13
– Сначала проверим, работает ли эта штуковина вообще, – сказал Стас, закрепив на Алексе все датчики и подключив их к специальному ноутбуку. Затем он протянул испытуемому шесть игральных карт: – Выбери одну из них и запомни… Запомнил?.. Теперь я буду их все показывать, а ты отвечать на все мои вопросы словом «нет»… Чукче понятно?
– Чукче понятно.
Инструктор показал одну за другой все карты Алексу и получил от него шесть «нет».
– Эта карта: король червей, – объявил Стас. – Верно?
Было верно, чукча и не отрицал.
– Да ты не напрягайся так, – успокоил инструктор фабзайца. – Наша цель не твои тайны, а навыки по обману полиграфа. Для начала ты сам попытайся его обмануть. Все ответы только «да» или «нет». Разворачивайся ко мне спиной и поехали… Готов?
– Готов.
– Ты живешь в Петербурге?
– Да.
– Любишь брать то, что принадлежит не тебе?
– Да.
– Связник ФСБ выходил с тобой на связь?
– Нет.
– Ты гей?
– Нет.
– Ты родился в августе?
– Да.
– Хочешь вернуться в Коста-Рику?
– Нет.
– Хочешь поехать в Соединенные Штаты?
– Да.
– Любишь подчиняться приказам?
– Нет…
Если первые минуты у Алекса еще получалось контролировать себя и вытеснять эмоции из сознания постельными сценами с Верой, то сейчас он уже не понимал, как все же ему следует отвечать. На его счастье неожиданно зазвонил мобильник, оставленный на журнальном столике. Стас подошел к столику, чтобы выключить мобильник, но посмотрел на отразившийся номер и протянул телефон Копылову. На экранчике отражался не номер, а бесконечный набор цифр.
– Да, – сказал Алекс, включая громкую связь.
– Дмитрий Волков?.. – спросил приятный женский голос. – Вам привет от дяди Трифона.
– Я слушаю.
– В сквере у памятника Петру в девятнадцать пятнадцать.
– Хорошо. А как я вас узнаю?.. – спросил Алекс, но трубку уже положили.
– У вас злой язык: помянули черта, а он тут же и появился, – сообщил Копылов инструктору. – Только почему-то с женским голосом. Свидание в восемнадцать пятнадцать возле памятника Петру.
– Я слышал.
– Продолжим?
– Какое продолжим!? Полиграф требует тишины и уравновешенности, – Стас принялся снимать с Алекса датчики.
– Ну и как я отвечал? – не мог сдержать тот своего любопытства.
– Слишком короткий процесс, чтобы делать выводы.
14
По дороге на площадь Декабристов Алекс попросил остановиться у магазина электроники и купил себе маленький диктофон:
– Пускай будет. Мне хочется свою запись иметь, вдруг ваша техника заест.
– Еще ни разу не заедала, – возразил Стас, но препятствовать не стал.
Из вишневой «шестерки» инструктора Копылов вылез за целый квартал, так чтобы было похоже, будто он шел со стороны метро «Адмиралтейская».
И вот сам сквер позади хвоста императорского коня. На мобильнике 19:14. В легком сумраке «Шестерки» Стаса не видно, но она несомненно где-то поблизости. Прохожих мало, но они есть: возникают и проходят мимо.
– Дима, привет! – фээсбэшница не подкралась, а подошла напрямую со стороны набережной.
– Привет, – отозвался он, оценивающе окидывая взглядом ее очкастый приятный лик и короткую фасонистую курточку – на тайного агента она никак не тянула, но рассмотрев под стеклами ее строгие совсем неулыбчивые глаза, Алекс понял, что перед ним вполне состоятельная офицерша, не ниже старшего лейтенанта, наверное.
– Здесь сильно дует. Пошли? – она просто взяла его за кисть левой руки, и они пошли прочь от набережной, изображая из себя взявших за руки влюбленных. Однако после ворвавшейся к нему в семь утра Веры, Алекса сия штыковая атака мало смутила. Рука офицерши была в тонкой перчатке, и через минуту он уже вовсю поигрывал ее пальчиками, с любопытством ожидая результата своего флирта.
– Какое женское имя больше всего тебе по душе? – между тем безмятежно ворковала фээсбэшница.
– Бронислава, – пошутил Копылов.
– Отлично. Броней я еще не была. Значит, я для тебя Броня, запомни это.
– А отчество пусть будет Африкановна, – попросил он.
– Отчество мы пока пропустим, так же как и фамилию. Кто-нибудь проявлял интерес к твоему двухсуточному исчезновению?
– Только староста группы. Сказал, что за пропуски я первый на отчисление.
– Компьютер и принтер дома есть?
– Есть.
– Будешь мне писать отчеты раз в неделю обо всех твоих встречах и важных разговорах.
– Мы куда-то конкретно идем? – поинтересовался он, когда они свернули с Адмиралтейского проспекта на Гороховую.
– Нет. Я доведу тебя до метро и все. Так ты понял про отчеты?
– На имя кого?
– Без имени. В произвольной форме: такого-то числа в такое-то время я встречался с тем-то и тем-то. Только учти, мы выборочно время от времени будем проверять твои отчеты, и если там что-то будет не так, ты можешь оказаться в черном списке.
– В каком смысле?
– На тебя вдруг начнут сыпаться всякие неприятности. И ни на одной работе в Питере или в Москве ты долго не задержишься.
– Хорошо, Броня, я тебя понял. Буду неукоснительно соблюдать все твои инструкции, – этот ответ больше предназначался Стасу, чем спутнице.
– Похоже, ты меня пишешь? – вдруг как тисками стиснула она его ухажерскую кисть.
– Только чтобы лучше сохранить в памяти каждое твое заветное слово, – он невозмутимо достал из кармана и протянул ей свой диктофон.
– Больше так не делай, – сказала Броня и сунула его диктофон к себе в сумочку.
До метро они дошли уже как просто знакомые, с разомкнутыми руками. Войдя в вестибюль станции, Броня проследила, как Алекс прошел через турникет и стал на эскалатор. Не видела только, как ее сексот прямо на эскалаторе, пока не исчез сигнал, набрал номер Стаса и сообщил ему, что выйдет из метро на Садовой.
Чуть задержавшись на платформе, он быстро набросал на специально захваченном листе бумаги портрет Брони.
– Увы, не знаю такой, – сказал Стас, разглядывая на Садовой в своей «Шестерке» его рисунок. – Ты сам заигрался со своей иронией. Только совсем бестолковый не догадался бы, что ты говоришь это все под запись. Хорошо еще, что она мой микрофон на тебе не стала искать. А за предусмотрительность с диктофоном тебе отдельный респект.
Тем же вечером уже заполночь инструктор позвонил снова:
– Это Виктория Гоголева, по прозвищу Альфа-луч, говорят у нее сильные экстрасенсные способности.
– А звание у нее какое?
– Старший лейтенант.
– Тогда прошу меня впредь называть Бета-лучом, – попросил Копылов.
– Ты доборзеешься когда-нибудь, – это у Стаса прозвучало, как пожелание доброй ночи.
