Даже смертельно болея, я отказывался нести за кого-то ответственность - что у него своих рук нет?
И тем не менее желание развлекаться до последнего, которого в лицо никогда не видел, неотступно руководило мной.
Я же не ископаемый древлянин, пьющий древесный спирт!
А тут ещё немеркнущая память начала изменять, визуально принимая стоящую на антикварном столике (приблизительно моего возраста) чекушку за малолитражку.
Засевший во мне увалень с неотесанным камнем на сердце подал на развод, не найдя разводного ключа.
Чтобы не тратить уценённое время на карманные расходы, я вынул руки из карманов, дав себе слово не искушать низменную натуру и отнести брюки в ателье, где их зашьют наглухо, тем самым избавив меня, ростовщика на распродаже нескрываемых чувств, от платонической любви к себе в одно касание.
Оцепеневший пёс у куриной ножки людовиковского кресла работы 17 века, с которого непроизвольно свисали мои конечности, залаял и башня поехала на манер пизанской.
Но башенные ходики продолжали тикать в унисон с лондонским Биг Беном, подталкивая своей монотонностью неопознанного времяизмещения к самоубийству - уходу из жизни по собственному желанию, когда бренная травматическая актриса выеденного яйца не стоит.
Думаю, что этим эксцентричным деянием, кого-то из блюдоедов с повышенной информационной усвояемостью я бы обрадовал.