К 9 классу у нас в классе окончательно сформировался коллектив. Много ребят ушло после 7 класса. Ушли в техникумы, в педагогические и медицинские училища, в железнодорожное и речное училища и на предприятия. Ушли ребята и девчонки, которым в силу семейных трудностей не было возможности платить за обучение в старших классах, от них семьи ждали помощи в ближайшем будущем. В школе было образовано два 8 класса: 8-первый и 8-второй. Наш стал 8-второй. В каждом классе насчитывалось по 24 ученика. Так мы все и окончили школу, кроме двух девочек: Катя Кулясова после окончания 9 класса ушла из школы в педучилище, и Миля Чепкасова уехала после 9 класса с родителями в Новосибирск. Самыми близкими моими друзьями стали Юра Белоусов, Сережа Лунев, Валентин Щетков и Лев Ерохин. Наша дружба продолжалась до окончания школы, затем судьба разбросала нас по всей стране, в разные города и учебные заведения, но память о школе, о дружбе мы сохранили навсегда.
Самым близким для меня был и оставался Сережа Лунев. Мы с ним учились вместе с 5 класса. Однако тесная дружба началась с 8 класса. Сергей жил рядом со школой, через дорогу, в небольшом деревянном доме, они с мамой занимали комнату и кухню. Во второй половине дома жила еще одна семья. Было два входа, небольшой дворик. Мама Сережи Татьяна Васильевна работала бухгалтером на одном из предприятий станции, рано уходила на работу, и Сережа оставался один на хозяйстве. У него всегда можно было перехватить чего-нибудь съестного. Занятия начинались в 17 часов, целый день был свободен, школа рядом, и мы с друзьями часто собирались у него. Чаще всего у него был я, так как жил в 8 классе на квартире у родственников. У них кроме меня было трое детей – учеников младших классов и я с радостью убегал от этой компании к Сережке. Сережа был видным парнем. Выше среднего роста, крепкого сложения, спортивный, подтянутый. У него были густые, темные волосы, правильные черты лица. Он нравился девочкам и в своем, и в соседнем классе. Мы с ним были родственными душами. Оба мечтали о море, любимыми писателями были Леонид Соболев, Игорь Всеволожский, Новиков-Прибой, Сергей Диковский. Любимыми книгами были «Морская душа», «В морях твои дороги», «Капитальный ремонт», «Орлы капитана Людова», «Приключения катера «Смелый». Мы любили морские песни: «Прощайте скалистые горы...», «Не раз в морях и океанах…», «На ветвях израненного тополя...» и все остальное, что связано с морем. И, конечно, мы мечтали стать военными моряками. Зимой 1953 года в школу приехали два офицера – военные летчики – агитировать ребят для поступления в Котлинское летное училище военных летчиков. И мы с Сережей почему-то изменили своей мечте и решили стать морскими летчиками. Прошли медкомиссию, подали необходимые документы в Городской военкомат. Прошли выпускные экзамены, а вызова все не было. Мы пошли в военкомат и узнали, что училище расформировано, а нам предложили на выбор ряд училищ для поступления: пехотные, танковые, артиллерийские и другие. Но это было не для нас. Мы хотели забрать наши документы, но нам не отдали. Пришлось нашим родителям самим идти в военкомат за документами. Шел июль месяц, надо было срочно принимать решение. Я 9 июля выехал в Ленинград, зная, что там есть Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, а Сережа задержался и приехал, когда набор уже был закончен. Я успел попасть в последнюю группу абитуриентов. Сережа к 1 августа подал документы в Ленинградское Арктическое мореходное училище, успешно сдал экзамены и поступил на штурманский факультет. Моя мама узнала адрес Сергея у его мамы, сообщила мне, я написал ему в училище. Так мы установили почтовую связь. Это сейчас проблем со связью нет, а тогда только по почте можно было общаться, живя в одном городе. В ноябре мы встретились с Сережей, он пришел ко мне в училище в день увольнения. Сергей был форме курсанта мореходного училища, бушлат застегнут на все пуговицы, форма сидела на нем отлично. Мы прошли через мост Лейтенанта Шмидта по набережной, прошли по Невскому проспекту. Сережа вместе со мной отдавал честь офицерам. И я подумал, как жаль, что Сережа не в военном училище. Потом мы сидели в кафе-мороженом и все вспоминали о школе, о первых днях в училищах. Расстались, так как заканчивался срок нашего увольнения, и больше ни разу не встретились. Причин много. Разные училища, разные коллективы, новые друзья, разные интересы, договориться о встречи через почту – нереально и сложно. Так наша школьная дружба постепенно сошла на нет. Да, я помнил, что где-то рядом Сережка, что при случае я могу написать ему письмо, но время шло, менялись события, и мы