Вечерняя прохлада сентября опустилась на город. Дежурство на «скорой» для медиков - суточное, а вот водителям, работать 24 часа не позволяли, только 12 часов и в следующий день ночное дежурство. Уже в 19-30, к диспетчерской потянулись водители с путевыми листами, которые заступали в ночное дежурство, а уже после 19-45, поспешали те кто отработал дневную смену.
Александр Петрович, сидел на скамейке, у самого крыльца станции и пыхкал в сентябрьскую прохладу вечера сигареткой. Всем доподлинно было известно, коли Петрович «дымит» сигареткой, верный признак того, что употребил горячительного. В такие минуты, всё естество Александра Петровича располагало к неспешной беседе, нравоучению, воспоминаниям былых заслуг, в особенности неотмеченных сослуживцами.
Молоденькая фельдшер Танечка, сидела рядом с Петровичем по левую руку, а подле десницы восседала фельдшер Наташа, девушка приятная, умная и весьма практичная. Служебных романов не заводила, имея успех совсем в иных кругах, но плохого о ней сказать было нечего, разве что, глаза её были омутами сокровенных тайн. Петрович утопал в щебетании молодых девчонок, блаженствовал от нахлынувшего состояния эйфории, в общем –процветал.
Водитель Серёжа, что гонял на зелёном «таблетоне» (санитарный автомобиль «УАЗ», прозванный с чьей-то лёгкой руки «таблеткой») неторопливым шагом приближался к крыльцу, с неизменной улыбкой на лице.
- Петрович! Вот ты жук! Всех красивых девушек себе в смену собрал! Так мало того, ещё и вокруг себя рассадил, буд-то эмир бухарский!
- А ты проходи молча! Не завидуй, у тебя жена молодая и красивая! – бойко отвечала Наташа, смеясь звонким, беззаботным, девичьим смехом. Он был на столько искренним, совсем не тронутым бытовыми трудностями, которые были ещё так далеки что от Наташи, что от Татьяны.
- Интересное дельце! – деланно возмущался Сергей, - Так я тоже хочу внимания от молодёжи! –заливался смехом водитель.
- Серёжка! У тебя всё внимание в доме, у печки. Там двое уже носятся на перегонки по дому! – улыбалась во весь рот Татьяна.
- Серёжа! – поддержала подругу Наташа - К тебе прижмёшься плечом, а ты подумаешь, мол намёк! И буду я от тебя по всей станции бегать! А с Петровичем хорошо! Прижимайся не прижимайся, всё без толку. Он уже мужчина в баталиях проверенный, для амурных похождений непригодный, так как списан с боевого порядка что по возрасту, что по состоянию боеготовности.
- Ну, ты Наталья на меня не наговаривай! Я ещё на опыте могу забег устроить! – отмахивался Петрович от бойкой девчонки.
- Ох доведут тебя Петрович девки до сумасшествия! Сам не заметишь, как бес в ребро вскочит, седина то уже не только в бороде…- разливался соловьём Серёга.
- Иди уже! – чуть ли не хором прикрикнули медички на водителя, - Смущаешь нашего кавалера. Весь кайф рандеву обламываешь!
- Так мне на смену заступать! Пусть путевой лист подписывает, давление артериальное замеряет и дальше балдеет! – возмущался драйвер.
- Так иди в диспетчерскую, там тебя хоть линейкой, хоть тонометром замеряют. Сегодня Вася старший врач в ночь. – пулемётной очередью выпалила Наталья, и ткнулась в плечо Петровичу носиком.
- Сразу бы сказали! – Сергей с деланным лицом обиды взбежал на крыльцо и скрылся за дверью.
Балагурить и веселиться вне вызовов, наверное есть психотерапия. Несомненная польза от таких бытовых спектаклей, весьма положительно влияет на взаимоотношения сотрудников в коллективе. Уже через полчаса, все разъехались по вызовам оставив диспетчеров, да старшего врача до заполнявшего документацию по сдаче дневной смены, и начало наступившей.
Петрович неспешно обслуживал вызов за вызовом. По сути дела, он только раздавал указания, ведь с ним сегодня в ночь работала фельдшер Таня. С ней они работали не одну сотню дежурств, хотя в последнее время их пути разошлись. Танечка уже стала опытным специалистом, которого можно было отправлять на вызовы самостоятельно, а Петровичу давали молодых фельдшеров, которые нахватывались от «опытного волка» экстренной службы практического навыка, да упущенной теории в Альма матер. (латинское alma mater – в переводе – Кормящая мать, или Мать-кормилица по отношению выпускника к своему учебному заведению).
Выходя из подъезда, Петрович тронул Татьяну за руку.
- Послушай дочка! Мне нужно заехать в одно место. Укольчик сделать знакомым. Ты уж пока по рации не говори, что мы свободны.
