* * *
Сорокалетняя естественная блондинка Елизавета, она же Лизка-психологиня, самым нахальным образом набилась в любовницы, после чего тут же без памяти влюбилась во вдовца-пенсионера Виктора, недавно разменявшего шестой десяток лет. Не самой видной, но всё же достаточно приятной внешности мужчина был внимательно вежливым соседом по площадке Лизкиной подруги, так сказать, «трижды тёманутой» Алины – Лики в повседневно обиходе.
Лизкина подруга, лишь немногим младше неё годами, стала трижды таковой, как она сама же шутила про себя, не только из-за собственных разного рода заболеваний – не смертельно опасных, но и каких-то неотвязных, а также из-за своего сына Артёма, наследственно врождённого инвалида по крови, а также из-за двух его тёзок, таких же не особенно здоровых по жизни мужчин – болезненно дистрофического зятя Артёма, годовалого мужа её уже многажды оперированной, но всё же рискнувшей рожать и поэтому недавно забеременевшей дочери Нины – Ники в обиходе, и совсем недавно заведённого молодого любовника Артёма, тоже оказавшегося не без неоднократно оперированного телесного недуга, который, по счастью, не коснулся мужских его достоинств (весьма приличных, судя по всегда весьма заметной его ширинке), и обладавшего весьма пылкими постельными возможностями (это уже судя по Ликиным секретам всему свету, а уж для дорогого своего соседа – в особенности).
«Вот же везёт этой Линке на ВОИ* со всеми её болячками и Тёмами!» – с изумлённой жалостью думал Виктор о молодой, статной и очень привлекательной соседке, вполне годившейся ему в дочери, некогда даже тайно влюблённой в него, но не добившейся ничего путного из своей стратегии и всё же умудрившейся хотя пропихнуть-таки в постель соседа нежданную любовницу – свою подругу, очень своеобразную и ещё более очень темпераментную красавицу Елизавету.
* ВОИ – Всероссийское общество инвалидов
В своей одинокой душе Виктор продолжал носить многолетний траур по супруге, что внешне выражалось только в упорном его, уже четырёхлетнем нежелании жениться по второму кругу. Потому что во всём остальном мужском, так сказать, интимно-желанном он находился в не очень активном состоянии «активного поиска», как звучит это определение семейного статуса на портале известной соцсети, хотя в своём профиле он обозначил свое семейное положение, как «всё сложно».
На первых порах после потери супруги Виктор действительно находился в состоянии активного поиска второй своей семейной половинки, чтобы заткнуть, наконец-то, душевную дыру и заполнить постельную пустоту, особенно гулко вопиявшую по ночам. Но в своих поисках находил только обломки чужих судеб – одна другой не легче. Причём, все, как на подбор, одинокие женщины бальзаковского возраста оказывались односторонне и требовательно жадными по части истребования постоянного внимания к себе любимой и нежной постельной ласки к ней же, а также целенаправленного пользования физической силой новоявленного любовника и, что было самой собой однозначным, опустошения только его кошелька.
А ведь у Виктора есть свои дети – хоть и взрослые уже, со своими детьми, но от этого не ставшие для него мене любимыми, а, наоборот, ещё более дорогими из-за чудесных внуков-внучек. В малых потомках своих он души не чаял и совершенно не хотел увидеть их однажды на обочине своей новой, вроде бы и внешне счастливой семейной жизни с какой-то совершенно чуждой для них тётей, которая лишь походя и холодно, без никаких душевных и финансовых затрат тем более, могла бы поинтересоваться ими и их проблемами всего лишь для отвода ревнивых Викторовых глаз...
Но мы как-то незаметно и уже далековато отъехали в сторону от основного нашего повествования, где легко можем застрять надолго. Поэтому давайте вернёмся в квартиру почти закоренелого вдовца Виктора.
* * *
- Это я! Ты дома, дорогой? – игриво-весело с порога крикнула куда-нибудь в глубину квартиры Лизка, снимая обувь, ставя пакет с продуктами на продолговатую тумб для обуви, стоявшую в прихожей под открытой вешалкой, совмещённой с бельевым шкафом и этой самой тумбой. Первым делом затем она привычно заглянула в большое настенное зеркало и придирчиво осмотрела свои и без того безупречные фейс с прикидом.
