Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был -
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!
Ф.И. Тютчев
«Не дай Вам Бог, жить в эпоху перемен!». Фраза ёмкая, резкая, стилистически выверенная. Кому только не приписывали её. Основные версии относят к Конфуцию, или китайской народной мудрости. Китаеведы склоняются к версии, что это народная китайская мудрость, в перефразировке английской дипломатии, в частности одна из версий в англоязычной отсылает к Сэру Остину Чемберлену, который употребил это выражение в выступлении, обозначив его как китайское проклятие. Но он это сказал: «Чтоб Вы жили в интересное время!». В Российский политический бомонд, эту китайскую идиому, втащил Егор Гайдар, приписав её Конфуцию, но и это не факт, так как Николай Чапаев в своём учебном пособии «Введение в курс. Философия и история образования», издание в Екатеринбурге, приводил эту фразу. В общем неблагодарное это дело затевать исследование на тему: «Кто, когда, как…».
Александр Петрович не заморачивался в сути геополитических процессов, тектонических сдвигов мирового порядка. Он был обычным врачом на станции скорой помощи провинциального города, но то что предприятия этого «сто тысячника» были весьма прогрессивны в технологическом плане, откладывало свою печать на народонаселение как в плане мысли, так и уровня заработной платы.
На головы обывателя, обрушились потоки информации. Как новостной, так и пресловутой «истинной правды». Соответственно, большая часть граждан, с полной уверенностью верили «печатному слову», как истине в последней инстанции. Демагоги и просто болтуны несли в массы такое, что порою казалось будто в стационарах для душевнобольных, распахнуты двери настежь.
Эпоха перемен обозначалась тотальным дефицитом на продукты питания, товары лёгкой промышленности, будь то одежда или обувь. В новоиспечённых коммерческих палатках, павильонах, или магазинах было всё. Эти торговые предприятия, с чьей-то лёгкой руки, получили название: «Пиво. Лыжи. Колбаса».
Крупные предприятия, обеспечивавшие горожан и жителей близлежащих посёлков, стабильной заработной платой, стали сокращать производство, так как продукция в былом объёме была не нужна. Соответственно, начались сокращения штатов, сокращения рабочего времени, и как следствие не выплачиваемая зарплата.
Лихорадило и бюджетную сферу. На «скорой» не выплачивали жалование по полгода, и даже был период до восьми месяцев. Выплаты за прошедшее время, буквально сжирала умопомрачительная инфляция. Лекарств нет! Горюче-смазочных материалов (бензин, автомобильное масло) – нет! Запасных частей для автомобилей «скорой» нет. Первыми пострадали водители. Понижение ставок случилось в виду экономии бюджетных средств. Экономист произвёл ревизию штатного расписания, и одним росчерком пера в приказе главного врача по ЦРБ (Центральная Районная Больница), водители стали прочим персоналом. То бишь, по штатной сетке, должность водителя с классностью от первого и выше, (требование ГАИ, так как спецтранспорт с проблесковым маяком) уравнивалось по оплате труда даже не с младшим медицинским персоналом (санитары, нянечки, сиделки), а с дворником и сторожем. Страшным сном для водителя была поломка автомобиля. С графика дежурств ты выпадаешь, и уходишь в табеле на оплату, как ремонт. А это голая ставка без надбавок и коэффициентов. Парни и мужики самостоятельно выискивали запчасти, равно как и ремонтировали служебный транспорт. Шли на любые ухищрения, чтобы как можно быстрее выйти «на линию».
Известное дело, коли ты, как работодатель не выполняешь своих обязательств перед работником, не вправе требовать должного исполнения инструкций, приказов, распоряжений. Начинаются хитрости и увиливания, нарушения и самоуправство. На «скорой» стали выпивать во время дежурств. Редкий ужин смены без повода к бутылке. А после ужина, ещё по одной… А на вызове, «отблагодарили».
Разбаловался Александр Петрович, да и не он один. Но тут вот какая закавыка… «Вино - водку пей, да меру разумей!», вроде как слова Петра Первого. Гриша, что был диспетчером на станции, известный балагур, весельчак, всеобщий любимец, по-иному трактовал: «Мера у нас одна! Как нет, так и хватит!». Вот и случилась история, которая читателя, возможно и шокирует, но как говорится, что было, то было.