- Александр Петрович! Так впереди же Вы сидите, радиостанция в аккурат у ваших коленей. При всём желании я никак не смогу до неё дотянуться из салона! – улыбалась Татьяна.
- Да оно то так… Я к тому, что ты в машине минут двадцать с Витей посидишь, пока я там у знакомых побуду.
- Александр Петрович! Только ты там алкоголем то не балуйся. Нам ещё ночь работать.
- Ну что ты! Никакого алкоголя! Я уже свои пятьдесят граммов выпил! У меня же норма! Ты же меня знаешь! – возмутился Петрович.
- Ага! Знаю… Потому и говорю… На прошлой неделе, ты с Ветровым работал? Он же без тебя ночью два раза выезжал, так как ты в «коматозе» был.
Петрович в момент сник, но тут же поднял на Татьяну глаза заполненные вековой печалью.
- Это что же… Меня подло предают! И кто! Серёжка… Я же его крёстный отец в медицине! Я же его натаскивал…
- Так! – Татьяна резко взяла доктора за руку, и заглянула тому в глаза – На вызов идёшь. Лечишь. Водку не пьёшь! Я одна ночью на вызов не поеду!
- Танюш! Ну, ты что! Никакой водки! Как ты могла подумать!
Рассевшись по местам, врач посмотрел на водителя.
- Виктор Григорьевич!
Тот повернул голову к доктору и не дав ему договорить, задал прямой вопрос в лоб.
- Что? На план?
- Да вы что? Сговорились против меня? Ну, надо мне заехать, там знакомых полечить…
- Я же и говорю что на план! – рассмеялся Виктор. – Ты это, говори куда ехать, только чтоб не далече, а то километры списывать нынче тяжко.
- Да тут рядом! На Коммунистической…
- А! Пятый дом, третий подъезд.
- Ну, да…
- Ох, Петрович… Ты неисправим…
Виктор крутнул стартер и двигатель ожил, водитель выжал педаль сцепления вдавил рычаг передачи и автомобиль дернувшись выехал со двора.
«Вулкан четыре!»
Динамик встревоженным голосом диспетчера Аллочки, дополнил наполненный звуками ревущего двигателя эфир салона автомобиля.
- Витя, - обратился Петрович к водителю, - скажи ей что мы ещё на вызове.
- При работающем двигателе? Она что, по-твоему дура?
- Ну тогда остановись и заглуши машину.
Виктор прижался к бордюру и выключил двигатель.
- Слушаю! Четвёртый Вулкан на связи!
- А бригада уже вышла?
- Нет! Они ещё на вызове.
- Как только выйдут! Пусть свяжутся! Для них срочный вызов есть.
- Хорошо! Вас понял.
- Отбой!
Виктор подал трубку радио Петровичу.
- Вот же зараза! – ругнулся доктор. – Ну, что Таня… Будем отзываться? Спросил он фельдшера через плечо в окошко салона.
- А что? Есть иные варианты? – хохотнула Танечка.
- Вулкан! Ответь четвёртому! – нажав на клавишу проговорил в микрофон трубки Петрович.
- Четвёртый Вулкан! Вы возвращайтесь на станцию. Таня пересядет на 11 Вулкан, а у вас будет другой фельдшер. Вы его заберёте и поедете на вызов.
- А что за фельдшер? Почему вы у меня Татьяну отбираете?
- Александр Петрович! Возвращайтесь на станцию! Не засоряйте эфир!
Это был голос старшего врача Васи, так что Петрович сразу сник и аккуратно пристегнул трубку к аппарату.
- Сдали уже меня Васе… - пробурчал доктор, особо ни к кому не обращаясь.
Через десять минут, Татьяна пересела в другую машину, а с Петровичем уже был другой фельдшер. Это был молодой мальчишка, вчерашний выпускник медучилища Денис.
Виктор прыскал от смеха в рукав. Он понимал, что планы врача рушились. Витя работал с Петровичем уже больше пяти лет, и соответственно изучил того вдоль и поперёк. Водитель и адрес на Коммунистической знал. Это была точка по торговле алкоголем, ясное дело нелегальная. Но, у Виктора свой интерес был к тому, что делал Петрович. Когда последний был на подпитии, можно было выпросить ложный вызов на деревню. Это километры, а списанные километры есть для водителя бонус, в виде бензина. Что был бензин для водителя? Это нынче в стольных градах водители работают именно водителями, а в то время он и водитель, и механик, и слесарь, и снабженец. Так что бензин, это те же деньги. Его меняли как на запчасти для автомобиля службы, так и на самогон, или как «пищу» для своего собственного, железного коня.
- Ну, что Денис, – заводил знакомство с молодым специалистом доктор, - в вену колешь?
