13
Алекс нажал на кнопку звонка.
– Сейчас, – из-за двери послышался мужской голос.
Секунд через десять дверь квартиры открылась. На пороге стоял Данила Михайлович Сабеев – отец Даниловны в спортивных брюках и рубашке нараспашку.
– Да?
– Добрый вечер. Моя фамилия Копылов, – представился нежданный гость. – Я учился вместе с вашей дочерью в интернате. Мне бы хотелось с вами поговорить.
– Минуточку.
Дверь снова закрылась. Алекс терпеливо ждал.
– Заходи, – послышалось из глубины квартиры.
Он толкнул дверь и вошел в большую прихожую. Полковник вышел из коридора навстречу гостю уже в застегнутой на все пуговицы рубашке.
– Тебя принимать по большому протоколу или по малому?
– Наверно, по малому.
– Ну тогда пошли на кухню.
Они прошли на внушительных размеров кухню, разделенную барной стойкой на столовую и собственно кухню. Сабеев указал Алексу на стул.
– Коньяк будешь?
– Лучше пива, если можно.
– Все можно. А я по коньячку. Ты, надеюсь, не попросишь меня сегодня сесть за руль?
Копылов вежливо улыбнулся, мол, сегодня точно не попрошу. Полковник достал из холодильника бутылку дорогого немецкого пива, а себе из шкафчика початую бутылку коньяка.
– Как ты узнал наш новый адрес?
– Ну узнал. – Алекс принял бутылку пива и, усевшись на высокий стул за стойкой, сам налил себе в причудливую пивную кружку со средневековым гербом. «Малый протокол» тоже по-своему впечатлял.
– Марина сейчас в Штатах учится, ты не в курсе?
– Не в курсе. Но я по другому вопросу.
Данила Михайлович махнул рюмку и тоже сел на высокий стул:
– Слушаю.
– Меня интересует Николаев Федор Эдуардович. Вам что-то это имя говорит?
– Еще как говорит. А с какого бока он тебя интересует?
– Меня сватают к нему на работу. Я хотел бы знать: кто он и что он?
– Вот так просто взять и все тебе сказать?
Копылов отодвинул пиво и встал.
– Извините. Действительно сильно лопухнулся.
– Да погоди ты! Пиво сначала допей, не выливать же в раковину.
Алекс снова сел и сделал большой глоток.
– Федор Эдуардович, – задумчиво произнес Сабеев. – Так он вроде в частную фирму ушел?
– Это я уже знаю. Он Центральную Америку когда-нибудь курировал?
– Когда в четвертом управлении работал? Думаю, да. А тебя что, туда, в его фирму сватают? Да, я же и забыл, что испанский и английский у тебя еще лучше русского. Ну что ж хорошее дело. Заграничные командировки, все такое.
– А что он за человек?
– Да так, ни хорошего, ни плохого сказать не могу.
– Он мог сотрудничать с американцами, ну когда Бакатин по дружбе половину им кэгэбэшных секретов выдал?
– Кто ж его знает? Если приказали сверху, мог и сотрудничать. А какое это имеет отношение к твоей работе?
– Просто разные разговоры ходят, хотел уточнить.
– А с кем ты мог уже такие разговоры вести? Что-то ты крутишь, парень!
– А семья у него есть?
– Жена и кажется две дочки. Уж не в зятья ли ты к нему набиваешься?
– У вас Марины фото нет? – вдруг спросил Алекс.
– Для чего?
– Для счастья.
Сабеев широко улыбнулся, так ему понравился ответ молодого гостя.
– Для счастья может и будет.
Он встал и вышел из кухни. За дверью, слушая их разговор, стояла Даниловна. Отец приложил ей кулак к носу: чтобы ни звука, и пошел в гостиную.
Даниловна неслышно скользнула следом, и когда отец выбрал из альбома ее фото, она отобрала его и всунула другой свой портрет.
С этим фото полковник и вернулся на кухню.
– Ну и каково счастье? – спросил он, протягивая фото.
Алекс внимательно глянул на фото, но не стал его комментировать.
– Говорите, в Гарварде она сейчас?
– Я тебе именно про Гарвард ничего не говорил.
– Очень рад за нее. Спасибо за пиво.
Он поднялся. Данила Михайлович проводил его в прихожую.
– Дочке от тебя привет передавать?
– Ну конечно, – ответ был любезным, но и только.
Они пожали друг другу руки, и Алекс вышел за дверь.
В прихожую тихо вошла Даниловна и замерла, прислонившись к стене.
– Ты умница, – похвалил ее отец.
