1.
Молодой человек в тёмном пальто стоит на большой площади, его светлые волосы треплет осенний ветер. Он поправляет рукой кепку, с тоской смотрит на Зимний дворец и натягивает её на лоб. Серо-голубые глаза затаили страх, который привёл его в этот холодный город. На неулыбчивом лице, где тонкие почти бескровные губы никогда ничего не выражают, запечатлён пронизывающий, словно ветер, страх.
— Альбрехт…
За спиной стоял молодой мужчина примерно такого же сложения, сухой и подтянутый в кожаной потёртой куртке. Он приторно улыбнулся, протягивая обветренную руку. Им предстоит теперь часто видеться, а потому знать друг друга ближе, без границ и условностей.
Где-то во дворах доходных домов, пройдя по одному каменному мосту на другую сторону реки, молодые люди оказались в Пирожковой, где подают горячие пельмени и водку. Они сели за угловой столик, и Иван закурил, а Альбрехт, с подозрением осматривая присутствующих, фиксировал все детали, творящиеся вокруг, нервно теребя пальцами край салфетки, лежащей на столе.
В этот прохладный день 3 сентября Иван стал учителем для немца. Альбрехта больше нет, он исчез однажды и навсегда, и никто больше никогда не назовёт его по имени. Чужестранцу предстоит узнать здешние нравы и углубиться в культуру незнакомой страны. В огромную и непобедимую страну возможностей и полёта души, которую нельзя понять умом, только пропустить через сердце. Интеграция нового русского должна произойти в минимальные сроки.
Альбрехт — сирота, воспитывался приёмными родители, которые в 14 лет дали ему помимо образования ещё и специальную подготовку, завербовав в немецкую разведку. Но по каким-то внутренним причинам, Альбрехт бежал из Германии и стал работать на Советский Союз с сентября 1942 года, передавая данные секретности, получая информацию из нескольких источников: из штаба Вермахта «Вертер», из командования Люфтваффе «Ольга», и в МИДе в ставке Гитлера. Он был очень ценен для того времени, которое держало людей в страхе и отчаянии.
2.
— Матвей, — слышится характерный бас Ивана, когда он так называет Альбрехта, это намёк, который им известен только двоим.
Альбрехт смотрит ему в глаза долгим пронзительным взглядом тонущих глаз под нервными бровями. Они идут вместе, пересекая каменный мост, куда-то в подвал старого дома. Это место знакомо только двоим, они бывали здесь ни один раз. То, что там происходит может быть последним волнующим событием в жизни Альбрехта, и он понимает, что лекарство от войны найдено. Внутренний страх вырывается наружу и начинает доминировать над внешним страхом, подавляя его корни, но разливаясь ядовитым теплом по всему телу. Альбрехт привык к клетке страхов, в которую его закрыла судьба в новой и чужой стране, где страхи достигли своего апогея.
Жёсткий матрас и свежие принесённые простыни, Иван сам стелет кровать. Затем медленно подходит к худощавому обнаженном телу Альбрехта, который без одежды выглядит совсем юношей. Сильными руками он разводит его ноги в стороны, поднимается корпусом и смачивает слюной пальцы. Альбрехт чувствует лёгкую боль, когда Иван входит в него медленно, задрав ноги и держа их в своих крепких руках, приподняв его таз к верху. Зелёные глаза не отрывают взгляда от серо-голубых. Иван хочет видеть лицо, когда делает это, потому что ждёт чего-то большего, но Альбрехт не может ему ничего дать. Он закрыл глаза и ласкает себя свободной рукой, чтобы притупить боль, вторая рука сжимает край простыни.
Несколько движений и парни кончают почти одновременно. Пронзительная сладость единственное, что приносит Альберту облегчения и минуты настоящей жизни, случившейся в этом сыром подвале. В такие моменты душа живет своей жизнью, которая не связана со всем остальным, происходящем в большом мире. Но даже в такие минуты Альбрехт не может улыбаться, его рот безмолвно открывается, и стон не может вырваться, замирая в пустоте накалённого пространства. Он понимает, что зашёл слишком далеко — туда, откуда не возвращаются.
3.
Альбрехт с содроганием вспоминал Германию и свой родной город. Он ненавидел Гитлера, но всячески подавлял в себе это жгучее разъедающее чувство. Здесь он пытается спрятаться и начать новую жизнь, даже ценой предательства, ведь себя самого он давно уже предал. Альбрехт знал, что покинул Германию навсегда, больше никогда туда не вернётся, и прощаясь с Гертой, единственным человеком которого он любил, понимал, что нужно запомнить последние мгновения этого прощания и оставить след в сердце.
Он стоял в темноте возле потрескавшейся стены во дворе домов колодца и тихо плакал. Слёзы катились из глаз, а рот безмолвно исказился. Он думал о Герте, своей маленькой сестрёнке, которая была дороже и ближе всех… и о несбывшейся любви, о которой он никому никогда не рассказывал, но теперь придётся забыть о существовании настоящего и живого.
Здесь в темноте он мог позволить себе плакать, ведь никто не сможет видеть его лица и того, что находится в глазах. Никто никогда не должен узнать, что скрывается в его груди, потому что, когда его настигнут и разоблачат, сердце единственное останется с ним, так он считал, навсегда.
Неожиданно, он увидел тень, она скользнула где-то по стене, и Альбрехт быстро смахнул слёзы, огляделся, но никого не было. Может показалось?
В голове поплыли тяжёлые мысли от нескончаемой боли, вызванной перманентным страхом от предчувствия неизбежной смерти. Он словно перенёсся в будущее воплощение в городе на болотах и костях, где временные порталы открывались при сильной трансформации психики. Альбрехт увидел для себя возможность воплотиться в ином мире, который казался ему сейчас странным и незнакомым, но там он может вернуться в Германию, найти Герту, будто она его всегда ждёт и стать счастливее с Иваном.
Неизбежная смерть ничего не отменяет, а наоборот, даёт шанс всё переиграть. Это было словно наваждение, и Альбрехт на секунду закрыл глаза и чуть не упал, еле удержавшись на ногах. Своё состояние он намертво зафиксировал в голове, пропустив через душу, и теперь смерть стала ему не страшна - в момент, когда это произойдет, он будет сосредотачиваться на этом самом ощущении.
28.08.2019