – Алекс вручил ей десять тысяч.
– Зачем так много? – запротестовала она.
– Моя бабушка называет это замашками барского петуха. Ну вот такой я петух!
Время еще оставалось, поэтому они сходили в кино, после чего он проводил Веру до Московского вокзала и поехал на свое Выборгское шоссе. К приходу инструктора успел еще купить в местном мебельном раскладной кухонный столик, две табуретки, маленький телевизор и бутылку коньяка, оставшись с последней сотней рублей в кармане.
Стас появился в десятом часу с рюкзаком и двумя объемными челночными сумками, в которых вместилось почти все копыловское движимое имущество: от ноутбука с принтером до шмотья, содержимого холодильника и книг.
– Чтобы я еще малолеткам личным грузчиком был… – негодовал инструктор, сваливая принесенный центнер в прихожей. – Чаевые приготовил?
– А как же! – Алекс вытащил из-за спины коньяк.
– Откуда ты только такой ушлый! – посетовал Стас и двинулся на осмотр жилплощади. Квартира ему понравилась, особенно, что во двор выходила лишь одна комната, а остальных три окна смотрели на шоссе с цепочкой двухэтажных магазинов – меньше вариантов с оптическим слежением.
– Выбираете места для своих жучков, – не удержался от подначки Алекс. – А если тут мебели не будет, куда приспособите? Это я так для интереса. А на мою дачу у вас жучков хватит? Там комнат побольше будет.
Капитан ноль внимания. От коньяка он отказался, от чая нет, молча смотрел, как Алекс управляется с кипятком на разложенном кухонном столике.
– Она развела тебя, как школьника.
– Судя по ее истерике – нет, – Алекс не сразу сообразил, что речь о фээсбэшнице. – Для провокации выбрала бы другой момент. Начальство вздрючило, ну она и сорвалась.
Стас глянул на своего фабзайца с некоторым удивлением.
– Да ты у нас тонкий аналитик! Даже я тебя не каждый раз пасу, а им это зачем?
– Может, на границе с камер наблюдения кто-то мой портрет срисовал. Ведь есть же программа идентификации физиономий по отдельным точкам.
– Ладно, посмотрим, что дальше будет.
Капитан полез в карман и вынул конверт с пятью тысячами баксов.
– А можно я пока не буду отдавать ваши тридцать тысяч? – попросил Копылов, забирая конверт.
– Что, и в самом деле собрался машину покупать?
– Предлагаете мне туда на вашей «шестерке» ехать? Там тогда точно поймут, что я с российскими спецслужбами не связан.
Инструктор выразительно посмотрел на часы. Алекс послушно поменял в мобильнике симку. Теперь оставалось только гонять чаи и смотреть по плохо работающему без коллективной антенны телевизору вечерние новости.
Пользуясь случаем, Алекс поинтересовался победит Путин Зюганова в первом туре выборов или будет второй. Стас уверил, что второго тура не будет. Не обошли стороной и кэгэбэшное прошлое и.о. президента. Капитан и здесь придерживался твердого мнения:
– Такое прошлое никогда ни при каких обстоятельствах не даст нам подружиться с Западом. И это очень хорошо. Про Большую игру слышал?.. Ну вот, она будет продолжаться, так что нам с тобой работы не убудет до скончания века.
Обещанный звонок по защищенной симке прозвучал ровно в назначенное время. У Стаса был с собой нужный проводок и диктофончик, по которому он мог не только записывать, но и слушать через наушник их телефонный разговор.
После пароля и отзыва, густой Голос спросил:
– Готов к поездке?
– Если будет тачка, то да, – глядя на выключенный телевизор, отвечал Алекс.
– Завтра получишь, что просил. Встреча в торговом центре «Аэлита». В шестнадцать пятнадцать будешь возле него и получишь по телефону дальнейшие указания. С собой в маленьком пакете иметь все копии твоих документов, включая метрику, аттестат зрелости, приписное и реквизиты твоего валютного счета в питерском банке. Кстати, потом чтобы не забыл оригиналы этих документов взять с собой на дачу.
Стас знаками и губами показывал: два дня.
– Чтобы все собрать, мне нужно два дня, – сказал Алекс. – Часть документов у меня на старой съемной квартире, а может даже в Москве. Их еще найти надо.
– Хорошо, – произнес после небольшой паузы Голос.
Капитан заговорил, когда подопечный сменил симку в своем мобильнике.
– Что-то они разнюхали, раз лучше проверить решили?