15
Для того чтобы узнать о наследстве Алекса, Циммеру даже не понадобилось никуда выезжать. Он просто позвонил своему сокурснику, работающему в Москве, и тот навел необходимые справки.
– Нужны документы твоего Копылова, – сказал адвокат по телефону, и они договорились о встрече в центре города.
Алекс прошел с одной улицы дворами на другую, сел в джип Циммера и попросил его отъехать куда подальше.
– Ты не от любовницы, часом, шифруешься? – заметил на это адвокат.
– Скоро и ты точно так же шифроваться будешь, – заверил его Алекс.
Через несколько минут они остановились на безлюдной улочке и занялись делами. Вернее, попытались заняться, сразу споткнувшись на загранпаспорте и метрике на имя Александра Копылова, что предъявил Алекс.
– Погоди, но ведь ты у нас Дима?
– Иногда Дима, иногда Александр.
Циммер сердито хмыкнул.
– А другие документы: российский паспорт, приписное свидетельство, студенческий, данные родителей…
– Все это есть, но на другую фамилию, – невозмутимо сообщил Копылов.
– Покажи! – не поверил адвокат.
Алекс показал свои новые документы. Циммер долго изучал их. Особое внимание обратил на прописку и время выдачи паспорта.
– Все очень просто. Защита свидетелей – слышал? – объяснил ему Алекс.
– У нас защита свидетелей будет через десять лет, не раньше. Уж мне-то не знать.
– Официально, да, ее нет. Но в отдельных случаях она существует. Я и есть этот отдельный случай.
– Так тебя еще и усиленно разыскивают?
– Ну да, киллеры толпами вокруг так и шастают.
Циммер переменил тему:
– Тогда кто такие Гонсалесы из Коста-Рики?
– Мои родственники.
– Эммигранты, что ли?
– Ну да. В том-то и фишка, что мне светиться нельзя. А тебе нужно собрать не хватающие документы: российский паспорт на Копылова, с питерской пропиской желательно, ну и другое, что потребуется.
– И как ты все это себе представляешь?
– Надевай перчатки и нигде не оставляй свои отпечатки пальцев.
– Однако я погорячился со ста тысячами, тут и двухсот мало будет.
– Хочешь, мой любимый анекдот про адвокатов?
Циммер хмуро молчал, катал по мозговым извилинам ситуацию.
– Ученые решили для опытов вместо крыс использовать адвокатов. Во-первых, их не так жалко, во-вторых, их больше, в-третьих, есть вещи, на которые даже крысы не согласятся… Ну так ты крыса, которую жалко, или адвокат, согласный на все?
– А ведь ты все врешь! – сделал неожиданное заключение Циммер.
– Конечно, вру, – согласился Копылов. – Сто тысяч просто так не предлагают… Мне уходить?..
– За подделку документов, да еще с целью скрыть другое преступление, между прочим, положено четыре года.
– Я знаю, – скромно заметил Алекс. – А за укрывательство преступника еще два года могут накинуть.
– Ну ты и сука! – адвокат в сердцах сильно толкнул его кулаками в плечо. – А я уже яхту размечтался купить!
– Купим вместе, я тоже хочу яхту, – Алекс забрал конверт с документами Волкова. – Ты говорил, у тебя дача в Финляндии? Там лишних две комнаты найдутся? Хочу к тебе на Новый год одну девушку с ее бойфрендом пригласить.
– Я тебя сейчас прямо здесь задушу и все! И мне еще награду за это дадут.
– Кстати, главная фишка, чтобы получить наследство не в Питере, а в Хельсинки, – продолжал добивать Циммера Алекс.
– Может еще что-нибудь вашему высочеству угодно?
– Моему высочеству угодно финскую визу сюда на Новый год получить, – Копылов указал пальцем на свой старый загранпаспорт.
– Тысячу баксов на бочку! – свирепо прорычал адвокат.
– Базара нет, – Алекс достал портмоне, отсчитал десять купюр с Бенджамином Франклином и засунул их в нагрудный карман рубашки оцепеневшего Циммера.
В следующий момент адвокат и в самом деле кинулся душить своего пассажира. Копылов, хохоча во все горло, отбивался.
16
Каждый день отныне был наполнен для него массой сильных эмоций и мозговых атак. По утрам вставал с постели лишь с одной мыслью: как сейчас он выйдет из дома и всех победит. Так оно на самом деле и происходило. Три параллельных службы: в институте, у Стаса и у фээсбэшной Брони двигались вперед без сучка и задоринки. Лингвист Ерашов все чаще капитулировал перед умствованиями юного студента. Циммер невыносимо всего боялся, но безотказно все делал. Даниловна раскручивала своего Стива на новогодний вояж в Хельсинки. Вера на двести процентов обеспечивала его большим мужским счастьем. Дополнительные компьютерные заработки пополняли не только кошелек, но и записную книжку телефонами новых знакомых. Даже еще недавно столь мрачный неприветливый Питер все настойчивее поражал своим особым изыском, а наполнение служебной квартиры собственноручно купленными хозяйскими мелочами постепенно превращало его из съемщика-временщика в самостийного обывательско-бюргерского домовладельца.
Вдруг как-то стали понятны ранее загадочные слова матери с видеокассеты о том, что они с отцом прожили самую яркую, самую интересную жизнь, какая была только возможно. Похоже, именно такой жизнью и начинал он теперь жить.
Неожиданно легко все прошло с финской визой. Подруга Циммера Рая заведовала одной из мелких турфирм, и ей не составило труда заочно поставить в загранпаспорт Копылова полугодовую финскую визу. Циммер отстегнул пятьдесят баксов на визу, остальных девятьсот пятьдесят с пафосом вернул Алексу:
– С миллионеров лишнее не берем-с!
Чтобы подстраховаться, Алекс обратился и к Стасу:
– Хочу съездить в Хельсинки. Можно через контору оформить загранпаспорт?
– Чего ты там забыл у этих чухонцев?
– У нас в группе только я один ни разу за границу еще не ездил.
– А если ты лыжи наостришь оттуда?
– А смысл? У вас сейчас для меня самый надежный крючок есть.
– Это какой же? – заинтересовался инструктор.
– Малейшая информация, что я был внештатным сотрудником ФСБ, перечеркнет за кордоном мне любую карьеру, да и приличные люди будут всегда сторониться.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь, – сказал Стас и через два дня сообщил, что возражений против загранпаспорта для Димы Волкова у них в конторе нет, только пусть он уж сам стоит в очередях и оформляет его.
А потом как-то быстро приблизилось закордонное рождество и стало ясно, что на Новый год встреча с Даниловной не состоится.
«Давай на Старый новый год, – написала она. – И чтобы ты обязательно был с подругой».
«Давай», – кисло согласился Алекс, бесконечно разочарованный этой неудачей.
В знак своего траура по несбывшемуся он даже решил, что вообще не будет отмечать Новый год, тем более что непонятно было, сумеет ли Вера выкроить себе новогодние отгулы.
