- Дорогой! Я почистила тебе камзол и погладила перевязь почетного знака… Ты такой красивый, у меня, мой Куртц!
- Ну что ты… Марта. Я и так волнуюсь… Дети у мамы?
- Да, я попросила жену аптекаря, она отвела их с утра, пораньше, пусть выспятся! Надо же, в гимназиях выходной посреди рабочей недели. Не каждый год такое событие!
- «Выборы Учителя для сына Правителя» - нараспев протянул «Действительный и почётный член гильдии образования» и ярый сторонник равного обучения для всех сословий, сорокатрёхлетний гражданин столичного округа, лояльный подданный императора, критично оглядываясь в ростовое зеркало в тяжёлом старинном окладе.
- Ой, дорогой, я волнуюсь, ты так несерьёзно относишься к Конкурсу!
- Марта, моя мудрая милая Марта! Ну, неужели, ты думаешь, что это настоящие выборы, настоящий Конкурс? Это просто церемония! Я уверен, всё давно уже решено, и наставником юного кронпринца, будет торжественно объявлен какой-нибудь важный академик императорского университета. А мы - простые педагоги простых деревенских школ на окраине столицы? Мы… всего лишь массовка, толпа, для придания торжественности момента. Мы, Марта, своим присутствием, должны засвидетельствовать почтение, избранному высочайшим повелением.
- Куртц, не причисляй себя к педагогам, ты же знаешь, что в афинских семьях так называли раба, водящего ребёнка. А разве ты раб, мой мудрый, великий Учитель?!
- Ха! Мы оба свободные, просвещённые граждане Великой новой империи! И клянусь моей наглаженной твоими заботливыми руками, лентой почетного знака, под солнцем Аргоны не было более счастливого мужа. Пара на мгновенье застыла, в позе фарфоровой статуэтки, что изображала на величественном комоде композицию «первый поцелуй».
Глухой тягучий удар колокола, протянулся от ратуши, по черепичным бордовым крышам.
-Ах! Всё! Куртц, третий удар! – К десятому ты уже должен стоять в числе претендентов в ассамблее Академии. Поспеши! И смотри, не залезь, в какую ни будь лужу, там негде и не чем будет почистить твои туфли!
- Я постараюсь, Марта. Всё, надеюсь вечером мы наконец, доконаем ту бутылочку мадеры, что запрятана тобой для особого случая?
- Куртц!
- Марта!
Простукали по лестнице каблуки башмаков, и на середину мощёной улицы, мелькая белыми чулками, пол развевающимися полами камзола, быстрым шагом вышел учитель. Неожиданно развернувшись лицом к окну на втором этаже, он картинно снял широкополую шляпу с коротким белым пером и раскланялся в смешном реверансе, посвящая свой весёлый жест смеющемуся лицу.
- Ах, осторожно, не упади!
Перед высокими готическими воротами Ассамблеи, заполняя разноцветными плюмажами, лентами, воротниками, мантиями, перьями шляп и простыми профессорскими шапочками площадь, стекался цвет империи. Учителя всех рангов, преподаватели, профессура, академическая элита, надменные, невообразимо богатые наставники частных школ, и простые работяги государственных гимназий в потёртых камзолах, растекались по площади, собираясь в группы, близкие по школам, чинам, доходности и простому человеческому признанию равного.
- А! Куртц! Иди к нам!
- О! Приветствую Вас мои друзья!
- Ты совершенно не изменился! Признавайся, наверняка ты всё- таки последовал совету старика Лейбца и нашёл-таки «Формулу молодости»?
- Держи выше! «Формулу бессмертия»! А, Куртц?
- Что вы, что вы, коллеги. Мои познания в медицине, вами сильно преувеличены!
- Ха! И как всегда, наш Куртц не видит разницы между медициной и алхимией!
