Этот рассказ - продолжение предыдущей истории Веры о добре и зле. Она прочитала на прозе.ру мой рассказ о том, как в детстве боролась с завистливой одноклассницей и позвонила.
- Нормально написано, - прокомментировала Вера, - но не с одними же злыднями я встречалась в жизни. Хочешь, я тебе о своих самых-самых подругах расскажу, о том, какие это были замечательные девочки, одарённые и добрые, и какую большую роль они сыграли в моей жизни? - спросила она.
- Конечно хочу! – с энтузиазмом ответила я, - гораздо приятнее писать о хорошем.
- Что вспомню, пошлю тебе по электронке. А уж ты, как писатель, делай с моими записками что пожелаешь, только перед публикацией не забудь прислать готовые тексты. Хочется посмотреть, как получится, может придётся поправить что-нибудь.
- Договорились.
Воспоминания Веры
Рита
Когда мы с Танюшкой, моей первой замечательной подругой попали в восьмой класс старшей школы, меня, как невысокую ростом девчонку, посадили за первую парту рядом с Ритой. Она была такой же чистюлей и аккуратисткой, как Татьяна из моего грустного прошлого, только злость в ней полностью отсутствовала. Внешне Рита походила на новую куколку с тонкой талией и фарфоровым личиком, одетую в чистейшую, идеально отглаженную форму, с гладко причёсанными густыми рыжими волосами и задорными веснушками, щедро рассыпанными природой на её круглых щёчках и на маленьком, вздёрнутом носике. Она с любопытством оглядела меня, заметила все огрехи в моей одёжке и внешнем виде, поняла обо мне что-то своё и решила на досуге заняться моим воспитанием.
Моя новая соседка по парте училась отлично. Послушав её ответы на уроках физики и алгебры, я сразу зауважала Риту. У меня с этими предметами были троечные отношения: я считала себя, да и была гуманитарием – любила литературу, русский язык и английский. А ещё, любила музыку, пение и театр – посещала хор Дома пионеров и драмкружок в школе. В общем, Рита со мной не скучала.
Мы с ней быстро подружились, ходили друг к другу домой, чаще к Рите, чем ко мне: у моих родителей была двухкомнатная квартира и детскую комнату мне приходилось делить с шебутным младшим братцем и совсем маленькой сестрёнкой, они мешали нам заниматься. У Риты была своя комната в большой трёхкомнатной квартире(её папа был достаточно крупным партийным работником, правда, тогда я понятия не имела, что это обозначает). В её комнате мы делали уроки, читали и обсуждали книжки, смотрели телевизор - тогда это была большая редкость. Рита взяла надо мной шефство – «подтянула» по математике и физике. Кроме того, она помогала мне готовиться к контрольным работам, а в одиннадцатом классе к экзаменам. Мы прекрасно дополняли друг друга: благодаря Рите я стала учиться гораздо лучше и сдала выпускные экзамены в школе без троек; а моя подруга поняла красоту и необходимость для полноты жизни искусства, а также общения и дружбы.
Мы расстались, когда Рита поступила в один из самых престижных технических вузов страны, в Ленинграде. В последствие я бывала у неё в гостях, и она передала мне свою любовь к этому прекрасному городу. После учёбы Рита уехала на Урал работать по распределению, вышла замуж, да так там и осталась. Мне и сейчас порой не хватает её внимания, трезвости суждений, любви и заботы. Сталкиваясь с трудностями, я часто думаю, а что Рита сделала бы в такой ситуации, одобрила бы она меня или нет…
Лия
В нашем большом, девчоночьем классе училась ещё одна моя подруга, Лия – удивительная, не похожая ни на кого другого девочка.
Наша школа отличалась от других тем, что мальчишки и девчонки занимались в отдельных классах. Причиной такого разделения было профессиональное обучение детей. Кроме общеобразовательных предметов мальчикам давали рабочие специальности – столяров и слесарей, а девочек обучали библиотечному делу. В остальном всё было как в других школах - на уроках царила тишина, а на переменах мы отводили душу - бегали по коридорам и громко вопили, сбрасывая накопившееся напряжение. Лия никогда не принимала участия в этой бестолковой беготне и криках, она росла и училась вместе со всеми, но как бы немного особняком, с доброй улыбкой глядя на одноклассников, как на расшалившихся малышей. При этом в ней не было и тени высокомерия, заносчивости. Она никого из себя не изображала, в ней соседствовали внутренняя тишина и бесконечная доброта. Лия сидела за партой в середине класса, но я всегда чувствовала её присутствие рядом с собой, теплоту, исходящую от неё, благодаря которой я точно знала, что она относится ко мне, как к подруге и готова прийти на помощь в любую минуту.