- Ну, да! – без особого энтузиазма отвечал стажёр.
- Это хорошо! А что про кардиограф знаешь? – продолжал расспрашивать Петрович, желторотого специалиста, работавшего первый раз в своей жизни ночное дежурство.
- Аппарат для изучения разницы электрических потенциалов в работе сердца.
- Молодец! Хороший ответ! В духе вчерашнего семинариста от медицины.
Денис ожидал дальнейших расспросов, но доктор молча смотрел на дорогу.
- Вот оно как, Петрович! – скосил глаз Виктор на старшего по бригаде, - Молодой теоретически подкован, и того гляди встряхнёт тебя от заскорузлости в профессии.
- Что –что, а встряхивать молодые умеют…- отвечал Петрович, но было видно по нему, что в мыслях своих он барахтался, и определённо был на распутье. Желание, с одной стороны донимало, но объективная реальность довлела над событийностью процесса, усугубившегося внезапным фактором в виде стажёра.
- Ну, что ты маешься, Петрович? – искусителем выматывал душу доктора водитель Витя. И спросил как-то изысканно издеваясь.
- Да, желание огромное имею, но вот обстоятельства… Я же наставничеством занимаюсь. Это нелёгкое дело, впускать в профессию молодёжь. Птенцы! Желторотики. Не каждому дано умудриться систематизировать полученные теоретические знания в Альма матер, с допустимой условностью в применительном отношении к суровой действительности, особенно в нынешних реалиях.
Виктор захохотал. Денис напрягся от услышанного.
- Петрович! Тебе точно на улицу Коммунистическую нужно, коли ты в такие дебри влез – не удержался от комментария Витя.
- Вот ты и развеял мои смутные сомнения на предмет «Быть! Или не быть!». Давай на точку, а там разберёмся.
Витя повиновался безропотно, и через пятнадцать минут, Петрович уже пыхтел сигаретным дымом у съезда на АЗС, пока водитель вливал в горловину бензобака горючее для работы в ночную смену.
Вызов им дали в деревню, что была в 25 километрах от города, это и радовало Виктора. Неспешная езда по асфальтовому покрытию, это раз! «Дальняк», как не крути это не по дворам городским, баранку водительскую вращать, да и вообще… Ночь, дорога, звезды с небес – романтика. Да и Петрович, приняв «на грудь», стаканчик сорокоградусной воды, мерно посапывал свесив голову.
До деревни добрались к полуночи. Добротный дом радушно принял бригаду скорой в свои покои, где женщина шестидесяти лет маялась гипертоническим кризом. Рядом с нею были родственники, сын, невестка, муж, соседи. Все напряжены и даже испуганы состоянием мамы, жены, соседки. На любые просьбы врача была мгновенная реакция, будь то подать стул, полотенце или ещё какое организационное действо в проведении мероприятий связанных как с оценкой состояния заболевшей, так и в действенном оказании первой необходимой помощи последней.
- Ну голубушка! Что ж это ты! – фамильярно обратился к пациентке доктор, измерив ей артериальное давление и прослушав сердце стетофонендоскопом по точкам Боткина, при этом с умным видом перекручивая блестящую головку инструмента для аускультации (латинское,- выслушивание), многозначительно хмыкая, и цокая языком, - Молодая девка, а вздумала болеть…
- Да где уж та молодость, - сделав усилие над собою, улыбнулась доктору болящая, - видать уже старость со всеми своими хворями да слабинами в здоровьи подбирается. А болеть мне нельзя, доктор. Вот и дети ещё на ноги не встали, да и внуки ещё малые. Куда ж тут болеть.
- Ну! Не волнуйтесь! Приговора вам тут никакого нет. Дозировать уже физическую нагрузку нужно правильно, да за здоровьицем следить в виду возраста и сложившихся факторов.
Петрович разливался «курским соловьём» не спроста. Заигрывать с больным, это искусство. Коли всё правильно сделать, да результат воочию предоставить по улучшению состояния больной, так и рассчитывать на благодарение от зажиточных крестьян вполне возможно. А так как умеют благодарить крестьяне, Петрович еще по работе в сельской амбулатории помнил. На селе врача почитают, и добрым отношением с доктором, весьма дорожат. Этот актив в одном порядке стоит с завмагом, председателем, участковым и директором школы.
- Давай-ка Денис, из машины электрокардиограф принеси. Снимем кардиограмму, да посмотрим на работу сердца, нашей барышни. Денис молча повиновался, не снимая печати важности с юного лица.
Подойдя к машине, он открыл салонную дверь. Внутри было темно.
- А можно свет включить в салоне? – с некоторой степенью превосходства над водителем спросил стажёр.
Виктор уловил это в момент, но виду не подал, а молча включил свет.
