2015. ИШИМ. ГОРОД ПЕТРА И ПРАСКОВЬИ
Путевые заметки
После пятичасового переезда из Тюмени мимо нескольких деревень, в том числе и Безруково – родины Петра Ершова, я увидела милую провинциальность Ишима с заметным отсутствием обилия деревьев, которыми город славился в недавнее время. Пышнокронных красавцев срубили для прозрачности улиц. Вместо них скромно пробивались сквозь газоны молодые саженцы. В безлиственном просторе выпячивали окна малоэтажки советского периода; зацепились за взгляд парикмахерская «Персона», киноцентр. Торговый центр «Плаза» пытался примерить на себя платье большого города. Подвешенную манекеншу без головы в загрязнённом свадебном платье, пронизанном затянувшимся дождём, раскачивал разгульный ветер.
Остались позади задних фар автобуса памятники знаменитым ишимцам - гимнасту, конструктору, автору «Конька-Горбунка». Военное название улицы Артилерийской присвоили себе сауна и торговый центр.
Фоном примечательному памятнику стал белый двухэтажный дом с кирпичным полуготовым входом. Рядом расположились небольшой цветник и маленькие ёлочки в деревянных пирамидках. Серая скульптура превышала раза в три постамент, создав иллюзию того, что юная путница шла по земле, а не парила в небе. Длинная юбка с оборкой застыла складками от широкого шага лаптей и ветреного времени. Девушка в отороченной рубахе бережно поддерживала левой рукой большую икону с тесёмками, висевшую на груди. Её правая рука уверенно сжимала узловатый загнутый посох. На левом боку держалась котомка с застёжками. Плотно завязанная на шее шаль покрывала головной платок, плечи и спину. Взгляд юного славянского лица сосредоточился на праведной цели.
Огородили памятник стенды на стойках и ёлочки в деревянных защитах. На бронзовую девицу смотрели с фотографий семья Российского императора Николая Александровича и Елизавета Фёдоровна. Правдивость подвига девушки подтверждалась обликом площади, простотой частных домов, дорожками с газонами, фонарями, жёлто-оранжевым густым цветником. Надпись на постаменте поясняла: «Прасковье Луполовой, явившей миру подвиг дочерней любви. Ишим – С.-Петербург. 1803 – 1804 г.г.»
Осталась в истории сибирская путница – Параша Сибирячка. До революции её родители были безвинно сосланы из Санкт-Петербурга в Ишим. В начале девятнадцатого века девушка с иконой на груди и копейками в кармане за неполный год пешком добралась до столицы с прошением о помиловании отца для восстановления справедливости.
Холодный августовский день ветром и дождём дал мне понять, что я могла бы одеться надёжнее. Но тепло в сердце я почувствовала тогда, когда представила себя на месте девятнадцатилетней девочки, пешком прошедшей нелёгкий путь.
Радужность доброты усилилась после приятной трапезы в Храме. На столах манили ароматом щи, пюре, компот, булочки, нарезанные овощи – помидоры, малосольные огурцы, репа и редька.
Стройный Храм Богоявления, построенный в плане крестом, украсил небо пятью синими куполами и чистотой белого шитья архитектуры. Кружевная решётка выглядела тюлем на трёх верхних арочных окнах. Над входом белели георгиевские кресты и выделялись над дверью две большие буквы ХВ с проводом для подсветки. За оградой во дворе ждала своего часа наземная звонница с тремя колоколами. Ажурный кованый забор гармонировал с такими же воротами, над которыми смотрел на город Лик Николая Чудотворца.
Большой крест снаружи у забора напоминал о погибших в гражданскую войну.
В Храме я остановилась у икон святого Пантелеймона и Богородицы Новгородской «Знамение» в золочёных резных киотах. Возле них стоял удобный подсвечник - чаша с песком. Впервые явил чудеса защиты и исцеления образ «Знамение» в Великом Новгороде.
