ГЛАВА 14. ОЖИДАНИЕ
Так, впроголодь, продержались они февраль. Недаром по-белорусски февраль – лютый. Весь месяц морозы стояли за тридцать. Стены схрона обросли инеем.
Четверо отверженных сидели, тесно прижавшись друг к другу. Отогревали озябшие руки своим дыханием.
К середине марта кончились запасы картошки и муки, как ни старались они экономить. Выручили те два напильника, которые принесли родители Арика. Янушевский сумел выменять один на пуд ржаной муки, а другой на полмешка картошки. Нитки и иголки были обменяны на бутыль с растительным маслом и соль.
– Ничего, продержимся, – говорил Янушевский. – Нам бы дотянуть до мая, а там лебеда, крапива пойдут.
Хозяева и их сыновья голодали наравне с ними. И к апрелю отощали так, что выглядели не лучше евреев, которых они укрывали. Арик часто замечал голодные взгляды Яныка и Тадеуша, когда они украдкой смотрели на его миску с супом или на хлеб. Но, голодая, ни разу эта семья не попрекнула их куском. Каждый день Хая истово молилась за хозяев, наказывая своему сыну всю жизнь помнить их доброту.
Оттепель пришла с началом апреля. Тёплый дождь за три дня управился со снегом, утопив землю в воде. В схроне закапало с потолка, потекло по стенам. Целыми днями они сидели с банками и плошками в руках, ловя звонкую капель, и всё равно на дне набиралось столько воды, что иногда она доходила почти до пояса.
Когда у Арика раздуло ноги и начались сильные боли в костях, отец был вынужден рискнуть и днём на ощупь вычерпывать воду в темноте схрона в вёдра, а потом вылезать и опорожнять их в дальнем углу хлева. Часть воды, конечно, просачивалась назад, так что отец работал непрерывно. Они все ему помогали.
И всё равно Арик радовался мелочам. Как-то, выбравшись из ямы по нужде, услышал первую трель жаворонка. В другой раз выглянул из дыры в стене хлева и увидел чуть позеленевшую траву. Маленькое сердечко затрепетало от радости – дожили! Перетерпели эту жуткую зиму!
Как только показались первые проталины на огороде, хозяева насобирали листья прошлогодней капусты, в гнёздах которых осенью красовались круглые кочаны. Эти листья грубые, поэтому их никогда не ели, оставляя зайцам. Теперь же это зелёно-коричневое, склизкое, перемёрзшее месиво было богатством, ведь это была еда.
Потом, когда почва оттаяла, Янушевские тщательно переворошили землю, где осенью собирали картофель. Нашли пять вёдер малюсеньких, мёрзлых и прогнивших клубней. Мать и хозяйка перетёрли эту картошку на тёрке, образовалась чёрная зловонная жижа. Её долго отстаивали, потом процеживали и, что осталось, сушили на печи. Так они получили крахмал тёмно-коричневого цвета, из которого пани Ядвига пекла чёрные блины.
– Я ж говорил, дайте только дожить до весны, – радовался пан Янушевский.
Однажды хозяин принёс им прямо в схрон кувшин с берёзовым соком. Великий Боже, какая это была сладость! Голодные, они пили его и пили, столько, сколько могли принять их ссохшиеся желудки. И, о чудо, за пару дней перестали кровоточить дёсны – напасть, мучившая их уже с месяц. Вот только кости ломило, отчего Арик стонал во сне.
– Ревматизм, – сокрушалась мать, вздыхая.
Берёзы щедро отдавали свой сок в течение пяти дней, а потом погнали его в начавшие распускаться листья. Но за эти дни Янушевские сумели собрать целую кадушку. Снесли её в погреб. Запаса хватило на два месяца.
Вскрылось ото льда близкое озерцо, и Янык с Тадеушем начали ходить туда с удочками и мелкой сетью. Приносили по две-три, а иногда и пять маленьких рыбёшек – плотву, линя, карасиков. Это был праздник – пани Ядвига варила уху: рыба, пара картофелин и дикий лук. Уха была жиденькой, но как она пахла!
– Я мог бы съесть десять мисок, – мечтал Арик. Но, увы, мечта была несбыточной.
Вскоре начались полевые работы, и мальчикам удавалось поудить, только когда шёл сильный дождь и пахать было невозможно. Они приходили с озера мокрые, продрогшие, но расцветали от похвал и благодарности остальных.
Отец Арика сильно переживал, что не мог помочь хозяевам на огороде и в поле. А те старались засадить побольше, ведь зимой предстояло кормить четверых евреев.
Потом картошка кончилась. Оставалось только с пару килограммов муки. Хлеб более не пекли – не из чего. Людей выручили крапива и лебеда, не дали пропасть. Росли они прямо у плетня. Пани Янушевская рвала их вёдрами, мелко резала, варила, приправляя мукой.
Немного спустя с огорода зелёный лук пошёл, за ним редиска, укроп.
Однажды Янык с Тадеушем сумели на удочку поймать утку-чирка, когда глупая утка схватила крючок с насаженным на него червяком. Пани Янушевская ощипала её, предварительно обдав кипятком. И хоть тельце утки без перьев было совсем крошечным, суп получился удивительно вкусным. Арик долго грыз доставшуюся ему косточку, пока от неё ничего не осталось, всё пошло в дело!