постепенно отдалялись друг от друга. Так же чувствовал и Сережа, наверное. После окончания училища я уехал на север, закрутилась новая жизнь, жизнь флотского офицера. И еще дальше отдалялись мы друг от друга, от нашей школьной дружбы. Мелькала мысль, а как там Сережка, где плавает, как живет? И на этом все заканчивалось. Наши родители уехали из Ишима, и мы уже не могли через них установить связь или получить какую-либо информацию друг о друге. Так я ничего не знал о своем друге до 1983 года, когда получил письмо от старосты нашего класса Тамары Бычковой с приглашением приехать на 30-летнюю годовщину окончания школы. От нее узнал адреса наших ребят, в том числе и Сережкин. Я в это время служил в должности начальника кафедры тактики в Черноморском ВВМУ имени Нахимова. Так началась наша переписка. Оказалось, что Сережа после выпуска попал в Управление Азово-Черноморского пароходства в порт Жданов на должность лоцмана. Проработал несколько лет и был переведен в порт Новороссийск и там много лет, до самой пенсии проработал старшим лоцманом. Имел хорошую репутацию, проходил стажировку во Франции. Сережа полюбил Новороссийск, с восторгом писал мне о нем. Я в начале 70-х годов был в Новороссийске, заходил во время официальных праздников, ставил дважды корабли бригады в доки. Город мне не нравился. Он был грязным, покрытый цементной пылью. Там на цементных терминалах загружались цементовозы. Сережа писал, что для него Ленинград – самый лучший город. Там он был счастлив, там нашел свою судьбу. Я же писал, что Ленинград не стал моим городом, что меня с Ленинградом ничто не связывает, писал, что Новороссийск мне не нравится ни как город, ни как порт. Все это Сереже не нравилось, а я, как с цепи сорвался, писал в пику ему. Зачем? Что хотел показать? Сергею это не нравилось. Не нравилось, что я упрекнул его по поводу морской службы. Почему не на судах, не в морях, а на берегу, ближе к дому? Я думаю, что ему не понравилось мое самодовольство, некоторое высокомерие и бахвальство в нашей переписке, и он просто перестал отвечать на мои письма. Может быть, я сейчас излишне самокритичен? Сергей в первых письмах писал, как тяжело он переносит «морскую болезнь», как качка тяжело действует на психику, тогда он не мог сутками заставить себя съесть кусок хлеба, пить, двигаться, нести вахту. От мысли, что надо идти в море, он приходил в ужас. Может быть, морская болезнь стала причиной его ухода из плавсостава? В общем, я проявил бестактность и потерял друга. После поездки, о которой я пишу, я обратился еще раз с письмом к Сереже. Описал всю поездку, но ответа не получил. В телефонном разговоре с сыном Сергея, я просил пригласить отца к телефону, на что сын ответил: «Отец с Вами разговаривать не хочет». В марте 2010 года умер наш общий друг Юрий Белоусов, мне сообщила об этом его дочь. К этому времени мы остались с Сережей одни. Уже не было в живых Левы Ерохина и Валентина Щеткова. Мне стало так больно и тоскливо, что я решил поехать к другу в Новороссийск. В конце января 2011 года в самое холодное время я поехал в Новороссийск автобусом через Керченский пролив. Через сутки я был в Новороссийске, остановился у знакомых и утром в субботний день пришел на квартиру к Сергею. Перед отъездом из Севастополя я позвонил его сыну. «А Вы уверены, что отец будет рад вашему приезду?» – был его ответ. Я даже не подумал, что Сережа не захочет встретиться с другом, хоть и бывшим. Я не буду описывать, как я пытался уговорить Сережу открыть дверь. При этом сын оставался абсолютно безразличным. Я пытался объяснить сыну, что ничем не провинился перед его отцом. Я не предал его, не совершил подлости, не перешел дорогу, не увел женщину. Сын молчал. Попросил передать отцу, что приду завтра. Я пришел на другой день, и все было, как вчера. Я подписал и оставил Сергею свою книгу «Командую кораблем». Уехал, так и не повидавшись с другом. Уехал с чувством глубокой тоски и обиды. Мне казалось, я не заслужил такого отношения. Опять холодная переправа через пролив, ожидание парома под открытым небом с морозным ветром и многочасовой тряской в местном автобусе. Я вернулся в Севастополь разбитым и больным. Жена пыталась успокоить меня: «Юра, может быть Сережа сильно болен и находится в таком состоянии, что сын не хотел показать отца беспомощным и жалким. Ведь такое возможно». Возможно, всякие могут быть обстоятельства, сын у него врач, мог бы объяснить, и я понял бы его. Прошло три года после моей поездки, а я никак не могу успокоиться, что не все предпринял, чтобы встретится с другом. Даже не знаю, жив ли он? И все же 22 августа в день рождения Сергея я позвонил его сыну.