– А валютный счет им зачем? Неужели хотят мне в Питер денежки переслать?
– Или казначеем тебя назначить всем местным кротам, – предположил Стас.
– А зачем два дня?
– Как ты думаешь, твои школьные ксивы мгновенно делаются?
7
Встреча с пиндоским агентом прошла без особых изысков. В торговом центре «Аэлита» Голос позвонил Алексу еще раз и направил в туалет второго этажа. Там из кабинки в кабинку через перегородку они обменялись двумя конвертами: в одну сторону копии документов, в другую – пять тысяч баксов.
При выходе из туалета Копылов затаился в одном из стеклянных павильончиков, но мало что увидел, вышедший из туалета мужчина держал голову опущенной с надвинутым на ней капюшоном. Единственно, что сумел «срисовать» Алекс, это грузную фигуру и косолапую походку человека в летах. Наружка Стаса преуспела ненамного больше, зафиксировав лишь очки и кудлатую бороду, явно наклеенную. Вдоволь нащелкав снимков, наружка, дабы себя не засветить, в метро за Голосом не последовала.
На покупку машины у Алекса ушло еще три дня. Он где-то вычитал, что большие вещи следует покупать в два захода: сначала выбрать и почти купить, но конкретно платить лишь на следующий день на холодную голову. Стас категорически отказался помогать своему фабзайцу с покупкой, мол, автономный агент так автономный, поэтому по автосалонам Алекс отправился вместе с Циммером, как главным советчиком и спонсором. Адвокат, получивший от Копылова месяц назад сто тысяч тугриков за операцию с наследством и восстановлением паспортов на изначальную фамилию, согласился на выдачу нужного займа легко, но со своим условием:
– Я тебе пятнадцать тысяч баксов, а ты мне потом плюс пятьдесят тысяч. Свой ресторан хочу открыть, – признался он под требовательным взглядом Алекса.
Два дня они всячески терроризировали автосалоны: агенту трех разведок непременно хотелось новый «мерседес»-универсал, но по цене бэушной.
– Давай лучше на авторынок, там вдвое дешевле, – уговаривал Циммер. – Я мастера пригоню, он всю машину оближет и будет что надо.
– Хочу, чтобы и духом не пахло бывшего владельца, – упрямился тройной шпион.
Дело закончилось тем, что адвокат обзвонил своих богатых клиентов и нашел банкира, который как раз продавал двухлетней выдержки универсал, чтобы купить более престижный лимузин.
Черный «мерседес» с кожаным салоном сверкал и переливался. Стоящий рядом с ним тридцатипятилетний банкир выглядел совсем демократично. И после того, как Алекс объяснил зачем ему нужен именно «универсал» (с девушкой любовью заниматься) и вовсе с улыбкой сбросил с цены две тысячи и даже подарил юному покупателю свою визитку.
– От нее тебе будет пахнуть только большими деньгами, – сказал адвокат о машине, рядом с банкиром он чувствовал себя достаточно непринужденно. Все включая охранника банкира рассмеялись, и это решило дело.
Правда позже, когда все документы подмахнули, и Алекс с довольным видом воссел за руль и уверенно тронул машину вперед, Циммер не удержался от шпильки:
– В этом катафалке ты похож на водилу-деревенщину нового русского. Не забудь выучить: «Чего изволите, барин?» Очень пригодится.
Алекс не стал даже отвечать, лишь довольно в полный рот улыбался. Катафалк идеально слушался руля, чем выгодно отличался от московского «опеля» Зацепина, которым Алекс пользовался в Москве во время шпионских рейдов «дяди Альберто» в Западное полушарие. А просторный салон универсала микшировал ощущение расплющенности, которое Алекс всегда испытывал в обычных седанах. Нарезав по Питеру несколько кругов-зигзагов, он повез Циммера к себе на Выборгское шоссе – показывать свое новое пристанище.
Квартира Циммера не впечатлила:
– Со своими копейками мог бы что-нибудь и приличнее себе в центре купить.
– Да что ты такой зануда стал! Все тебе не так! Мое первое правило: не подпускать к себе нытиков и неудачников. Смотри: опалу на тебя наложу, отлучу от царского трона, – пригрозил Алекс.
– Вот же сопля зеленая! Где только таких слов нахватался! Лучше скажи, когда на дачу поедем?
Дача Циммера располагалась через участок от копыловской дачи. Собственно, это именно адвокат убедил месяц назад Алекса стать финским домовладельцем.
