1. ДЕМАРКАЦИОННАЯ ЛИНИЯ
Нас не спросив, сварили эту кашу
и из страны устроили бедлам:
ещё вчера вокруг всё было наше,
а вот сегодня раз – и пополам!
В штабах политиков масштаб на картах
совсем не тот, что в наших деревнях:
Там проводили с дьявольским азартом
границы в огородах и сенях.
Тот, кто придумал эту "хирургию",
на нас решил, как видно, наплевать:
мы борщ поесть на кухню шли в Россию,
а в Украине мы ложились спать.
Кому-то представляется граница
рядком столбов с полоскою косой –
здесь, в комнате, лежала половица
ничейною, нейтральной полосой…
Года прошли неспешной вереницей,
мы хату поменяли на избу,
но вот куда я дену половицу,
что поломала детскую судьбу?
2. ВОЗЬМИ МЕНЯ С СОБОЮ НА МАЙДАН
Переведи меня через Майдан...
В. Коротич (перевод Ю. Мориц)
Возьми меня с собою на Майдан.
Надеюсь, увенчает день победа,
какой никто из нас ещё не ведал.
Возьми меня с собою на Майдан!
Ну, наконец-то, – вот он и Майдан!
Повсюду слышу пламенные речи,
и люди в масках – скопом мне навстречу,
ОМОН напоминает марсиан,
пытающихся усмирить Майдан.
Да это ж Гуляй-Поле – не Майдан,
когда то тут, то там горят пожары,
и все звереют от кровавой свары!
Нет, люди, это вовсе не Майдан!
Фас! Псы Майдана с цепи сорвались
и ну – гулять на Куликовом поле,
где уготована хатынцев доля
для многих, лишь вошедших в эту жизнь.
А псы, твердя глумливые слова,
в мешки средь ночи что-то собирали,
в печи, как в крематории, сжигали,
но из огня катилась голова…
И пусть теперь горит юго-восток,
коль там от псов свободы захотели,
пусть дети их попробуют шрапнели…
Кто ж вспомнит нынче, где беды исток?
Кому-то надо было это всё,
чтоб мы без меры воли нахлебались,
чтоб после нас убитые валялись…
Хотел бы знать я, кто тот режиссёр!
До рвоты нагляделся на Майдан,
пока бродил на нём кругами Ада…
Неужто нам ТАКОЕ было надо?
Зачем я напросился на Майдан?
3. МОНОЛОГ ОПОЛЧЕНЦА В ДЕБАЛЬЦЕВО
Постой, я только тягу заменю,
и можно снова в бой на БТР-е.
Война у нас сейчас, браток, в меню –
война, а не террор, по крайней мере.
Мы с ВСУ воюем вот уж год:
разбито всё вокруг, куда ни глянешь.
Но нас, бедой не сломленный народ,
скакать уж хрен заставят на Майдане.
Не всех, то правда – были байбаки…
Ну, ладно б дети, старики да бабы,
а то ведь, мать их, горе-мужики –
о совести припомнили хотя бы!
Как только укры начали долбить,
они – за скарб и сразу прочь майнули…
А впрочем, пусть сбегают, так и быть –
мне на таких, ей Богу, жалко пули!
Закончится когда-нибудь война,
и эти, блин, домой опять вернутся,
но примет ли предателей страна –
а вдруг опять куда переметнутся?
4. ОТВЕТ МАТЕРИ УКРАИНСКОГО СОЛДАТА – МЫСЛИ ВСЛУХ
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Здоров почти твой сын бедовый.
Меня лечил донецкий врач
с уставшей внешностью суровой…
Гусев Сергей, "Исповедь украинского солдата"
Сынок, сынок, да как же так?
Мы уж тебя похоронили –
на днях звонили. Четвертак
за гроб, что привезут, просили…
По телевизору твердят,
что, мол, у нас одни победы!
Так шо ж в селе усих ребят
забрали за тобою следом?
Отец, чуть что, на нас кричит,
а сам уйдёт в сарай и плачет.
Потом придёт и мне: "Молчи-и!",
да матом кроет тех, "хто скаче"…
Роптать на власть, что пыль глотать:
за ним вчера пришли с повесткой –
боялась, век свой коротать
останемся вдвоём с невесткой.
Я за тебя теперь дрожу:
что будет, коли ты вернёшься?
Но всё же, вот что, сын, скажу:
наград ты вряд ли здесь дождёшься…
Умом мне бабьим не понять,
кто нынче правый, кто – неправый…
Мне б только вновь тебя обнять,
и будь неладна чья-то слава…
5. ПЛАЧУЩИЙ ДИВЕРСАНТ
В Донецке пойманному диверсанту ВСУ после допроса
следователя решили показать то, ради чего он воевал –
памятник убитым детям Донбасса.
Из информационных сообщений 10.05.2018 г.
Его по улицам вели
и там наглядно показали
то, как осколками секли
всех, кто не спрятался в подвале.
А после – женщины вокруг.
Одна сквозь плач ему твердила,
мол, это – дело ваших рук,
мол, нас не взяли на испуг…,
и проводила на могилу.
Вот на коленях ты стоишь
перед надгробною плитою,
где выбит список – дети лишь…
Не каждый выдержит такое.
Сквозь чёрный мрамор – имена
и жизни срок под небесами…
Убила их твоя страна,
что сумасшествием больна –
твоими, в том числе, руками.
В гортани высохли слова,
осталось лишь зубами клацать:
в том списке старшим – восемнадцать,
а младшим – только годик-два…
И горе-диверсант стоял,
у братской памятной могилы,
лишь сквозь рыданья повторял:
"Об этом нам не говорили…"
Жаль, не сойти ему с ума
в неволе средь ночных бессонниц,
где в душу косятся дома
глазницами пустых оконниц…