На меня смотрели узнаваемые лики Симеона Верхотурского с житием и благоверного Александра Невского с опущенным мечом, крепко сжимаемым у рукояти правой рукой. Дышали жизнью букеты в вазах.
К распятию вели ступени, покрытые ковровой дорожкой. В роскошном киоте двое святых на иконе держали с обеих сторон чудотворный образ в золочёном окладе. Песчаный подсвечник занимал подход к образу.
Большая настенная фреска поведала о возвращении блудного сына. Реальностью встречи картина воспринималась как классические аналоги. Каменная поверхность с дальними пальмами мне напомнили Израильское путешествие. Другая настенная картина «Христос и грешница» динамично пояснила ход защиты.
Удлинённые ростовые образы святых заполнили все простенки. Металлическая узорная люстра устойчиво держала объём. Икону Николая Чудотворца заняли цепи, увешанные золотыми кольцами. Торжественно сиял позолотой алтарь.
В Богоявленскую церковь ходила и юная Прасковья Луполова. В этом храме в те же годы был крещён Пётр Ершов, названный в честь святого Петра Столпника. В лихое начало двадцатого века собор превратили в зернохранилище. Храму грозило разрушение. Но к концу века историческая справедливость возвратилась в страну, и постепенно возродились храм, трапезная и притвор с двухъярусной колокольней.
***
Низкие окна дома нарядились в резные белые наличники. На подоконных сливах растянулись длинные ящички с яркими петуниями. Знаменитый сказочник на барельефе и вывеска под ним объясняли значение нарядности фасада. У невысокого крыльца музея Петра Ершова встали с двух сторон сказочные охранники: грозно сдвинул брови длинноносый в камзоле, шапке, с секирой, при длинной клиновой бороде и кривой саблей в ножнах. Второй - с картофельным носом - стоял без секиры и с коротким мечом в ножнах. Поодаль улыбчивый Иван в простой одежде и шапке развёл руки в стороны рядом с игривым стройным коньком с двумя выпиравшими позвонками.
В помещении музея густо расположились картины, фото старого Ишима, документы, скульптурки. Ярко раскрашенный Иван задом наперёд сидел на белой кудрявогривой красавице, вставшей на дыбы. Его двойник из чёрного стекла не замечал конька, который успокаивал копытами спину любимого хозяина. Фарфоровые чёрные кони и разноцветный Ваня выглядели празднично. Другая композиция включила в себя его в красной рубахе и белых коней. Третий фарфоровый Иван держал жар-птицу.
Сканированный листок увеличил мелкий с всплесками почерк стихов. Из пейзажных картин выделилось изображение храма. Унеслись мысли в прежний век возле портретов поэта в халате, его родителей, трёх жён, безвременно ушедших в мир иной. Возле портрета последней жены поэта - Олимпиады белел его крупный бюст.
Стариной веяло от потрёпанных книг. Рассеивалось внимание на городские и исторические темы небольших картин. Бюст Пушкина был уместен в данной экспозиции, так же как и портрет четы Менделеевых. Они имели отношение к творчеству и жизни сибирского поэта.
Верхняя полка была уставлена книгами о знаменитом Коньке на разных языках, изданных в других странах. Народное творчество украсило исторические артефакты. Небольшой соломенный конь скромно встал в уголке. Сказку в разных видах представляли картины и вышивки.
В массивную раму вошла небольшая картина кисти Никаса Сафронова «Петр Павлович Ершов и его герои» 2014 года. Хрестоматийно-философское лицо сказочника на синем фоне возвышалось над рекой с героями книги. Светящаяся жар-птица расположилась на месте сердца поэта. Узкая дуга месяца загнулась в правом углу.
Храм Петра Столпника в селе Безруково сохранился ксилографией из журнала «Нива» за 1898-й год, а фотография показывала его руины 1969-го года. Доказательством висела Грамота на постройку храма имени Петра Столпника от 1860-го года, и лежали камни с руин. Пётр Ершов возродил церковь своего небесного покровителя – святого начала первых веков.