Еще 30 декабря все находилось в подвешенном состоянии, затем позвонил Циммер и сообщил, что ответ из Инюрколлегии на поданный пакет документов Александра Копылова положительный и возражений о передаче костариканского наследства в Хельсинский Норд-Банк тоже нет. Вечером прозвонилась Вера, обрадовав, что ей удалось освободиться аж на четыре дня, и она уже едет. Зато следующий день огорошил вместе с Алексом всю страну словами Ельцину: «Я устал, я ухожу…» Это же наш Полтергейст, с замиранием сердца думал Копылов, неужели мои листики в Интернете тоже сыграли свою роль в президентской отставке? После этого новогодний пазл стал для него складываться совсем симпатично. Синоптики пообещали на праздник безветренный снегопад при минут пяти, и ужасно захотелось куда-либо выбраться из каменного застенка.
– На Дворцовой площади или в лесу у костра? – предложил он выбрать подруге.
– А в лесу мы елку наряжать будем? – только и спросила она.
И вот наготовив бутербродов с семгой, ветчиной и красной икрой, прихватив шампанское, кассетник и елочные игрушки, двинулись они в десять вечера вглубь своего лесопарка. Не забыл Алекс и несколько сухих палок для растопки сырого валежника.
Оказавшись среди зловещего лесного мрака, Вера сильно забеспокоилась:
– А если какие-нибудь бандиты или бомжи появятся?
На это посмотри, хотелось Алексу похвастать своей «береттой», но он сдержался.
– Я им отдам тебя на растерзание, а сам убегу, – сказал и получил честно заработанный удар кулачком в бок.
Нашли подходящую елку, и пока Вера ее наряжала, он разжег небольшой костер.
На его притягивающее пламя вдруг позвонил Циммер поздравить с наступающим и спросил, нет ли у Алекса огнемета.
– Зачем тебе?
– От этого новогоднего веселья по ящику меня сейчас кондратий хватит.
– Ну так выключи его.
– Ага, Рая мне последние волосья повыдирает. А ты где сейчас?
– В лесу, у костра.
– Как в лесу!!! Где? – от вопля адвоката у Копылова заложило ухо. За тридцать два года Циммеру ни разу не приходила в голову возможность подобной встречи Нового года.
– В лесопарке прямо возле места, где тебя мутузили твои дворовые дружбаны.
– Я тоже хочу!
– Ты уже не успеешь.
– Да я тут у Раи, с другой стороны твоего лесопарка. А ты точно там? Сколько вас?
– Я с Верой.
– Мы идем!
Через полчаса их компания действительно увеличилась вдвое. Рая оказалась такой же веселой хохотушкой, как и Вера, и они быстро нашли с ней общий язык. Циммер же весь дышал феерическим восторгом: обсыпал всех снегом, таскал в костер целые деревья, снимал на цифровой фотоаппарат каждую елочную игрушку и бутерброд. Их коньяк и миски с салатами пришлись в самый раз и скромный перекус быстро перерос в настоящее пиршество. По кассетнику били куранты, звучала отборная музыка, вдали грохотали городские фейерверки, а лес становился все уютней и комфортней.
– За Алекса, ой, извините, хочу выпить за тебя, Дима, чтобы тебе в этом году досталось много бабла, и все твои недруги были позорно посрамлены! – провозгласил уже к встрече Нового года по Гринвичу Циммер.
Алекс Копылов, он же Дима Волков, он же агент двух спецслужб и враг холдинга «Элис» против этого совсем не возражал.
17
Увы, ни в Старый новый год, ни в зимние студенческие каникулы встрече с Даниловной не суждено было случиться. Недельные отпуска у всех пятерых встречающихся мистическим образом совпали лишь в середине февраля. Следом за джипом с Циммером и Раей, едущими на свою дачу, тронулся и туристический автобус на Хельсинки с Алексом Копыловым. Через три дня в аэропорту Хельсинки должен был приземлиться и «Боинг» с Даниловной и Стивом, которых Алекс всеми правдами и неправдами собирался на пару дней заполучить на адвокатскую дачу. Вера в их компанию не вписалась и даже не потому, что Копылов не хотел их встречи с Даниловной, а просто опасался быть арестованным на глазах слишком доверчивой девушки.
…Туристический автобус миновал последнюю разделительную черту и выехал на ничейную полосу. Сорок секунд на ее пересечение тянулись сказочно долго. Ну вот и финские пограничники. Здесь контроль уже самый формальный – действительно, зачем? Проверкам российских пограничников за последние лет сто тут доверять привыкли.
Первый остановочный пункт на финской земле, и Алекс, увидев в окно уже ожидающий его джип Циммера, вместе с дорожной сумкой вышел из автобуса.
– Куда это вы? – удивилась женщина-гид.
– Меня тут знакомые до Хельсинки подбросят. В отеле раньше вас буду, – лучезарно ей улыбаясь, сказал Копылов.
Он соврал – Циммер с Раей повезли его сперва на свою дачу.
– Не понимаю, почему его нельзя было посадить к нам еще в Питере? – недоумевала по дороге Рая, для нее их юный друг по-прежнему оставался Димой Волковым.
– Строгая экскурсовод попалась, могла прямо на границе скандал устроить, – прикрыл своего подельника Копылов.
До адвокатской дачи они домчались за каких-то полчаса. Большой участок с березами и соснами выходил к бесконечной почти морской водной глади, с полдюжиной разбросанных по ее поверхности ближних и дальних островков.
– Ты посмотри, какое озеро, четвертое по площади в Европе, равное территории двух Люксембургов, на нем тринадцать с половиной тысяч островов, – заливался курским соловьем Циммер. – Сейчас подо льдом оно только десятая часть своей красоты. Посмотри, какие скалы, лес, простор!
– Лужа, как лужа, – дразнил его Алекс. – Ты еще Приморье и Курилы не видел.
– К черту твои Курилы! Вот где яхту хочу!
Потом настал черед одноэтажного бревенчатого дома: три спальни, два санузла, гостиная с кухней, печь-камин, утепленный гараж, несколько кладовок и хозпомещений.
– Я в детстве бывал зимой у бабушки в деревне, – продолжал свою песню адвокат. – Это было ужас что. Бесконечно топишь и все равно в какие-то щели постоянно сквозит. Ты посмотри здесь как! Месяц меня не было, а автоматика работает как часы. Двадцать два градуса по всему дому и ни духоты, ни сквозняка. Оцени!
Но Алекса больше привлекал дизайнерский интерьер.
– А мебель ты сам подбирал?
– Еще чего? Для этого здесь есть специально натасканные люди. Мое только постельное белье и посуда на кухне.
– Ага, и белье и посуду ты тоже сам выбирал?! – ревниво вставила Рая.
– Ты, ты выбирала! – поспешил исправить свою оговорку хозяин. – Кстати, здесь продается соседний дом, еще побольше этого. А давай, если все выгорит, ты его купишь? Будем друг к другу в гости ходить.
– Как ты скажешь, так и будет, – шутливо отмахивался Алекс.
Немного перекусив и слегка умиротворившись дачной идиллией, мужчины оставили Раю на хозяйстве, а сами покатили в Хельсинки – обоим скорее хотелось отделаться от тревожной неопределенности.
– Может, сперва в твою гостиницу заедем. Кинешь там сумку, – предложил Циммер, когда пошли столичные финские пригороды.
