Волшебные детские сказки, сновидения людей и вызовы жестокого времени перемен
Часто люди стесняются того, что могут читать детям народные сказки. В них много «странных персонажей» и много «жестких сценок». Как будто бы они правы? И с этой позиции предполагается, что совсем не нужно (или даже вредно) рассказывать деткам «старинные сказки на ночь». Однако дети сами по себе, в детских коллективах, разыгрывают то, что похоже на фрагменты сказок в играх в «страшные истории». И к тому же многие взрослые люди с, которых мы знаем из истории, что они прожили длинную, достойную и полную насыщенных чувств и богатых отношений с людьми жизнь, в детстве слушали такие сказки. И в традиционной культуре их (старинные волшебные сказки) рассказывали поколениями. В конце нашего предисловия мы постараемся дать ответ на важный для практического психолога вопрос: что и почему заставляет некоторых людей так опасливо относиться к древним сюжетам.
В начале нашего путешествия мы сразу обсудим некоторые проблемные моменты. Мы понимаем, что сюжеты традиционных сказок содержат «злые и иррациональные «эпизоды», которые совсем неуместны с точки зрения доброжелательных отношений между людьми. И это кажется современным людям неуместным. Но в то же время заметно, что есть важная тайна этих сюжетов, потому что такие сюжеты (в которых есть сильная полярность символических сил, в которых есть полярность эмоциональных сил) существуют много-много лет, и сказки веками рассказывали люди из благополучных семей. И, заметим, ведь сами взрослые смотрят приключенческие фильмы, в которых есть борьба и потом добрый герой побеждает все плохое, такие фильмы-сказки. Например, фильмы-детективы или жанр «триллера» или жанр «ужастиков». Позднее мы обсудим, какая психологическая функция таких «негативных» образов в сказках. Так же происходит и в отношениях сновидений. Люди иногда восхищаются своими снами, а иногда боятся своих собственных сновидений. Боятся своих снов, потому что думают: «Если что-то «плохое» произошло в моем сне, это случится в моей жизни!». Люди думают: «Если мой близкий человек видит что-то злое в сновидении, то он и в жизни вскоре станет проявлять «злобность и агрессию», а это в обычной «дневной» жизни, когда я сталкиваюсь с ним, не слишком будет приятно».
Сходство сюжетов и мотивов сновидений и сюжетов и мотивов волшебных старинных сказок легко бросается в глаза. И этот факт естественно стал предметом обсуждений и поэтов, и исследователей фольклора, и психологов, которые изучают внутренний мир человека (не только мир бессознательного, но шире – мир поэтического и мифологического мышления человека). Разница тоже есть. В сказках рассказчик сюжет как то организует, в нем есть начало, развитие и завершение, сказку рассказчик ДНЕМ или ВЕЧЕРОМ, рассказывает своим слушателям, а те слушают и переживают. Своими переживаниями они вдохновляют рассказчика, в некотором смысле сказка не живет без слушателей, это СОВМЕСТНОЕ ТВОРЧЕСТВО группы людей. Сказка это СОБЫТИЕ в отношениях двух людей. Для понимания разницы сновидений и сказок, заметим, что сновидение как некоторый внутренний «фильм» снится человеку ночью, для самого себя, и рассказать о этом внутреннем опыте человек может лишь отчасти, стараясь словами передать ускользающие картинки. Человек подглядывает за своими снами. Правда, когда человек рассказывает о своем сновидении, он передает и телом и интонацией некоторый специфический опыт. Например, человек повторяет одни и те же самые движения (непроизвольно), когда воспроизводит некоторый фрагмент рассказа о сновидении. Мы никогда не узнаем, насколько опыт культурной практики влияет на то, как человек увиденное преобразует в рассказ о сновидении или, наоборот, насколько сновидения и попытки передать то словами, что передавать невозможно, повлияли на культурную практику.