Дежурство у Александра Петровича было суточным. Уже с обеда, он стал «водить козу» (так изъясняли водители тихое употребление алкоголя, без лишнего шума и помпы), уходя в яблоневый сад, что был за бараком станции «Скорой помощи». Якобы собраться с мыслями, перед написанием карты вызова. Но, в дупло возрастной яблони, Петрович прятал бутылочку оковитой, и прикладывался к ней, для поддержания тонуса.
- Яблонька! Охранительница сокровенных тайн, сомнительных желаний. Алтарь незыблемого причастия для слабеющего духом. Только ты меня и понимаешь… - нашёптывал Петрович, в предвкушении «жаркого» соития губ с горлышком бутылки, - К чему нам посредники, милая? Церемонии с рюмками, да изыском закусок? Яблочком с деревца, - «хрум», передними зубками… Да и благодарение Бахусу, за счастье эйфории! – гримаса на лице от обжигающей слизистую «чертовки», и сигаретку в рот, как ни в чем не бывало.
Слаб человек, а вдвойне слабеет, коли одолевают его сомнения, складывающиеся из обстоятельств, разрушающих незыблемость вчерашних принципов, постулатов, догм. А коли ты уже не имеешь возможности встроиться в существующие реалии современности, да и не представляется тебе такая перспектива, возникает когнитивный диссонанс. Самый простой способ не думать и не замечать истинного положения вещей, спрятаться за алкоголь, как за ширму.
«Я же не напиваюсь! Я так, для снятия напряжения…». Да и вообще, находить оправдания своим неблаговидным поступкам, человек может до бесконечности, улетая в фантазийной бескрайности обоснований сомнительного характера.
- Ну, Петрович! Может хлопнем по «маленькой»? – зыркнул Гриша в сторону врача, вернувшегося с «прогулки», и с удовольствием потёр ладошки.
- Ну, а что есть повод? – взглянул на Гришу доктор, поверх очков. Перед ним лежала стопка фельдшерских медкарт с вызовов текущей смены, которые он обязан был проверять, и утверждать своей подписью.
- А что? Для того чтобы с хорошим человеком «раздавить» бутылочку обязательно нужен повод? – улыбаясь парировал диспетчер Гриша.
- Оно то конечно, и правильно… Но ещё же ночь работать. Да и печёнка моя, в последнее время, что-то шалит.
- Александр Петрович! У тебя печёнка? Чего уж тогда о моей говорить, после аварии на ЧАЭс? (Гриша был ликвидатором после аварии на Чернобыльской Атомной Электростанции, в виду чего имел инвалидность, и не работал на линии фельдшером).
- Ну так пошли! – в секунду отметая сомнения, принял решение старший врач смены.
- Александр Петрович! Сейчас два вызова по рации передам, и пойдём, - затараторил скороговоркой Григорий. Это был характерный признак Грини, в предвкушении опрокидывания рюмочки.
- Так, у тебя есть, или надо бежать куда? – допытывался Петрович.
- Есть! Всё у меня есть! Я от мамы сегодня. Снабдила тёщенька сельским натур продуктом.
Пока Гриша передавал вызовы, Петрович сходил на кухню, и принёс две чашки, не хитрую снедь на тарелке, для закусить. Встав у стола, он вопросительно посмотрел на диспетчера.
- Петрович! – тихо прошептал Гриша, - в комнату отдыха иди. В дальнюю. А то сейчас Валя ( второй диспетчер, и кстати жена Виктора, водителя Петровича, с которым ты читатель уже знаком), зайдёт, нам тут места мало станет от её истошных воплей.
К слову сказать, Валентина действительно могла учинить скандал. Так как диспетчера было два, то и ночь они делили поровну. А не раз случалось так, что Гриша, приняв на грудь, мог запросто свалить все свои обязанности на плечи второго диспетчера, а сам похрапывал в комнате отдыха.
Доктор похромал в коридор, а оттуда в комнату отдыха.
Через двадцать минут, Петрович ехал в адрес, где поводом к вызову был: «Мужчина 85 лет. Третий инсульт. Задыхается».