– Нет, сначала главное, потом второстепенное, – возразил Алекс.
По городской карте-схеме Норд-Банк найти оказалось совсем не трудно. И вот уже джип Циммера припарковался прямо напротив него на противоположной стороне улицы. Алекс, однако, не спешил выходить.
– Ну что? – первым не выдержал адвокат.
– Ничего. Думаю.
– У меня тоже самые мрачные предчувствия. Не верю, что сейчас кто-то возьмет и просто так отдаст тебе полтора лимона зеленых.
– Говорят, в финских тюрьмах неплохая кормежка.
– Типун тебе на язык! Ну чего ты каркаешь?!
– Вот тебе номер телефона, – Алекс передал адвокату клочок бумаги. – Зовут Стас. Если меня заметут, звонишь и все ему рассказываешь. Лишние паспорта тоже забирай.
– А если меня обыщут?
Алекс достал из своей сумки лист бумаги и ручку.
– Пиши заявление, что нашел их в лесу по дороге и хотел на обратном пути на границе сдать.
Циммер недоверчиво взял бумагу.
– Может мне все-таки пойти с тобой? Как твоему адвокату. Если что-нибудь по документам спросят. Ты ведь их даже не просмотрел, как следует.
– Если в них будет что-то не так, вычту из твоего гонорара.
– Ну конечно, что еще ты мог сказать. Держи, – Циммер передал папку с оригиналами всех документов Алексу.
– Но пасаран! Минут тридцать жди меня здесь, а потом едешь и ждешь до вечера у гостиницы.
– Без моего гонорара, чтобы не возвращался, – крикнул ему вслед адвокат.
Алекс вылез из машины и зашагал к зданию. У самой двери он оглянулся и сделал Циммеру знак, мол, всех победим.
Его визит в банк занял не больше пятнадцати минут. Белокурая девушка, когда он ей по-английски объяснил свое дело, без лишних вопросов провела его в служебный кабинет к директору банка, вежливому крестьянистому господину с пивным животиком. Тот, извинившись, попросил Алекса предъявить какой-либо документ, и, как заметил Копылов, не преминул посмотреть и на его визу.
– Да, господин Циммер прислал нам по факсу все необходимые документы. Нам остается лишь проверить их оригиналы и подготовить ваш договор. На это потребуется два дня, – ровным невозмутимым голосом произнес директор.
– Не надо ли еще каких-либо дополнительных документов?
– Нет. Все документы в порядке.
– Значит, через два дня я уже могу получить сами деньги?
– Думаю, да, – директор чуть замялся. – Вы останетесь на эти два дня в Хельсинки?
– Я еще не знаю.
– Если вам негде остановиться, я могу порекомендовать хорошую недорогую гостиницу.
– Спасибо, у меня здесь, в Финляндии, есть знакомые, – и уточнив, в котором часу ему лучше прийти, Алекс важно, как и положено миллионеру, удалился. Только уже выйдя из банка, он сообразил, что возвращение за договором и прилет Даниловны будет в один и тот же день, хорошо, что еще не в одно время.
Осматривать приятный европейский город в своем напряженном состоянии не хотелось ни Копылову, ни Циммеру. Даже обедать не стали и после регистрации Алекса в туристической гостинице сразу отправились назад на дачу.
18
Из аэропорта в Хельсинки в машине ехали два американца: Джон Маккой – тот, кто встречал, и Майкл Гарридо – тот, кто прилетел.
– По Наследнику небольшая неувязка, – сообщил Маккой. – Его российский паспорт выдан всего месяц назад. Известно, что он не живет по указанному месту прописки, но в России это нормальная практика: прописан в одном месте, а живет на съемной квартире в другом месте без всякой регистрации.
– Где остановился в Хельсинки?
– В отеле «Суоми», обычном отеле для русских туристических групп, но появился в нем всего на полчаса. Ночевал в неизвестном месте.
– Может быть в борделе?
– Когда человек приехал за такой суммой денег, ему вряд ли дело до борделей. По словам директора Хекконена, это симпатичный молодой парень, такой может обеспечить себя любовными утехами и без борделей.
– Он как-то нервничал?
– Не более, чем человек, волнующийся о такой сумме денег.
– Что еще?
– Я договорился воспользоваться кабинетом директора банка на полтора часа.
– Я думаю этого времени более чем достаточно.
И они надолго замолчали.
Если Маккой был простым помощником атташе по торгово-финансовым связям, который весьма неуютно чувствовал себя, исполняя столь щекотливое поручение своего начальства, то Майкл Гарридо был фигурой совсем другого масштаба и качества. Два последних года он занимался вербовкой новых агентов, и эта служба у него складывалась достаточно успешно. Приехать в короткую командировку, оценить исходные данные и лихо провести словесный поединок, после которого противник всегда терял от переживаний два-три кило живого веса – это было настоящее искусство, и Майкл процентов на семьдесят всегда справлялся с этим.
Но в деле Наследника у Гарридо присутствовал еще и личный момент. Восемь лет назад он был тем самым американцем, который руководил в Лимоне операцией по аресту семьи Гонсалесов. Тогда эта была едва ли не первая его самостоятельная акция. Нужен был крупный скандал по разоблачению русских шпионов в тихой почти цивилизованной Коста-Рике. Скандал и получился, только совсем не такой, на который он рассчитывал: шпионов взять не удалось. На следующий день сеньору Гонсалес, правда, задержали, когда она явилась в аптеку городка Пандора за противоядием, держа в руках ту самую змею, которая ее укусила, дабы не было сомнений, какое лекарство ей нужно. Позже Майкл даже единственный раз успел допросить эту сеньору, вполне корректно, между прочим. На следующий же после этого день ему доложили о суициде русской шпионки.
Маленький секрет Гарридо состоял в том, что в разведслужбу он пришел с единственным желанием стать автором шпионских романов, лавры Флеминга и Ле Карре не давали ему покоя еще со школьной скамьи. Увы, то дело с русскими шпионами в Лимоне было единственным, которое по своему содержанию хоть немного напоминало шпионский роман. Все остальное, включая самую эффектную вербовку, на действительно впечатляющие динамичные сюжеты никак не тянуло. Неудачного американского советника тогда сразу же перекинули в другую географическую точку, подальше от места фиаско. Со временем все как будто забылось, как вдруг год назад один из бывших костариканских коллег сообщил Гарридо, что оставшееся от Гонсалесов наследство нашло в России своего правообладателя. По своему возрасту это мог быть лишь сын Гонсалесов Алехандро. И литературное воображение Гарридо немедленно заработало на полную мощность. Да, в тот раз российской резидентуре удалось нелегально вывезти юного Алехандро в свою Москву, только они вывезли не сына русских шпионов, а завербованного американского агента, которому суждено было пока что просто учить русский язык и получать российское образование. Такова была завязка предстоящего романа, который он собирался назвать «Наследник, пришедший из тропиков».