Так как же быть со сказками? Как их понимать? Можно ли считать их «отражением мудрости народа» (как часто писали в советское время)? В некотором смысле это хорошая традиция, рассказывать сказки, но как же быть с ужасными фактами из жизни, которые имеют место в сюжетах традиционных? Что-то там не так происходит, в этих сюжетах, как в жизни. Например, в деревнях обычно было много детей в семьях, а в сказках единственный ребёнок чаще всего. В сказках сплошные «цари и царица», которые как то не похожи на реальных правителей. В сказках охотник может стрелой подстрелить птицу-лебедя и она превратится в девушку и станет его женой и родит детей. Жесткие мачехи уничтожают и мучают приемных дочек, отцы отводят маленьких детей в лес и бросают их там, женщину с детьми по навету бросают в бочку и бросают в море…. Дальше просто нет возможности перечислять странности этих сюжетов. Волшебные сказки реально больше похожи на сновидения, чем на воспоминания о реальной жизни. Например, просто ужасные события в сюжете «Сказки о царе Салтане»: ребенка и царевну поместили в бочку (правда, затем для главных действующих лиц все получилось просто прекрасно!). Это не гуманно… так нельзя поступать с людьми. Итак, мы можем рассматривать волшебные сказки в одном ряду с сновидениями, с некоторой осторожностью, конечно. Закономерности сновидении помогают чуть лучше понять те культурно-психические механизмы, которые формируют устойчивые мотивы сказок. Мотивы и сюжеты сказок дают нам повод более свободно относиться к сновидениям как своим собственным, так и к сновидениям наших клиентов в терапевтической сессии.
Какую же роль играют сны и сказки в жизни людей? В культуре? С одной стороны, трудно сказать что-то новое в области понимания психических механизмов сновидений, поэтических и бытовых метафор, сказок. Мы не претендуем на то, чтобы сформировать теорию заново. Мы намеренно сейчас избегаем ссылки на работы Карла Юнга, который в 1918 году предложил термин «архетип». (Концепция эта завоевала умы и сердца всех гуманитариев мира). Просто автор, гештальт терапевт, предлагает взглянуть свежим взглядом на то, как на практике, в разговоре с живыми людьми, реализуются высокие теоретические концепции. Мы рассмотри некоторые соображения о сюжетах сновидений и сюжетах сказок, и попробуем предложить практические приемы работы с сновидениями и с метафорами.
Вернемся к рассуждениям про сказки. В сказках мы найдем как минимум два типа сюжетов. Сюжеты бытовые и сюжеты фантазийные (волшебные). Есть сюжеты, которые по свой композиции есть прямая аналогия человеческих отношений. Это сказки-аллегории или басни. Аллегории как басни, в которых очень прозрачно под маской животных понятен рассказ об обычных людях. Основное их предназначение дать понять: «что хорошо и что плохо», и дать развлечение с подтекстом «хорошо и плохо», или повод провести дискуссию и поразмыслить.
И есть волшебные сказки, где все происходит «не как на земле». Это есть по сути волшебные приключения души. Они похожи на волшебные приключения мира снов и фантазии. Это приключения влечений и эмоций, персонажи таких сказок могут быть поняты как проекции эмоций и побуждений того, кто слушает и воспринимает сказку.
Мы предложим небольшую таблицу из четырех частей, в которой мы выделим, с большой условностью, два поля человеческого опыта: мир чувств и мир логики Четыре области человеческого опыта.
Бытовая реальность. Этика. Поведение людей в отношениях, культурные нормативы. Мотивы и поступки людей. Рабочая деятельность. Реальное время и реальное место действия.
В практической психологии: коучинг, тренинги переговоров, мотивационные тренинги
Сказочная реальность. Поэзия. Мир воображения. Сны. Жизнь психики. Проекции эмоциональных реакций. Полярные чувства. Особое время и особое место действия.
В практической психологии: духовные практик, медитация, работа с сновидениями, работа с метафорами.
Учеба. Игры. Реальность игры. Игры, которые используют люди для организации взаимодействия. Особое пространство с особыми правилами взаимодействия.
В практической психологии: учебные проекты, тренинги общения, ролевые игры, психоаналитическая работа.
Развлечения и время-препровождение. Особое время, стихийность самовыражения. Поведение, обусловленное страстями и чувствами, области развития души, искусство.
В практической психологии: группы личностного роста, группы творческого самовыражения
Мы предлагаем признать, для практики терапевтической коммуникации, есть четыре формы организации человеческого опыта и соответствующие им коммуникации: человеческие отношения « как и почему поступают люди в отношениях друг с другом, какие мотивы и какие цели были у твоего собеседника и у тебя». Игра и обучение («понарошки»), в детстве это игры с родителями, у взрослых людей это спортивные игры и игры логические, и близко к ним примыкает процессы обучения и возможно работа («работать играючи», так иногда говорят). Сказки и сны (волшебные приключения души с опасностями, страстями и счастливым финалом). Все эти формы важны. Для полноты картины необходимо еще выделить и четвертую функцию: все остальное. Это досуг и развлечения, к этой области мы отнесем много разных форм: и праздники, и мир стихийных чувств и увлечений, привязанность и дружба, творчество и психодинамики в индивидуальном и групповом контекстов. Об этом огромном поле опыта мы не будем особенно распространяться, потому что в центре нашего внимания будет соотношение и взаимное влияние двух областей жизни: «мир дневного разума» и «мир сновидения». .