– Что вы хотели? – голос неприветливый, объясню кто и откуда.
– Отец умер в августе.
– В каком августе, в каком году?
– В 9-м, – и положил трубку. Почему в 2009? Я ведь приезжал к нему в январе 2011. Больше я к нему не дозвонился. Так я и не знаю, когда ушел из жизни мой школьный друг, когда помянуть, когда поставить в церкви поминальную свечку?
С Юрой Белоусовым наша дружба началась в 8 классе. Семья Белоусовых жила в большом рубленом доме рядом со школой, в таких домах жили паровозные машинисты – элита железнодорожников. Отец – пожилой, лысоватый, спокойный и добрый человек - был паровозным машинистом, вышел на пенсию, но продолжал работать машинистом на старенькой «овечке». Он как-то незаметно уходил и приходил, и мы его почти не видели. Мама, Вера Васильевна, пожилая, полная женщина, в свое время училась в гимназии, много лет преподавала в школе. Подвижная, не смотря на тучность, громкоголосая, она как–то вписалась в нашу компанию, нам было с ней легко. Она хорошо знала литературу, любила Пушкина и Лескова. Под ее влиянием мы перечитали всего Лескова, из его юмористических рассказов мы цитировали целые фразы и разделы. Так получилось, что мы стали постоянными посетителями этого дома. Юра характером пошел в отца. Спокойный, добрый, никогда не выпячивался, но никогда и не заискивал, имел свое мнение и отстаивал его. От матери взял общительность, любовь к литературе. В спортивных секциях не участвовал, играл, как все мы в футбол, волейбол, баскетбол, в спортзале не стеснялся. В спорте, как все наши ребята, чувствовал себя уверенно. В 9 классе мы все увлеклись танцами. На школьных вечерах девочки стали обучать нас вальсу, медленному танцу, так называлось танго, фокстроту. В доме Белоусовых мы нашли патефон и старые отличные пластинки. Все это сохранила Юрина мама. Эти пластинки мы приносили на школьные вечера. Помню названия: «Брызги шампанского», «Память цветов», «Племенное сердце», танго «Фулеро» и другие. Потом появились в продаже «Школьный вальс», «Цветущий май». Школьными умельцами был оборудован радиоузел с проигрывателем и наши пластинки воспринимались на «Ура». С Юрой было спокойно. За три года мы ни разу не поссорились, не поругались. Вообще у нас в нашей компании всегда сохранялась добрая атмосфера. Странно, мы никогда не лезли друг к другу с вопросом: куда после школы? Раз друг не говорит, значит, еще не решил, или просто не хочет говорить об этом. Ребята наши знали, что мы с Сережей собираемся в морское училище, и мы не скрывали этого. После окончания школы Юра поступил в Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта. Моя мама выслала его институтский адрес, и мы переписывались с ним до моего выпуска из училища. Потом переписка прекратилась, пока Тамара Бычкова не оповестила всех нас о предстоящей встрече. Мы встретились с Юрой в день моего приезда на квартире его старшего брата, где Юрка остановился. Я по приезду вселился в отдельный номер гостиницы, забронированный для меня Тамарой, и сразу отправился к Белоусовым. К этому времени родители его умерли, дом был продан, а старший брат с женой жили в многоэтажном доме рядом с вокзалом. Приехал Юра с Сахалина, где работал заместителем начальника Сахалинской железной дороги. Встреча была радостной и теплой. Радовались за нас брат Евгений и его супруга Людмила Яковлевна и настаивали, чтобы я перешел жить к ним на квартиру. Мы, конечно, расстроились, узнав, что Сережка Лунев не приедет на встречу. На следующий день утром мы с Юрой на местном поезде проехали на разъезд № 38 и прошли к поселку Таловка. Там много лет тому назад жили мои родители, отец был директором подсобного хозяйства, там я приобщался к охоте и рыбалке. Я был благодарен Юрке за эту совместную поездку в Таловку, к которой я вернусь в своих воспоминаниях. Я прожил в Ишиме пять дней, была встреча выпускников, совместная поездка за город, тогда все прошло отлично, оставив теплые, чудесные воспоминания. Мы разъехались, но наша переписка продолжалась и во время моего трехлетнего пребывания в Эфиопии, и после возвращения. Она не была регулярной: поздравления с праздниками, днем рождения и т.