– Не знаю, пока не могу. Может через месяц, – соврал он, быстро прикидывая, сумеет ли он потом скрыть от него свою тайную поездку на Саймаа.
Чем ближе подходил момент отъезда, тем Алекс испытывал все больший мандраж. В первый свой вояж в Хельсинки он мало чего боялся, даже свою вербовку в Норд-Банке воспринял как некое продолжение игры в нелегалов, к которой его хотели приохотить сначала в янычарской школе, потом Зацепин и Стас. Сейчас же все настойчивее закрадывался страх элементарного тюремного наказания за волковых-копыловых, или за тех трех-четырех коста-риканских полицейских, что подстрелили его родители при бегстве со своей виллы в Лимоне или еще какая шпионская хрень. И эта великая американская судебная дурь: за отказ от сотрудничества (а обман это и есть отказ) раздавать по 10-20 лет тюремной отсидки. Почему-то приходил в голову и вариант с летальным исходом в подстроенной автомобильной аварии – чтобы скрыть перед своим начальством как они промахнулись с его вербовкой, Маккой и Ко могли просто пустить его в расход – даром, что ли, Стас каркал ему о недожитии до 21 года.
Сильней страха за собственную судьбу было лишь сожаление, что он к этому должным образом не подготовился. Ведь подготовились же его родители, когда отправили в Москву свою смертельную шифровку о 30 кремлевских сановниках: и наследством сына обеспечили, а мама и вовсе видеообращение ему организовать сумела. И в последний день он не придумал ничего лучше, чем отправиться в нотариальную контору и оформить свое завещание. После чего нагрянул в офис к Циммеру передать полученный документ.
– Ой-ля-ля, как говорят чукчи! – вытаращился на завещание адвокат. – С чего такие страсти?
– Я же говорил, что нахожусь под программой защиты свидетелей. Теперь я под своим настоящим именем и боюсь до меня ни сегодня-завтра доберутся.
В завещание говорилось, что квартира на Выборгском, «мерседес» и счет в Норд-Банке передаются в пользу Веры Орешиной, а дача на Саймаа пополам Вере и самому Циммеру. Про главную наследницу адвокат не слишком удивился, хотя видел пассию Алекса всего один раз, когда они спонтанно встречали в лесу Новый год, зато изумился насчет себя:
– А мне-то с какой радости?
– Тебе за посредничество. Чтобы ты помог ей эту дачу продать и вообще проследить, чтобы все было тип-топ.
– А Вера про твои миллионы знает?
– Еще даже про Алекса Копылова не знает. Вот ты ей все и растолкуешь как надо.
Чуть подумав, адвокат протянул ему лист бумаги и ручку:
– Пиши личное послание. Боюсь, одних моих слов ей будет мало.
Алекс понял, что он прав.
– А что писать?
– Почему ты такой-сякой и почему она для тебя самый дорогой человек на свете.
Копылов хотел было возразить насчет «самого дорогого человека», мол, все не совсем так, но закрыл рот и сел писать письмо, которое потом заклеил и отдал Циммеру.
8
Наконец все причины для проволочек закончились, и после пятых или шестых понуканий Голоса настал момент выполнения шпионского долга. С утра пораньше, закинув в багажник дорожную сумку, Алекс кружным путем направился по адресу, указанному накануне Стасом, и гадая, будут ли это новые инструкции или какие-либо хитрые электронные аксессуары. Каково же было его удивление, когда, войдя в нужный подъезд жилого дома, он обнаружил рядом с квадратным инструктором миловидную девушку в короткой нарядной шубке.
– Это Ева, а это Алекс, – непринужденно познакомил молодых людей инструктор. – Она едет с тобой. Ты же просил девушку Бонда. Получи и распишись.
Ни о чем таком вчера еще и намека не было. Но не устраивать же по этому поводу пререкания. Он просто подхватил колесный чемоданчик, стоящий у ног девушки и первым вышел из подъезда. Стас их до машины не провожал. Предполагается, что я просто заехал за ней, живущей в этом доме, догадался Алекс.
Уже в машине Ева, изящно извиваясь, скинула свою шубку и положила ее на заднее сиденье, оставшись в симпатичном жакете и короткой юбке. Неужели она тоже офицер ГРУ, озадаченно думал он. Искоса наметанным взглядом портретиста оценил ее лик. Лет 25-26. Носик с небольшой горбинкой заставил его улыбнуться – ему всегда нравилось, когда у записных красоток имелся некий очаровательный изъян.