Как в культуре и в практике коммуникации, в том числе в практической психологии проявлены эти области опыта? Этим областям опыта соответствует разный тип литературы и разные тексты. Для мира практической деятельности есть литература о жизни людей, об их обычаях, есть реалистические новеллы, в которых обсуждается: как и почему поступают люди в разных ситуациях, есть литература про «правила и нормы жизни». В область игры и обучения приходит литература про разные отрасли знания, про интересные ситуации, про формулы игровой активности, инструкции про то, как и что работает, все, что относится к области ЗНАНИЯ. Для того, чтобы отразить мир чувств и эмоций, существует поэзия, сказки и рассказы о сновидениях, современная фэнтази. А мир развлечений и мир чувств в отношениях - это область, куда попадает «все остальное». Это разные задачи и разные процессы. Очень заметно различие в этих областях опыта в отношениях родителей и детей, в отношениях в семейной группе или в небольших коллективах. В том, как взрослые люди в группах и сообществах общаются друг с другом.
Итак, почему некоторые люди затрудняются рассказывать детям старые сказки, считая их глупыми или жестокими? Или не любят поэзию? Или, наоборот, уходят с головой в мир фантазии и метафор и боятся встречаться с обычными людьми? Нам пора наконец ответить на вопрос, который был задан сформулирован в начальных строках предисловия. Ответ на этот вопрос предполагает, что мы взглянем на ситуацию целиком. Все четыре области опыта (и еще другие, конечно) охватывают разные аспекты развития и существования человека, в его отношениях с миром социальным, с самим собой как с человеком, с областями физической и психофизиологической реальности. И они выполняют каждая свои специфические задачи. Что же произойдет, если одна из областей такого опыта будет недоступна («ЗАПРЕЩЕНА»)? Что произойдет, если в одной из областей будет ОПАСНОСТЬ? Например, по причине культурного обычая, или по причине того, что родители не хотят о чем то в семье говорить между собой или говорить с ребенком о чем то, или стараются чтобы ребенок избежал какого то опыта, и так далее. Мы можем предположить, что специфические потребности из этой («заблокированной) области будут перемещены в соседнюю область! И произойдет великая путаница, которая ведет к чувству усталости и к тому, что человек будет чувствовать себя» не совсем в своей тарелке», и будет иметь мало опоры на реальность своего персонального опыта.
В чем может заключаться опасность? Ответ будет достаточно сложным. Приведем пример в области ИГРЫ И ОБУЧЕНИЯ. Будет ли опасной игра с ребенком дает представление об этой сложности и зависит от контекста. Помните детскую игру с малышом? «По ровненькой дорожке, по ровненькой дорожке и в ямку!». Давайте представим себе воображаемого «строгого моралиста» и в этом воображаемом эксперименте такой персонаж мог бы сказать: это этически странно, правда, обращаться с ребенком то ласково, то опасно! Однако ребенок чаще всего получает удовольствие от такой игры! Однако можно реально ИСПУГАТЬ ребенка в такой же игре, если контекст будет «не игровой» или сделать что-то НЕОЖИДАННО. (Кстати, коммуникативный контекст и готовность человека к событию, в самых разных областях, имеет значение для того, будет чувство опасности и страх или, наоборот, удовольствие от смены чувств). Например, контекст отношений, подсказка невербальная, взглядом, или интонацией голоса имеют большое значение в том, чтобы человек понял событие как игру.
А какая опасность может быть в области коммуникации человек и человек? Может быть такой опасностью будет конфликт. Однако при определенных контекстах, наоборот, именно конфликт будет причиной и условием развития отношений. А какая опасность может быть в области переживания чувств? либо будет идея, чтобы в области чувств» ничего не происходило», или наоборот, смена чувств это то, что необходимо для жизни. Многое зависит от контекста, в том числе от того, имеет ли человек достаточно опоры и поддержки, когда он находится в ситуации отношений… Но мы здесь не будем распространяться об этом более для краткости.