- Где тут этот кардиограф? – буд-то самому себе, вслух спросил Денис, оглядываясь по салону.
- Вон тот ящик в дерматиновом чехле – спокойно отвечал Виктор, - Что там на вызове? – буд то невзначай спросил водитель.
- А… Петрович под «алкашкой», решил в профессора перед селюками поиграть.
Витя внимательно посмотрел в глаза стажеру, при этом твёрдо, выговаривая каждое слово обратился к нему: « Ты бы на поворотах, полегче! Больно гонорист ты, мальчик. Не с того в профессию входишь!».
Денис с шумом хлопнул дверью, ничего не ответив водителю.
Многочисленные родственники что перешептывались между собою в передней комнате, с одобрением и чувством глубокого удовлетворения от увиденного и услышанного, пребывали в приятном замешательства, дескать повезло нашей Валентине с приехавшим врачом.
- Видать, Господь нашу Валентину бережёт, коли такого грамотного лекаря ей послал. Вон тебе и «рдиограф», штоб сердце понять можно было… Мне когда то тоже в райцентре смотрели сердце… - перешёптывались две немолодых женщины в платках, сидя на деревянном самодельном диване, усланным домотканым полотнищем.
Денис внёс кардиограф, и расчехлив аппарат принялся разматывать провода и нацеплять электроды на предплечья рук, щиколотки на ногах.
Петрович взглянул на порядок действий стажёра и поменял местами электроды. Жёлтый снял с ноги и перенёс на левое предплечье, и соответственно зеленый, с предплечья на левую щиколотку. Электроды грудных отведений он расставил сам, по точкам Боткина.
Аппарат ожил, и зашуршал термолентой, на которой перо выводило вензеля причудливых форм, изрисовывая сетчатое поле зубцами и комплексами. Петрович внимательно следил за рисунком, и периодически останавливал плёнку, помечая сверху отведения. Первыми шли три стандартных, дальше avl, avr, avf, а уже дальше грудные отведения V, от одного до шести (Для «03», шести грудных отведений вполне достаточно. Прим. автора). Выключив аппарат, эскулап посмотрел на Дениса.
- Пока не снимай электроды. Посмотрим динамику после лечения. Набирай Пентамин 0,5 под кожу. Лазикс 1мл без разведения, сделаем на крови, Магния сульфат 25% -10 мл на физиологии 0,9% -10 мл. Туда же Но-шпу – 2мл.
- Хорошо! – спокойно кивнул Петровичу Денис и уткнулся носом в чемодан выискивая в его недрах ампулы для приготовления лекарственных коктейлей по назначению врача.
Петрович же углубился в изучение кардиограммы. Боже! Какая же это была сцена! На самом деле, по запечатленному на термобумаге графику, сердце было абсолютно по возрастным изменениям. Серьёзных изменений, а тем паче острой фазы коронарной патологии не было. Но убеленный сединами доктор, знал, как воздействовать на присутствующих, и играл роль профессора, только что не мурлыкал под нос «От Севильи до Гренады…». (Сцена из произведения М.А.Булгакова «Собачье сердце» прим. автора).
- Так! – решительно поднял голову Петрович, и взглянул на Дениса поверх очков, который шуршал термобумагой в которую были завернуты стерильные многоразовые шприцы(до начала эпохи одноразовых шприцев, на скорой пользовались многоразовыми. Они проходили через централизованную стерилизационную, где с ними проводили полный цикл мероприятий по стерилизации. Прим автора), - Что там у нас коллега?
- Готовлю лекарственные формы – тихо отвечал Денис.
- Хорошо! - тут же он перевёл взгляд на страждущую, которая наблюдала за всем происходящим, находясь в состоянии уже не болезни, а истинного интереса к развивающимся событиям, - Полечимся? – с располагающей улыбкой, Петрович, только что игриво не подмигнул страждущей.
- Ой доктор! Мне уже и полегче стало. Вы меня будто барыню какую лечите. Мы, люди простые, сельские. К такому не привычные.
- Ну, что же вы такое говорите! Это и плохо, что не знаете такого отношения к своему здоровью. Амбулатория то у вас в деревне имеется?
- Она то имеется, - подала голос женщина из передней комнаты, только что с этой медички взять, когда она только после медшколы (в простонародное, устаревшее, название медицинского училища. Примечание автора). У неё ветер в голове, да хлопцы молодые. Как не зайдёшь, всё у неё кто-то из молодёжи вьётся.
«И не говори Наталья. Вот пока была жива фельдшерица наша, Любовь Тимофеевна, так та и в поле, и в лесу, и уколы делала, и по женским болезням и деток всех наших лечила. А эта сцыкуха, ничего не умеет, значит и не знает…» - тихо, но все же с негодованием неслись диалоги из передней комнаты.