Пока выбирались из города, девушка молчала столь же непринужденно, как и он сам. Ну что ж, не хочешь ничего объяснять, пожалуйста – он нацепил на уши наушники и включил плейер с уроками финского языка.
Его вызывающее безразличие подействовало. Когда Катафалк выехал за пределы Питера, Ева знаком попросила его снять наушники.
– Поговорить не хочешь?
– Мое дело телячье: могу говорить, могу не говорить.
– Не хочешь узнать, расклад наших отношений: где мы с тобой и как познакомились? Где я якобы работаю и из какой семьи?
– А в письменном виде это есть? – не без издевки поинтересовался он.
– Вот. – Она протянула ему листок компьютерного текста.
Алекс положил его на руль и принялся в полглаза изучать. Дорога была пустынной, и это давалось ему без всякого напряжения. С интересом узнал, что Ева Заславская работает экскурсоводом с немецкими и англоязычными группами, и что он с ней познакомился в Эрмитаже.
Быть тупым занудой все больше нравилось Алексу – пускай сама выбирается из этих затруднений, ведь учили же ее, как можно и надо разговорить собеседника, а мы посмотрим и оценим. Достав из сумочки две конфеты, она одну протянула ему. Против этого он не возражал, с удовольствием схомячил подношение.
По обеим сторонам дороги пошел заснеженный еловый лес.
– Остановись где-нибудь, – попросила Ева.
Наверно в кустики захотела, решил Алекс и остановил машину на обочине. Девушка не спешила выходить, и он вопросительно на нее посмотрел.
– У тебя зубы острые?
– Зубы?! – Она все же удивила его.
– Укуси меня здесь. – Ева оголила правое предплечье и повернула в сторону Алекса.
– Зачем?
– Хочу узнать какие у тебя зубы. Ну!
Он неуверенно потянулся и, вдыхая запах ее тела, замкнул зубы на ее руке.
– Чуть сильнее. Так. Очень хорошо. Теперь чуть выше.
Он куснул чуть выше.
– Только постарайся без синяков. Еще выше… О как хорошо! Еще раз, пожалуйста.
Кроме зубов у него имелись руки и губы, которые она могла остановить одним протестующим возгласом, но возгласа все не было, а остановиться самому значило признать, что он отнюдь не горячий и настойчивый мачо. Следующие пятнадцать-двадцать минут стали самыми кошмарными в донжуанской карьере Алекса. Привыкший к размашистым постельным удовольствиям он никак не мог приспособиться в тесном салоне и уже готов был признать свое поражение, когда прозвучало:
– Саша, обожди, не так. Я сама… Какой же ты ненасытный…
После такого поощрения остановиться уже не было никакой возможности, пришлось все доводить до конца. Откинутое сиденье, собственные ноги, которые некуда деть, неловкость прежде сноровистых движений. Что за гадость оказывается этот американский лимузинный секс!
Через полчаса Катафалк вновь вырулил на дорогу и продолжил свой путь к финской границе. Ева деловито поправляла беспорядок в одежде. У Алекса вид был слегка растерянный – любовные упражнения в антисанитарных условиях не принесли ни удовольствия, ни облегчения, странно, что вообще хоть что-то получилось.
Неожиданно она громко рассмеялась.
– Ты чего?
– А мне даже самой понравилось, как я тебя совратила.
– А ты, правда, любишь, когда тебя кусают?
– Терпеть не могу. Надо же было тебя расшевелить. Дешево и сердито, называется.
– Вот зараза!.. – восхитился Алекс. – Ну все, не отделаешься, буду теперь кусать тебя всю оставшуюся жизнь.
– Я тебя еще и царапаться научу. Будешь для женщин самым неотразимым, – пообещала она и добавила, чтобы окончательно его добить: – Между прочим, я окончила ту же сто четырнадцатую янычарскую школу, что и ты.
Он, естественно, не поверил и стал въедливо расспрашивать и про учителей, и про спецфакультативы. Все, однако, сходилось, просто она окончила их альма-матер на шесть лет раньше. Это открытие сразу принесло в их отношения гораздо больший комфорт, чем собачий секс в железной конуре.
9
По телефонной договоренности с Голосом посылку для Маккоя Алексу должны были передать в придорожном кафе возле Выборга. Как именно это будет, Копылов не знал. И вот в означенном месте показалось нужное кафе – еще советская прямоугольная стекляшка с выщербленными бетонными ступенями и поблекшей вывеской.