п. Но я чувствовал, что далеко на Сахалине живет мой друг, которому в любой момент я могу позвонить и услышать его голос, получить поддержку и совет. Он далеко и в тоже время рядом. В Ишиме оставался его старший брат Евгений. Он стал как бы посредником в нашем общении. Я с ним часто переписывался, он писал об Ишиме, выслал фотографии нашей встречи, отличные фото, так как был хорошим фотографом. Мне было приятно получать его письма в Африке, я ему благодарен за это общение. Я воспринял сообщение о смерти Евгения, как о близком, родном мне человеке. Таким был брат моего друга. Последний раз я написал письмо моему другу перед новым 2010 годом, а в середине марта мне позвонила дочь Юры: «Юрий Леонидович, папа умер 8 марта, а мама через неделю». Это было для меня ударом, перехватило горло, задавило сердце. Долго не мог найти себе места, в памяти вставали события школьных лет, события нашей встречи на 30-летней годовщине окончания школы. Вот тогда я понял, как близок был для меня мой друг. Светлая ему память!
Валентин Щетков. В школе все звали его «Щит». Это был невысокого роста, коренастый, физически крепкий мальчишка. Его знала вся школа с 5 класса. Отличный спортсмен, Валентин имел разряды по нескольким видам спорта: по гимнастике, легкой атлетике, спортивным играм. Я думаю, что займись Валя каким-то конкретным видом спорта, мог бы достичь высоких результатов. Однако он оставался разносторонним спортсменом, ему нравилось заниматься и легкой атлетикой, и играми в хоккей, баскетбол и другими. Валентина любил наш строгий Василий Алексеевич и всегда ставил в пример. Валентин оставался при всей своей известности скромным, спокойным и добрым товарищем. Он никогда не кичился силою, но всегда вставал на защиту слабого. Местная шпана относилась к нему с уважением, и с ней у нас никогда не возникали осложнения. Валя любил рыбалку, а в студенческие годы увлекся охотой на пернатую дичь. Он спокойно и ровно относился к девчонкам, и только в 10 классе мы заметили, что Валя неравнодушен к Рите Скидановой, красивой девушке из нашего класса. Его смущало, что Рита выше его ростом. На последнем курсе института они решили пожениться, было назначено время свадьбы. Перед свадьбой Валька уехал с компанией на охоту в ишимские степи и задержался по какой-то причине. Свадьба не состоялась, Рита посчитала себя оскорбленной и вскоре вышла замуж, в общем-то, за нелюбимого человека.
Валя часто бывал в доме у Белоусовых, мы слушали патефон, читали, спорили. Мы ходили на рыбалку, играли на школьном дворе в спортивные игры, а иногда просто заходили в парк, сидели своей компанией и разговаривали. И нам никогда не было скучно, мы чувствовали себя комфортно. Валя никогда не говорил о планах на будущее, о дальнейшей учебе. Потом, когда моя мама выслала адреса моих друзей, я узнал, что Валя поступил в Свердловский химический институт. После окончания его работал в атомной промышленности, занимал ответственные руководящие посты. Когда мы встретились на юбилее, то постоянно были вместе. Я узнал, что Валентин потерял жену, приехал с дочерью-студенткой. Живет в Томске. Подробностями его служебной деятельности я не интересовался. После нашей встречи мы переписывались. Валентин писал, что стал болеть. Лежал в лучших клиниках, выезжал на курорты. Болели суставы и сердце. Становилось все хуже.
Я думаю, что болезнь была связана с его профессиональной деятельностью. В июне 2001 года я поздравил Валентина с днем рождения. Через две недели получил короткое письмо от жены. В нем было несколько строк: «Валя умер 9 мая». Я никак не мог смириться, как так, сильный, крепкий, здоровый мужик ушел из жизни в 65 лет! Я потерял школьного товарища, хорошего друга, и как будто ушел кусочек моей жизни.