Запав на эту идею-фикс, Майкл развил термоядерную деятельность, обосновывая необходимость полноценной вербовки Наследника, и доказывая, что, во-первых, Алехандро непременно должен был общаться с коллегами своих родителей по ГРУ или ФСБ… в-пятых, нет лучшего повода для вербовки, чем лежащие в банке полтора миллиона баксов… в-двадцатых, даже если он не способен будет к оперативной работе, его можно использовать в качестве своего агента в каком-либо российско-американском СП. В общем, своими докладами на эту тему он так затерроризировал начальство, что в конце концов ему дали добро на проведение вербовки Наследника.
19
Чтобы меньше терзать себя сомнениями, удастся ли им их авантюра или нет, они с Циммером постарались себя под завязку загрузить дачным отдыхом. Съездили за лыжами и лыжной экипировкой для Алекса, затем вместе с Раей опробовали местную лыжню. Для Копылова это была первая лыжная прогулка в жизни – в интернате лыжи у них как-то не котировались.
Дальше было освоение сауны. На озере пробили во льду прямоугольную полынью, и все трое выскакивали из горячей парной, чтобы с удалыми воплями окунуться в ней. После чего восполняли потерю влаги ящиком финского пива, сидя у камина и гоняя по видику интеллектуальное европейское кино.
– Почему бы тебе не купить соседнюю дачу? – снова пристал Циммер.
– Зачем двадцатилетнему парню твоя дача? – спорила с ним Рая. – Ему машина нужна и хорошая квартира на Невском. Может он еще в Москву захочет податься?
– Москва нужна тем, кто ищет, как большие деньги заработать. А у него денег и так сейчас будет навалом, – возражал адвокат. – Дача под Питером это всегда в напряг, а здесь – самый оптимальный вариант. Учти, еще год-два и сюда ломанутся питерские новые русские, взлетят цены и будет меньший выбор. Зато отсюда без проблем стартовать в любую страну мира, хоть в отпуск, хоть на работу. Не знал бы он английского, тогда бы еще можно было сомневаться, а так – самое то. Или ты не хочешь быть нашим соседом?
– Какие проблемы! Давай куплю, – согласился наконец Копылов, и Циммер взялся за телефон.
Через час вместе с риэлтором они двинулись смотреть соседний дом. Участок составлял тот же гектар, что и у Циммера. Но и дом, и сауна, и гараж на две машины – все было и поновее и покомфортней. Имелся даже маленький заливчик, где могли разместиться два десятиметровых катера.
– По сравнению с этим ранчо моя дача – пристанище питерских бомжей, – вынужден был признать адвокат, после осмотра самого дома.
Стоило все это удовольствие сто сорок тысяч баксов.
– А скостить тут не принято? – поинтересовался Алекс. – Я обожаю торговаться.
Риэлтор, когда Циммер ему перевел, отрицательно покачал головой.
– Ваша фирма ведь занимается еще и продажей малых судов, – Копылов перешел на английский сам. – Если вы сделаете мне скидку на дом, то обещаю, что и яхту я буду покупать у вас. А деньги за дом, возможно, будут перечислены вам уже завтра.
Риэлтор с недоверием посмотрел на юного клиента.
– Пять тысяч.
И бланки договора уже не на сто сорок, а на сто тридцать пять тысяч немедленно были заполнены.
– Только учтите, обладание недвижимости, не дает вам преимущественного права на получение визы, – счел нужным сообщить риэлтор.
Алекс вопросительно глянул на Циммера.
– Да нормально с этими визами, девяносто дней каждых полгода сможешь быть здесь, выше крыши хватит, – объяснил адвокат Алексу.
– Значит, как только деньги поступят на счет фирмы, вы сразу же отдаете мне ключи, и я могу тут жить? – уточнил у риэлтора Копылов.
– Именно так, – ответил тот.
Ночь накануне решающего похода в банк и приезда Даниловны, Алекс почти не спал. После легкой выпивки по случаю приобретения недвижимости, они разошлись по комнатам в первом часу ночи, а в три часа Алекс проснулся от того, что кто-то словно произнес ему на ухо: «Расходный материал» и дальше спать уже не получилось. Расходный материал это был он, Алекс Копылов, которого готовили немного-немало для выполнения акций возмездия – в одно мгновение ему это стало ясно как Божий день. В пользу такого вывода говорило все: и поверхностное обучение разведнавыкам, и полное отсутствие каких-либо контактов с другими курсантами и преподавателями, и не принятие мер по наказанию за его самовольство, и даже то, что Стас не забрал у него ни документы на Копылова, ни даже его трофейные пистолеты. Не исключено, что и Зацепин, передавая его посреднику из ГРУ наверняка мог сказать: этот парень способен на все. Да и Стас вряд ли скрыл от начальства его двойное московское убийство и почему-то получил на это полную индульгенцию. Таким образом его просто выводят на нужную тропу. Будут отправлять за кордон и указывать кого надо убрать. А в случае ареста он ничто и никого не сможет выдать – просто потому что ничего ни про кого, кроме Стаса не знает.
Необъятная будущая жизнь вдруг сузилась для него до узкой улочки с глухими высокими заборами, по которой ему суждено идти только в одном направлении. Неприятно было даже не то, что его нацеливают на эту не самую доблестную специализацию, а то, что им кто-то может вот так приказно манипулировать. Бумерангом вернулись собственные слова сказанные Стасу о невозможности карьеры за рубежом, если известно, что ты был сотрудником ФСБ, похоже, не слишком хороша карьера с таким пятном и в России…
20
В Хельсинки поехали все втроем. Потом Циммера оставили в гостиничном номере Копылова, а в аэропорт встречать Даниловну отправились лишь Алекс с Раей. Как Рая не старалась омолодить себя, чтобы выглядеть подходящей подругой двадцатилетнего студента, получилось это у нее не важно. Зато теперь, когда вся ситуация достигла своей кульминации, можно было уже не опасаться каких-либо накладок. И по дороге в аэропорт, Алекс рассказал подруге Циммера свою старую версию про защиту свидетелей.
– А Иван знает? – прежде всего спросила Рая.
– Знает. Мы решили, что ты будешь слишком нервничать из-за этого, если сказать тебе заранее.
– А Вера?
– Вера не знает.
– А та, которую мы встречаем?
– Тоже не знает. Ей достаточно моего старого имени.
И Рая чуть успокоилась, что она все же не последняя, кого посвятили в эту тайну.
– Я своего Ивана считаю проходимцем, но ты ему сто очков вперед дашь. Поэтому вы так и закорешились, – и она надолго обиженно надула губы.
Снова Алекс, в который уже раз поразился, как легко в России все подряд соглашаются участвовать в противоправных действиях.
В аэропорт они приехали, когда самолет с Даниловной уже приземлился, и шла выдача багажа. Еще пятнадцать минут ожидания и из зала прилета показался ручеек пассажиров, прибывших из Вашингтона. Алекс не сомневался, что легко узнает Даниловну, ведь и года не прошло, как он видел ее в Москве. Думая только о ней, он совершенно упустил из виду, что она будет не одна, и, засмотревшись на красивую молодую пару американцев, весьма изумился, когда эта пара остановилась напротив них с Раей, и голос Даниловны из-под красной спортивной шапочки произнес по-русски:
– Всем привет!
– Ну! – только и выдавил он из себя вместо приветствия.