Даниловна так не считала, но что-либо возражать отцу не стала.
Они прошли каждый в свою комнату. В проходной гостиной на столике стоял портрет Елизаветы Максимовны в черной рамке – это именно из-за смерти матери Даниловна в разгар учебы прилетела домой.
Данила Михайлович сел в кабинете за письменный стол и водрузил на нос очки, но раскрыть нужную книгу не успел. За дверью послышались быстрые почти не слышимые шаги. Полковник вскочил и бросился в прихожую. Но помешать выскочить из квартиры дочери уже не успел.
14
Копылов шел по улице в сторону метро. В пятнадцати шагах позади него шла-кралась Даниловна, соблюдая все меры предосторожности. Надвинутая на глаза кепка и темные очки делали ее неузнаваемой.
Алекс заметил слежку сразу, даром, что уже несколько раз отрывался от профессиональных топтунов. Проходя по улице со сталинскими домами, он свернул в арку, ведущую во двор, и спрятался за выступ стены.
Даниловна, чуть помедлив, свернула туда же.
Алекс оказался у нее за спиной.
– Ну и что дальше?
Девушка замерла, потом быстро рванула прочь. Алекс был настороже и в три прыжка поймал ее сзади за локти.
– Я позову милицию! – вскричала пленница.
– Я тоже. – Он силой развернул ее к себе и чуть опешил: – Ты?
– Ну я.
– Соврал, значит, папа?
– А с какой стати он должен тебе говорить правду?
Ему стало смешно.
– Так говоришь, в Штатах учишься?
– Пусти.
Он отпустил. Мимо них во двор шла женщина с сумкой на колесиках. Они, застыв, дожидались пока она пройдет.
– Зачем следила?
– «Для счастья», – передразнила она его…
15
Через полчаса они сидели в небольшом открытом кафе и ели мороженое.
– А тебе мое фото раньше не передавали? – поинтересовалась Даниловна.
– Нет. А когда? – спросил он, все еще толком не придя в себя от ее нового взрослого облика: полных губ, гладкой длинной шеи, манящего взгляда. Макияж был весьма умеренный, зато дорогим парфюмом разило достаточно сильно. Ко всему этому еще надо было привыкнуть.
– В общагу к тебе приходила. Там два парня были и патлатая девица. Фото отдала парням, но, похоже, твоя подруга решила сама им распорядиться. Ты живешь с ней?
– В общем, да, – не стал он скрывать. – Встречный вопрос задавать?
– Не стоит. Все правильно, клятву верности мы друг другу не давали.
– Я каждых нечетный месяц в Камергерский переулок прихожу.
– Я знаю.
– Видела меня там? – Копылов не очень-то и удивился.
– Видела.
– Так что, уже не стоит туда приходить?
– Стоит.
– Ладно, буду приходить, – легко согласился он.
– Я действительно учусь в Вашингтоне. Сюда прилетела на похороны мамы.
– Сочувствую.
– Спасибо. Она всегда была такая здоровая, а сгорела за одну неделю. А твоя баба Дуня как?
– Потихоньку. Езжу к ней регулярно.
– Ты меня так к ней и не свозил.
Они чуть отвлеклись на мороженое.
– Назад когда?
– Завтра вечером самолет.
– Мне, естественно, провожать нельзя?
– Почему? Можно. Правда, будет еще пять человек провожающих.
– И среди них твой парень?
– Скорее всего. – Зачем ей было скрывать, если он не скрывал.
– Тогда я уж лучше в Камергерском переулке постою. Там у меня у стены уже намоленное теплое местечко.
Снова по ложечке мороженого.
– Как сам-то? С нашими интернатскими с кем-нибудь встречаешься? – вспомнила Даниловна.
– Не-а. Они все в спецслужбы подались. А я стараюсь на гражданке зацепиться.
– И получается? – ей действительно было интересно.
– Самое смешное, что нет.
– Поэтому про Николаева спрашивал.
– Нет. Просто мне поручено застрелить его, а я как девушка ломаюсь.
Даниловна внимательно глянула на него, сразу поняв, что он не врет. А Алекс от своих неожиданно выскочивших слов вдруг почувствовал огромное облегчение: вот человек, которому он может все рассказать и который все поймет как надо и при этом никогда ни в чем не подставит. Откуда в нем взялась такая уверенность, он не знал, но уверенность была.
– Кем поручено? Там где ты сейчас стучишь?
– Да тут в Москве сейчас частных спецслужб как грязи.
– И что, будешь стрелять?
– Наверное. Иногда проще кого-нибудь застрелить, чем объяснять, почему я не хочу этого делать.