Приведем пример того, как принцип «перемещение области внимания» проявляется в общении родителей с детьми и как это влияет на восприятие сказок и метафор. Мужчина, назовем его Иван 40 лет, говорит психологу, что не хочет читать народные сказки своему 6 летнему сыну, потому что: «сказки жестокие, там так плохо поступают с людьми! Например, предлагают нам увидеть, что героя сказки будет «прыгать в котел с кипятком»)». Как психолог, я очень удивилась такой позиции отца в отношении того, что должен слышать сын. Мне казалось очень интересным и волнительным, что в сказке, как и в эмоциональной жизни, радости и победе предшествует напряжение и борьба чувств. Эта борьба важна в драматургии коммуникации, которую учитывал еще Аристотель, описывая сюжеты пьес для театра. Нам интересно следить за сменой чувств и переживаниями героя в театре и в кино. Почему же отец так беспокоится за чувства сына и хочет чтобы тот избежал «неприятных чувств»? Ведь это СКАЗКА с ХОРОШИМ ФИНАЛОМ! Психолог предположил, что есть некоторая специфика в фоне того, что было важным для Ивана. И вот что выяснилось. Иван работает в строительной фирме, с удовольствием смотрит сериалы и фильмы, в том числе достаточно жестокие триллеры или приключенческие фильмы типа «Индиана Джонс» (мы назовем эти сюжеты опасными, потому что в них есть опасность для героя и потом избавление). И сам готов переживать интенсивные чувства. Загадка разрешилась, когда обсудили тему совсем далекую от сказок, именно этические и моральные вопросы. Оказалось, что в детстве Ивана были сложные ситуации в семье. Мама читала ему только «добрые» сказки. Однако в семье было много конфликтов и скандалов: отец пил, мама часто по ночам ругалась с отцом. Но когда сын спрашивал маму о том «что делает папа?», мама всегда отвлекала внимание ребёнка, чтобы «не огорчать его. «Папа просто устал, потому он спит! Папа хороший, он же твой папа! Не задавай лишних вопросов.» говорила мама. Если посмотреть шире, мама все время уклонялась от того, чтобы спрашивать ребенка о его мнении и о его отношении к человеческим коммуникациям и отношениям, не спрашивала, что ребенок хочет и блокировала выражение удивления или недовольства. Дети хотят обсуждать с взрослыми, «что такое хорошо и что такое плохо», «как поступать правильно или не правильно», и так далее. Есть семьи, в которых взрослые хранят много тайн и уберегают и себя и ребенка от обсуждения этических вопросов, от открытого обсуждения, какие поступки «хорошие» и подходящие, как кажутся правильными или не правильными, какие ожидаемые результаты действий своих и действий других людей, и какие «плохие». Например, хорошо или плохо брать чужое, как правильно держать слово и так далее. Зато промежуточные требования типа «не надо задавать вопросы» или «не груби папе, не говори о своих мыслях, потому что он папа», или «не спрашивай, почему дедушка пришел пьяным домой», он же твой дедушка» , и не спрашивай почему мы дома говорим одно, а соседям другое и по телевизору третье» такие условия очень специфически формируют фон. Это фрустрация целого сегмента опыта для ребенка. Возможности организовать свою интенциональность Такие нарушения коммуникации в области взаимных отношений часто нам не кажутся «опасными», так как взрослые люди привычно «считывают» контекст отношений и хорошо понимают, как и для чего они умалчивают или избегают обострений. Однако дети привыкают «не задавать лишних вопросов». Сначала взрослым: близким людям и окружающим, а затем и самим себе. В итоге такого ограничения мир становится достаточно «фрагментарным». И вот итог: отец забывате6 чем сказка отличается от реальности. Он «не видит» зла в реальности, зато видит «зло» в сказочной истории, вырывая фрагмент истории из контекста. И говорит: « не надо рассказывать старые сказки, в них есть «зло!». Хорошая новость в том, что Иван, после консультации с психологом, пришел к важному педагогическому выводы: «я буду чаще спрашивать сына, что он думает и что планирует, какие у него намерения, в отношении своих действий, и о поступках или намерениях другого человека. Я буду реже гвоорить еум «как надо» и чаще его спрашивать о его мнении и отношении, в прсотых бытовых ситуациях. И смело буду читать старые сказки!»