– И дверь открыта, как всегда, – отреагировала она на звуки возни на кухне.
- Привет! – раздался из кухни приятного тембра густой моложавый баритон. – А чего и от кого мне прятаться? От тебя, что ли?
И Лизка лукаво-довольно засмеялась, заходя на кухню. Слегка картинно поводя бёдами и разводя руки, тут же плотненько так обняла за шею занятого приготовлением салата на ужин нового своего любовника, ласково-требовательно чуть повернув его к себе лицом для поцелуя.
В ответ коротенько чмокнув её во вздёрнутый слегка носик, Виктор продолжил начатую фразу, одновременно вытирая руки о полотенце и высвобождая их для более приятного занятия в виде плотноватого тщательно-детального и ласково-нежного ознакомления с женскими прелестями новой своей любовницы:
– Ты ведь прекрасно знаешь уже, что днём в нашей двухэтажке у всех двери открыты. Это ж тебе не пятиэтажка, не говоря уже о домах с лифтом.
- А я закрыла уже дверь... на задвижку-у...– с томным намёком заворковала Лизка.
И тут же припала к мужчине в страстно-ласковом поцелуе – до сих пор всё ещё несколько нетерпеливо-требовательном и отчасти жадноватом: очарованная мужскими прелестями вкупе с интимными возможностями Виктора и приятно удивлённая покладистыми чертами его характера, Лизка попросту запала на весьма успешного и неутомимого в постели любовника.
«Вот же ненасытная!» – с лёгким любовным томлением и удивлённым недоумением не смог не подумать Виктор о своей любовнице, сексуально слегка озабоченной по причине многолетней неудовлетворённости, зато очень миловидной, с аккуратненько так сбитым телом, внешне выглядевшей почти молоденькой вследствие также многолетнего неукоснительно прилежного ухода за своим лицом и телом.
А Лизка и впрямь была очень – ну, просто о-очень хороша! С идеально правильными по канонам красоты чертами лица, очень яркая с самого рождения блондинка, она – в пику расхожему мнению о совершенно недалёких точно таких же представительницах прекрасной половины человечества – была весьма умна, дальновидна и деловито-предприимчива. Кроме случайно полученного среднего инженерно-технического образования имела также высшее психолого-педагогическое. В конечном итоге именно оно и позволило подрабатывавшей на дому психологине познакомиться с Виктором – соседом младшего из троих Ликиных Артёмов, которого она посещала с различными обучающими занятиями и тестированиями в целях инклюзивной социализации подростка, страдавшего наследственным генетическим заболеванием, вследствие чего имевшего очень низкий порог иммунитета. После нескольких очень сложных операций, в том числе по трансплантации костного мозга, не приведшей к радикальному улучшению состояния его здоровья, мальчик окончательно потерял возможность обучаться в школе вместе с ровесниками. Бедный Тёма!..
Но сегодня Лизка приехала отнюдь не к соседям: согласно графику её посещений, ближайшие занятия с подростком были назначены на завтра. А сегодня ей остро захотелось другого, она ещё с утра завелась желанием, а в течение дня и вовсе зажглась сексуальным томлением. Вот и сейчас, нетерпеливо-быстро поглаживая-ощупывая Виктора везде и сразу, в том числе похотливо убеждаясь, что его реакция на бурные её ласки не замедлила долго ждать себя. А ответное желание Виктора очень чётко и внушительно обозначилось известным образом в общеизвестном месте, отчего Лизка ещё активнее заводила себя – всё сильнее буквально с каждой секундой.
- Что, прямо здесь? – чуть хрипловатым от сильного желания голосом спросил Виктор.
- Да, прямо здесь и сейчас!
Произнесла эти слова Лизка чуть ли не приказным тоном в голосе, слегка приглушенном сильной страстью, тем самым подтверждая догадку вмиг завожделевшего ею мужчины и откровенно-бесстыже втискиваясь в него всем своим аппетитно-похотливым телом, плотно елозя лобком по вмиг забугрившемуся до стального звона и такому многообещающему мужскому паху.