Потом находчивые подростки изловчились поймать сурка, тощего после зимней спячки. Его мясо и кости растянули на целых три дня!
Вот такими маленькими радостями и жили. Но была ещё одна радость у Арика. В горенке в доме у Янушевских он увидел на полке несколько книг. В том числе учебник по арифметике за четвёртый класс. Затаив дыхание от свалившегося нежданного счастья, попросил он разрешения взять книгу.
– Что ты с ней будешь делать? – спросил хозяин. – Ты в школу-то ходил?
– Нет, должен был начать в сентябре, но немцы пришли.
– Что же ты поймёшь в этой книге-то? Вон, мои четыре класса кончили, а арифметика не далась. Сейчас и вовсе всё забыли, что знали.
– Наш Арик арифметику очень любит, – поддержал Александр сына. – Решает любые задачи. Дайте ему одну, убедитесь сами.
Пан Янушевский открыл учебник и зачитал первую попавшуюся задачу: «Два поезда вышли одновременно навстречу друг другу из двух городов и встретились через два часа. Скорость одного 35 километров в час, а другого на 5 километров в час больше. Вычисли расстояние между городами».
– Сто пятьдесят, – объявил мальчик.
Янушевский взглянул в ответы.
– Надо же, правильно! Ты, наверное, уже знал эту, – не поверил он. – Давай ещё одну!
И вторая задача также была мгновенно решена.
– Матка Боска! Вот и нате вам. Да как же так, – удивлялся хозяин.– Бери эту книгу, только береги!
– А не можешь ли ты позаниматься с нашими-то? – нашлась хозяйка. – Они и грамоту забыли за эти три года.
Вот так в свои десять лет заделался Арик учителем четырнадцатилетнего Януша и пятнадцатилетнего Тадеуша. Давал им задачи, объяснял, и подростки начали схватывать. Через пару месяцев тоже могли решить задачу. Их отец только диву давался, сверяясь с ответом. Ну надо же, в школе плохо усваивали, а здесь мальчонка быстро научил.
Отец Арика занимался с хозяйскими детьми историей, географией. Арик сидел рядом, жадный до знаний. Но самым большим наслаждением был для него учебник арифметики. Как жалел он, что не мог брать с собой книгу в схрон. Ведь там было темным-темно.
С того дня, когда открылись необыкновенные способности мальчика к математике, хозяйка очень зауважала Арика, всегда старалась налить ему лишнюю ложку супа. На день его рождения польская семья преподнесла ему подарок – варёное яйцо, снесённое одной из трёх куриц.
Это было первое яйцо, которое не было склёвано курами. Зимой, если какая снесётся, она и две другие курицы тут же набрасывались на него, полностью выпивая белок с желтком и склёвывая мягкую скорлупу.
– Солнышка им не хватает, – объясняли хозяева. – Вот по весне выйдут пару раз на волю, поклюют проклюнувшуюся травку и мелкие камешки, тогда скорлупа затвердеет.
Это же яйцо хозяйка ждала. Каждое утро она прощупывала зады несушек. Поняв, что сегодня одна из куриц будет нестись, терпеливо ждала рядом с ящиком. Как только наседка привстала, женщина выхватила из-под неё ещё горячее яйцо.
Арик остолбенел – ему подарили настоящее чудо. Белое, гладкое, тёплое. Мальчик долго вертел его в руках. Нюхал, гладил. Восторгался идеальным овалом. Потом очистил и поделил по-братски на восемь частей. Уж как хотелось ему проглотить целиком эту белую податливую мякоть с бледно-жёлтым шариком внутри, только помнил он, как остальные отрывали от себя еду, чтобы маленький еврейский мальчик не умер с голоду.
Но было ещё одно чудо в его жизни. Как-то хозяин признался отцу, что по ночам иногда слушает по радио Лондон. Это было строго-настрого запрещено. В начале оккупации немцы приказали сдать все радиоприёмники. За неповиновение – расстрел на месте. Но Янушевский закопал свой в сарае. И с тех пор иногда по ночам приносил радио домой и ловил каждое слово на польском, доносящееся сквозь треск и радиопомехи.
Он рассказал отцу о жестокой битве в Волжском городе Сталинграде, о Курской дуге, после которых стало ясно: непобедимая армия, как называли себя немцы, будет разбита.
– Так, может, Красная армия придёт в этом году? – спросил с надеждой отец.
– Нет, пока слишком далеко – немцы твёрдо стоят на линии Витебск – Орша – Могилёв. Окопались там, ох, трудно их будет выкурить!
– Может, в следующем году тогда?
– Дай-то Бог, будем молиться!
И они молились. Истово. Каждый день. «Борух адонай, помоги, Господи, Красной армии перемочь нелюдей», – сотни раз за день шептали евреи.
«Ойче наш, котрый йстещ в небе, приди, Красная армия, освободите нас»,– просили поляки.
Арик, его родители и девочка Гита возносили молитвы на идише. Хозяева молились по-польски. Просили они об одном и том же.
Следующая Глава http://proza.ru/2021/11/23/173
Назад к Главе 13 http://proza.ru/2021/11/23/171
Оглавление http://proza.ru/2021/11/23/133