- Отнюдь! Я именно различаю и разделяю предметы точного исследования химию и медицину от алхимии и астрологии…
- Пока кошельки купчих позволяют оплачивать наши услуги, Куртц, астрология и алхимия не будут преданы забвению…
- Готов подискутировать…
Десятый удар колокола заставил всех замолчать, и беспокойно обернутся на балкон ассамблеи справа от главных ворот.
Створки ворот распахнулись, и из пространства Ассамблеи быстрым пол убегом, полу шагом сверкая кирасами и шлемами с бордовыми перьями, выскочила колонна гвардейцев. Они растекались в две стороны от ворот, оцепляя овальную площадь, по периметру, перекрывая короткими копьями проходы в боковые улочки. Площадь была оцеплена так мгновенно, что вся академическо-преподавательская богема только крутила шеями над плюмажами, инстинктивно поджимаясь к центру.
- Нас что привели арестовывать? – насмешливо высказался учитель словесности и изящной речи справа.
- Не думаю, мой друг! Но предполагаю, Что это неожиданное оцепление, не последний сюрприз, на сегодня!
На балкон, из темной глубины, вышел доверенный придворный домоправитель императорского дома. Выждав положенное время, для привлечения более пристального внимания, он поднял руку и произнёс речь, вошедшую в исторические записи сразу под несколькими редакциями. Упуская вступление с перечислением титулов, и повторения волеизъявления его императорского повеления, ставшего причиной «сего высокого собрания», перейдём к повторению последней фразы, ставшей поворотным пунктом в истории развития и процветания государства.
- А посему… все присутствующие представители, академии, университетов, школ, кафедр, образовательных объединений, обязаны произвести добровольный выбор по одному представителю, для участия в самом конкурсе. И именно выбранным вами представителям будет оказана честь, принять участие в профессиональном отборе на право, получения титула главного наставника и учителя кронпринца!
- Ах!
- Как! Но как!? – прямо вскипел, тряся париком управляющий Академией, преподобный Августинус.
- Что именно, «Как?» - Снизойдя косым взглядом, парировал верховный домоправитель.
- Выборы! Они же многоступенчатые, согласно положений Устава нашей Академии, всякие выборы проводятся по установленному веками регламенту, и …
- …И ваш устав действует в пределах стен вашей уважаемой и почитаемой императором обители.
Но здесь – оглянитесь, присутствуют не менее уважаемые и почитаемые двором ваши коллеги.
- Как! Можно сравнивать Академию с этим… сбр… собранием коммерсантов и педагогов для простолюдинов!
- Площадь загудела, услышав нелестное, чуть было не вырвавшееся вслух сравнение от Академического небожителя.
- Довольно! - Домоправитель поднял руку и указал на высеченный в каменном обрамлении арки над воротами Ассамблеи текст на старо имперском языке – «Единство в равных возможностях»
- Напоминаю, вам, достопочтенный Августинус, что вы получили свой титул Управляющего имперской Академией, благодаря вашим достижениям в науках и организации практического применения оных в процветании государства. Но никак, не благодаря сословному праву.
Это был удар так удар! Вслух были произнесены слова, некогда ставшие краеугольным камнем в объединении нации. Да! Именно благодаря самоограничению власти императора, и его склонности к просвещению, простолюдины, два века назад поддержали институт самодержавия, и признали его верховное право управлять. А Самоограничение было выражено в предоставлении неограниченных полномочий профессиональным сообществам. Именно гильдии врачей, архитекторов, ремесленников, купцов, военных и прочих, прочих, прочих, составляли основу «Общества равных возможностей», провозглашённых Основателем империи…
- Не стоило забывать об этом девизе, в столь неподходящем для разделения месте! – Тихо и насмешливо заметил учитель математики сельской гимназии… «Площадь согласия», как-никак…
На площадь выкатили часовой механизм с круглым циферблатом
– О, узнаю механический таймер, Грейвица! Какой период они там набирают на панели??
- Обратный отсчёт! – объявил Домоправитель, как только механизм отсчитает шестьдесят минут, тридцать выбранных вами представителей, переступят порог Ассамблеи для участия в конкурсе…
- Как!? Как тридцать??