читать ему «правила и нормы» психологом
Почему люди стесняются говорить этическую правду? Стесняются высказывать свое мнение об отношении к поведению другого человека, выражать согласие или не согласие? Почему затрудняются в ситуации доброжелательной конфронтации? Такое «умалчивание» создает эффекты, которые ведут к «синдрому заложника». И ребенок теряет опору. Например, если в обществе много стыда, то люди затрудняются даже обращаться к текстам, которые соответствуют реалистическому взгляду на область отношений и действий. Они буквально стесняются говорить правду о жизни и отношениях, и даже иносказаний стыдятся (таких как басни). Они не могут сказать детям правду о том, что происходит в мире, и тем более не решаются спросить своих детей о том, что именно те думают о мире. И тогда переносят свою потребность как специфическую функцию этики из реального мира в мир волшебный мир и все запутывается Важно следующее: если одна из этих областей опыта фрустрирована (например, область реальных отношений между людьми: «не спрашивай, как и почему ведут себя люди, не давай своего мнения о их поведения, не формируй своей позиции, чтобы кого то не обидеть) , то задачи из этой области перемещаются в область игры ( не надо игр-соревнований, например) или в область волшебных приключений души ( герои сказок должны быть вежливы и ласковы, без конфликтов). Такое сдвигание тематики ведет к снижению возможности адаптации и как результат, неврозу. Потому что теряется опора сразу в двух областях: и на мир фантазии и чувств, и на мир нормативности отношений людей и этики. Потому что у сказок своя функция, а у размышлений о этике и историях про мотивацию и поведение своя функция. А игра вообще обслуживает задачи творческого порождении новых возможности. И еще кстати есть четвертая область. Развлечения. Что-то, что помогает внести дух игры в обыденность. И отвлечься от обыденности. Получить удовольствие от переживания непосредственной жизни в форме «праздника». Если эта область ПЕРЕГРУЖЕНА задачами из трех других областей, мы наблюдаем варианты игровой зависимости или зависимости от веществ, или другой зависимости.
Сказки полезны для формирования эмоциональной жизни! Многие взрослые люди держат у себя на полке книжечки сказок, (случайно приобрел, говорят они) или, в современном духе, книжки в жанре фэнтази, в ярких обложках). Взрослые люди часто свободно ассоциируют свои переживания в сложных по эмоциям ситуация с помощью сказочных сюжетов. А как же дети? Бытовые истории и рассказы о людях в разных ситуациях, как нам кажется, готовят ребенка к тому, как можно жить и действовать в разных жизненных ситуациях. Сказки и поэзия готовят человека к тому, как можно доверять своим чувствам и искать форму для их распознавания и их выражения выбирать. Сказка, как некоторая игра с образами и символическими мотивами, объединёнными узнаваемым алгоритмом, готовит ребенка к тому, чтобы он легко использовал символьную (образную) систему, которая действует как язык для психики, так и обслуживает задачу прохождения кризисов, если что-то случилось. И полезна для развития чувств. Конечно, сказка это еще и место бегства от реальности (Калшед). Бабушка считала, что «сказки ложь» и запрещала внуку читать волшебные истории, разрешала дома держать только книги по естественным наукам (географии, биологии). Юноша вырос и его отношения с людьми были очень «разумными и упрощёнными», и он часто уставал при больших интеллектуальных нагрузках. Ему пришлось заново учиться языку чувств и переживаний.
Полезно иметь компетенцию в мире человеческих отношений, в мире игры и в мире фантазии (сказки). И, повторяясь, если мы сравним мир обыденный и мир сновидения, то заметим их противоположность, точнее противонаправленность. Сознание человека работает по-разному в этих таких далеких как будто бы формах обработки информации. Связывают эти две формы психической активности эмоции. В мире обыденном (дневном) мы руководствуемся правилами, культурными обычаями, представлениями о справедливости, строим планы свои собственные и делаем выводы и предположения о поведении других людей. Это сознание направлено на организацию деятельности, контактная граница расположена во-вне, между человеком и миром предметов и миром отношений. Какие тексты и какие истории рассказывают люди друг другу об этом мире? Мир дневной описан в натуралистических или романтических повестях и рассказах, в аллегорических историях и баснях, в историях о том, как поступают люди в разных ситуациях и что из этого выходит. В мире ночном на первый план выходит визуализация непосредственной работы психики, которая своими внутренними механизмами обрабатывает эмоциональный, когнитивный и телесный опыт дневного времени. Контактная граница находится одновременно «снаружи» и внутри человеческой психики. Мир переживается как реальный, а со стороны только во время рассказа человека о том, какой ему «удивительный приснился сон». Это событие требует слушателя, или как минимум листа бумаги для записи. Оно также происходит во внешнем мире, как и рассказ «того, что бывало». Если обратиться к культурной практике, какие истории и какие тексты создают люди , когда им надо рассказать об этом способе переживания? это либо рассказ о чудесах, либо поэзия, либо сказка. Функция таких текстов в том, чтобы передать что то о переживаемых эмоциях и состояниях, о смене настроения.