«Да тихо вы! Курицы. Раскудахтались! Тоже, нашли время!» - цыкнул на женщин хозяин дома.
- Сердце у вас работает хорошо, но в силу возрастных изменений уже пора его поддерживать. Таблетки нужно принимать. Да и от давления высокого беречься нужно. Хорошо, мы вот к вам приехали, полечим и всё будет хорошо. Но, нужно будет до обследоваться и назначения врача выполнять, то есть, поддерживать своё здоровье с помощью таблетированных лекарственных форм.
- Так вы же все напишите, я и буду все по списку принимать – соглашалась с врачом женщина.
- Вы меня слушайте! Мы – «скорая помощь». Мы не лечим, а оказываем первую, необходимую помощь, при неотложных состояниях. А вот вашим лечением должен заниматься терапевт, совмещая свои назначения с рекомендациями кардиолога, невропатолога (в 80 е годы, специализация по неврологическим заболеваниям была обозначена, как Невропатология, в середине 90-х, врачи невропатологи, стали неврологами. Примечание автора.), да и к эндокринологу нужно тоже показаться. Понимаете, о чём я вам говорю? – Петрович выжидательно смотрел на страждущую Валентину, но говорил то он вроде в её сторону, а сам косил глазом на переднюю комнату, где заметил, что хозяин молча, но очень внимательно слушал речь врача. После повернулся и вышел в глубь комнаты, и стал что-то нашёптывать в ухо моложавой девушке, то ли дочери, то ли невестке. Девушка быстро вышла в дверь, а за нею вышел и парень, выслушивая на ходу поручения от хозяина.
Петрович всё это уловил, и с удовольствием цокнул языком. Подошел к столу, где в раскрытых четырёхугольниках коричневой стерильной термобумаги, лежали шприцы с набранными растворами. Пустые ампулы лежали отдельной горкой в стороне.
- Давай ка я сам уколю, где тут что… - тихо приказал Петрович Денису, и тот чуть отстранился от стола.
- Это лазикс. Это Магний – фельдшер указал доктору на шприцы.
- Ага! Достань ка ещё ампулку но-шпы, и её в шприц с магнием.
- Вы уже говорили. Я добавил её в шприц с Магнием – тихо проговорил стажёр.
- Да? – Петрович улыбнулся - Запамятовал!
Сам же взял стул и поставил его рядом с постелью больной. Подложил под правую руку пациента полотенце, затянул жгут на её плече, Денис подал первый шприц на стерильной бумаге.
Ох уж эти многоразовые иглы. Чуть не досмотришь разрез на игле, и мучаешь пациента, будто палач на эшафоте. Но Петрович опытный специалист, и прежде чем вонзиться в кожу над веной, осмотрел кончик иглы.
Манипуляция с первой инъекцией прошла успешно, а вот второй шприц, с введением второго «кубика» (устаревшая мера объёма вводимого раствора - сантиметры кубические, была заменена на миллилитры ещё в эпоху СССР, но по старинке, медики в обиходе употребляли устаревшую меру объёма. Примечание автора), Валентина почувствовала неладное.
-Ох доктор! Что-то мне не хорошо… Как то в жар бросило…
- Это так лекарство действует! Дышите глубоко, выдох тоже глубокий.
- Нет! Врач, мне совсем не хорошо… Это «горячий укол». Мне его делали когда то в роддоме, когда я второго сына рожала…
Петрович сразу напрягся и прекратил введение раствора.
- Денис, - позвал доктор фельдшера – набери 20 кубиков физиологии.
Тот молча повиновался. Зашуршал бумагой, разворачивая новый шприц, зазвенел ампулами в коробке для растворов.
Испарина, появившаяся на лбу у больной, явно указывала на то что это действительно было действие хлористого кальция 10%. Такая реакция организма именно на его введение. В народе, введение такого препарата и назвали как «горячий укол».
Петрович прибывал в недоумении. То, что он видел, и то что должно было произойти от введения магнезии 25%, разительно отличалось. Но что за «на фиг»? Доктор скосил глаза на фельдшера.
- Набрал раствор?
- Набираю! – тихо ответил коллега.
- Ампулы которые сейчас набираешь, мне подай.
- Пустые? – удивился стажёр.
- Да, пустые…- недоброе предчувствие шевельнулось в груди у Александра Петровича.
Денис подал шприц «двадцатку» и две пустые ампулы. Петровичу одного взгляда на ампулы хватило понять, что фельдшер набирал в шприцы вместо натрия хлорида, кальция хлорид.
- Перехвати шприц! – приказал врач.
Денис поднял на доктора недоуменный взгляд, но наткнулся на глаза эскулапа, которые источали гнев, ярость, злобу, возмущение и если бы Петрович мог взглядом вызвать огонь, от Дениса бы осталась кучка пепла, если не пыли.