- Здесь тридцать образовательных сообществ. Двадцать по количеству провинций, для столицы выделена особая квота в десять мест.
- Сколько же выделено мест для имперской Академии?
- Одно.
Домоправитель снова указал на каменную надпись над воротами.
- Одно, мой дорогой Августинус. Одно! А теперь, вы должны доказать, что образования, учёности и профессионального долга у вас достаточно, что бы решить, поставленную задачу, за один час!
Часовой механизм бумкнул, звякнул и наполнил тишину секундным тактом…
Площадь тихо гудела. Разделившись на тридцать неравных хороводов, преподавательская богема совершала самый непростой выбор в своей истории. На кону был не только престиж, но и честь и этика. Надо было договариваться. Ах, как не просто договариваться! Быстрее всех согласовали кандидата частные платные школы столицы. Их круг сомкнулся на несколько минут, и затем, столь же стремительно, разошёлся в стороны. Кандидат – управляющий сети гимназий для состоятельных граждан столичного округа, быстро подошел к столу с секретарём, кивнул и положил на стол свой скипетр кандидата и диплом. Секретарь учтиво предложил присесть на выставленный стул с высокой спинкой. Но господин в дорого вышитой мантии, лишь небрежным жестом поторопил его:
- Записывай скорее, милейший. Время дорого!
Его коллеги, подойдя к начальнику стражи, застыли в ожидании, Секретарь кивнул от стола, и начальник стражи дал команду. Кирасиры расступились, и гильдия частных гимназий быстро исчезла в боковых проходах.
Куртц стоял в стороне от своего жужжащего круга, с интересом наблюдая за происходящим, он отстранённо слышал, как то разгорался, то утихал сдержанный спор в полголоса Гильдии Сельских школ. Его больше занимал шум в Гильдии гимназий точных наук, отвечавших за образование в старших классах. Именно они готовили абитуриентов на поступление в Высшую мореходную школу. Этот диплом, в чёрной коже скатов, с золотыми якорями в сплетениях ветров и морских течений, на обложке, был вожделенным для всех отпрысков знатных семей и дворянских родов. Но экзамен принимался столь строго, что, ни вензеля на гербах, ни увесистые мешочки с золотом не могли помочь переступить порог этого филиала имперской Академии, скромно называемого Мореходной школой, ни одному недоучке. Куртц восхищался принципиальностью и древностью традиций этого технически высоко оснащённого учебного учреждения. Лучшие астрономы, инженеры, механики преподавали свои науки, оттачивая понимание в морском деле. Практику курсанты проходили ежегодно, начиная с простых матросов, и к концу выпуска они уже были готовыми капитанами коммерческого флота его императорского величества! Куртц лишь завистливо вздыхал, читая "Научный Вестник Мореходной Школы", с публикуемыми методиками изысканий звёздных склонений и поляризации света в путевых кристаллах для определения положения Светила в тумане. Он хорошо представлял оснащение мастерских, лабораторий, и учебных классов. Да… торговля Империи основывалась на морских путях.
- Куртц!
- А? Что?
- Куртц, что вы там встали, подойдите же!
- Вот Я! Чем обязан?
- Мы… мы выбрали вас, Куртц!
- Меня?
- Да! Вот ваш жезл кандидата, держите! Да не дрожите вы так, а то уроните!
- Но! Я? Почему?
Куртц оказался в кругу десяток коллег в потёртых камзолах, истоптанных сапогах, скромных мантиях. Простые учителя, наставники сельских школ, провинциальных гимназий, внимательно смотрели ему в лицо со всех сторон этого величайшего, по численности сообщества. И в их глазах Куртц не видел насмешки! Нет! Они лучились каким-то теплом, сочувствием, и даже надеждой!