Глядя на бледно-голубой четырёхугольник записки с адресом и поводом к вызову, Петрович не видел букв. Они разбегались с клочка бумаги, и спадали на тёмный асфальт дорожки, что вела от станции к гаражному боксу. В состав врачебной бригады на ночное дежурство к Петровичу был приставлен молодой фельдшер Роман. Он уже не был вчерашним выпускником, но по «скорой» работал не так давно. Работу знал, необходимым навыком обладал, теоретически был грамотен, ну а опыт, как говорится, - дело наживное.
- Роман! – чуть протяжно, едва заметно изменившимся голосом в виду воздействия алкоголя, позвал фельдшера доктор, - Что тут Гришка на калякал, ничего в темноте не разгляжу…
Ромка взял записку и прочитал:
- Улица Циолковского дом 5, квартира 19. Мужчина 85 лет. Третий инсульт. Задыхается.
- Ага! Ну понятно…
Петрович находился на той стадии подпития, когда чуть не хватает до полного счастья. У него была заначка в дупле старой яблони, но веской причины на то чтобы отвязаться от фельдшера, да и собственно времени уже не было. На руках был вызов, а это Петровича, как старого гвардейца от медицины ко многому обязывало.
- Ладно! – буркнул Петрович себе под нос и потоптавшись на месте, открыв переднюю дверь «УАЗа» погрузился в нутро автомобиля.
Добрались довольно быстро, и поднявшись на пятый этаж по лестнице вошли в тесную «двушку». С первого же взгляда было видно, что спальная комната напоминает лазарет, где хронический больной не первый месяц, а может и год. Всё в квартире подчинено больничному укладу, начиная от «аромата» спинального больного, до самой женщины, напоминавшей всем своим видом уже не жену, а сиделку. Измученная недугом мужа, она не предаст его, но всему есть пределы. В ней живёт ожидание избавления от проблемы, затмившей весь мир и саму жизнь, с её банальными радостями, когда ты принадлежишь самому себе. Когда ты волен поступать так, как ты считаешь нужным и должным. Это усталость не от борьбы с недугом, это усталость от ожидания. После второго инсульта, мужчина и любовь всей жизни, отец её детей, опора и надежда, превратился в «овощ». Это страшное испытание для близких, видеть, как из твоего авторитета, кумира, тонкой струйкой уходит жизнь. Постепенно, родственники начинают избегать встречи с бытовой реальностью, находя веские причины и оправдания своего предательства. Ещё страшнее, когда к этому уже не человеку, возникает ненависть. В один из дней, самый близкий человек понимает, что причина всех неудач сосредоточена в теле этой немощи, которая уже изъедает твоё я. Живёт за счёт тебя. Только очень сильный человек может противостоять подобным сомнениям и отвергать их категорически.
- Ну, что тут у вас? – устало опустившись на стул подле постели больного, в никуда спросил врач.
- Болеет муж уже почти два года…
- Вижу что болеет!- перебивая хозяйку, продолжал Петрович. – Уход за дедушкой отменный. Больной получает лекарства в полном объёме, - кивнув на стол, где каких только лекарств не было.
- Ему вот стало плохо, он даже дышал как-то не так - подала голос женщина.
- Где у вас можно руки помыть? – спросил Петрович тяжело поднимаясь со стула.
- Вы сюда проходите. В ванной комнате! - засуетилась хозяйка приглашая врача в коридор.
- Роман! Электрокардиограмму снимай, я пока руки помою! – обратился к фельдшеру эскулап.
Роман взглянул на доктора, но ничего тому не сказал.
Петрович тщательно вымыл руки с мылом и стал искать шаря глазами полотенце для рук, когда за спиной услышал голос женщины:
- Доктор, а можно его в больницу? Я уж вас и отблагодарю. Денег у меня нет, но есть литровая бутылка дорогой шведской водки «Абсолют». Сын привозил оттуда. Это не какая то там Польша или Турция…
Петрович взял из рук женщины полотенце, и спокойно, даже буднично, сказал:
- Не беспокойтесь! Всё что нужно сделать, мы сделаем. Если будет возможность и целесообразность госпитализировать больного, мы его доставим в стационар.
На первый взгляд, на предложение хозяйки, доктор совсем не среагировал. Пропустил мимо ушей слова бабушки, но, как говорится: «Зёрна попали в благодатную почву!» Петрович судорожно сглотнул набежавшую слюну, условный рефлекс сработал. Только одно упоминание о возможности получить приз за выполненную работу, заставило эскулапа действовать не по канону. Вожделение возобладало над разумом.