- Положи набранный шприц на стол, а вот этот, - он взглядом указал на шприц с иглой в вене, - перехвати у меня.
Это был такой угрожающий, низкий шёпот, что у Дениса затряслись колени. Фельдшер ещё не понял в виду каких действий у доктора была данная реакция, но то что в этом была непосредственно, его Дениса Лаптева, вина, он ощутил спинным мозгом.
Перехватив шприц, он молча стоял согнувшись над постелью с больной, в неестественной позе «Зю», но молчал и терпел.
Петрович же рылся в ампулах и в секунды развернув шприц, быстро набрал в него содержимое нескольких ампул.
Через полминуты, он уже заканчивал введение препарата.
- Сходи в машину, возьми ящик с растворами, серый такой с красным крестом на фронтальной крышке. Неси его сюда.
Денис быстрым шагом удалился и через минуту был уже возле стола с ящиком в руках.
- Перехватывай шприц! - командовал Петрович.
Коллега безропотно повиновался, и похоже, что чувство предстоящей расправы над ним от Петровича, аккумулировало все его естество, похлеще любой иной мотивации. Правду говорили философы, а в наши дни доказано ни одной психологической школой, что лучшим мотиватором для управления незрелым разумом индивидуума является эмоция страха. А Денис не на шутку «перетрухал», он уже доходил собственным умозаключением, что больной стало хуже после того, как он подал первый шприц «двадцатку», и доктор стал вводить лекарство, а уж после… Всё это неслось в его голове, пока он удерживал пустой шприц с иглой в вене больной, пока Петрович колдовал над столом, чем то громыхая и что то вскрывая.
- Держи повыше! – из мыслительной деятельности по создавшейся ситуации, Дениса вырвал голос Петровича. Последний ткнул ему в руки перевёрнутую вниз горлышком стеклянную бутылку с раствором. Сам же подключил к канюле иглы переходник от инфузионной системы. В бутылке появились пузырьки воздуха, после того, как Петрович вонзил в резиновую пробку длиннющую иглу – «воздушку».
- Вот теперь хорошо! – вглядываясь в идущие пузырьки во флаконе, поверх очков, тихо произнёс эскулап.
Оглядевшись, по проводам от кардиографа, взял влажную салфетку из пакета, что был в футляре аппарата экг, он смочил все электроды стандартных отведений, а после и грудных. Нажав на кнопку калибровки, принялся снимать показания работы сердца, и щёлкать кнопками, переходя от отведения к отведению, не забывая при этом отмечать на термоплёнке отснятые отведения, металлической пилочкой для ампул, поверх графического изображения.
Удовлетворившись увиденным на ленте, Петрович не оторвав ее, что то стал высчитывать на миллиметровой бумаге, по старчески шевеля губами, после прикрыв глаза, чего то считал в уме. Глубоко вздохнув, он замерил прибором артериальное давление.
- Можешь аккуратно снимать электроды, и собирать кардиограф – не глядя в сторону фельдшера произнёс Александр Петрович.
Денис тот час приступил к поставленной задаче. Доктор же вышел к ожидавшим вердикта врача родственникам и соседям.
- Засбоила ваша барышня немножко, но мы справились. Сейчас кризис миновал, и можно с уверенностью говорить о том, что больная стабильна. Ну а дальше, нужно, как я вам уже пояснял, до обследоваться, и научиться жить с возрастными изменениями.
Муж больной, сделал шаг навстречу врачу и чуть сутулясь схватил Петровича за руку и стал жарко благодарить за спасение супруги. Силился что-то сказать, но глаза наполнились слезами и он юркнул за дверь в сени.
Денис сворачивал провода с аккуратным рвением. Тщательно раскладывая «косы» (так, как провода разные по длине, для рук, ног, грудных отведений, медики придумали связывать одинаковые в косу, чтобы они меньше путались, и соответственно надламывался внутренний низкочастотный кабель прим. автора), вытирая каждый электрод, тщательным образом. После приступил к укладке медицинского чемодана.
Петрович, украдкой бросал взгляды в сторону Дениса, и не торопил того. Он конечно понимал, что творилось в парне. Первое суточное дежурство, да после «медни» (жаргонное, - медучилище, прим. автора), а тут вызов с определённым алгоритмом действий, манипуляций, да все это при честном народе, ну точно на экзамене.
- Как ты? – обратился Петрович к Денису.
- Всё нормально… Только, Александр Петрович! А как Вы на термоплёнке пилочкой заметки делали? – неожиданно задал вопрос стажёр.
Доктор на мгновение замер, но после улыбнулся и хитро подмигнув Денису заговорщицки прошептал:
«Да нет никакого секрета. Просто обмакиваю два уголка металлической пилки для ампул в чернила, кладу их чтобы засохли, лучше на солнышке, и вуаля! На дежурство мне хватает, чтобы под рукой было чем помечать.