- Куртц Махейнхем… Мы избрали тебя нашим представителем, поскольку именно в тебе, удивительным образом сплелись те подвижнические качества, которыми многие из нас хотели бы обладать, но, увы! Мы избрали тебя, потому что ты выражаешь квинтэссенцию настоящего Учителя. Мы знаем тебя очень, много лет, мы начинали вместе великое дело просвещения самых обездоленных, самых не признаваемых в высшем свете масс простолюдинов. И именно благодаря нам, Куртц. И твоей Азбуке для простолюдинов, благодаря твоему участию в составлении и редакции учебников арифметики, словесности, и простой геометрии для сельских школ, наша империя стала такой, какой мы её знаем, ценим и любим.
- Но Друзья! Я лишь, простой наставник пригородной школы… и среди вас. Есть гораздо образованнее…
- Всё Куртц! Молчи, бери скипетр кандидата и ступай к столу. И знай, что ты сделал для империи во стократ больше, чем вся эта напомаженная толпа столичных индюков с бюджетами, превышающими содержание всех наших школ вместе взятых в разы! Иди и представь нас, там - достойно! Круг расступился, и Куртц оказался в коридоре из коллег, ведущему к столу секретаря. На столе перед секретарём уже лежала горка скипетров кандидатов. Куртц встал в очередь, ещё даже не осознавая, какая ему выпала честь. Он просто подумал, что: «… А ведь сегодня милая Марта может и не дождаться меня к ужину…».
Проследовав по внутренней анфиладе до зала приёмов, процессия делегированных кандидатов неожиданно застопорилась перед небольшим залом ожидания. Суть забавной заминки состояла в том. Что никто из кандидатов педагогов решительно не был настроен входить в зал первым. И так как, по природной скромности, Куртц следовал последним, погружённый в созерцание портретов великих мужей империи, замечательных фресок, бюстов и настенных текстов о великих событиях прошлого, он не заметил, как расступившаяся делегация неожиданно пропустила его вперед,
В зале ожидания находилось несколько пажей, лет семи - десяти, они сидели на диванчиках, вдоль стен, и, болтая ногами в белых чулках и синих туфлях, о чём-то весело перешёптывались.
Куртц, войдя, улыбнулся детям, и свернул в сторону, в ближайший к входной двери угол, там стояла скромная обтянутая кожей лавочка. Куртц с удовольствием плюхнулся на неё, с наслаждением вытянув подзатёкшие ноги... Процедура избрания ожидала быть долгой и чего бы ему не подождать своей очереди, сидя, раз другие не соизволили занять это место первыми!
Зал, наконец, наполнился кандидатами, звуками шаркающих шагов, поскрипыванием кожи каблуков, и позвякиванием различных цепочек. Перевязей и прочих регалий. Августинус уже успел о чём-то договориться с кандидатом от частных школ, они решительно двинулись к дивану с пажами и строгим жестом потребовали освободить им место. Пажи вскочили. И поклонившись, быстро выбежали из залы.
- И не забудьте доставить сюда воды и стаканы! – Хлестнул вслед пажей голос Учителя фехтования и других видов искусства владеть оружием.
Один мальчик, остался, он как то неловко, задвигался по залу, явно стараясь никого не задеть.
- Что ты тут распрыгался? Встань в тот угол, раз уж тебе положено здесь находиться!
Мальчик послушно приблизился к Куртцу, и, не доходя трёх шагов, прислонился спиной к стене. Сцепив пальцы рук на животе, он с интересом разглядывал присутствующих. Куртц понаблюдав за ним, отметил, что в мальчике абсолютно не проявлялась какая либо неуверенность или страх. Он просто молчал и старался никак не привлекать к себе внимание.
«Дворцовая школа» - подумал Куртц.
- Эй,… Малыш!
Мальчик вопросительно повернул широкое лицо с миндалевидными глазами.
- Давай, садись ко мне, я подвинусь!
«Уговаривать не пришлось» - отметил Куртц. Мальчик присел рядом. Его туфли не доставали до плит пола. И не имея опоры, он постоянно поджимал ноги под лавку…
- Давно тут? – В полголоса спросил Куртц.