Лева Ерохин вписался в нашу компанию в 9 классе. Он был оригинальным. Он был умницей. Хорошо знал литературу, любимым поэтом был Маяковский. Лев подражал поэту. Он носил кепку, надвинутую на глаза, держал руки в карманах брюк, ходил широкой походкой, у него всегда был поднят ворот пиджака. Читая стихи, он выбрасывал руку, как делал Маяковский. И еще Лев любил Есенина. В наше время было трудно найти томик Есенина. Мы не особенно им увлекались. Лев знал много есенинских стихов и при случае читал их нам в классе. «Вы помните, Вы все, конечно, помните…», «Я московский озорной гуляка…», «Не жалею…», «Письмо к матери» и другие. В то же время Лев был каким-то беззащитным. Он стеснялся девчонок, на вечерах больше сидел, хотя те приглашали его на танец. Мы чувствовали его наносную браваду, старались не обидеть случайным словом. В общем, мы Левку любили. Он не играл в футбол, да и в другие спортивные игры, больше смотрел, как играем мы, но отстающим по физкультуре не был. Учился, как все мы, хорошо, и наша чопорная, строгая «математичка» говорила нам: «Ребята, вам надо поступать в технические ВУЗы». Лев не говорил о дальнейшей учебе, мы думали, что он пойдет в гуманитарный ВУЗ, оказалось, Лев успешно поступил в Ленинградский институт инженеров водного транспорта. На майские праздничные увольнения мы с Валентином Родионовым, нашим земляком из соседней школы (вместе со мной он поступил в училище) пришли к Леве в общежитие. Принесли бутылку водки, закуску и весь вечер вспоминали Ишим, школу и школьных товарищей. На втором курсе Лев заболел. Родители увезли его домой. Болезнь была связана с заболеванием мозга, психическим расстройством. Я не знаю, как правильно называется эта болезнь. Жил Лева в Ишиме с родителями, не работал, стал пить. После смерти родителей опустился, умер в 1981 году. Он ушел первым из моих друзей. Для меня это была первая потеря, потеря школьного друга. Прошло много лет, а в памяти моей как живой стоит Лева Ерохин, сутуловатый, смотрит добрыми, вроде как виноватыми глазам, и мне так больно за несправедливо сложившуюся жизнь моего школьного друга. Сейчас, когда я слышу «Ребята с нашего двора» в исполнении Расторгуева, у меня стоит комок в горле и наворачиваются слезы. Жалко ребят.
Мы все жили, воспитывались и учились в семьях с одинаковым достатком, в однородной окружающей среде. Там мы были счастливы. Нас окружали хорошие товарищи. За все годы совместной учебы у нас не было ни одной ссоры, ни одной драки, ее просто не могло быть! Всех нас объединяли школа, спорт, совместные вечера, взгляды на жизнь. Мы ходили в скромной одежде. Это были спортивные байковые костюмы, простые спортивные свитера, которые приобретала для всех учеников спортивная школа, а мы покупали эту одежду за символическую плату. Это была основная школьная форма, аккуратная и практичная. Летом кеды, тапочки, ботинки, осенью кирзовые или резиновые сапоги, зимой валенки и телогрейки, легкие и теплые в любое время, зимой в старших классах мы носили двубортные шинели из черного сукна. Это была форма железнодорожников. На базаре она продавались по 200-250 рублей. Эта была удобная, теплая одежда. Такие шинели носили Сережа, я, Лев и многие ребята. Юра ходил в пальто из шинельного сукна, а Валя носил ватную стеганую фуфайку, называемую телогрейкой. Но одежда для нас не имела значения. Мы чувствовали себя комфортно в любой одежде, не обращая внимания, кто во что одет.
У нас в классе было 11 ребят. Со всеми мы были в хороших отношениях. Вместе играли в спортивные игры, были на школьных вечерах. Рядом со школой жил Толя Ананьев. Он вместе с Юрой Белоусовым ходил еще в детский сад. Мы звали его Елдыриным (персонаж Лескова). Хороший товарищ, на него можно было положиться во всех наших мальчишеских делах.