Что-то действительно сильно поменялось в его бывшей однокласснице, добавился некий чисто американский глянец, которого у нее не было прежде.
– Это и есть Стив! – представила Даниловна своего бойфренда. Высокий, спортивный с немного детским лицом он по-своему тоже впечатлил Копылова.
– Я Стив, и я не говорю ни по-русски, ни по-фински, – сказал и засмеялся собственной шутке американец, но даже это у него вышло как-то приятно и обаятельно.
– Мы тоже не говорим ни по-фински, ни по-американски, – ответил ему по-английски Алекс.
– «Ни по-американски!» – повторил Стив и залился счастливым смехом.
– Рая, – сама представилась подруга Циммера и получила от гостей дружеские объятия и поцелуи.
Алекс подхватил тележку с их вещами, и они тронулись к автомобильной стоянке. Стив, убедившись в адекватности английского Алекса, болтал без умолку, воспитанно пытаясь втянуть в общий разговор всю компанию.
Это был его первый перелет в Старый Свет, и восторженного рассказа о полете через Атлантику ему хватило на всю дорогу до гостиницы. К счастью, это был совсем другой отель, чем у Копылова, иначе бы принимающая сторона в лице Алекса и Раи сошла бы с ума от всего его словесного фонтанирования. Время встречи в Норд-Банке уже поджимало, и, доведя гостей до вестибюля их отеля, Копылов поспешил распрощаться.
– Не исключено, что наше свидание на этом вот и закончится, – сообщил Алекс Даниловне, прежде чем уйти.
– Под бандитские пули голову подставляешь? – прозорливо поинтересовалась она. Сразу повеяло их интернатским птичьим языком.
– Вроде того, – согласился он.
21
Забросив Раю к Циммеру в гостиницу, Алекс направился в Норд-Банк пешком, хотел пройтись и заодно проверить, не отирается ли возле банка какая-либо полицейская машина. Все было уныло-спокойно, не считая двух видеокамер на здании банка.
– Добрый день, – приветствовала его на русском с певучим финским акцентом прежняя служащая и повела знакомым путем в кабинет директора. Открыла дверь, пропустила его вовнутрь, а сама входить не стала.
Возле окна, спиной к двери стоял среднего роста мужчина в дорогом костюме, явно не финн, сразу понял Копылов. Оглянувшись, Майкл Гарридо заговорил по-испански. – Добрый день, молодой человек. Не хотите ли снова немного попрактиковаться в испанском?
Алекс молчал, соображая как реагировать.
– Или вы уже подзабыли свой родной язык? Либо предпочитаете все же говорить по-английски? А то можно и на русский перейти? На каком языке будем беседовать?
– Возникли какие-нибудь трудности с деньгами? – на ломаном английском спросил Алекс.
– При бегстве вашей семьи в Коста-Рике погибли пять человек, один из них мой близкий друг, – по-испански продолжал говорить Гарридо.
– Извините, я по-итальянски не понимаю, – произнес Алекс по-английски.
Майкл чуть усмехнулся и повторил только что сказанные слова на английском.
– Вы чеченец? – спросил его Копылов.
– Как? – Гарридо чуть поперхнулся от неожиданности.
– У нас в России чеченцами называют американских копов. Им, чтобы начать действовать, обязательно надо за кого-то мстить, без этого они не могут.
– Вы Алекс Копылов, сын русских шпионов Карлоса и Исабель Гонсалесов, – Майкл тоже перешел на английский. – И не надо это отрицать. Мы все про вас знаем.
Зря он, конечно, так сказал – Алекс разозлился еще больше.
– Как зовут вашу дочку?
– Что? – Гарридо опять был застигнут врасплох.
– Наверно и фото ее у себя в портмоне носите. Показать можете?
Джон Маккой, слушая их разговор в соседнем помещении, затрясся от беззвучного смеха.
– Если вы все про меня знаете, будет только справедливо, если и я про вас что-то буду знать, – объяснил свой интерес Алекс. – Правильно ли я вас понял, что с помощью своего фантастического шантажа вы хотите отобрать у меня часть моих денег?
– У меня есть разрешение финского правительства на вашу экстрадицию в Коста-Рику для проведения следственных действий по факту убийства пятерых полицейских.
– И я смогу бесплатно попасть вместе с вами в Коста-Рику!? Супер! А когда едем? Завтра?.. А мне свои вещи из гостиницы забрать можно будет?
Похоже, сын неуступчивым характером пошел в свою мать, понял Гарридо. Увы, то что было хорошо для его будущего романа, пока мало годилось для сегодняшней вербовки, парень просто издевался над ним.
– Вы, кажется, очень беспокоитесь за свои деньги? – начал с другого конца Майкл.
– Что вы хотите? – перешел на русский язык Копылов.
– Сотрудничества. Только сотрудничества.
– Вы не хотите мне отдавать мои деньги, а хотите сотрудничества. И вообще, что это за дела такие? Вы что меня в предателя Родины хотите записать?
– Не надо таких слов!
– А каких? Разве это не так?! – Алекс подошел к столу и взял с него увесистую подставку под карандаши. – Вы забыли, что находитесь не в Америке. Не перестанете, я вам устрою большой политический скандал. Если нет, я бросаю эту штуку в окно.
– И таких театральных действий тоже не надо. Все равно вы этого не сделаете.
– Не сделаю?!
Алекс размахнулся и запустил подставку в окно. Внешнее стекло выдержало, а внутреннее рассыпалось от удара.
В комнату ворвался испуганный Маккой.
– Позовите, пожалуйста, полицию, – обратился к нему по-английски Алекс. – Я настаиваю, чтобы вы позвонили в российское посольство. Это политическая провокация. Я гражданин России и не потерплю таких провокаций.
– Оставьте нас одних, пожалуйста, – попросил Майкла Маккой.
– Вы тоже американец? – переключился на него Алекс. – Вы тоже хотите скандала?
– Я не хочу скандала. Только чтобы внести небольшую ясность, – Маккой выразительно глянул на вербовщика.
Тот вышел из кабинета, и в свою очередь надел наушники прослушки.
– Александр Копылов, мы может поступить с вами еще проще. Найти в вашем багаже, например, наркотики. Вы очень хотите попасть в финскую тюрьму? Там вам уже никакой русский посол не поможет.
Алекс молчал.
– Я думаю, что лучше быть свободным и богатым, чем несвободным и без денег. Неожиданный поворот судьбы, не так ли?
– Что вам нужно от меня?
– Вы подписываете некий документ и свободно выходите отсюда.
– Зачем вам это? Я никакими государственными тайнами не владею.
– Не владеете сейчас, возможно, будете владеть в будущем. У вас слишком превратные представления о сотрудничестве с нашей организацией. Мы, напротив, можем способствовать вашей карьере и предпринимательскому бизнесу.
– А мне отдадут мои деньги?
– Частично.
– Почему частично?
– Чтобы вы были у нас под контролем.
– Выходит, я сам себе буду оплачивать работу на вас. Ловко.
– Не совсем так. Вы будете получать отдельную зарплату.
– Сколько? – Алексу стало интересно.
– Две тысячи долларов в месяц.
– Ну вы что? Я своим путанам за одну ночь больше плачу.