Даниловна помолчала, подбирая подходящие слова.
– Я как знала, что примерно так все и будет. А в живых ты потом останешься?
– Думаю, что нет, – легко без всякой рисовки признался он. – Но ты знаешь, как-то совсем не страшно. Помнишь, как мы в интернате на себя все эти шпионские игры примеривали. Если тебя никто не застрелит и пытать не станет, так и жизнь будто не удалась.
– Сейчас никто шпионов не пытает и не расстреливает. Садят в цивильную тюрьму с кондиционером и меняют потом на таких же малохольных лузеров.
– Так ведь это там, за кордоном. А Москва кровушку любит, – с видом знатока заметил Копылов.
– Не нравится мне твое настроение… Чтобы ты хотел, чтобы я для тебя сделала?
– А ты что, готова на все?!.. – с неожиданной злостью на это стандартное бабье участие спросил он. Она никак не реагировала, просто грустно смотрела на него. – Тогда идем.
Алекс расплатился, и они пошли на выход.
16
Во дворе дома Зацепина все было по-прежнему. Почти на том же месте стоял грузовой микроавтобус, только насидевшийся Смыга, оставив в грузовичке Грибаева, прохаживался в другом углу двора и лениво потягивал из бутылки пиво.
Вошедший во двор вместе с Даниловной Алекс приветствовал его взмахом руки, как старого доброго знакомого. Смыга от неожиданности даже чуть поперхнулся пивом. Проводив взглядом до подъезда молодую парочку, он бросился к грузовичку, чтобы созвониться с Мухтаром и выяснить что это еще такое.
– Кто это? – тихо спросила Марина у Алекса.
– Я же говорю, здесь всяких шнырей как собачьего дерьма.
Они поднялись на четвертый этаж и вошли в квартиру. Только бы там никто ничего не перевернул, думал Алекс. На его счастью ничто здесь не изменилось после их с Юлей ночевки. Даже забытые в мойке кофейные чашки так и остались в ней.
Он включил на кухне один телевизор, в спальне второй, в гостиной вставил в музыкальный центр диск, а телефонный провод выдернул из розетки.
Даниловна продолжала отстраненно наблюдала за этими его действиями.
– А дядя Альберто где? – громко произнесла она, чтобы перекрыть децибелы музыкального центра.
– В бегах или на спецзадании. Где ему еще быть?
Он открыл бар и выбрал две бутылки коньяка и виски.
– Будешь?
– Как ты.
Алекс достал рюмки, поставил их вместе с бутылками на журнальный столик. Сам сел на кресло и замер. Так они и сидели, глядя друг на друга.
– Предельная пошлость, не так ли? – догадался он.
– Да уж. Из жизни одноклеточных.
Он покрутил головой по сторонам, пытаясь хоть в чем-то найти опору.
– Знаешь, я когда-то читал рассказ Джека Лондона, как двое влюбленных хотели достичь наивысшей любви. Поженились, но в постель не ложились, продолжали романтические разговоры и все такое. И градус их любви все повышался и повышался, а потом вдруг они проснулись утром и почувствовали полное равнодушие друг к другу. Рассказ назывался «Когда боги смеются».
Она не стала ему отвечать, просто сказала:
– Пойдем, ты проводишь меня до дома.
Алекс поднялся и последовал за ней к двери. Перед уходом чуть задержался. Вернулся в гостиную, встал на стул и с помощью линейки открыл малый тайник Петра. Конверт с фото Николаева трогать не стал, а неполную пачку долларов забрал с собой – Зацепин, явно, вообще не появится больше здесь. Марина с любопытством наблюдала за его действиями.
Во дворе, кроме грузовичка стоял уже и серый «Ситроен» Мухтара с напарником. Вот только на эскалатор метро он, увы, влезть не мог. И на бесконечных переходах у четырех станций метро возле Александровского сада в вечерний час пик Копылов с Даниловной смогли легко оторваться от пешего преследования напарника Мухтара.
Потом они долго стояли в укромном уголке возле дома Сабеевых. Расходиться не хотелось.
– Запомни, рассказ Джека Лондона не про нас, – убежденно говорила она. – И ты никогда не будешь равнодушным, и я. Просто ты меня шесть лет не видел, и я для тебя совершенно другая. Но я та же, что и раньше. Ты просто отвык от меня, а за два часа снова привыкнуть трудно.
– И все-то ты понимаешь! – настроение Алекса совсем не улучшалось от ее мудрой тирады.