- Мальчик, молча, кивнул.
- Ты голоден?
- Мальчик удивлённо взглянул на Куртца, быстро отвернулся и несколько раз отрицательно мотнул головой.
- Ты немой? Или ты дал обет молчания как горный охотник на летучих мышей?
- Мальчик улыбнулся и тихо парировал на чистом наречии горных племён:
«Кто я, в высоком собрании Просветителей, что бы возвышать свой голос недостойно…»
- Ого! Да ты образован! Кто научил тебя так чисто цитировать «Оду вольности»?
- Отец.
- Я не спрашиваю твоего имени, потому как по дворцовому этикету, пажам не следует себя называть гостям, да. Как видишь, я тоже, кое-что знаю о местных правилах…
Но я тебе представлюсь. Я – Куртц сельский учитель!
- Дамон…
- Ого! Ты нарушил устав, Дамон. А если я пожалуюсь на тебя камердинеру?
- Вы не пожалуетесь, Куртц.
-Ты уверен?
- Уверен. Иначе я бы не пошел в ваш угол, а выбрал бы другой…
- А ты не так прост!
- «В стенах Дворца нет простых кирпичей. Стены дворца сложены из обожженных огнем истории камней…»
- Да ты и Одиссею знаешь?
- Мальчик снова, молча, кивнул.
В Зал вкатили двух уровневый столик с кувшинами воды, серебряным черпачком, салфетками и хрустальными бокалами.
Куртц вскочил, и, положив на плечо мальчика руку, сказал: «Я за водой, а ты сиди здесь и никого не пускай на моё место, вот – мой скипетр и диплом, держи!»
Куртц вернулся с двумя бокалами и протянул один мальчику:
– Пей, наверное, нам тут ещё долго сидеть!
Мальчик благодарно кивнул и, приняв бокал, выпил его не спеша, маленькими глотками, как в пустыне.
«Удивительный пацан!» подумал Куртц…
В зале ожидания происходило некоторое движение, кандидаты. Сближались, обменивались фразами, жестами, расходились. Меняли собеседников, иногда кто- то чем-то возмущался, кто-то сдержанно улыбался, кто-то держался обособленно, при приближении кого либо, вдруг начинал активно рассматривать фрески и портреты на стенах.
Декан гимназии художественных наук, дефилируя вдоль стены, остановился напротив лавки и пристально оглядел мальчика:
- Ты здесь поставлен слугой?
Мальчик соскользнул с края лавки, и коротко поклонился:
- Что вам угодно?
- Когда обращаешься к старшим, нужно добавлять, «господин» - тебя не учили?
- Учили, господин Учитель.
- Вот. Уже лучше! А скажи-ка, когда подадут обед и куда его подадут, или мы должны тут обедать стоя, как статуи?
- Обеда не будет.
- Это как? Ты что такое говоришь? Нам тут торчать несколько часов!!
- Обед для кандидатов не предусмотрен, но через час подадут кофе, чай и бутерброды.
- Возмутительно!
- Что возмутительного ты нашёл в бутербродах и превосходном кофе, коллега? – вступился Куртц.
- Декан гимназии как будто только сейчас заметил Куртца. Не ответив на его вопрос, он ткнул тростью в его потёртые туфли:
- Вам бы следовало одеваться поприличнее, особенно на таких мероприятиях.
- Куртц демонстративно нагнулся и как бы, в первый раз в жизни, осмотрел свою обувь:
- Коллега, это великолепеные крепкие туфли! Очень подходящие для сельских дорог, особенно в дождливую погоду, знаете, подходы к сельским школам иногда так не устроены, видимо все средства из казны уходят на обмундирование для столичных гимназий… Надо будет составить петицию Куратору Счётной палаты…
- Насколько я осведомлён, Куртц вы – не учитель сельской школы, Ваша гимназия так же располагается в столице…
- На её окраине! - Уточнил Куртц.