Володя Лисицын. Высокий, крепкий парень, хороший лыжник, разрядник. Жил на окраине поселка на берегу речушки Карасулька в домике метеорологов. Там на высоком берегу находилась небольшая метеорологическая станция, на которой работал его отец. Я несколько раз бывал у него в доме. Семья жила скромно, кроме Володи было ещё два младших брата. Володя вместе с отцом плел из ивовых прутьев корчажки – рыболовная снасть для ловли карасей и мелкой рыбы. Он подарил мне две корчаги, и я все лето перед 9 классом ловил карасей в окрестностях Ишима. После 10 класса Володя поступил в зенитное артиллерийское училище, с созданием войск ПВО окончил ракетные курсы, служил в Забайкальском военном округе, участвовал в Афганской войне. Мы встретились с ним на 30-летии выпуска. Он был в форме подполковника. Об Афганистане не хотел говорить. После ухода в запас, остался в Восточно-Казахстанской области. В последнем письме написал, что ходит регулярно в церковь. Я не удивляюсь и не осуждаю его за это, ведь это его выбор.
Скромным и незаметным парнишкой был Леня Кузнецов. Семья жила трудно, были еще двое детей, всех их воспитывала мать, отец погиб на фронте. Летом Леня работал в соседнем колхозе, пас коров, работал на сенокосе. Мать дала возможность сыну окончить 10 классов. После школы поступил в военное училище. В какое? Никто не знает. Связь с ним Тамара не смогла установить, на встрече он не был. Как сложилась его судьба?
Ваня Ульянов худой, невысокого роста, стеснительный с девчонками, он держался как-то незаметно. У него была какая-то виноватая улыбка. Немного заикался, может быть, поэтому и была у него такая манера. При этом был отличным гимнастом, имел 2-й спортивный разряд. Окончил Свердловский педагогический институт, работал в Североуральске. Приезжал на юбилейную встречу, был веселым и общительным, радовался встрече. Умер в 2011 году от сердечного приступа. Об этом я узнал по телефону от Розы Тумановой. Вспомнил Ваню, и стало горько и жалко товарища.
Был на встрече маленький, толстый и почти не изменившийся Аркаша Петров. Мы звали его Акакий Акакиевич. Он всегда был неунывающим, приставал к девчонкам, но они на него не обижались. Таким он и остался. Окончил Свердловский сельскохозяйственный институт, работает в Зауральском НИИ сельского хозяйства.
За три года учебы в классе не было ни одной крупной ссоры, о драках я вообще не говорю. Мы всегда были готовы встать на защиту нашего товарища. Это знали все и школьные, и поселковые ребята. И порукой для нас был Валя «Щит». Мы все встретились с нашими ребятами на 30-летии нашего выпуска. Это было три счастливых дня, память о которых мы сохраним до конца наших дней
Мы с уважением относились к нашим девчонкам. Никогда ни одного ругательного, даже грубого слова не слышали они от нас. Мат даже в нашей мальчишеской среде был редким. Мы не ругались, хотя росли в военные годы и видели человеческую грязь и грубость. Не ругались и наши отцы, видимо, оберегая нас от грубости. И когда сейчас я слышу мат из уст ребят и даже девчонок в молодежной компании, мне стыдно.
В классе было 12 девчонок. С 5 класса неизменным старостой была Тамара Бычкова. Низенькая, рыжая, веселая и общительная девчонка. Она не была красавицей, но мы ее уважали и любили за веселый нрав, преданность спорту, готовность придти на помощь. Она была отличной лыжницей, имела 1-й спортивный разряд, шла на серебряную медаль в учебе. После школы поступила в Омский медицинский институт, окончила его и всю жизнь проработала в поликлиниках родного города. Личная жизнь не сложилась, развелась с мужем, воспитывала сына. В результате несчастного случая сын погиб в 12-летнем возрасте. Надо было иметь силу воли, мужество, чтобы пережить несчастье. Она взяла на себя все вопросы, связанные с организацией встречи 30-летия окончания школы. Отыскала наши адреса, оповестила всех, собрала деньги, заказала гостиницу и еще решила массу организационных вопросов по подготовки встречи, которая прошла отлично. Тамара осталась сейчас единственным представителем нашего класса в Ишиме. Она продолжает работать, возглавляя медицинскую комиссию при военкомате. Я и сейчас поддерживаю с ней связь и всегда рад каждому телефонному разговору или почтовой открытке.