Девушка Бонда сразу прошла в туалет, а Алекс подошел к стойке, кинув взгляд на пяток посетителей кафе, ковыряющих вилками пельмени и сосиски с картофельным пюре. Пока изучал ассортимент, почувствовал легкий толчок, оглянулся на проходящего мимо кудрявого парня в распахнутой куртке. Тот тоже оглянулся и сделал неприметный знак глазами: за мной. Помимо сумки на плече в левой руке у него была матерчатая сумка.
Алекс послушно последовал за парнем, разглядывая его спину и прикидывая, справится ли он с ним в рукопашной или нет. Выходило – легко справится.
В мужском туалете кудрявый толкнул дверцы обеих кабинок – там никого не было, после чего он обернулся к Алексу.
– Я Сева. Поступили новые вводные: я передаю тебе изделие и еду за кордон вместе с вами. Подруге скажешь, что я напросился к тебе в попутчики. За сорок баксов. Желательно, чтобы она по этому поводу губы не дула. Сделаешь?
Накрылась медным тазом их стройная разработка – придется исхитриться передать, что их на границе будет не двое, а трое.
– А за кордоном как? До самой дачи?
– Нет. До ближайшей автобусной остановки. Так что с подругой? – взгляд Севы был напряженным.
– А это не пояс шахида, – Алекс глазами указал на матерчатую сумку нежданного попутчика. – Дай я все-таки наберу старшего товарища.
Он вставил в сотовый защищенную симку и нажал кнопку вызова.
– Тут какой-то Сева ехать со мной хочет.
– Все верно. Места в машине что, не хватает? – спросил Голос.
– Я не один.
– Знаю. Сева уже сказал.
Больше у Алекса возражений не было.
– Жди у машины, – сказал он кудрявому. – Мы с утра только кофе пили.
Нежданный попутчик был полным сюрпризом и для Евы. Они намеренно не спеша поели, сканирую взглядами других посетителей и курящего снаружи под козырьком кафе Севу. Ева ограничилась блинчиками с мясом и двойным кофе со «сникерсом», Алекс же предусмотрительно взял полный обед.
– Какой-то он совсем сявый, – сказала Ева, глядя в окно. – Сборище малолеток.
Копылов ухмыльнулся – понравилось, что его тоже причислили к малолеткам:
– Мне кажется, его просто в темную используют: «отвези другу сумку и получишь сто баксов».
Тут же, «не отходя от кассы», Алекс в блокноте набросал портрет Севы. Ева еще раз прошествовала в дамскую комнату, чтобы сообщить по сотовому о расширенном составе. После чего они вышли из кафе. Попутчик вопросительно смотрел на Девушку Бонда.
– Надеюсь, финская виза у тебя имеется? – поджав губы, бросила она.
– Обижаете, фройлен, – весело осклабился Сева, с готовностью закидывая свои сидорки в багажник и залезая на заднее сиденье.
Он сразу же подробно принялся рассказывать, что едет в Хельсинки за машиной, что это не первая у него такая поездка и как у него там все схвачено и сколько можно поднять денег с этого гешефта. Ева молчала, Алекс тоже почти не реагировал, но Севу это нимало не смущало, он продолжал хвастать своей удачливостью и искушенностью в автомобильных вопросах, даже делал какие-то мелкие замечания об их Катафалке.
Сначала Алекс пытался за таким поведением рассмотреть какой-либо тайный умысел, потом начал тихо злиться – уж слишком все это не походило на что-то серьезное. Немного отвел душу, когда Сева полез за сигаретой и зажигалкой.
– Курить нельзя!
– Уважаю, – легко согласился кудрявый, пряча пачку.
Через час они были уже на границе. Там пришлось всем троим топать к пограничному контролю и предъявлять свои паспорта с визами. Для большей надежности Ева сама скрытой камерой щелкнула их спутника.
Таможенный досмотр прошел без особого пристрастия, все три дорожных сумки и два пластиковых пакета заставили пропустить через сканер и только.
На финской границе не было и этого. Там лишь попросили прямо в багажнике открыть одну из сумок и поинтересовались целью поездки.
В двухстах метрах от пропускного пункта находилась стоянка автобуса. Там Сева попросил его высадить и спросил Алекса, когда они думают возвращаться – вдруг получится вместе ехать. Про долларовую сороковку он также не забыл, хотя отдавал ее после напоминания с видимой неохотой.