– Ты моя вторая жизнь, причем лучшая ее половина. Значит, мы договорились? Ты будешь продолжать приходить к своей намоленной стене, – продолжала внушать она. – Нет, месяца три точно приходить не буду, – сарказм выскакивал из него словно по собственной воле.
– А что если мы найдем еще одно место для встреч? Например, возле Эйфелевой башни, у кассы, где продают на башню билеты?
– Тогда уж лучше в твоем университетском кампусе. Возле дома с выбитым стеклом.
– Там нет выбитых стекол, – возразила она.
– Ну так я специально выбью.
Даниловна показала ему свою визитку.
– Это логин моей электронной почты. Запомнил? Только не все конечно открытым текстом. Ну ты разберешься. Мне пора.
– Конечно. – Он не возражал.
– Ты меня поцелуешь?
Настал момент для его ответного хода.
– Только как дружбана, как старого боевого товарища.
– Товарищей не целуют.
– Других поцелуев у меня пока для тебя нет.
– Останься живым. Очень прошу, – вдруг совершенно неожиданно вырвалось у нее.
– Буду стараться.
Они уже на полкорпуса развернулись, чтобы расходиться, потом чуть замерли, посмотрели друг на друга и не выдержали, кинулись в объятия друг к другу, как самые обыкновенные влюбленные.
Потом, идя к метро, Алекс еще долго втягивал ноздрями запах с левого борта своей куртки, к которому на полминуты прильнула голова Даниловны. Пахло великими будущими встречами и преодолением всех преград.
В этот вечер он поехал ночевать не на съемную квартиру, а в общагу, наговорив Юле по сотовому сто пятьдесят причин, почему ему так надо сделать.
17
На крыльце больницы стояли Зацепин, Зоя и врач.
– Большое вам спасибо, Альбина Владимировна, – признательно улыбалась врачу Зоя.
– Ему бы по-хорошему еще недельку у нас полежать. Совсем бы горным орлом стал.
– А то, что я вас просила?..
Альбина Владимировна протянула ей тонкий скоросшиватель.
– Вообще-то не положено на руки отдавать. Я просто сделала копию с его больничного дела.
– Еще раз огромное спасибо. – Зоя передала врачу конверт с гонораром. Та скользящим привычным движением сунула его себе в карман.
– До свидания, Альбина Владимировна, – сказал Петр Зацепин, вернее Алексей Соколов, как звали первого Зоиного мужа, и как значилось теперь в больничном деле майора.
Петр с Зоей спустились по ступенькам с крыльца и направились к больничным воротам.
– Да не держи ты меня, как инвалида. Вижу я, вижу, – заверил Зацепин. И тут же, споткнувшись на рытвине, едва не упал. Зоя опять цепко ухватила его под руку.
– Ага, видит он! Ты у меня еще в Германии в глазной клинике месяц покукуешь. Мне инвалид не нужен.
– А что, бросишь, что ли? Не верю.
Они подошли к зеленой «Шкоде».
– Может, мне за руль? – пошутил Петр.
– Убью! – пригрозила она ему.
Сели в машину и поехали. На заднем сиденье поднялся, прячущийся там под пледом Алекс.
– Привет, Альберто.
– О, и ты тут! – воскликнул Зацепин.
– Почему ты называешь его Альберто? – пытливо глянула на них Зоя.
– А он как-то похвастал, что его в прошлой жизни звали Альберто. Ну так надо же сделать человеку приятное, – объяснил Алекс.
Навстречу «Шкоде» во двор больницы въезжал серый «Ситроен» с Мухтаром и напарником. Только чудом или заторможенностью мышления можно было объяснить, почему они не заметили сидящий во встречном машине объект их поисков. В машинах ярко-зеленого цвета серьезные люди никогда не ездят – это бывшие милицейские сыщики знали совершенно точно.
Час спустя «Ситроен» вылетал со двора больницы как заполошная курица – это врач Альбина Владимировна узнала по фотографии только что выписавшегося пациента по фамилии Соколов.
18
Зоя была все же бесценным помощником, обеспечив двух великих нелегалов-подпольщиков помимо всего предыдущего еще и безупречной конспиративной квартирой. Все опять прошло по цепочке личных связей: у одной из ее подруг оказалась родственница, которая смотрела в свою очередь за квартирой уехавших во Францию знакомых. Под занавес 90-х годов, когда Москва становилось местом, где зарабатывались хорошие деньги, мало кто, уезжая на Запад, совершенно сжигал за собой все мосты, вот и эта офранцузившаяся знакомая предпочла оставить за собой на всякий случай пустующую московскую двухкомнатку.