Сюжеты «про жизнь», размышления о том, что подходит и что не подходит, что хорошо и что плохо» помогают обдумать ситуацию, эмоции дают энергию и дает сигнал о том, что ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ, дают посыл для того, чтобы человек задумался и начал ориентироваться. Начал давать внимание тому, о том, что и как происходит в ситуации, разум человека опирается на эмоции и придумывает, как действовать. Сказки и, шире, мифопоэтическое мышление и произведения искусства, основанные на это мышлении, обслуживают задачу совсем другого рода. Разнообразие и интенсивность метафорической системы сказок, ее особенная область бытования это «тренажер» для развития чувств и это язык для выражении того опыта, «который не может быть выражен словами». Это область эмоционального опыта человека в ситуациях сильных чувств, имеющих место в области человеческих отношений, это ситуации кризиса и выход из кризиса. Мы вспомним, что даже днем, когда человек сильно взволнован, он метафорами передает свое состояние. Например «Я чувствую себя в той ситуации неприятные чувства, зажатым и скованным» (Во сне возможно он увидит цепи и тесное помещение). Менеджер говорит: «Когда не пришел сотрудник, было ужасно, не передать словами, мы попали в безвыходную ситуацию…». Степень его переживания злости и разочарования, которая нам интуитивно понятна в этой ситуации, была бы выражена в метафоре сказки злобными действиями ЗЛЫХ персонажей сказки. Степень его переживания восхищения и надежды может быть выражена образом волшебного помощника…
Сновидения это место встречи миров. В сновидениях человек свободен, и его психика создает сюжеты, которые не так сильно связаны с правилами и нормами коммуникации обычной («дневной) жизни. Мы понимаем, что сюжет (картинки) сна это форма коммуникации. Кто с кем коммуницирует, это сюжет для длинного отдельного исследования. Например, есть экстравагантная гипотеза, что сначала появились сновидения (символы в сновидениях) , а на их основе стала развиваться знаковая коммуникация между людьми. Если мы применим БИО/ПСИХО/СОЦИАЛЬНЫЙ подход, то обнаружим, что в сюжетах сновидений опыт переживания человека находит свою форму в которых отражены и его физиология, и человеческий опыт переживания чувств и эмоций, и опыт социодинамики и психической динамики в отношениях с людьми и группами, и даже культурно-нормативные компоненты. Революцию в подходе к работе практических психологов с сновидениями сделал Фрейд, и как нам пердставляетяс6 каждый психолог любого из направлений должен прочитать знаменитую работу «Толкование сновидений» (1899). Интересно, что в 1901 году в далекой Америке предпринимать и литератор Миллер выпустил книжку «What's in a Dream?»
В мире опубликовано множество сборников фольклора, записанного в разных странах. И тем более опубликовано много мифов и традиционных историй, которые отражают культуру разных эпох и разных этносов. Однако в практике терапии мы как психологи чаще всего обращаемся к нескольким литературным источникам и опубликованным сборникам сказок. Возможно, именно обработанные для этих сборников сказки , которые имеют благодаря некоторой литературной обработке хотя мне случалось слышать и «оригинальное исполнение сюжетов», когда в дальней деревне мне «как психологу» старые люди рассказывали «достоверные истории, которые происходили в их молодости», очень похожие на сказки. В Западной психологической литературе чаще всего по традиции обращаются к сборникам сказок, собранных и изданных братьями Гримм, в отечественной практике полезно обращаться и к русской народной традиции, наиболее доступно это фундаментальный сборник народных сказок из собрания Афанасьева (1826-1871). И мы считаем не очень перспективным рассматривать сюжеты «авторских» сказок, популярного жанра, начиная с новелл Ганса Христиана Андерсена и Оскара Уальда., по той причине, что слишком велико значение индивидуального стиля эмоциональной жизни в выборе сюжетов историй. Народные сказки более надежны, так как их сюжеты прошли «испытание устным пересказом».