Под её быстро-умелыми ручками, а кстати и впрочем, иные качества Лизке были попросту не присущи, свободные спортивные брюки Виктора одновременно с не менее свободными семейными трусами незаметно оказались приспущенными и упавшими до колен. А руки воспылавшего страстью мужчины сами по себе уже привычно сдирали-задирали-освобождали-делали-доступ-к-раю-наслаждений в то время, как пылавшие сладострастием сильные губы его не отрывались от алчно жаждавшего ласки рта настырно страдавшей похотью Лизки.
Она плотно припёрла его задом к разделочному шкафу, не собиралась при этом ничего уступать из столь стремительно и легко завоёванных ею любовных территорий и никуда не отступать с завоёванных позиций. Поэтому Виктор только чуть шевельнул бровью (пока ещё это у него происходило не недовольно, а лишь недоумённо), когда умелая ручка по хорошо известному ей направлению деловито ввела мужской орган в не менее известное место, предназначенное в числе прочего и для постельного труда.
Дальше Лизка тоже действовала практически сама – стоя, она умело и ритмично, практически по-мужски настойчиво и активно, да сильно так, слегка даже агрессивно – она принялась попросту трахать стоявшего столбом Виктора. Очень быстро блондинка довела себя до состояния почти похотливой истерии и, похоже, не думала больше ни о чём ином, кроме как о скорейшем достижении наивысшего удовольствия – того самого вожделенного и великого своего удовольствия, настолько сильного, яркого и продолжительного, насколько ей обычно хватает сил для более-менее устойчивого переживания перманентного оргазма иногда со сквиртом!
Виктор уже привычно, но всё же внимательно и осторожно, нежно и умело ласкал ладное и крепенькое тело любовницы, весьма активно двигавшейся впереди него, крепко обнявшей и самозабвенно е*авшей его – тело уже просто огненно-распалившееся, с начавшей в экстазе оргазма запрокидываться назад головой с заведёнными вверх и бессмысленно полузакрытыми глазами. А вскоре впавшая в очередное состояние перманентного оргазма Лизка и вовсе начала обвисать, судорожно-безвольно и не очень красиво дёргаясь в сильнейшем оргазме.
И только теперь Виктор позволил себе крепче подхватить и придерживать её, начав потихоньку двигать бёдрами, но постепенно всё размашистее ускоряясь для того, чтобы дать повисшей на его руках любовнице возможность получить удовольствие по полной программе – позволить ей до конца насладиться своим улётным до умопомрачения оргазмом...
С этой настырной Лизкой у него всё-всё было совсем по-другому, чем с предыдущими его любовницами и, тем более, с незабвенной женой. Психологине он не отдавал ничего сердечно-теплого и ничегошеньки из её вампирски-страстного не хотел получать взамен. В своих чувствах к ней и эмоциях, испытываемых в любовной связи с нею, он умышленно не переступал высокий порог сердечных влечений, оставляя их на уровне член-вагина, головка-клитор и губы-губы или язык-язык. Этими способностями он прекрасно владел, очень хорошо умел ими пользоваться и до сих пор с неизменным успехам эксплуатировал их, но всегда такое происходило только по его активному, доминантно мужскому желанию и положению.
А Лизка в их взаимоотношениях всё сразу же перевернула с ног на голову. С самого первого раза она взяла в свои небольшие и очень красивые, но властно-жёсткие ручки сексуальную инициативу для скорейшего достижения своей цели – непременно зажечь Виктора бурным желанием заниматься с нею именно сумасшедшим сексом. И до сих пор она пока успешно верховодила интимными их действиями, вернее, умело управляла собственными желаниями для получении разнообразного и искромётного сексуального удовольствия, без зазрения совести используя пассивную позицию Виктора и его готовность заниматься сексом всегда и везде.
Но все командные трепыхания и волевые выверты Лизки всё же оставались далеко внизу за высокой и надёжной китайской стеной его, в общем-то, равнодушия к ней на фоне прекрасного понимания, что эту вампиршу чрезвычайно опасно запускать к себе не то, что навсегда, но даже на более-менее продолжительный срок. И он знал, что не запустит её в своё сердце, а уж в свой дом – и подавно. Так что все эти её гостевые, жадно сексуальные визиты – они не идут нив какой зачёт, хотя пока что приносят одно только удовольствие, и немалое, признаться честно.