Сюда и привезла самоотверженная Зоя жертв подброшенной гранаты. Не забыла захватить с собой два комплекта постельного белья, туалетные принадлежности и две пары мужских шлепанцев, словом, живи – не хочу. Правда, не успели они, как следует расположиться и выпить по чашке хорошего чая, как на пейджер Зои пришел вызов от бывшего мужа: «Срочно позвони».
Она взяла сотовый Петра и ушла разговаривать в соседнюю комнату. Когда вернулась, вид у нее был порядком встревоженный.
– Кажется, началось. Только что к моему Соколову приезжали двое гавриков, спрашивали, кому он давал свой паспорт…
– Ну?! – в один голос воскликнули Зацепин и Алекс.
– Хорошо, что он еще вчера, как ты настаивал, отнес наконец в паспортный стол заявление об утере паспорта. Соколов сказал, что они тут же при нем это проверили, но все равно, кажется, не слишком поверили.
Алекс с Зоей смотрели на майора, ожидая его решения.
– Так, подруга, тебе срочно надо испариться отсюда. Езжай в Питер, бери там тур и недели на три мотай в Анталию.
– И не подумаю!
– Где твой заграничный паспорт?
– Дома, где еще? Только я никуда прямо сейчас уезжать не могу. Да еще чтобы через Питер…
Но Зацепин не желал слушать никаких возражений.
– Алекс, поручаю тебе. Едете к ней на квартиру. Машину оставляешь за километр от дома, дальше в ее квартиру идешь один. Берешь ее загранпаспорт и сумку с курортными вещами. Потом на автовокзал и проследишь, чтобы она села в автобус на Питер…
– Да никуда я не поеду, – пыталась Зоя перебить его. – Что я в Москве не найду, где можно временно перекантоваться? Да у меня просто нет денег на эту Анталию?
Перед таким аргументом даже Зацепин встал в тупик.
– Я взял в твоей хате заначку. – Алекс эффектным жестом достал из кармана тонкую пачку баксов.
– Молоток! – обрадовался куратор. – Обожди, ты что, ходил туда второй раз?
– Ну ходил. Надо было, потом расскажу.
Зацепин перевел свой строгий взгляд на подругу.
– А ты что будешь делать совсем без денег? – почти сдалась та.
– А я тебе не все дам. В три звезды поедешь. У меня еще заначки есть.
– Нет уж, в Турции меньше чем в пяти звездах делать нечего.
Через минуту сошлись на четырех звездах. И Копылов с Зоей тронулись в путь.
Алекс не переставал удивляться подруге Зацепина. В конце концов, подчинившись воле своего великовозрастного бойфренда, она тут же забыла про свои взбрыкивания и принялась все делать собрано и по-деловому. Позвонила начальнице на работу, наплела ей всего в три короба, подробнейшим образом потом составила список всех вещей, которые ему предстояло собрать в ее квартире, причем так точно, что на все про все у него потом ушло не более тридцати минут, а позже, уже на вокзале, дала ему указание, в какой именно платный гараж отогнать ее приметную «Лягушонку».
За все время их совместной поездки его так и подмывало узнать, как же она видит свои дальнейшие отношения с таким опасным гражданским мужем, но никак не мог подобрать слова, чтобы они не выглядели назойливыми и бестактными. На автовокзале, за полчаса до отправления автобуса Зоя неожиданно сама заговорила об этом.
– Он все смеется и шутит, а ведь опасность реальная. Не хочу вникать, куда именно он на этот раз влип, но, похоже, к старому ему уже никак не вернуться.
– А с вами тогда как? – У Алекса даже ладони зачесались от жадного любопытства.
– А меня он уже бросил, – спокойно констатировала она. – В той жизни, какая у него будет дальше, мне места нет.
– Да ладно, дядя Петя обязательно найдет какой-нибудь выход, – сам себе не веря, попытался успокоить ее Копылов.
– Жалко мужика: всех победит, ото всего отобьется, а в итоге останется с пустой-препустой душой.
Алекс даже слегка обалдел от такого пророчества, которое, в общем-то, касалось и его самого. Немедленно захотелось запротестовать: а так ли вообще нужно носиться с пустой душой, как с писаной торбой, ну будет пустая, ну и что??! Я вон уже почти семь лет отсидел в полном тотальном одиночестве – и ничего! Цвету и пахну!
– Оставляю его на тебя. Смотри, будь достоин, – сказала Зоя на прощание, раньше времени занимая свою автобусное место, чтобы он не увидел ее наполнившихся слезами глаз.