У стен холла музея зеленели комнатные растения в вазонах. Веселила лубочной яркостью композиция ярмарки с избушкой, Иваном и объёмным горбунком. Продуманно заняла места разная утварь, прялки. Стены закрыли сказочные картины в стилизованных окнах с наличниками и открытыми ставнями. Музей оставил во мне душевную радость от встречи с гранью детства.
***
Церковь-корабль во имя святителя Николая Чудотворца в окружении четырёх часовен и кованой ограды на Черняковской площади увенчали пять синих глав с золочёными крестами на полумесяцах. Среди архитектурных украшений стен выделялись тройки Георгиевских крестов над всеми тремя входами. Этот Храм в начале века отбывал «наказание» в ипостаси клуба. Священнослужители делили с эпохой свою нелёгкую судьбу в лагерях. В военные годы Свято-Николаевская церковь стала возрождаться.
Удлинённые окна в синих решётках построились рядами на белых стенах. Входная икона Николая Чудотворца венчала белые врата перед храмом. Ёлочки оттенили светло-зелёные крыши. Первый этаж и был собственно церковью Святого Николая. Лики на густо расставленных иконах взывали к поклонению. По обе стороны от запертой выходной двери висели две старинные иконы на удлинённых досках в полный рост: босоногий Иисус с книгой и благословением правой руки и лик святого.
Икона Богоматери Трёх Радостей отличалась от других манерой написания и сочностью. Она была передана украинскими переселенцами. Упитанного малыша в белой рубахе на руках круглолицей матери поддерживал раздетый по пояс мальчик постарше – будущий Креститель. Имена пояснялись надписями на иконе. Этот образ отдалённо напоминал список одноимённой иконы, который изначально был копией итальянского образа «Святое Семейство» и в Россию попал в начале 18-го века. По вере людям приходила в дом троекратная радость. Почтив взглядом иконы, я подошла к узнаваемым: Успение и Неопалимая купина.
В нише-киоте между витыми колоннами под поясным ликом Благоверного князя Александра в мантии с горностаевым воротом расположилась икона Николая Второго в царской одежде с частицей сукна от шинели, сшитой во время первой мировой войны для царя-мученика.
На втором этаже обнажила стены церковь Успения. Пустое пространство зияло серостью под высокими сводами. Большая арка отделила от помещения условный алтарь, представленный небольшим столом с иконой на скатерти. Перед виртуальными Царскими вратами стоял аналой с небольшой иконой Успения. Пристеночная тумба с иконами скрашивала интерьер обнажённых балок, мёртвых стен и сводов. Свет из арочных окон, высоко забравшихся в ниши между стеновыми выступами, рассеянно попадал на оштукатуренные углы. На дуге одной ниши сохранился облик лепного ангелочка. Лестницы и леса под высоким куполом вселяли надежду на возрождение его серого небытия, вокруг верхнего центрального проёма просматривались радиальные архитектурные розетки.
Наверху арки выхода с территории Храма смотрела на мир икона Богородицы. В просвете ворот виднелся минимаркет «Коркинский».
***
В начале двадцатого века для работников железной дороги был воздвигнут без единого гвоздя деревянный Храм в честь Покрова Божией Матери посреди Базарной площади в центре Ишима. В 1930-е годы его служители пострадали за веру, а храм был осквернён разорением и возродился в послевоенные годы. Но ему грозило новое атеистическое крещение – снос и уничтожение. Староста сделал фотомонтаж из текста прошения с копией ленинской подписи и уверенно заявил: «Не могу показать, очень ветхая, а вот как начнете разрушать храм, настоящую грамоту в Москву отправлю...». Это и спасло деревянную церковь.
Богородица с покрывалом в руках встала под кокошником входа в церковь с небольшими синими куполами над шатровым покрытием того же цвета. Окошки с сине-белыми ставнями придали праздничность скромному изяществу храма, отделанного жёлтой вагонкой. Крылечко красовалось деревянными колоннами и резными украшениями.