– Вы же сами признаете, что пока пользы от вас будет очень мало. Слухи о наших заоблачных гонорарах сильно преувеличены. Поэтому для начала только две тысячи.
– Но я же миллионер. А вы хотите платить мне такие гроши… Две с половиной тысячи.
– Хорошо, пусть будет две с половиной, – тяжело вздохнул Маккой.
– Еще я хотел бы купить дачу здесь, в Финляндии. Я уже даже присмотрел какую. Вот эту, – Алекс протянул договор.
– Зачем вам дача?
– Как зачем? Я еще яхту хочу и большое ранчо. Желательно в Калифорнии. Но это потом, лет через десять.
– Какие еще будут условия?
– Еще я тачку хочу купить.
– Это все?
– Нет. Еще мне нужны сто тысяч баксов наличными.
– Именно сто тысяч?
– Это мой карточный долг. Я иногда бываю слишком азартным.
– Вот чего мы точно не будем делать, так это оплачивать ваши карточные долги.
– Во-первых, деньги все-таки мои, а не ваши, во-вторых, без них я из Финляндии не уеду.
– Почему так?
– У нас в России убивают за тысячу долларов, а за сто тысяч человека режут бензопилой. Короче, все. Я уже подумал. Или деньги, или сразу ведите в финскую тюрьму. Говорят в ней можно заочно учиться в университете. Выйду с хорошим европейским образованием и все равно отсужу у вас свое наследство…
Торг шел битый час. Алексу удалось отстоять почти все свои запросы. Под конец чуть уступив с наличными на «Мерседес», он в виде компенсации попросил у Маккоя его головной убор.
– Зачем вам это? – искренне удивился помощник атташе.
– Мы русские, как ваши индейцы, любим меняться. Я вам подарю свою любимую ручку, а вы мне самую недорогую из своих кепок. Я думаю, она у вас не одна.
Когда же после окончания финансовых торгов Алексу подсунули подписывать договор-обязательство с Госдепом, ему стоило большого труда, чтобы не расхохотаться, потому что там было все то же:
– «Я, Копылов Александр Сергеевич, обязуюсь работать на правительство Соединенных Штатов Америки. Впредь считаю себя солдатом свободного мира, борющегося за идеалы демократии и освобождение народа России от авторитарного правящего класса. Обязуюсь служить правительству США верой и правдой и приложить все силы для выполнения приказов, переданных мне представителями американского правительства. Настоящим заявляю, что подписываю этот акт, осознавая всю его важность и проявляя свою собственную волю…»
Поистине во всех трех тайных ведомствах формализм был одним и тем же.
22
Открылась дверь и Алекс вошел в номер отеля.
Циммер вскочил с кровати, на которой лежал в одежде и выключил телевизор с музыкальной программой. Рая отсутствовала, развлекая себя местным шопингом.
– Ну?!
– Кассира вызывали?
– Ну?!! – Циммера всего трясло от нетерпения.
– Твой гонорар такая непомерная тяжесть.
Алекс как фокусник стал доставать из карманов, из запазухи, из-за пояса пачки стодолларовых купюр.
– …Седьмая, восьмая, девятая… А где же десятая? Обожди, я ее, кажется, в трусы засунул… Нету. Куда же она делась. Кажется куда-то по ноге сползла. А, вот и десятая! – Алекс закатал штанину и вытащил засунутую в носок десятую пачку купюр.
– Не можешь без эффектов! Значит, я все это забираю?.. – адвокат был еще не совсем уверен.
– Нет, если не хочешь, то и не забирай.
– Как я это через таможню провезу? – вдруг спохватился Циммер.
– Зароешь у себя на даче и будешь по одному доллару перевозить, – дал ценный совет Алекс.
23
Стас был вызван на ковер к Яковенко.
– Ты знаешь, где сейчас твой Валет? – без предисловий начал проработку подполковник.
– Знаю, в Хельсинки.
– А ты знаешь, что он там под своей старой фамилией?
Этого Стас не знал и ждал разъяснений.
– Вот мне доставили сводку тех, кто за эту неделю пересек финскую границу. Бдительный лейтенант из второго отдела не поленился запросить Москву и уточнил там данные на загранпаспорт Копылова. Все сложилось. Ты можешь, что-то сказать?
– А зачем мне говорить, давайте его самого спросим. – Стас достал мобильник и вопросительно посмотрел на шефа, тот не говорил ни да, ни нет. Тогда инструктор набрал номер Алекса. Тот отозвался тотчас же:
– Алло. Смольный на проводе.
– Ты где? – Стас включил громкую связь.
– Изучаю чужую столицу.
– Ты под какой фамилией пересек границу?
– Под своей старой, а что?
– Почему?
– Получаю в местном банке наследство от родителей.
– Хорошее наследство?
– Полтора лимона. А что случилось?
– Ничего. Когда возвращаться намерен?
– Послезавтра вместе с экскурсией.
– Ладно, будем разбираться.
Яковенко не делал никаких знаков насчет продления разговора, и инструктор выключил телефон.
– Чего полтора лимона? – мрачно спросил шеф.
– Я думаю не рублей.
– Вот что, готовь парня на отчисление. И узнай в Москве, почему нас не поставили в известность о его наследстве. И почему в Финляндии? Хотя нет, почему в Финляндии и так понятно. Ну и оторвали мы себе фабзайца!!
24
Наутро вся честная компания собиралась ехать на Циммеровскую дачу, благо мест для пяти человек там хватало. Но за ночь произошло непредвиденное: Даниловна со Стивом вышли пройтись по ночному Хельсинки, и американский студент в центре чистенького аккуратного европейского града умудрился найти пол квадратного метра чистого льда и громыхнулся так, что отбил себе все локти и получил сильное сотрясение мозга. Как и положено всякой природной россиянке, Даниловна тут же помчалась со Стивом в больницу – и ни о какой автомобильной поездке речь уже не шла.
– Я не знаю, как и быть, – голос Даниловны по телефону был само уныние. – Надо ехать в авиакассы менять билеты на обратный рейс. Может быть, мне удастся выкроить один час и приехать к тебе в гостиницу.
– Боюсь, что это будет напоминать собачьи свадьбы, – сказал Алекс. – Я столько ждал не для того, чтобы все время теперь смотреть на часы.
– Ты прав, я этого тоже боюсь. Как все это глупо получилось.
– Предлагаю свидание возле авиакасс.
– Ты не будешь кислым?
– Постараюсь, – пообещал он.
Свое обещание он выполнил: быстро переоформив билеты на ближайший рейс, они сумели выкроить себе минут сорок для променада по старому Хельсинки. Стараясь развлечь свою теперь уже намертво платоническую подружку, Алекс рассказал и про собственное похищение фээсбэшниками в Москву и о вчерашней вербовке в банке. Не стал лишь распространяться о своем ковбойском подвиге с велосипедом и «береттой», по прошествию полугода это уже отошло в разряд тех вещей, которыми не стоит гордиться. Про занятия со Стасом тоже умолчал – кому интересно про школярское занудство?
Даниловна слушала по высшему разряду: где надо – восхищенно цокала, где требовалось – уточняла детали, где предполагалось – задавала испуганные вопросы.