Добираясь до нового логова Зацепина на метро и троллейбусе, Алекс снова и снова восхищался подругой куратора. Как она, понимая, что он ее уже бросил, продолжала отдавать ему последние деньги, отчаянно упрашивала чужих людей и, в конечном счете, подставлялась под будущие наверняка суровые разборки с бандитами-спецслужбистами. И самое поразительное – нисколько не кичилась, не подчеркивала это, а выполняла как простой и очевидный долг любящей женщины. Перебирая в уме весь свой пока еще скромный донжуанский список, он попытался примерить такое поведение хоть на одну из бывших пассий – и ничего не получалось. Разве что Даниловна, да и та бы ни за что не стала уезжать в Анталию, а обязательно предпочла бы сражаться с ним рядом до конца.
Войдя в квартиру, Копылов подумал, что Петр спит, так в ней было темно и тихо. Но нет, Зацепин просто лежал в одежде на неразобранном диване и глядел в потолок.
– Проводил? – только и спросил он.
– Проводил, – эхом отозвался Алекс.
Потом они сидели на кухне, и куратор смотрел, как Алекс уминает полбатона с литровым пакетом кефира. О Зое не говорили, хотя Копылова и подмывало сказать, что она знает, что рассталась с ним навсегда. Еще хотелось узнать о ближайших планах, но спрашивать о них, означало признать свое дальнейшее соучастие в общих действиях, от чего Алекс желал всеми силами отбояриться. Выбрал нечто нейтральное:
– А у тебя зрение точно полностью вернется?
– Обещали процентов пятьдесят, не больше. И то хорошо.
Они снова помолчали.
– Ну ты решил?
– Что? – машинально спросил Алекс, с запозданием поняв, что вопрос опять о ликвидации Николаева.
– Сам знаешь что?
– У меня завтра экзамен, мне готовиться надо. – И Копылов гордо уединился со своими учебниками в маленькой комнате.
Майору ничего не оставалось, как терпеливо продолжать ждать.
19
Было совершенно ясно, что чем бы дело не кончилось, их привычным встречам-общениям пришел конец. И как-то сами собой всплыли вопросы, на которые Алексу непременно требовалось получить ответы. Почему бы не выяснить больше про то, что ему так навязывают.
Вскоре и удобный повод для этого представился. Юля распечатала фото со своей мыльницы, и Алекс принес и показал их куратору:
– Вот этот тип спрашивал у моей Юльки на меня закрытую характеристику. Не похоже, что он тоже из «Элиса». Может по твоей конторе?
Петр внимательно посмотрел фото, потом небрежно вернул назад.
– Не знаю такого.
– А предположение?
– Какое угодно. Может простая чекистская вербовка. Сам виноват, много болтаешь про свой английский с испанским. Вот и заинтересовал.
– Да что на мне медом намазано, что вы все ко мне так и липнете?! – Алекс одновременно негодовал и издевался. – Так может ну ее на фиг, военную разведку – пойду в фээсбэшники записываться?
– Хорошее дело. Давай, давай, – поощрил его майор.
– Там же и возможностей побольше и денег, – продолжал провоцировать Копылов.
– И стучат все побольше друг на друга.
– А то у вас не стучат. Даже в нашем интернате и то это дело на поток поставлено.
– Много тебе от этого вреда было? – вопрос Зацепина был чисто риторическим.
Пожалуй, теперь Алексу можно было и к своим расспросам приступать.
– А что бы было, если бы я согласился, не на Николаева, а просто на твое ГРУ?
Петр понял, что вот он, его вербовочный час. Они сидели на кухне и попивали пиво с воблой.
– Для начала окончил бы разведшколу… А почему ты спрашиваешь, да еще с такой фигой в кармане?
– Ну окончил бы я ее, что потом?
– Стал бы нелегалом и вперед.
– И что меня вот так просто пошлют за границу с моими-то характеристиками?
Майор ответил не сразу, как следует прожевал твердый кусочек мяса.
– Ты слишком придаешь большое значение своему подростковому пустозвонству. Дело в том, что ты никогда не сможешь стать предателем Родины.
– Кто? Я не смогу?! – Алекс даже зашелся от возмущения на такую напраслину. – Да я только сплю и вижу, как сбежать из вашей вонючей России!
– Тебе не надоело? Двадцать лет балбесу через два месяца, а он все свое.
Копылов запил «балбеса» хорошим глотком пива.
– Ну и что бы я там делал как нелегал? Как ты: наскоками шифровку брал и потом в другое место передавал?
– Все точно так же как и здесь. Согласно своим способностям, можешь остаться мелким клерком, а можешь стать большим боссом.
