Ясноглазый молодой Свиридов работал грузчиком в большом продуктовом магазине. Его почему-то называли только по фамилии. Впрочем, он никогда не задумывался об этом. А считал он себя завзятым, что даже весьма ревнивым хозяином эстакады. Приходил пораньше, наскоро обметал веничком ровную бетонированную площадку, и, раскинув длинные с кривизною ноги, опускался на белесую стопу гофрированной бумаги из-под куриных яиц, насиженной уютным гнездышком. Хотелось особенно приятной разминки перед началом тяжелой трудовой деятельностью. Поглядывал по сторонам, дожидаясь подхода какой-либо из молоденьких продавщиц. Вытягивал трубочкой губы и, словно засевший в цветущих садовых кущах зяблик, мелодично посвистывал. Двое девиц, будто не слыша бойкого весеннего певчего, звонко цокая по асфальту каблучками, прошагали мимо к главному входу магазина. Расправив плечи, заприметил Нину Овечкину, ему по плечо росточком, хрупкую миловидную девушку. Засвистал заливисто, звонко. Нина оглянулась и с лучезарной улыбкой взошла по ступенчатой лесенке на эстакаду.
- Ну, здравствуй, Свиридов, - произнесла бархатным грудным голосом. - Уже на месте?
- Я, Нинон, еще со вчерашнего вечера не уходил, – отшутился он, - всё тебя поджидал.
Когда-то в школе, по программе языковых знаний, преподавали французский язык. И кое-что осталось в его бесшабашной дырявой памяти.
- Асееву, цыпочка! - сдвинув ноги, предложил присесть к нему на колени.
- Нет уж, я лучше постою.
Досадуя за более сладостное отказанное времяпрепровождение, он грубо освистывает, разгуливающего по эстакаде, дикого голубя. Сизарь испуганно хлопает крыльями, улетает. Тут-то Свиридов вскакивает и обхватывает обеими руками девушку. Нина вскрикивает, пытается высвободиться из крепких объятий. Но куда там, сильный Свиридов прокручивается на месте раз десять. Следом, закруженную и размякшую девушку ставит на ноги. Та раскачивается, словно пьяная. Довольствуясь успешным произведенным эффектом, Свиридов придерживает её, чтобы не упала, и уже прицеливается поцеловать в белую шейку, отороченную шелковым кружевным воротничком. Но в самый благоприятный момент, с надсадным металлическим скрипом кем-то изнутри растворяются широкие ворота. Взлохмаченная простушка вздрагивает, приходит в себя. Посылает озадаченному Свиридову "дурака" и с поспешностью исчезает в складском помещении.
Не смотря ни на что, Свиридов ощущает удивительный прилив бодрости от трепетных соприкосновений с нежным в аромате духов девическим телом. Со страстным рвением принимается за разгрузку сахара из подъехавшей машины. Мешок, в пудре песочной, каждый весом в пол-ста килограммов. «Эн, дэ, труа, катар, сис!» - просчитывает напевно до пяти. Укладывает на колесную тележку и отвозит на склад. Понемногу его зеленая как листва спецодежда темнеет со спины от соленого пота клочьями. Он заметно устает, делается медлительным в движениях. Но здесь-то он замечает на своей трудовой эстакаде в белом пышном халате новую молоденькую продавщицу. Та, вскинув острый носик, мечтательно поглядывает на проплывающие серебристые облака и затягивается душистым ментоловым дымком от сигаретки. Свиридов, точно кот, почуяв заветное шуршание мышки, с легкостью становится на цыпочки, подкрадывается сзади. Подхватывает девицу на руки. Она взбрыкивает, точно лошадка, красивыми стройными ножками.
- Шестьдесят сис весить стала, Тамарон. – Отпуская её, заявил Свиридов. - На труа кэгэ, значит, бывшая в отпуске, поправилась эная.
Тамара отряхнула выпачканный халат. Покрутила со строгостью пальцем над головой, проговорила:
- Придурок, эный!
Зато, после удачно проделанной с нежностями авантюры, Свиридов с нарастающей кипучей энергией довершил разгрузку сахара. Уселся, словно в пуфик, на привычно удобную стопу, игриво раскинув ноги, хотел свистнуть. Однако ему передали: "Срочно быть в кабинете у главной".
Над столом, из-за светящегося голубого экрана компьютера, возвышалась ярко каштанового окраса шевелюра директрисы с искрящимися глазами, словно звёздами:
- Ну что, Свиридов, снова на тебя жалоба. Сколько можно? Уволю!
Он стоял с опущенной головой.
- Что молчишь-то?.. Или соображать, начинаешь?
Свиридов выпрямил спину, развел в стороны руки:
- Как же, Анна Степановна, уволите? Надо сначала кого-нибудь на моё место принять. А я и так, за дэ, - он подумал, что начальница не знает французского, - за двоих грузчиков вкалываю. Во-от, прибавку к зарплате пришел просить.
---..
Глаза директрисы стали сквозными синими щелками:
- Ай, какой, Свиридов наш находчивый оказывается. Ему бы на инженера выучиться следовало бы, а не балаган в магазине устраивать.
- На уличной эстакаде, - поправил он.
- Какая разница.
- Ну, тогда, я пошел.
- Стоп! Куда это ты развернулся?
- На инженера учиться.
- Но-но, я пошутила.
- Зато, я – нисколько!
- Ай! Он ещё, выходит, и обидчивый, наш-то Свиридов?.. Только вначале ответь: зачем к девчатам пристаешь?
- Так, я же с пользой дела, для вашего магазина стараюсь. Так, чтобы эные сотрудницы соблюдали себя в резвых подвижных формах. За ихними фигурами-то и слежу. Располнеют, что ежели, то и с ленью работать станут. Во-от, и взвешиваю их помаленьку.
- Как, взвешиваешь? Что-то не очень понятно... И что же, безошибочно?
- Конечно. Не то меня, давно бы на смех подняли.
- Но, разве девочки тебя об этом просят?
- А-анна Степановна, жалуются на меня только те, которые весом в горку идут.
- Это почему же?
- А потому, что скрыть хотят, дескать, полнеют. А худеньким, фигуристым, завидуют. Вот так.
- Ну и логика у нашего Свиридова. Взял, да лучше предложение какой сделал. Остепенился бы.
В кабинет, тем временем, вошла Нина. Услыхав разговор, проговорила:
- Кто же за такого, дурака, замуж пойдет?
Свиридов начал переминаться с ноги на ногу.
- Это почему же? – почуяв его расстройство, вопрошала главная. - Погляди-ка на него: и лицом румян, и ростом выдался, и в плечах раздался.
- Да ему, Анна Степановна, всё равно кого взвешивать. И, вообще, он с придурью. Если и выйдет замуж какая, не иначе как кривобокая. Только нет у нас таковых… Я чего сообщить-то хотела: машина с крупами подъехала.
- Машина! – Начальница выскочила из-за стола. - Да, знаешь ли, Свиридов, что в нынешнее времечко грузчики куда почетнее инженеров будут. В работе ты, конечно, молодец... Ну-у, голубчик, ступай, трудись.
- А как же насчет прибавки?
- Ну, будет-будет. Не волнуйся. – И наскоро наказала Нине: - Вы его там, смотрите, на эстакаде не шибко-то обижайте!
Когда Свиридов вышел, начальница долго ломала голову: «Ишь, стратег, как распорядился? Даже непонятно стало, то ли он раньше заходил повышение к зарплате требовать? То ли я его потом на разборку вызывала? В мозгах-то всё перепутал, озорник. Да на такого, поди, сами девчата, как мухи на мед, липнут».