- А ручкой шариковой? – допытывался фельдшер.
- Часто бывает, что ручка на столе остаётся, а пилочка всегда в кармане.
Петрович улыбаясь вглядывался в Дениса, буд-то ещё что хотел сказать, но передумал.
«Поговорю с парнем после вызова!», - успокоил себя Петрович, и продолжил лекторий по санпросвет работе с населением.
По сути дела, это святая обязанность любого медика. В самом понимании рождения медицинской деятельности, заложен фундаментальный камень – просвещение народных масс. Советская медицина была абсолютным продолжателем такой традиции. Это уже в эпоху накопления капитала, на постсоветском пространстве, некоторые врачи, стали использовать свои навыки и знания, кстати полученные бесплатно от того же советского государства, с определённой корыстью, беспредельным рвачеством. Загоняя в угол родственников больного, или самого больного. Рисуя самые печальные картины по течению болезни, или состояния, намеренно «сгущая краски», умело манипулируя ситуационной составляющей по состоянию страждущего. Неизвестностью дальнейшей перспективы течения болезни, сетуя при этом на отсутствие лекарств, но априори давая понять, что при определённом раскладе существуют некие моменты на их получение. А уж о таких вещах как циничное, замшелое суеверие о том, что коли лекарство приобреталось для человека, которого, лечили и остались его остатки, не стоит их тащить домой, или распорядиться ими по своему усмотрению приобретателя. Мол, вполне возможно, что ты сам себе эту же болезнь и приобретаешь… Лекарство оставлялось в отделении, по принципу: «Врачи сами разберутся, и даст Бог спасёт кого-то наша скромная жертва…». И всё зависело от совести врача, или медсестры. Могли по новой перепродать, могли бесплатно отдать следующему страждущему.
Один заведующий неврологическим отделением, не стесняясь окружающих, прямо на весь стационар отчитывал старушку из деревни, молившую о лечении мужа, которого доставили с острым нарушением мозгового кровообращения по «скорой», что коли денег нет, то можно и гуся забить, или петуха, из собственного хозяйства, да и порадовать доктора презентом.
Но были и иные прецеденты, когда у поступающего «по скорой» больного дикая двусторонняя пневмония, и больному необходим антибиотик, а в отделении пульмонологии его нет, врач «приёмника» вынула из своего собственного кошелька купюру и подала её сопровождающему родственнику, со словами: «Сходите в аптеку, купите лекарство. Оно ему крайне необходимо!». И брали! Покупали! Деньги не возвращали…
Дремучее средневековье времён алхимиков, магов, знахарей, целителей всё больше и больше захватывало умы и сердца, некогда просвещённого народонаселения 1/6 части суши планеты Земля. А может и не было оно просвещённым? Может всё это миф, о прекрасном далёком, куда нас вела партия и правительство? Но, это совсем иная сторона медали, как говорится, -Аминь!
- Вы уж доктор на нас не гневайтесь! – тряс руку Петровичу хозяин дома, - Мы с сердечной благодарностью, за спасение хозяйки. Чем богаты, как говорится. Сын там в машину вам сумочку с провиантом поставил. Там и сальце, там и мясо, колбаска кровяная да жаренная. Кабанчика на неделе освежевали, так что угоститесь. И бутылочку мы там поставили… Дай Вам Бог здоровья! И родным Вашим, и близким.
- Ну что Вы! – деланно смущался Александр Петрович, - Ну в самом деле! Не стоит! Ну зачем? Хотя, конечно приятно, когда твои знания и работу ценят по заслугам. Обязательно за здоровье вашей хозяюшки и выпьем и закусим.
- Так это, доктор! Можно вас на минуточку, - засуетился мужичонка, и чуть ли не за руку потащил врача на летнюю кухню, что стояла во дворе, добротной постройкой.
Выхватив из настенного шкафа початую бутылку с самогоном, хозяин буд то фокусник иллюзионист организовал за секунды мини-фуршет на клеенчатой крышке кухонного стола.
- Давайте врач! По маленькой! Я уж так вам благодарен, вы себе не представляете! Куда я без хозяйки? Сорок первый год уж вместе! Мне без неё никак…
Хлопнулись стограммовыми рюмками, с гранёными боками, искривились губы от горечи самогонной, да и выдохнули разом. По корочке хлеба обмакнули в солонке, и как говорится на том спасибо.
- Пусть не болеет, да лечится! – с этими словами, Петрович в сопровождении хозяина дома, захромал к автомобилю.
Уже в поездке, почти на полпути, Петрович спросил Дениса:
- Ты хоть понял что произошло?
- Честно говоря, не совсем…- не уверенно отвечал стажёр.