- Да, да! - Протянул декан… видимо на самой глухой окраине.
Куртц, улыбаясь, молча, проводил взглядом удаляющегося декана.
- А! Каков индюк! – Прошептал он мальчику, усевшись обратно.
- Просто ему страшно…
- И чего же он боится, по-твоему, малыш?
- Он боится, быть отвергнутым. Как и все, кто здесь присутствуют.
В дверях приемного зала появлялся камердинер и жестом приглашал очередного кандидата.
Кандидаты по одному входили в дверь зала приёмов, и обратно не появлялись. «Видимо выходят с другой стороны. Минут пятнадцать на каждого» - отметил Куртц.
- Ну-ка. Скажи мне: сколько будет «тридцать умножить на пятнадцать»?
- Это будет три раза по сто пятьдесят!
Куртц чуть не выронил скипетр.
- Хм, а в часах?
- Семь часов тридцать минут
- А в минутах?
- Вы же знаете ответ, зачем эти вопросы?
- Ну,… я всё-таки Учитель! А все Учителя задают сложные вопросы ученикам.
- Но вы же, не мой Учитель!
- Вот выберут меня Наставником сына Правителя, будем видеться во дворце каждый день!
- И вы будете задавать каждый день сложные вопросы?
- Ну не каждый день! Зато каждый день я буду рассказывать какие-нибудь интересные истории!
Слушай, у меня есть в сумке замечательный кусок ветчины, с утренним хлебом. Как ты думаешь, следует дождаться кофе с бутербродами или съесть его прямо сейчас?
- Это было бы неприлично. Вы будете есть один, а остальные будут на вас смотреть. А потом мне придётся убирать за вами крошки с пола.
- Да… ты прав.
- А расскажите какую-нибудь историю.
- Ну, слушай… Это история о Странных солдатах…
* * *
- Интересная история, особенно её конец.
- И что означает конец истории?
- Он означает, что Учителя до сих пор среди нас, и они нас ведут.
- Хороший, правильный вывод!
В зале ожидания оставалось две трети кандидатов, когда вкатили обещанный столик с кофейником и бутербродами. Присутствующие мгновенно оживились и тут же образовали плотный круг.
- Господа. Господа, не толпитесь как кухарки на базарной площади!
- Вы взяли два?!
- Позвольте, но здесь достаточно!
- Отнюдь! Здесь как раз по количеству ровно столько сколько нас есть!
- Ну, значит, подадут ещё!
Подносы опустели, круг расступился и Куртц улыбнувшись, спросил мальчика:
- Ну что? Теперь, думаю, прилично исследовать содержимое моей сумки?
- Да, вполне.… А скажите, разве в кругу преподавателей не принято заботиться друг о друге и об окружающих?
- Ты имеешь в виду текст Присяги?
- Да.
- А откуда ты знаешь текст Присяги Образовательного Сообщества?
- Мой отец, мне показывал.
- А…. так он тоже Учитель? Это многое объясняет…
- Да. Учитель, в каком-то роде…
- Ну, давай, вот твоя половина лепёшки!
Куртц, следуйте на собеседование, вас ожидает Высшая аттестационная комиссия!
Гулкие шаги отдавались в великолепных стенах высоченного зала, украшенного золотом, барельефами гербов, люстрами, и прочей атрибутикой имперского стиля.
Куртц шагал по центру зала, приближаясь к группе восседавших полукругом коронованных особ, и некоторых известных придворных. Отметив взглядом отдельную группу министерских чиновников высшего ранга, Куртц даже мысленно смутился: А кого он опасается больше? Родителей Кронпринца, или этих зловредных бюрократов?
В центре полукруга стоял стул с высокой спинкой. Совершив подобающие поклоны в три стороны, Куртц замер.
- Садитесь!
Сесть на стул в присутствии таких высочайших особ? Это была целая церемония!
Необходимо было занять такое положение тела, рук и ног, чтобы не вызвать гримасы на лице главного придворного церемониймейстера.