Зина Кабанцева, маленькая, хрупкая девчонка. Я в 5 классе сидел с ней за одной партой. В учебе звезд с неба не хватала, училась вполне удовлетворительно, закончила местный пединститут, преподавала в начальных классах. Она активно учила нас, мальчишек, на школьных вечерах танцам, это ей мы обязаны тому, что став студентами и курсантами, могли чувствовать себя уверенно на танцевальных вечерах. Зина была одним из организаторов и помощником Тамары в подготовке к встрече. Прожила всю жизнь в Ишиме, вышла замуж, родила дочь. Умерла в 2003 году от инфаркта.
Рита Скиданова, высокая, красивая девушка, спокойная и ровная в общении. Держалась независимо и только в конце 10 класса мы заметили взаимную симпатию ее и Валентина Щеткова. К сожалению, по вине Валентина свадьба не состоялась.
Самой высокой девушкой в классе была Роза Теленкова и, пожалуй, самой взрослой. Она стеснялась своего роста и только на баскетбольной площадке чувствовала себя комфортно. Трудно ей давалась математика, однако после школы поступила в ветеринарный институт, окончила, вышла замуж. Живет и работает в небольшом городке Черепаново, жизнью и работой вполне довольна.
С нами закончила 10 класс Рита Еремина, она пришла к нам в конце учебы. Скромная, симпатичная девушка, она нравилась Юре Белоусову. На встрече мы узнали, что она рано ушла из жизни, подробностей не знаю.
Я до сих пор перезваниваюсь с Валей Останиной. Отличная гимнастка, перворазрядница, она как-то незаметно была рядом. Окончила Московский экономический институт, работала в банковской системе. Вышла замуж. Муж тренер по теннису. Двое детей, прожила всю жизнь в Донецке. Муж умер год назад, сын поссорился с родителями и они давно не общаются. Валя была на юбилее, через год приезжала ко мне в Севастополь в гости. В связи с событиями на Украине связь с ней прервалась. Как она там?
Была на встрече Галя Митрофанова. В школе она была пухленькая, веселая, добрая девочка. Она чуть косила, но мы не замечали ее недостатка. Она радовалась нашей встрече, рассказала, что была влюблена в Володю Лисицына. Галя закончила пединститут и много лет работала в Детском доме воспитателем и педагогом в городе Краснотурьевске Свердловской области. Она была влюблена в свою профессию, в детей–сирот. Просила меня ходатайствовать за ребят, если кто-то будет поступать в Черноморское Военно-морское училище, и я обещал ей свое содействие. Она вспомнила мою маму, которая накормила жареной картошкой группу в полкласса, пришедшую ко мне домой во время экзаменов. И я вспомнил, что такой случай был. Я не успел выполнить просьбу Гали о содействии ее воспитанникам при поступлении в училище, через 3 года после нашей встречи Гали не стало, инфаркт. Мне так жаль Галю, моего школьного товарища, доброго товарища и одинокого человека, так рано ушедшего из жизни.
На встречу приехала Миля Чепкасова. После 9 класса она вместе с родственниками переехала в Новосибирск. После окончания школы поступила в Новосибирский железнодорожный институт, училась вместе с Юрой Белоусовым. Вышла замуж, муж военный строитель, офицер. Строили Байконур, военные объекты в Забайкалье, Хабаровском крае, Комсомольске. Вырастили дочь и двух сыновей. После демобилизации мужа живут в Чернигове, сыновья в Комсомольске, в Украину переехать не захотели. и Миля разрывается между Черниговом и Комсомольском. Миля в школе была видной, красивой девушкой. Она среди подруг выделялась женственностью, ровностью в отношениях с ребятами, на нее засматривались ребята старших классов. Она нравилась Сережке Луневу. Жаль, что она уехала от нас в 10-м классе. Мы все были рады ее приезду на юбилейную встречу. Я и сейчас перезваниваюсь и переписываюсь с Милей, приглашал в Севастополь с внуком и мужем. Она обещала приехать, но так и не собралась.
Мы встретились в конце июля 1983 года в Ишиме на 30-летие нашего выпуска. Собрались 18 человек. Не приехали Сережа Лунев, Роза, Фая и Галина, все трое из Свердловска, Леня Кузнецов, которого не смогла найти наш организатор. Это были три счастливых дня. Мы встретились через 30 лет, а как будто не расставались. Очень сожалели потом Фая, Роза и Галина, что не приехали на встречу.