Ромка слышал разговор, только предметно что-то понять не смог, но тревога его охватила нешуточная. Он уже наложил стандартные отведения на конечности дедушки, и распутывал провода с электродами на грудные отведения. Закончив с приготовлениями, фельдшер стал ожидать врача, но тот продолжал шушукаться с хозяйкой. Рома выглянул в коридор и спросил:
- Александр Петрович, снимать кардиограмму или Вы сами?
- Да! Снимай! Я тут пока анамнез собираю.
Ромка приступил к исследованию, отмечая на термоплёнке снятые отведения, щёлкая переключателем на самом аппарате, изменяя режимы.
Петрович вошёл в комнату, а хозяйка удалилась в гостиную.
- Ну, что мы имеем? – деловито спросил Петрович фельдшера.
Тот молча подал плёнку экг в руки доктору. Последний пробежав по ней глазами, вынес заключение:
- Повезём в стационар!
Ромка побагровел.
- Петрович! Какой стационар? У него третий инсульт! Кто у тебя его возьмёт? Да и по плёнке же видно, что у него агония. Он вот-вот отойдёт к праотцам…
- Роман! – угрожающе зашипел врач на фельдшера, - Здесь я решаю, кого везти, а кого оставлять! Больной нуждается в стационарном лечении! Я врач! Это моё заключение!
- Как скажете! – пожал плечами Роман, - Александр Петрович!
Через десять минут, водитель Виктор и фельдшер Роман, спустили по лестнице, на покрывале больного и погрузили того на носилки в салон автомобиля. Петрович с медицинскими пожитками (медицинский чемодан, ящик с растворами, кардиограф, примитивный аппарат для ИВЛ «Кокчетав»), вывалился из подъезда и запыхавшийся, но довольный сгрузил всё в салон.
- А бабушка поедет? – поинтересовался Роман.
- Зачем это? На кой она в отделении нужна? Да и в машине будет под ногами путаться…
- Всё! Давай! Поехали! – сыпал командами Петрович, - Хотя, давайте грузитесь, а я за угол сбегаю, совсем терпеть нет сил. Малую нужду справлю.
Доктор испарился в момент.
За углом он вынул литровую бутыль презентованной ему водки из под халата, крутнул крышку, и освободил горлышко. Припав губами к сосуду, жадно влил в себя хорошую порцию огненной воды. Выдохнув, с удовольствием крякнул, и затолкав бутылку в непонятно куда, он захромал походкой пожилого пирата к машине.
Тронулись в путь. Петрович ощутил прелесть эйфории от дорогой шведской водки. Она накрывала его, но оставляла голову свободной. Ощутимый прилив свежей энергии, которая взбодрила его, позволила сбросить не только усталость от работы, а где то даже одарила радостью, феерией торжества, развеяв тоску и унылость рутины ночного дежурства.
Повернув голову к окошку переборки, разделявшей передние места от салона, он спросил в темноту:
- Ну, что Роман! Как там наш больной?
- Помер, Ваш больной!- спокойно ответил Роман.
- Как помер? – опешил доктор.
- Как обычно люди умирают, когда болеют долго.
- Витя! Стоп машина!
Петрович с прытью авантажного (производящий впечатление, устар. Прим автора) зайца, перепрыгнул в салон автомобиля, где Виктор уже включил освещение.
Оглядевши тело мужчины, осмотрев и выслушав сердце, лёгкие, пульсацию на магистральных артериях, доктор констатировал смерть мужчины.
- Ну, вот тебе бабушка и Юрьев день! – произнёс устало Петрович.
- Это смерть при «ноль три», в машине «скорой помощи» - резюмировал Роман.
Петрович смотрел то на фельдшера, то на водителя. После перевёл взгляд на бездыханное тело мужчины, в брезентовых носилках.
- Почему при «ноль три»? – удивлённо спросил Петрович.
- Да потому что не нужно было его тащить вниз! – раздражённо бросил Роман.
- Ну! – многозначительно протянул Петрович, - Кто же знал, что оно так выйдет…
Ромка только отвернулся, и тихо выругался посредством ненормативной лексики.
- Так! – решительно заявил Петрович, - Везём его домой!
- Чего? – чуть ли ни синхронно вырвалось что у Виктора, что у Ромки.