Потом с той же мерой откровенности поведала о своих делах. Что Стив, у которого папа трехзвездочный генерал, это одновременно и задание, и веление женского сердца. Что, оставив прежнюю фамилию, ей слегка подправили биографию – теперь она не дочь полковника ФСБ, а геолога из Забайкалья. Что, судя по всему, в Америке она всерьез и надолго, однако сильно подозревает, что ее шпионство будет равно нулю.
– Давай сделай так, чтобы хотя бы у тебя был результат, – подытожила она свой рассказ с таким каким-то надрывом, что у Алекса невольно дрогнуло сердце.
– Я постараюсь, – пообещал он и понял, что действительно постарается, как бы сам он ко всему этому не относился скептически.
– Жаль, конечно, что я не увидела твою дачу и теперь вряд ли увижу, но в Питер Стива я все равно рано или поздно вытащу.
25
Стас как верный гувернер поджидал Копылова в его квартире. Сидел за компьютером и раскладывал пасьянс.
Алекс закрыл входную дверь, увидел на вешалке одежду инструктора и выглянул из прихожей. Они посмотрели друг на друга и ничего не сказали. Разборка, видимо, предполагалась самая серьезная.
– Вы будете смеяться, но меня снова завербовали, – Алекс положил на стол перед инструктором два рисунка с американцами. – Вот эти два партайгеноссе.
Стас просмотрел рисунки и продолжил играть на компьютере. Алекс между тем выбрал один из гвоздиков, что торчали в стене над его тахтой и приладил на него рядом с кепкой московского чекиста головной убор Маккоя – меховую кепку с наушниками.
– Наследство получил?
– А то!
– Еще одна чаша из черепа врага? – Стас глазами указал на кепку Маккоя.
– Она самая, – невозмутимо подтвердил Копылов. – Надо еще с мадам Брони ее беретик стащить, будет целый триптих тогда.
– А мою кепку повесить не хочешь?
– Это будет лучший раритет в моей коллекции, – выразил Алекс свое безмерное счастье.
– Ну рассказывай, – инструктор выключил компьютер и всем лицом повернулся к непутевому фабзайцу.
26
Яковенко надевал уже пальто, готовясь идти домой, когда внезапно дверь распахнулась, и в кабинет не вошел, а влетел Стас.
– У нас что, военный переворот? – подполковник решительно нахлобучил на голову шапку-пирожок, всем своим видом показывая, что никакие новости не заставят его больше оставаться на работе.
Но Стас был невменяем. По-хозяйски прошел и сел у стола начальника, слава Богу, что еще на посетительское место.
– Кажется, мы погорячились насчет отставки Валета, – сказал и выложил из своего портфеля рисунки Алекса.
– Ну? – Яковенко, не снимая пальто, прошел и сел на свое кресло.
– Вот, – Стас подвинул ему рисунки. – Валет только один раз выехал за границу, и его тут же заграбастала эта гоп-компания. Вот это Маккой – помощник атташе американского посольства в Хельсинки. Второго типа надо еще уточнять, но, похоже, что это заезжий вашингтонский вербовщик.
– Я понимаю, что тебе хочется сохранить парня любой ценой, но ведь не такой же, – Яковенко небрежно отодвинул от себя рисунки.
– А если это действительно так?
– Тогда твоего парня не отпускать, а сажать надо, лет на пятнадцать как минимум.
Стас не считал нужным возражать, просто требовательно смотрел на шефа.
– Ну какого рожна американцам могло понадобиться от нашего неуча? Сам подумай. Тем более гнать из Вашингтона специального вербовщика. И на чем его вообще можно было прижучить?
– На наследстве. Он поехал в Хельсинки получать наследство от родителей из Коста-Рики. Полтора миллиона баксов. Вполне приличный повод для вербовки. Во-вторых, он сын кадровых разведчиков, их вполне могут интересовать его связи в наших кругах и даже выпускники сто четырнадцатой школы. Помнишь, как в девяносто четвертом был прецедент, когда у них в одиннадцатом классе собирали отпечатки пальцев?
– Насколько я помню, это была инициатива нашей собственной конторы, – заметил Яковенко.
– Я вы уверены, что копии отпечатков не могли еще куда-то пойти?
– А что с его наследством?
– Полтора миллиона баксов, но на руки отдали только десять тысяч и разрешили дачу на Саймаа купить. Я сам договор о покупке видел.
– И такого ловчилу ты хочешь оставить на нашей службе. Тебе самому не смешно? – Уже не хочу, – честно признался Стас. – Да он и сам не хочет.
– Ну?
– Он предлагает нам свои услуги в качестве свободного агента.
– Чего?! – Яковенко все же позволил себе изумиться.
– Будет сообщать нам о всех цэрэушных глупостях и при этом хочет не слишком подчиняться нашим глупостям.
– Так и сказал?
– Ну да… И еще одно. Хочет, чтобы контакты с ним с нашей стороны осуществлял только я один, чтобы никого другого ему не знать и не видеть.
– А ты ему не сказал, что за одни эти слова он может оказаться в бессрочной сибирской зоне особого режима?
– Сказал.
– И что?
– В ответ услышал: моих родителей предали из Москвы, будет очень здорово, если из Москвы предадут и сына.
И пока Яковенко переваривал услышанное, Стас добавил еще один раздражитель:
– Еще он хочет вернуть нам нашу служебную квартиру и купить себе апартаменты на Невском.
– Ты все это уже написал, или только устно на мне разминаешь?
– По-моему, есть резон сперва размять все это на более высоком начальстве. Пускай они сами нам все запретят.
– А не проще ли нам твоего креативного просто взять и застрелить? – мечтательно произнес Яковенко.
– Разумеется, проще, – согласился Стас. – Но кто в начале шахматной партии сметает с доски все фигуры?..
Спустя пять дней игра, предложенная Алексом, к безмерного удивлению Яковенко и Стаса, высоким начальством была принята, и все шахматные фигуры остались на доске.
27
«Подбираю себе новую трехкомнатную квартиру, – набирал на компьютере английский текст Алекс. – Одна комната для вас со Стивом».
«Твоя Рая не возражает? Или ты меня все же познакомишь с твоей настоящей подругой? Как ее зовут?» – на мониторе шел ответ от Даниловны.
«Зовут Верой».
«Я хотела бы, чтобы у тебя с ней все было хорошо».
«Подчиняюсь твоему суровому и безжалостному распоряжению».
«Как говорится, о личной жизни нам суждено забыть».
«По-моему мы только и делаем, что больше всего помним о ней».
«Все, Стив ломится в дверь. Люблю тебя и твою подругу».
«Обожаю тебя и твоего Стива».
– Дима, ты скоро? – позвала с тахты Вера, как всегда голенькая и завлекательная. – Когда ты уже со своей американкой наговоришься?
– Мы с ней договорились о встрече на нашей финской даче.
– А я? – толчок кулачком в бок.
– А ты там зачем?
Еще толчок в бок.
– Хорошо, ты тоже.
– Я лучше, чем она?
– Нет.
Толчок.
– Лучше, намного лучше…