Вверху белого алтаря с золочёнными витыми колоннами была прикреплена икона Покрова Богородицы. Остальные лики висели по сторонам от неё. Ближний киот был занят светлым сюжетом Целительницы. На стенах рядами выстроились иконы на деревянных досках.
Стены пустого придела за широкой аркой с полиэтиленовым занавесом были отделаны простой вагонкой.
Деревянная кружевная сень с резными украшениями стояла на возвышении, покрытом ковриком, и оберегала два уникальных образа в ковчегах, увешанных цепочками с кольцами: Спас с пронзительным взглядом и его лик, отразившийся на обратной стороне киотного стекла. Проявился негатив лика Спасителя в начале нового века. Я вглядывалась в потемневший образ, изображённый невидимыми физико-химическими силами, и верила в то, что неслучайно было его нерукотворное появление. Это явление подтверждал свет горящих свечей в песочной чаше на длинной подставке и поздние цветы в вазе на приступке у иконы.
***
Сохранилась легенда о блаженном Геннадии, гулявшем в халате, под которым виднелись дырявые штаны. Когда игуменья ему сделала замечание, то он пристыдил её тем, что она смотрит не туда, куда нужно в храме. Его странности удивляли горожан, его изобразительный талант восхищал специалистов. Говоря современным языком, «дурачок Гена» был брендом города.
Во время церковной службы в 80-х годах блаженный Геннадий собрал по городу железные урны и устроил из них во дворе храма «колокольный звон». И в то же время он талантливо оформил церковь, спроектировал крыльцо и создал орнаменты кованых узоров на воротах церковной ограды.
Гена с почтением относился к бане. Он забирался на дерево возле банной «резиденции» и рисовал обнажённых горожанок, которых представлял античными богинями. Чистота была его ипостасью, трепетно относился к опрятности рук и ел только из своей деревянной ложки. Опасался прикосновения к дверным ручкам, словно через микроскоп воображения видел на них кишащих бацилл. Но не боялся ходить босиком даже тогда, когда в середине прошлого века нацепил на себя форму царского офицера с самодельными орденами и атрибутами, скопированными из старых книг. Не признавал деньги, и алкоголь к себе не допускал.
2015. ЗОЛОТОЙ КОНЁК
https://stihi.ru/2015/06/08/6864
Тобольск, Тюмень, Берёзово, Ишим
его считают детищем своим.
Уезд Ишимский гения родил,
в Тобольске славном сказочник почил.
Ваял баллады, повести, стихи -
ложились мысли чётки и легки.
Он о Сузге писал, о казаках,
а Горбунок пронёс его в веках.
Сказ из кристально чистых русских слов
оставил миру мудрый Пётр Ершов.
Прошло немало - ровно двести лет,
но не потерян тех копытцев след.
Свет справедливости несёт Конёк,
тот самый умный, честный Горбунок:
всем помогает там, где его ждут,
и где с душой приложен к делу труд.
В Тобольске, сев на доброго Конька,
подуть на воду можно у Царька.
Жар-птица важно распушила хвост,
а рядом Кит разлёгся в полный рост.
Хозяину послушен Горбунок,
и ласков с ним доверчивый Ванёк.
Перо Жар-птицы в пальцы взял поэт,
а конь-малыш пьёт вдохновенья свет.
Параша-Сибирячка
Купола синью к небу тянутся…
Рядом с храмом - святая путница
высоко в шаге бронзой поднята,
отмеряет дорогу посохом,
отгоняющим зверя серого.
Налегке идёт - лишь с котомкою
за плечами от рук свободною.
На груди у неё - Казанская:
и заступница, и защитница.
Сердцем с верой на милость царскую
в Божьей помощи силы черпала.
Осветила жизнь и до донышка
испила свою долю подвига.
Знала истину православную:
возлюбить людей, не жалеть себя.
Поклонись, народ, вечной девице,
сохрани в себе доброту души:
воспарит любовь к малой родине
и вместит в себя Русь Великую.
Ишим