«Видимо сел удачно» - подумал Куртц, кося взглядом на высокого церемониймейстера в белом парике с огромным зелёным посохом. На лице того гримасы не читалось, и Куртц перевёл взгляд на точку между двумя креслами по центру. Линия взгляда не должна была опускаться ниже приличествующего уровня, но и не подниматься выше. «Искусство придворного этикета» «Я ведь когда то выполнял корректуру этого двухтомного эпоса, и если мне не изменяет память, то первое обращение ко мне должно исходить от…»
- «Куртц Великолепный» - Прозвучало совсем с другой стороны! «Ого! Это не по правилам»
Куртц немедленно вскочил с кресла и вытянулся. Как-никак сам император обратился к нему!
- Император медленным шагом, по какой-то замысловатой дуге приближался к учителю.
- Ведь так вас называют в преподавательском сообществе?
- Не совсем так, что Вы! Может в прошлом…
Император внимательно разглядывал Куртца, остановившись в двух шагах, немного в стороне, чтобы не загораживать его остальным. Пауза продолжалась не долго.
- Итак, вы понимаете, почему вы здесь?
- В соответствии с … Вашим высочайшим повелением…
В империи не было принято обращаться по титулам. Это «Правило равноправия» строго исполнялось, разве что, в этих стенах. За их пределами же, чинопочитание негласно главенствовало над всеми жизненными ситуациями в обществе.
- Император повернулся ещё на несколько градусов, и кивнул кому в левом ряду:
- Итак, «Действительный и почётный член гильдии образования» Куртц Махинхейм, Вам следует ответить на ряд вопросов, заданных в сценарном диалоге, и, следуя логике ваших ответов, аттестационная комиссия сделает вывод о вашей кандидатуре.
- Я готов!
- Сцена первая!
Куртц удивлённо узнал в вышедших к нему двух господах Преподавателя фехтования и Управляющего Академией Августинуса – те явно, были несколько смущены. Но по знаку Камердинера, приступили к диалогу:
- Я бы хотел получить ответ, почему столичный бюджет выделяет столько средств на ремонт эстакадных водоводов, если мы живём на берегу моря, и было бы разумнее опреснять воду на месте, чем тянуть её за сотню миль с горного озера!
- Опреснительные озера требуют больших площадей, которые городу негде взять в столь стеснённых условиях.
- Почему же? Площадей предостаточно, вся западная часть равнины занята фермерскими полями, там вполне можно разместить выпариватели и плёночные сборщики конденсата. Рельеф самый подходящий. А солнце Аргоны испаряет квадратную милю морской воды за двое суток. При глубине водоёма в ладонь, обновлять заполнение через шлюзы можно несколько раз в месяц!
- Да, но после выпаривания встаёт вопрос утилизации соли. И куда, по-вашему, должны деться сами фермеры, на чьих площадях, вы предлагаете развернуть опреснительные озёра?
- Вот пусть они как раз и занимаются очисткой ложа озёр от остающейся соли!
- И куда, по-вашему, надо будет сливать рассол?
– Обратно в море! Куда же ещё!
- Но это повредит прибрежным морским фермам жемчужниц, и уничтожит многие виды шельфовой фауны, чувствительной к солёности.
- Вздор! Прибрежные течения вымоют рассол и унесут его в сторону от столичного побережья. И ещё, муссоны, которые наполняют водохранилища города два раза в год, промоют и сами озера, это дело технологии и строго календаря работ!
- Мне бы хотелось понять, почему вы с таким упорством отстаиваете проект опреснения, если баланс подачи воды в столицу акведуками и дождевыми бассейнами сохраняется столетиями!
- Помилуйте! Но эту воду пить невозможно! Она же воняет йодом!
- Да… проблема излишней йодизации присутствует и требует дополнительных вложений по очистке. Фильтры Сэра Петрика снижают концентрацию йода в три раза, и к нашим столам вода попадает уже без резкого запаха!
