Написано в соавторстве с Игорем Караваевым 2:http://proza.ru/2022/02/25/1719
Мысленно Прасковья уже стократно поблагодарила Господа за встречу отца и дочери. Жаль, конечно, что Зоя не смогла приехать в эти выходные. Не балует она их визитами. Да оно и понятно – не ближний свет. В субботу только к ночи доберётся до дома, а в воскресенье опять в дорогу.
Неспешно убирая со стола, она тайком бросала взгляды на склонённые над альбомом головы дорогих для неё мужчин. Грешным делом, сравнивала и никак не могла понять, кто же из них для неё дороже? Как так получилось, что поделили они её сердце ровно пополам и спокойно в нём уживаются, не мешая ни друг другу, ни ей? Отто по-прежнему красивый, подтянутый, даже лучше, чем был тогда, в далёком теперь уже, сорок шестом, а морщины, что появились, совсем его не старят, а делают мужественнее и мудрее.
Да, развела их жизнь по разные стороны…
Почти сорок лет прошло, а всё как вчера перед глазами: исхудавший, болезненный немец, она даже шинель его помнит - непонятного цвета, грязную, обтёртую, с обвисшими карманами, красивое гладко выбритое лицо, светлые глаза и по-детски пухлые губы, которые так нежно и в то же время страстно целовали её с головы до ног. Слышит его голос - вперемешку немецкие и русские слова любви и восхищения. Он звал её Полли, и ей нравилось это имя!
Полли, Полли… Что же она тогда наделала? Права ли была, единолично приняв решение и, тем самым, лишив дочь отца, а отца - дочери? Кто теперь ответит на этот вопрос? Останься Отто в Советском Союзе, не легко бы ему пришлось, да и Людмиле тоже, слишком острой была ещё в те годы ненависть к немцам… На всё нужно время! Не умеет наш народ жить со злостью в сердце. Где теперь ненависть, злость, вражда?! В далёком прошлом.
А кто бы разрешил ей уехать с ним в Германию? Да и кому она была там нужна – русская баба, к тому же, необразованная? Ничего хорошего у них бы не вышло! Стыдился бы Отто своей крестьянской жены. Потому первые годы и захлёбывалась ночами от боли, беззвучно воя в подушку.
И всё же нет, не хотела бы она другой жизни! Как сложилось, так и сложилось! Здесь её земля, на ней и помирать.
С Василичем уж двенадцать лет живут душа в душу. Страшно подумать, если б он тогда отступился от неё – глупой и строптивой бабы. За все годы ни разу слова плохого не слышала, и «Полюшка» его на сердце легла. Не красавец, что уж говорить, но мужик справный, видный, руки золотые, а что плешинка поблёскивает, так это от большого ума – одних газет только сколько перечитает! На собраниях всегда слово держит, да всё по толку говорит, не чета другим, на работе – первый, потому и большое начальство к нему всегда с уважением.
- Красавица наша! – любовно поглаживая фотографию Зои, хвастался Василич. – Здесь она в первый класс пошла. Букет Полюшка собирала. Эво какой! Краше по всей деревне не сыщещь!
Прасковья заметила, что, внимательно посмотрев на фотографию внучки, Отто перевёл взгляд на Людмилу.
- «Не похожа!», - подумала она. - «Вот и Отто увидел сразу. А коли спросит сейчас что про отца Зойкиного?! Не дай Бог!».
- А это Зоюшка уже в десятом, на выпускном, - листая дальше альбом, комментировал Хромов. – Рядом с ней Сашка Добромыслов – сын нашего председателя, то бишь директора. Хороший парень! Крепкий! Такой не подведёт, я за него, как за себя, головой ручаюсь!
- «Раздухарился», - улыбнулась про себя Устиновна. – «Пару стопок выпил – герой!»
Ох, свадьба у Зои, надо думать, не за горами. Сашка ни на шаг не отходит. Рано бы ещё им, учиться надо, да что поделать?! Пусть уж лучше в законном браке будут, чем жить во грехе. Подруга-то её Ленка Копылова вернулась домой - отучилась – беременная, рожать скоро. Валерка всячески пытался отвертеться от отцовства, да родители его настояли, чтобы по-людски расписался и не позорил их семью. Вся деревня знает, что хороводились они. Жалко девчонку, не будет у них жизни, сразу видно. Федотов после ЗАГСа в город укатил, якобы учиться ему надо, а из института бумаги пришли, что отчислен за прогулы. Чем уж он там в городе-то занимается, одному Господу известно.
Долго горел в тот вечер свет в доме Прасковьи Хромовой, много о чём было переговорено: Люся рассказывала, как поступала в институт, о годах учёбы, о станции и своей работе; Василич - о совхозных делах, больше о ферме. Анна Петровна привела Вовчика. Хотела было сразу уйти, но Устиновна не отпустила – одна семья. Довольный всеобщим вниманием и всеми обласканный, Вовка ёрзал на коленях у новоявленного деда, интересуясь, когда же его возьмут в гости.
- Буду счастлив принять всех вас в своём доме, познакомить с Бриджит, с Генрихом вы уже познакомились.
- Не знаю, возможно ли это? – смутилась Люся. – Не так-то просто у нас выехать за границу, если по путёвке. Недавно две наши девочки ездили в Германию, говорят, что свободы передвижения нет, всё под контролем.
- Что, и к отцу нельзя?!– удивился Отто.
- В свидетельстве о рождении у Людмилы прочерк, - сказала Прасковья и, горестно вздохнув, продолжила, - время такое было, Отто, сам знаешь. Дочь берегла.
- Спасибо тебе, Полли…
Продолжение: http://proza.ru/2021/12/21/1208