Лизка, видимо, уже знала об этой жёсткой внутренней установке Виктора – не допущать! Не зря же была психологиней, вот своим интуитивным нутром сразу же и почувствовала её. Ко всему ведь она по натуре была ещё и очень сильным энергетическим вампиром, многократно усиленным психологическим образованием. Поэтому она тоже прекрасно понимала, что такие, в общем-то, односторонне активные их отношения долго продолжаться не будут. Из-за чего и вела себя совершенно отвязно-безбашенно и бесшабашно-удало, сознательно действуя заведомо впрок в получении сильных ощущений и чувствуя себя при этом этаким матёрым казаком – и фиг с тем, что без «сабли» в штанах.
Заходясь в очередной волне своего оргазма, Лизка всегда, даже вот как сейчас на кухне и непривычно стоя передом друг к другу, содрогалась часто-часто, мелко-мелко и безвольно-потерянно с частыми придыханиями и рваными полустонами.
Поэтому державший себя и её в руках Виктор действовал предусмотрительно: посильнее подхватил обмякшее тело любовницы и с пастырски безмерным сожалением глянул в её лицо, в данный момент не очень красивое, искажённое судорогами оргазма: мол, ну, вот не дала же природа счастья этой самолюбивой самочке испытывать властное своё удовольствие до конца – с гордо поднятой головой победителя выходить из очередной их сексуальной схватки.
Видимо, природа-матушка весьма мудро поступила, начисто отрезав для этой вампирши возможность быть триумфатором. Вот и сейчас Виктор неспешно помогал Лизке постепенно приходить в себя. Продолжая активно двигать своим телом, он принялся осыпать шею и лицо любовницы мелкими и быстрыми поцелуями-уколами-покусываниями...
Кстати, на кухне тогда он так и не кончил. И, к слову будь сказано, с Лизкой это у него случалось не впервой. Да и не хотел он изливаться, если признаться в том честно: он подольше приберегал на всякий непредвиденный случай своё хоть и неистощимое пока, но всё же заметно оскудевшее семя. Потому что этих «всяких непредвиденных случаев» сегодня вечером-ночью-утром ему может выпасть штуки три кряду, а суммарно – и пять-шесть, а то и большее количество раз. А ведь он вам уже не фонтанирующий спермой мальчишка пятнадцати лет (цифры хоть и те же, да наоборот переставлены) и, тем более, не безостановочно истекающий вожделенными соками секс-гигант каких-нибудь двадцати пяти лет или около того.
Увы, в нынешнем его возрасте цифры в числе лет подросткового возраста уже полгода как безжалостным временем были поменяны местами. И ничего с этим ты не поделаешь, не поборешься, как ни бейся. Так что теперь он по жизни только одного принципа придерживался неукоснительно: «Даже в постели берегись автомобилистки!». И, в особенности, такой крутой, как Лизка: видел он её лихачества за рулём, а как же...
Но даже тем вечером позднее, уже в спальне и лёжа, после очередного космически улётного секса Лизка-психологиня умудрялась оставаться самой собой и чуть ли каждый раз принималась анализировать да по полочкам раскладывать как только что произошедшие события, так и совершённые ими действия в недалёком прошлом.
- Вот смотри, Витя..., – обычно начинала она свой психоанализ, деловито повернувшись на живот, сосредоточено переплетая за спиной согнутые в коленях ноги и чуть побалтывая ими в такт логично загибаемых пальцев рук.
А ему в это время и вовсе нах не упали все эти её психологические полочки-порядки! Ему в то самое время или спать уже хотелось после продолжительной интимной активности и связанных с нею элементарной усталости и полного опустошения. Или же из-за раззадоренной злости снова хотелось азартно пахтать её без устали, а не рассуждать по поводу чего-то там не совсем такого-разэтакого фэнь-шуйного или, наоборот, в чём-то очень даже замечательно инь-яньного.
Одним словом, Лизка – она и в постели оставалась Лизкой.
И что ещё ты возьмёшь с неё, психологини?
июль-2020 – декабрь 2022