Мы с Лией очень любили нашу молодую, весёлую учительницу английского языка и хотели во всём быть похожей на неё. В результате после окончания школы обе поступили в местный педагогический институт на факультет иностранных языков. Мы встречались в институте каждый день и, хотя попали в разные группы, но английским языком и теорией с нами занимались одни и те же преподаватели, что тоже объединяло. Расстались мы на короткое время, когда уехали работать в разные сёла по распределению. А поскольку обе учились хорошо, ровно через год нас пригласили преподавать в родной институт. Мы любили свою работу и лишь во время перестройки в девяностых годах прошлого века отказались от преподавания: пришлось - денег за работу почти не платили, а жить на что-то было надо...
Тогда же мы обе попали в областную администрацию, в разные подразделения, где были востребованы иностранные языки и где мы работали до пенсии.
Многие годы мы непрерывно общались, становясь всё ближе друг другу. Но самое интересное было впереди – выйдя на пенсию, мы почувствовали, что наши пути наконец сошлись и душевная близость переросла в духовную! Это случилось само собой. Сначала Лия пришла к православной вере, а за нею я, причём Лия стала ведущей, а я ведомой. Став моей наставницей, она привела меня в свой храм, ввела в общину, познакомила с батюшкой. А когда я тяжело заболела, она же пригласила его ко мне в больницу, чтобы провести обряд соборования. Теперь роднее Лии для меня нет человека. К ней тянется моя душа, я открыта для неё полностью, так же, как и она для меня.
Маша
С Машей я встретилась, когда начала учиться на инязе. Она была значительно старше меня и после окончания Московского института культуры работала в областной библиотеке, заведовала отделом иностранной литературы. Мы сошлись на почве общих интересов. Маша заметила мою тягу к иностранной литературе и, поскольку таких любителей рядом с ней было не так много, «пригрела» меня, студентку первого курса, и включила в круг своих знакомых, связанных с книгами и иностранными языками. Я бегала к Маше в библиотеку каждый день после занятий, а иногда и вместо занятий. В её отделе стояли целые стеллажи с бесценными для меня книгами на английском, немецком и французском языках, а в отдельных стопках лежали журналы на польском, чешском, болгарском и других европейских языках. Купить такие книги и журналы было невозможно, а тут рядом такое богатство! Маша выписывала журналы из Москвы, а я, когда поступила учиться в аспирантуру в Ленинграде, заказывала в букинистических магазинах книги и оформляла заказы на нашу библиотеку.
С Машей можно было поговорить о любом авторе, любой книге – она обладала энциклопедическими знаниями! Ей я обязана владением (на уровне чтения) ещё несколькими европейскими языками. Как взрослой подруге я доверяла ей свои жизненные трудности и девичьи невзгоды. Постепенно она стала относиться ко мне, как к младшей сестре, познакомила со своей мамой, которая тоже была библиотекарем, и постепенно я стала вхожа в их дом. В ответ я познакомила Машу со своей мамой, учительницей истории. Моя мама всегда была замечательной хозяйкой, умела прекрасно готовить, любила собирать и угощать наших с братом друзей. Те, в свою очередь, обожали её за это и по праздникам мечтали попасть к нам в гости. Маша была одной из самых горячих поклонниц маминых кулинарных изысков.
Однажды летом мы вдвоём с ней «диким образом», без путёвок, съездили в Прибалтику – в Эстонию, Литву и Латвию. Как хорошо, что поездка состоялась в середине восьмидесятых годов прошлого века: сейчас по понятным причинам на это просто невозможно решиться. Мы успели побывать в знаменитых столицах – в Таллине, Вильнюсе и Риге, познакомиться с европейской архитектурой этих древних городов и даже искупаться в Балтийском море. Мы, конечно, рассчитывали на более тёплый приём в этих тогда ещё советских республиках, но к своему большому удивлению, обнаружили, что ни в роли гостей, ни в виде проезжих туристов, мы никому не нужны. И хотя никто тогда открыто не выступал против нас, но и особого гостеприимства мы не почувствовали, а ведь у нас в России жителей Прибалтики тогда очень уважали, считая настоящими европейцами и примером для подражания.