- А что? –смотрел на них Петрович осоловевшими глазами, - За смерть при «ноль три», нас так измытарят, так это только своё начальство, а ещё и прокуратура привяжется.
- Петрович! –зашипел на него Роман, - Ты совсем разум за водкой потерял? Ты чего? Как мы его домой свезём? Это же… Полный залёт! Всем достанется!
- Ты, Петрович, того… - Виктор осуждающе смотрел на давнего соратника, друга, начальника, предводителя бригады, - Хорошо подумай! А то выйдет из этой затеи весьма дерьмовая история.
- Нет братцы! Точно повезём домой. Проще бабку уговорить, чем начмеда ЦРБ, да прокурора города.
Через полчаса, Виктор и Роман сидели на скамейке у подъезда, пытаясь отдышаться от подъема тела на пятый этаж. Петрович остался в квартире, проводя раунд переговоров со скорбящей. Уж как там умасливал её, им было неизвестно, но через десять минут, врач вышел из подъезда и распорядился ехать на базу.
Уже на крылечке барака станции, Ромка поведал свободным от вызовов коллегам, драматическую историю вызова на Циолковского 5, во всех ярких красках. Его трясло от негодования, обиды, физической усталости. Гриша выслушал Романа и затушив сигарету произнёс:
- То-то я смотрю, Петрович как побитая собака. Шмыгнул в комнату отдыха, поджавши хвост, и уже потом зашёл в диспетчерскую, да не как обычно сел за стол старшего врача, а притёрся к уголку стола второго диспетчера и тихонько сидит, карты проверяет. Вот же жук! Ну, я ему сейчас устрою головомойку!
- Гриша! – взмолился Роман, - Может не надо… Само как то уладится. Он вроде бы сговорился с бабушкой.
- Ладно! Не горюй! Я сам всё устрою!- и с этими словами скрылся в диспетчерской.
- Ты чего так долго на вызове сидел? – не мигающим взором упёрся в старшего врача Григорий.
- Так там… Мы приехали… А у него агония… Ну…
- А на хрена ты его в машину тащил? Ты совсем сдурел? Давай всё рассказывай, как было. Любая мелочь против тебя может сработать. Черт ты старый.
Тут у крыльца скрипнули тормозные колодки автомобиля. Послышался топот тяжелых ног и на пороге диспетчерской встали два милиционера с укороченными автоматами (АКСУ – Автомат Калашникова, Складывающийся с укороченным стволом. Прим автора) наперевес.
Петрович побелел.
- Кто старший врач смены? – грозно спросил сержант.
- Я!- тихо ответил привставая со стула Петрович.
- Мы за Вами…
- Прошу прощения, офицер! – прервал его врач, - Мне к Вам с вещами?
Гришина голова лежала на диспетчерском столе. Он закрыл голову руками и беззвучно трясся в приступе хохота.
- С какими вещами? – округлил в неистовом изумлении глаза сержант.
- Ну, вы же за мной…
- Придурок! – взвыл диспетчер, - Это вневедомственная охрана! У нас сейф с наркотиками снова сработал. Им подпись твоя нужна, что всё в норме! - задыхаясь в хохоте успел выпалить Гриша и снова завалился на стол.
Милиционер смотрел то на одного, то на другого.
- Ну, в общем то, так оно и есть! – ничего не понимая в сложившейся сцене выдавил из себя сержант.
- А! – Петрович плюхнулся на стул, с облегчением выдохнул, и по-дурацки улыбаясь обратился к служивому, - Давайте, я подпишу. Где тут?
Старший наряда шагнул к столу и положил перед Петровичем бланк ведомства.
- Вот здесь, - ткнул указательным пальцем в документ, - вот здесь. Ещё внизу подпись расшифруйте, разборчиво.
Через минуту, наряд уехал, а в диспетчерскую заглянули фельдшеры, которые уже знали о случившемся и все смотрели на старшего врача, в ожидании реакции на произошедшее.
- Ох же и обосрался я, хлопцы! Так обосрался, что без бутылки тут не обойтись!
При последних словах он сунул руку под халат и вынул початую бутылку шведской водки «Абсолют», аккуратно поставив её на стол, обвёл всех присутствующих взглядом. При этом тихо сказал:
- Вот оно как бывает, когда мозги перекрывает условный рефлекс.
28.06.2021г. Химки