– А тебя никогда не дергало, что все ваши знаменитые разведчики с иностранными фамилиями: что Зорге, что Филби и так далее?
– Дергало. Но у этого есть свое объяснение.
– И какое же?
– Наши разведчики всем хороши, вот только нет у них дедушки, окончившего Итон, или бабушки присутствовавшей на балах в лучших домах Парижа и Нью-Йорка.
– Это что так важно?
– Это гиперважно. Как говорится, слухи о миллионерах или генералах в первом поколении сильно преувеличены. Также и без однокурсников по Гарварду или Оксфорду ты никто. Между прочим, главная смысл работы твоих родителей был именно ты. Стать состоятельными предпринимателями, чтобы послать тебя в престижный американский университет.
Алекс был потрясен сим открытием и не скрывал этого.
– Это они сами тебе так говорили?!
– Об этом не надо было говорить, это и так было совершенно очевидно.
– А теперь что?
– Теперь это предстоит сделать тебе: внедриться в закордонную жизнь, законно разбогатеть, родить пару-тройку отпрысков, и позаботиться, чтобы они потом стали супершпионами.
Не похоже было, чтобы куратор шутил.
– Но это… я даже не знаю как назвать… Это же самое настоящее пожизненное рабство!
– Ты сам заговорил о знаменитых разведчиках, я тебя за язык не тянул. Или будешь всю жизнь такая мелкая сошка, как я.
– Ну да, мелкая. Пятнадцать трупов только в Москве, – пробурчал Алекс.
– Я так полагаю, ты уже согласен ликвидировать Николаева?
– Нет! Я же сказал «нет»!
– Хорошо, чего кричишь! Принесешь мне «беретту» и вали куда знаешь, – произнес майор, разом отбив охоту у своего протеже продолжать разговор.
Допив пиво, Копылов поднялся и стал переодевать домашние джинсы на уличные.
– Куда ты? – спросил куратор.
– За «береттой», – сердито бросил студент.
Он и в самом деле съездил к своей общаге, где после инцидента со взрывом, прикопал «беретту» прямо в земле, завернув предварительно в два целлофановых пакета.
20
На следующий день Зацепин, глядя на сборы Алекса на очередной экзамен в институте, попросил его выяснить насчет Николаева какие-либо подробности: привычки, времяпрепровождение, места посещения.
– Да где я это возьму? – возразил Копылов.
– Для начала просто зайди в Интернет.
– Твой компьютер у тебя в квартире, туда нельзя.
– Найди другое место.
Ну это ладно, решил Алекс и отправился в одну частную фирму, где недавно настраивал компьютерные программы. Никто не возражал, чтобы он смог полчаса посидеть за одним из их компов. К большому удивлению Алекса, как только он набрал в «Яндексе» фамилию имя отчество Николаева, о нем выскочил целый перечень материалов, в которых, правда, не было ничего о его службе в КГБ, зато много чего, о его современном легальном бизнесе. Нашлось здесь и одно интервью, в котором Николаев похвастал, что раз в неделю ходит в фитнес-центр плавать свой километр, причем любит это делать в самые утренние часы, чтобы там было поменьше народу.
– Ну не мне же идти в бассейн? – сказал на это Петр, и пришлось Алексу, запасшись плавками, шапочкой и справкой от врача самому двинуться в сей фитнес-центр в вечерний час-пик, когда народу там было больше всего. Легкая жалоба служителю бассейна на многолюдство и в ответ получен совет приходить в шесть утра по средам, когда в бассейне плавает лишь один бизнесмен со своим охранником.
– И как ты себе представляешь все это дальше? – спросил Копылов у майора, который с энтузиазмом воспринял сию информацию.
– Рисуешь мне план этого фитнес-центра, затем вызываешь такси и везешь меня до его входа. А дальше я уже сам как-нибудь.
– Ага. А потом? Держу такси и спокойно увожу полуслепого киллера обратно в квартиру?
– А почему нет?
Алекс чувствовал во всем этом провокацию, но не мог понять какую. А тут еще Юля беспрестанно звонит по сотовому, дабы узнать, где он и что с ним и не хочет ли он вместе со всем их компанией рвануть на две недели в Кемер.
– Очень хорошо, – одобрил такой расклад куратор. – Сделаем дело и езжай проветрись, тебе будет полезно.
21
Самое удивительное, что несмотря на все эти события, Копылов продолжал как ни в чем ни бывало ходить на экзамены и получать очень неплохие отметки. Когда замечал поблизости Смыгу, Кураева, уже и Мухтара, обязательно делал приветственный жест, после чего преспокойно от них отрывался.
