[В квадратных скобках пояснения и комментарии из яви]
В 22:30 лёг ко сну.
Встал в 2 часа (почки не дремлют, работают исправно, сообщают мозгу).
Потом не мог заснуть.
Ещё раз встал в 4:30 (и второй подъём происходит каждую ночь по сигналу добросовестных почек).
Сон по-прежнему не идёт.
В мыслях и воспоминаниях не к чему приткнуться, чтобы было приятно (тоже обычный клубок, не ласковый, а весьма ершистый).
Но это в бессонницу всё серо или черно. А в жизни было немало светлых моментов. Да и сейчас есть. И есть долгосрочные реалии. Да хотя бы дети Самада и Латифы! Малолетние Ясминочка и Эльдорчик Алмазовы! Сокровища наши!..
Заснул, наверно, где-то через час-полтора.
И снился сон сложный, мучительный, с преодолением препятствий по пути к цели, и со мной везде внучка Камилла, дочь Нурсаны.
Проснулся в 7:10.
Соорудил на огне пирамиду завтрака.
Было ещё в начале недели запланировано: в воскресенье пробегу 30 кругов.
Надо пойти на стадион.
Поможет встряхнуть тяжёлые последствия бессонницы и сна (голова гудит вполне ощутимо и плохое настроение).
Итак, ниже – мой сон. В квадратных скобках – необходимые пояснения из жизни.
* * *
Мы с внучкой Камиллой в Карши. Ей лет 9.
[Это во сне. А в яви сейчас – без 15-ти дней 22.]
Пора в дорогу: у нас в 17:50 самолёт на Ташкент. Прощаемся с хозяевами: мы с внучкой во дворе, а хозяева на пороге двери дома. Я в своей коричневой замшевой куртке. Вдруг вспомнил, что не взял фуражку. Дом меняет свою форму, становится таким, каким был лет 50 назад и более. Глинобитный дом в Ахангаране [город в Ташкентской области]. Принадлежит Хадиче-опа, моей первой тёще, маме Зулейхи. И за порогом двери – несколько малышей: так, как было в том доме в 1969-1970-м годах.
[Тот большой участок давным-давно, лет 40, как поделён надвое сыновьями тёщи, каждый из которых отстроил себе замечательный благоустроенный коттедж из жжёного кирпича].
Женщина подаёт мне фуражку. Это – не замшевая фуражка тёмно-коричневого цвета, которую я ношу с названной выше курткой, а матерчатая, серая, с красноватыми тонкими продольными полосками по ткани.
[Во сне это – моя фуражка, хотя в яви такой у меня никогда не было].
Я беру фуражку и вижу на ней белые пятна. Стираю рукой одно, другое, но их много. Проделки малышей! В раздражении швыряю фуражку в сторону. Она отлетает к той самой будке, в которой в 1960-х годах в нашем родительском доме мы держали полуовчарку по кличке Волчок. Женщина всплеснула руками и выразила сожаление [по-узбекски]: «Зачем вы так?!Можно же было вычистить!». Я махнул рукой. И вижу, что женщина – это мать Зилолы, жены моего старшего сына Алихана. То есть сватья, живущая с мужем и двумя семейными сыновьями в Пскенте, райцентре в Ташкентской области [ездил к ним, но года три уже не был у них]. Удивился немного. Направился к воротам – тем, которые были в моём отчем доме в Карши.
И вот мы с Камиллой на улице. Это – наша улица, на которой мы жили с 1959 года, называвшаяся Катта-Куча [в переводе – большая улица, в 1990-х переименованная в Мурадходжаева; кем был этот человек и когда – я так и не знаю].
Мы с внучкой на двух велосипедах: я на том, на котором в 2007 году к своему 60-летию за 8 дней проехал из Ташкента в Карши; она – на двухколёсном с резиновыми ободами на дисках [без камер], который у меня был в мои 7-10 лет.
Вышли на нашу остановку «Обком» по улице Ленина [без велосипедов! куда они делись? – во сне такой вопрос не стоял], чтобы сесть на автобус №4, следующий в аэропорт [так оно и было в во времена моего московского студенчества; кажется, и сейчас, спустя более полвека, так же]. Но на улице старый асфальт снят, повсюду лежат его большие кучи, работают дорожные машины и механизмы, делают новое покрытие дороги, а транспорта никакого нет: они не могут ездить.
Я решил выйти на дорогу, проходящую довольно далеко позади нашего дома, и тем путём добраться до аэропорта [улица Калинина – так называлась та дорога во времена Советов].
Идём. Много вещей. Несём. Без велосипедов. Они куда-то делись. Меня это и не волнует.
И вот мы стоим на обочине. Я пытаюсь остановить машину. Проехала одна, другая, третья: не останавливаются. Вот едет Нексия-такси только с одним пассажиром. Я отчаянно машу рукой. Нет! Проехал мимо! Удивляюсь и огорчаюсь: уж водитель такси должен был тормознуть!..