- Давай вспоминать вместе! - Петрович шумно выдохнул самогонным перегаром, да так, что Виктор покосился на него и приоткрыл треугольник форточки.
- Ты, Петрович хоть через раз выдыхай! Я же угорю тут с тобой! –пошутил водитель.
- Что я тебе сказал набирать в шприцы?
- Пентамин под кожу. Фуросемид на физиологическом растворе. Магния сульфат, и чуть позже Но-Шпу.
- Ну, а ты на чём все это набрал? – допытывался убеленный сединой доктор, у молодого специалиста.
- На физиологии…- робко отвечал Денис.
- Денис!- чуть помолчав, буд-то подбираясь к чему то важному продолжил врач, - а что мы называем физиологическим раствором?
- Ну, это раствор такой для разведения лекарственных средств…
- Так что за суть кроется в самом названии? – не унимался Петрович.
- Он подобен физиологии… - дальше фельдшер замолчал.
- Физиологический раствор, по своему составу соли, соответствует её концентрации в плазме человека. Это обычная солёная вода. Можешь вынуть из ящика ампулу, вскрыть её и попробовать на вкус. Так вот, мой юный друг! Ты, вместо физиологического раствора, набрал хлористый кальций, а он является регулятором кальциево-фосфорного обмена. При его внутривенном введении происходит процесс возбуждения симпатической нервной системы и усиление выделения надпочечниками адреналина. Улавливаешь что к чему?
- Ну, если честно, то не совсем… - виновато отвечал Денис.
- Так…- вздохнул доктор, - У женщины – гипертонический криз, то бишь подъём артериального давления. Причин его подъёма может быть масса, если быть точным, ВОЗ (Всемирная Организация Здравоохранения – направляющий и координирующий орган международного здравоохранения при ООН), по последним данным насчитывает до 135 причин вызывающих артериальную гипертензию. Это состояние сердечно-сосудистой системы, системы выделительной, нарушения эндокринной системы, симпатической, парасимпатической… В общем это очень огромный спектр. Остановимся на том, что в конкретном случае нам нужно снизить артериальное давление и снять спазм с сосудов, которые сузились на данный момент. Уж причину пусть ищет лечащий врач, наблюдая, исследуя, корректируя. Но, с помощью хлористого кальция 10%, мы ещё выше выгоняем гипертензию, за счёт всплеска адреналина. Вот отсюда тебе и реакция женщины. Всё зависело от эластичности стенки её сосудов в головном мозгу, это раз! На магистральных сосудах, - это два! В первом случае, - если бы у неё была аневризма, и случись окклюзия, женщина поймала бы геморрагический инсульт! Во втором случае – могла быть даже тромбоэмболия легочной артерии. Это мгновенная смерть. Смерть на твоих глазах… И виновником этой смерти непосредственно, был бы я! Врач Александр Петрович Болота. Косвенно же виновником был ты.
Доктор резко замолчал, и только вой шин , да натужено-ровное урчание двигателя наполняло эфир салона медицинского «УАЗа».
- Я? При чём здесь я? – неожиданно задал вопрос Денис.
Не говоря уже о том что Петрович замер от этого вопроса, тот же Виктор невольно оторвал взгляд от дороги и посмотрел через плечо на силуэт лица Дениса, что маячил в полуоткрытом окошке переборки.
- Денис! Скажи мне честно! Только правду! Ты дурак? Ты, реально не понимаешь что я тебе пытаюсь объяснить?
- Нет. Совсем не понимаю…
- Мы работаем бок о бок! Я должен доверять тебе как себе! Если я тебе сказал набирать натрия хлорид, то будь добр, набери именно натрия хлорид. Запомни, сынок правило! Взял ампулу в пальцы, поверни её к своим глазам и прочти название препарата. Вскрыв эту же ампулу, снова упрись глазами в название этого препарата, зафиксируй это в памяти. Набрав шприцем из этой ампулы содержимое, прежде чем её швырнуть в мусор, прочти название ещё раз. Только так можно уберечься от ошибки, банальной, но абсолютно фатальной. Сегодня нам повезло, и видать Святой Пантелеймон (почитаемый Святой Великомученик в христианстве, покровитель медиков) уберёг и женщину и нас с тобой. Да и мне, старому дурню наука. Расслабился…
- Спасибо Вам Александр Петрович за научение. На всю жизнь запомню. И вам Виктор, - спасибо! Простите меня, пожалуйста! – Денис спрятал лицо в темноту салона.
На станцию приехали около трёх ночи. В ту смену, больше на вызов не выезжали. Ночное дежурство прошло спокойно, и даже удалось поспать. А докторский презент от благодарного хозяина, разделили Виктор и Александр Петрович на двоих. Денис от предложенного ему, вежливо отказался.
27.06.2021 Химки.