В восьмидесятых годах мы с Машей стали видеться реже. Я готовилась к защите кандидатской диссертации, потом защищалась, а позже меня назначили заведовать кафедрой иностранных языков и я погрузилась в большую, ответственную и новую для себя работу.
В конце прошлого века Маша тяжело заболела и скоропостижно ушла из жизни. Сказать, что я осиротела – ничего не сказать! С ней ушла часть моей души, вместо неё образовалась глухая пустота, которую нельзя заполнить ничем и никем.
Благодаря Маше областная библиотека остаётся моим вторым домом, но, бывая там я обхожу отдел иностранной литературы: не могу переступить порог комнаты, где мне знаком каждый сантиметр, где мы с Машей провели столько наполненных, счастливых лет, дней и минут…
Люся
Представьте себе такую картину – я выхожу из самолёта АН-2, летали раньше такие двукрылые самолётики между областным центром и районными городками и сёлами, в руках - мой ровесник, большущий потрёпанный чемодан, с привязанной к нему верёвкой пуховой подушкой, с тоской смотрю на пустой аэродром и уходящую в лес грунтовую дорогу… Это я прибыла в большое северное село на границе нашей области, для трёхлетней отработки после окончания педагогического института.
(Сейчас сижу и думаю, как это было правильно: государство давало молодёжи бесплатное образование, а получившие его должны были отдать Родине долг – проработать по направлению ВУЗа три года в отдалённых районах области, где всегда не хватало учителей).
Так вот, смотрю я на голую дорогу и вдруг из-за поворота вылетает конная упряжка, а на телеге с кнутом в руке стоит девушка и кричит мне:
- Ура, приехала! Давай, поторапливайся, мама с обедом ждёт!
Я в полном недоумении подтаскиваю чемодан к телеге, а девушка смотрит на меня и смеётся:
- Что, Верунька, не узнаёшь? Мы с тобой в этом году вместе пед закончили, только на разных факультетах – ты на инязе, а я на филфаке. Меня отсюда направляли на учёбу, сюда и вернулась. Думаешь, откуда я тебя знаю? Да тебя все знали – ты в институте известная артистка была, в студенческом театре выступала. А меня Люся зовут.
Так началась моя дружба с Люсей, Людмилой Ивановной, которая продолжается по сей день.
Люсины родители встретили меня, как родную дочь, которая по какой-то необъяснимой причине долго отсутствовала и вдруг вернулась домой, усадили за стол, накормили и оставили жить у себя. Если бы мне не выделили место в комнате учительского дома, меня бы никуда не отпустили.
Первые дни Люся знакомила меня с селом, со школой, в которой мне предстояло работать и с замечательным директором, о котором можно отдельную книгу написать. Я побывала во многих местах своей области, но нигде не встречала людей, которые в своей массе отличаются таким необыкновенным гостеприимством и добротой. Нас связывала взаимная любовь – мои коллеги, ученики, директор школы и все, с кем довелось встретиться и познакомиться – принимали меня, как свою, а я влюблялась в них с первой встречи, с первого слова и взгляда. Это село, Люся и её семья навсегда вошли в мою жизнь.
Я проработала в там недолго: через год меня, как отличницу, пригласили на работу в институт, по причине нехватки преподавателей английского языка. А пока я трудилась в сельской школе, мы с Люсей не расставались. Мы бывали друг у друга на уроках, учили одних и тех же учеников, и я имела возможность оценить подругу, как профессионала своего дела. Много лет я провела среди учителей и преподавателей, но такой преданной своему делу, талантливой, любящей своих подопечных, учительницы, как Люся больше не встречала. Специалист по русскому языку и литературе она умела так заинтересовать детей, что они считали её предметы главными в программе. Никогда больше я не видела, чтобы учительница литературы, преподавая поэзию, в разные сезоны выводила целые классы в сосновый бор, местный парк, и читала детям стихи, или давала им задание подобрать стихи разных русских поэтов в соответствие с временем года и на конкурсной основе прочитать на уроке всем остальным. Ещё она часто приглашала меня на свои уроки, и мы устраивали «концерт» - делая вид, что вокруг никого нет, делились впечатлениями о том или ином писателе или поэте и наперебой читали их произведения в доказательство своей точки зрения. Стоит ли удивляться, что вся школа обожала Людмилу Ивановну и русскую литературу и, что до сих пор всё село поколениями ходит в местную библиотеку и читает книги.