Рядом появляется мужчина. Понимаю: конкурент, тоже хочет поймать машину.
Поднимаюсь вверх по дороге, чтобы перехватить идущий транспорт. Захожу за небольшой бугор-мост, проходящий над трубой большого диаметра, по которой течёт вода. Узнаю это место: оно есть в Ташкенте, недалеко от сельхозинститута.
Вот едет старенький «Жигули». В машине – люди. Я машу рукой. Водитель начал тормозить. Остановился там, где я раньше стоял. Я подбежал к машине. В неё пытаются влезть несколько человек – женщины, мужчины, подростки.
— Кто первый в очереди? – спрашивает водитель.
— Я! Я! Когда я здесь стоял, ещё никого не было! – почти кричал я и занял место на заднем сидении.
А на переднее сел молодой человек с чемоданчиком, несмотря на то что я настаивал: «У меня ещё внучка! Мне два места надо!».
Водителю говорю:
— Я вас очень прошу – не уезжайте! Я приведу внучку и вещи принесу! Вы, наверно, её видели – стояла в овраге в розовом платье. Сейчас – я быстро!..
Вышел к оврагу возле дороги, а Камилла пропала [что это за овраг? – во сне такого вопроса опять-таки не возникает]. Я туда-сюда – нет её!
— Камилла-а! Камилла-а-а! Камилла-а-а-а! – бегаю я в поисках и громко, во весь голос кричу.
Нет её.
Тут я опять оказываюсь возле той самой двери дома в Ахангаране. И кричу! Кричу! Кричу!
За моей спиной появляется внучка. Всё та же, 9-летняя, в розовом платье.
— Я же тебе велел не сходить со своего места!..
Камилла виновато и молча потупила взор своих прекрасных очей.
Мы с ней грузимся в «Жигули»: много вещей в багажник кладём, туда же – маленький велосипед. А моего – нет, пропал. «Украли, наверно, – думаю. – Ладно…»
[Ладно – потому, что этот велосипед в сентябрьскую полночь 2019 года был в самом деле похищен с моей лестничной площадки].
Потом сами садимся на заднее сиденье. Там, кроме нас, ещё человека четыре. Как мы влезли – уму непостижимо!..
Едем.
Едем.
Остановились.
Стоим и стоим.
В чём дело?
Оказывается, пережидаем возле железнодорожного переезда, так как шлагбаум закрыт.
«Надо бы объехать шлагбаум! – думаю. – Вон колея проложена, не раз машины объезжали! Опаздываем же!».
Наконец появился тепловоз. Тащит грузовые вагоны.
«О, это надолго! Грузовые составы очень длинные!» – опять свербит мысль.
Нет, оказывается, всего 3-4 вагона. А вот и последний. Но вдруг он завалился на бок…
«Ох! Перекроет же дорогу!».
Нет, тепловоз так и протащил свой последний вагон на боку. И шлагбаум открылся.
Тронулись.
Едем.
Смотрю на часы. Их не было. Давно уже не ношу часов. А тут появились на запястье. 18:50. Уже час, как наш самолёт улетел. Если по расписанию. Единственная надежда на задержку рейса.
Едем.
Едем.
Вот прибыли… Куда? Нет, не аэропорт. Это – Каршинский железнодорожный вокзал. Отсюда можно было по надземному мосту перейти все рельсовые пути, спуститься на противоположной стороне и минут за 10-15 пешком дойти до аэропорта. Но надо вещи сгрузить с багажника. Много же их – как тащить-то?! И с водителем надо рассчитаться.
Уже темно. Зима, что ли? Было же лето, когда выходили с нашего двора на Катта-Куча!..
Увидел водителя, сидевшего в отдалении на скамейке.
Подошёл к нему.
Знаю, что в моём кошельке всего 7 тысяч сумов. У меня всегда мало наличных денег: держу на карточке. Протягиваю водителю 5-тысячную купюру.
— Хватит?
Водитель кивает головой. Знает, что мы с внучкой попали в переплёт, опоздали на свой авиарейс. Жалеет нас. Но говорит:
— Вам лучше отойти от меня.
Я понимаю, что он принимает мои деньги, согласен, но что это очень мало.
И тут я просыпаюсь…
24 ноября 2021 года.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Камилла (первая прочитала и сразу откликнулась): — Доброе утро! Прочитала. Однако странный сон.
Сафина (родная сестра, прореагировала в обед): — Добрый день. Очень интересный сон.
Латифа (написала после обеда): — Здравствуйте, пап! Как вы? Так все подробно)) Я еще не успела дочитать)) Скоро продолжу с того места, где остановилась)
— Можно читать и читать. Ты ведь, невестушка, как и я, каршинская. Во сне всё время идёт смена-замена: Карши – Ахангаран – Пскент – Ташкент...