Луна осторожно отражается в глазах вора, с точностью канатоходца крадущегося по дорогому венецианскому ковру. Ловкие руки шарят по стенам в поисках сейфа.
О, Боги. Что за свет затмил все звёзды на небе. Что за ангел, упавший с неба сразу в парчовом платье и шёлковых туфлях, гоняет звёздную пыль через свои приоткрытые алые губы… Что за сокровища мира по сравнению с одним выдохом из них!
Вор срывает повязку с лица, роняет сумку, в которую собрана на ходу всякая всячина, присаживается рядом с Патрицией.
—Прекрасная дева, кто бы ты ни была, я вернусь за тобой! Никакие сокровища всех домов в Падуе и её окрестностях…
Внезапно в комнату врывается отец Патриции со шпагой в руке.
-Кто бы ты ни был - я сражусь с тобой! Никто не посмеет топтать честь моей дочери! Бери шпагу!
Отец бросает шпагу незнакомцу, но тот не шевелится.
Вор поднимает руки вверх.
-Постойте, благороднейший из благородных мужей. Я признаюсь, я влез в ваш дом и хотел его ограбить, пока не увидел ваше бесценное творение, прекраснее которой нет никого на свете…
Отец подходит ближе, вонзает шпагу в упругую грудь вора. Он уворачивается и выпрыгивает в окно.
Патриция поднимается, сладко потягиваясь, и увидев перед собой отца со шпагой в руке, вскрикивает.
Разгневанный родитель выходит в открытую дверь и зовёт прислугу.
Девушка подбегает к открытому окну и видит убегающего человека в чёрном платье, за которым как разматывающийся клубок красных ниток тянется след крови по свежевыпавшему снегу…
Она сдёргивает штору, привязывает один конец её к своей кровати, и, держась за другой конец, выпрыгивает в окно.