10
Дорога на Хельсинки, куда уже укатил автобус с Севой, находилась слева, на Саймаа справа. Через километр Ева знаками попросила остановиться и выйти из машины. Они прошли вперед метров тридцать.
– Как бы этот гусь не оставил в салоне жучка, – объяснила она. – Думаю, на твоей даче situation не лучше, поэтому давай на письменный режим. Стенографией владеешь?
– Была твердая пятерка, – усмехнулся он.
Она вытащила из сумочки записную книжицу с ручкой и нарисовала каракули.
– «Хвасто… хвастливый мальчишка», – не без труда прочитал он и ответил своими иероглифами:
– «Любовь до гроба», – расшифровала она, одобрительно хмыкнула и позвонила по мобильнику. В трубку лишь слегка кашлянула, но отзыв получила более развернутый. Написала ему в своей книжице: «В его сумке подозрительным был лишь термос».
Ага, понял Алекс, что в термосе осталось под вопросом. Это немного успокаивало, значит, он действительно сделал что-то нужное матрасникам. Тот страх, который он испытывал перед поездкой как-то разом прошел, он снова был легкомысленным фабзайцем, который всему окружающему бодро говорит: «Здравствуй» и готов действовать по ситуации.
Прошлый раз его на Саймаа вез на своей машине Циммер. Поэтому сейчас Алекс ехал не спеша, напряженно всматриваясь по сторонам дороги – для агента трех спецслужб было непростительно не найти путь, по которому его провезли хотя бы один раз.
Хорошо, что кругом лежал прежний снег, да и малое количество машин позволяло не отвлекаться, а узнавать некоторые дорожные ориентиры. Наконец пошли поселки вдоль Саймаа и стало ясно, что он точно не промахнется. Вот и знакомые воротики дачи Циммера, а за ними и свой дачный ажурный штакетник. Наискосок на другой стороне проезжей части стоял синий минивэн, явно небезлюдный.
– Ну что, любимая, с вещами на выход.
Самым разумным действительно было превратиться в счастливых влюбленных – иначе зачем они здесь. Алекс представил на месте Евы Веру, и изображать Ромео стало совсем не сложно: приобнять, сдвинуть ей шапочку, кинуть снежком, шутливо предложить тащить сумки самой…
– А не слабая у тебя дача! – похвалила она, любуясь красивым брусчатым домом. – Сколько же такая фазенда стоит?
– Сто тридцать пять штук, – ответил он, доставая сумки. – Ты еще моей яхты не видела.
– А ты про яхту не говорил.
– Потому что она у меня еще в проекте.
Увы, за истекший месяц никто снег на участке не расчищал. Поэтому ему пришлось, перемахнув через невысокую калитку и утопая на метр в рыхлой снежной каше, отыскивать в сарае лопату и заниматься расчисткой тропы для своей принцессы. Наполовину справившись с этой задачей, Алекс посадил Еву на закорки и на радость матрасникам из минивэна отнес ее вместе с сумками к крыльцу – знай наших называется.
Настенный термометр показывал в доме десять градусов тепла. Пока Ева осматривалась и занималась сумками, Алекс первым делом перевел регулятор тепла на двадцать два градуса, затем стал оживлять остальные коммуникации: воду, газ, свет. В баре оказалось полбутылки, оставленного ими с Циммером коньяка, зато холодильник был тотально пуст – подружка Циммера Рая перед отъездом изъяла из него даже кетчуп с горчицей.
Впрочем, у Евы с собой имелись бутерброды с ветчиной и пакет пышек, в шкафчике нашелся чай, и они не столько перекусили, сколько согрелись. Показав Девушке Бонда, где находится пылесос, Алекс, захватив мобильник, отправился расчищать от снега место для машины. Синий минивэн продолжал стоять на месте. Как и ожидалось, через две минуты телефон ожил.
– Вы можете сейчас выйти один из дома примерно на час и подъехать к маркету? – сказал по-английски голос Маккоя.
– Трудно, но попытаюсь, – ответил он и, отставив лопату, вернулся в дом.
– Я все же решил сперва съездить в супермаркет, чтобы захарчиться, а то могут и закрыть. – Объяснение, сопровождаемое утвердительным кивком, Ева все поняла.
– Тортик, кофе и сливки, чтобы не забыл, остальное на собственный выбор. – Она протянула ему железную коробочку, знаками пояснив, для чего она нужна.
Когда он вышел за ворота, синего минивэна уже не было.