- К чему такие сложности, если мы могли бы избавиться и от йода и от фильтрации простой дистилляцией? Или давайте посмотрим на проблему с другой стороны: откуда этот противный йод вообще попадает в акведуки? Ведь в горном озере его нет! Вода в горное озеро попадает с ледника!
- Йодом вода насыщается, проходя через заросли водорослей, которыми устлано дно водоводов акведука.
- А почему нельзя очистить эти противные водоросли и сделать воду пригодной к употреблению без очистки?
- Потому что…
- Довольно, спасибо, можете присесть.
- Итак, Куртц. Какие вопросы, по-вашему, из этого диалога, следует задать и какие ответы на эти вопросы следует предоставить…
Куртц, привычно обнял ладонью подбородок, но поймав взгляд церемониймейстера, одернул руку:
- Из диалога двух… уважаемых господ… э… преподавателей…
- Не важно! Суть?
- Суть такова, что они оба преследуют свои личные корпоративные интересы, и им никакого дела нет до вкусовых качеств воды…
- Поясните!
- Один из уважаемых оппонентов курирует производство полимерной плёнки для сбора конденсата при выпаривании, а второй производство фильтров Сэра Петрика. А вода, акведука, кстати великолепна! В ней абсолютно отсутствует патогенная микрофлора, и она сбалансировано, насыщена всеми полезными микроэлементами, благодаря водорослевой очистке! А к запаху мы все давно привыкли! А если убрать водоросли, то вода будет напоминать щелочной раствор экскрементов летучих мышей - вампиров, колонии которых, как известно, обитают на всём протяжении водовода.
- А если убрать мышей?
- Если убрать мышей, то акведук займут песчаные крысы, а они переносят чумные блохи.
- А если вытравить всех песчаных крыс?
- Тогда фермерские поля съест саранча.
- А откуда песчаные крысы получают воду, если дожди проходят всего два раза в год?
- Из тел личинок саранчи, а вдоль водовода организованы такие специальные ниспадающие трубы, которые наполняют небольшие подземные хранилища.
- …Которые…
- В свою очередь являются местом, где развиваются личинки саранчи в своей стадии головастиков…
- И… каков вывод?
- Вывод таков, что ничего не надо менять, в нашей системе всё сбалансировано и совершенно, ведь если исчезнет саранча, то с северных предгорий придёт «железный сорняк», который уничтожит все наши сельскохозяйственные культуры. А так, саранча уходит на север, туда, где нет песчаных крыс, и сдерживает наступление «железного сорняка»…
- Браво!
- А теперь Куртц, признайтесь, что вы знали как выглядит мой сын.
- Не понял, вас!
- А как объяснить, то, что вы единственный, оказывали внимание и заботились о простом паже в течение семи часов? Вы напоили его водой, разделили с ним трапезу, и беседовали как с равным.
- Э… я не…
Из-за спины Куртца мягко ступая, вышел тот самый мальчик.
- Отец! Я выбрал себе Учителя! – Кронпринц взял руку Куртца, и, потянув за собой – подвёл к креслу матери:
- Матушка, Я обязуюсь во всём слушаться наставлений своего Учителя и принимать от него любые порицания, если я окажусь не столь прилежным, как вы того ожидаете!
Императрица благосклонно кивнула, и махнула ладонью в сторону Отца.
Мальчик снова подвел Куртца к императору:
Император торжественно объявил:
- Выбор Наставника состоялся. Вам, как наставнику Кронпринца, полагается титул, и назначается полное годовое содержание с испытательным сроком в три месяца!
- Император подошел к императрице, и с поклоном предложил ей свой локоть. Все встали, и проследовали в противоположную анфиладу.
Кронпринц дернул Куртца за рукав:
– Пойдём, я покажу тебе, где я живу и твой кабинет…
- Но моя Марта!? Дети!?
- Не беспокойся. За твоей семьёй уже отправили экипажи, вы будете жить во дворце, и станете моими друзьями… Ведь у меня не много здесь друзей…