Свидание со школой закончилось. Стало грустно. Многое изменилось, но что-то и осталось и просматривалось через прожитые годы, как лучики памяти прошлого, будь то мраморная лестница, ее перила, фасад школы, бывшая спортивная площадка и даже школьный запах. Остались традиции в обучении, высокий уровень подготовки учеников, что обеспечивает поступление в учебные заведения. Но что-то и утеряно. Физическое воспитание ушло на задний план, перестала функционировать спортивная школа, все свелось к обычным урокам физкультуры. Нет секций, которые были в наше время, причины этого в отсутствии тренерского состава и финансирования. В спортзале и на спортплощадке ни одной души. Хорошо было бы приехать зимой в разгар учебного периода, посмотреть на весь процесс обучения.
Я вышел на улицу бывшую Молотова, ныне Непомнящего. На эту улицу парадным подъездом выходила школа. Однако парадный подъезд был закрыт со дня постройки школы, закрыт он был и сейчас, вход был со двора. На этой улице наискосок от школы стоял дом Белоусовых. Он стоит и сейчас. После смерти родителей старший сын продал его. Дом добротный, деревянный, такие дома строили паровозные машинисты – элита железнодорожников, самые высоко оплачиваемые специалисты. Правда, и работа у них была тяжелая. 12-15 поездок в месяц, в ночь-полночь их вызывают в поездку с помощью посыльного и так и летом, и в зимнюю стужу. Паровозная будка – это не тепловозная, она открыта для всех ветров и сквозняков. В общем, работа тяжелая. Однако ребят, желающих стать машинистами, было много, и шли они в железнодорожное училище в группу паровозников после седьмого класса по конкурсу.
Я прошел мимо дома. Обновилась ограда, дом же стоит добротный, как и прежде. Улица, по которой я шел, упиралась в «Болото». Так называлось озеро, которое расположилось на северной окраине поселка. Это был большой водоем, километра полтора в диаметре, овальной формы. Южная часть озера примыкала к поселку невысоким крутым берегом, здесь были глубины 2-3 метра. Северная часть заканчивалась низким берегом и мелководьем. Небольшие заросли камыша были в южной части, само же озеро было чистым. Весной и осенью средняя часть озера была покрыта стаями перелетных уток и других водоплавающих птиц. На них никто не охотился, птицы спокойно отдыхали, несколько рыбачьих лодок постоянно присутствовали возле камышей. Это местные рыбаки ставили корчажки и вентери, ловили карасей, щук и мелкую рыбешку. В 6 классе у меня был друг Толя Гусев, их дом стоял на северном берегу, я часто приходил к нему. Я с удовольствием шел по улице, проходящей по восточной стороне озера. Дома стояли в один ряд фасадом к озеру. Я смотрел на уток глазами начинающего охотника, вдыхал запах воды и тины, смотрел на синеву неба и серые воды озера и старался продлить свое путешествие. Уроки начинались в 17 часов, у меня было много свободного времени.
Так в воспоминаниях я прошел к озеру, ожидая, когда же откроется водная гладь. Но глади не было. Было какое–то нагромождение траншей, бугров, насыпей, какой–то брошенной техники. Я спросил у женщины, стоящей у дома, куда делось болото? Оказывается, власти решили несколько лет назад сделать на месте болота парк культуры и отдыха, для чего осушить его, засыпать, разровнять. Все расковыряли, часть осушили, но деньги закончились, и все осталось раскуроченным. Кто решился на такой эксперимент, не продумав всё до конца? Было красивое озеро, чистая вода, камыши, караси, а весной и осенью тысячи перелетных птиц. Что теперь будет с озером? Будут ли его восстанавливать? Не состоялось мое свидание с одним из любимых мною мест. Настроение испортилось окончательно. Я вышел на основную дорогу, сел в маршрутку и по окружной дороге вернулся домой. Так закончился первый день моего пребывания в Ишиме.
В субботу 11 июля я встречался с Тамарой Бычковой. Перед поездкой я сообщил Тамаре о предстоящей поездке, а по приезду позвонил ей. Мы договорились о встрече на субботу, и вот я иду к ней домой. Встретили меня Тамара и Катя Кулясова. Катя после 9 класса поступила в местное педучилище, но с классом связи не прерывала. У Тамары был накрыт стол, и мы просидели до самого вечера, вспоминая друзей, юбилейную встречу, школьные истории и события после последней встречи. Это была очень приятная и радостная встреча.