Мы с Люсей не расстаёмся, правда я реже бываю в любимом селе: годы уже не те, когда по желанию можно было сорваться из дома и укатить к любимой подруге, чтобы подышать воздухом юности и обнять друг друга…
Аля
Поступив в аспирантуру по специальности «стилистика английского языка», я прибыла на учёбу в Ленинградский пединститут в конце лета, чтобы поселиться в студенческом общежитии на Васильевском острове и поближе познакомиться со своим научным руководителем и будущими коллегами.
В большой комнате общежития, где стояло примерно десять кроватей и у входной двери ютился единственный стол, предназначенный для приёма пищи, сидели три аспирантки, и я в том числе. Мы пили чай. Дверь отворилась и в комнату вошла крепко сбитая, запыхавшаяся девушка с большим чемоданом в руках. Она была одета в красное короткое пальто, а голову украшала самодельная вязанная шапочка.
- Привет, - сказала девушка, меня зовут Алевтина, можно Аля, так мне привычнее.
- Садись чай пить и рассказывай откуда ты и на какой факультет поступила.
Аля разделась и села за стол. Она была немногословна – приехала из Нижнего Тагила, что на Урале, по специальности преподавательница английского языка, поступила на иняз.
«Иностранок», так нас назвали другие аспирантки, поселили в этой комнате только двоих – Алю и меня. Нас объединила сама судьба – обе провинциалки, обе с одинаковой специальностью, у обеих одни и те же интересы: учиться, написать диссертации и защититься. Учёба состояла в изучении теории языкознания и стилистики, в практике преподавания английского языка, в подготовке и чтении лекций по специальности студентам иняза, в последующем выборе темы диссертации вместе с научным руководителем и совместной работы с ним или с ней. У нас с Алей научными руководителями стали женщины, известные, а то время учёные. Разницу между ними мы почувствовали сразу. Руководительница Али была внимательная и добрая, готовая помогать своей подопечной, хотя та в помощи не нуждалась, поскольку была подготовлена к научной работе гораздо лучше, чем я - она росла в семье учёных-филологов. А я была самоучкой. Моя научная руководительница мною не интересовалась, она в то время писала докторскую диссертацию и ей было просто не до меня.
И, может быть, я бы растерялась и не сумела как следует подготовиться к предстоящим экзаменам по теории языка и истории КПСС (был такой обязательный предмет для всех аспирантов!), если бы не Аля. Со всеми вопросами я обращалась к ней, и она никогда не отказывала в помощи. А вопросов у меня было много и со временем, Аля по дружбе стала моей негласной научной руководительницей. Она проверяла мои знания перед экзаменами, читала мои рефераты и статьи и правила их. Она первой прочла мою диссертацию и заставила переделать и переписать её трижды, что я и сделала, заодно научившись писать приличные научные работы. Наверное, я была неплохой ученицей, потому что в конце процедуры защиты, председатель учёной комиссии поздравил меня с замечательной работой. Кстати, моя официальная руководительница очень удивилась такому исходу дела, она до конца не верила в мои способности. Да и с чего бы ей было верить в них, когда она ни разу мою работу не прочитала. Впрочем, я не в обиде, учёного из меня сделала моя Аля.
Свою диссертацию она защищала раньше меня. Её работа была принята «на ура» и по значимости её приравняли к докторской диссертации. Аля стала большим учёным, профессором, и со временем её пригласили работать в Ленинградский государственный университет. Там она трудится до сих пор.
Аля приезжала ко мне в гости несколько раз, и мы с ней путешествовали по моему древнему городу и по области. Моё уважение к ней, любовь и огромная благодарность неизменны. В моих собственных планах тоже была докторантура, но жизнь распорядилась иначе: я неожиданно вышла замуж и вместо докторской диссертации родила дочку, о чём не жалею ни минуты. Наука от этого не пострадала, а я обрела новый смысл жизни...
Вот такие истории прислала мне Вера и одобрила то, как я их написала и оформила, за что ей огромное спасибо.
24.11. 2021