Но после очередного экзамена Алекс вместо знакомых топтунов во дворе института перехватил некий коротко стриженый вальяжный молодец в стильной безрукавке со множеством карманов, которая впрочем не могла скрыть армейской выправки молодца.
– Я из учреждения, где служит твой куратор, – просто представился он, всем своим видом показывая, что после такого пароля ему нет нужды ни показывать удостоверение, ни называть свою фамилию. – Мне нужно отнять минут пять твоего времени.
– Значит, на шестой минуте я могу вскакивать и убегать? – не преминул уточнить Алекс.
– Так точно, – улыбнулся стриженый.
– Подожди меня пять минут, – крикнул Копылов Юле, которая с беспокойством поглядывала издали в их сторону.
Все скамейки во дворе института были заняты, поэтому разговор состоялся в стареньком «Форде» молодца.
– Напиши мне коротко и точно, когда и где ты видел Зацепина последний раз, и если знаешь, какие планы были у него на ближайшее время, – просто попросил стриженый, протягивая Алексу в машине лист бумаги, ручку и толстый журнал в качестве столешницы.
Сам подход к такому опросу показывал, что никто не сомневается, что Алексу известно об исчезновении майора. Но это Копылов сообразил чуть позже, а в том момент в полном замешательстве придумывал, что именно ему надо писать.
Стриженый особой дознавательной психологией не занимался, просто сидел и ждал, глядя в окно, но от этого сосредоточиться было еще трудней. Про Инюрколлегию, Алекс все же писать не стал, как-никак письменный документ, потом иди еще дополнительно объясняйся. Сочинил про то, что они просто встречались и обсуждали планы Алекса на каникулы.
– Хорошо, спасибо, – сказал молодец, прочитал докладную Алекса и спрятал ее себе в папку.
–…Это старлей Илюхин из отдела собственной безопасности, – сказал майор, когда Копылов показал ему свой рисунок стриженого. – Что-то поздновато они засуетились. Говоришь, в окно все время смотрел? Да он тебя и затылком мог сканировать с головы до каблуков. Вовремя мы Зою отправили. И вообще надо поторапливаться, пока нас свои же в серьезный оборот не взяли.
Ага, значит, граната в машине, это еще не серьезно, рассуждал про себя Алекс.
22
Наконец все предварительные приготовления были сделаны, и наступила нужная среда. Такси не понадобилось. Подчиняясь майору, Копылов не стал ставить «Лягушонку» в указанный Зоей гараж, оставил в соседнем дворе, где она больше недели благополучно и простояла, отпугивая своим слишком ярким видом любых угонщиков.
В шесть утра прозвонил будильник, Зацепин с Алексом тотчас поднялись, выпили по чашке кофе, быстро собрались и поехали. На Копылове бейсбольная кепка, на майоре парик, простые очки и грим.
– Ты заводишь туда меня и сразу уходишь. Ясно? – инструктировал куратор своего подопечного. – «Беретта» точно за вентиляционной решеткой?
– Я же сказал.
– Один охранник остается в машине, а второй пасет его в самом комплексе? – уточнил Зацепин.
– Ну да.
«Шкода» остановилась возле большого торгового комплекса, к которому примыкал фитнес-центр.
Алекс и Петр прошли через рамку металлоискателя. Сонный в столь ранний час охранник лениво просмотрел студенческий билет Алекса и паспорт Зацепина на чужую фамилию.
– Первый раз здесь? Знаете куда?
– Я уже был здесь. Знаю, – уверенно сказал Алекс.
Под рассеянным взглядом охранника они проследовали вглубь фитнес-центра.
В туалете первого этажа кроме них двоих никого не было. Днем раньше в открытую форточку туалета Копылов вбросил маленький моток шпагата и, войдя в комплекс, втащил в туалет весь шпагат, вместе с привязанной к нему «береттой» майора. Теперь оставалось просто явить ее на свет.
Алекс подвинул урну, влез на нее и открыл вентиляционную решетку. Затем запустил в отверстие руку и вынул перевязанный шпагатом пакет с «береттой» и глушителем.
– Так тебя уже ничему учить не надо, все умеешь, – похвалил куратор.
– Фильмы смотрю, – угрюмо огрызнулся Копылов.
– Ну все, теперь ступай в машину.
Это была, что называется, проверка на вшивость. Алекс не поддался. Он сомневался, что майор сможет должным образом здесь ориентироваться.
– Пошли уже.
В предбаннике бассейна на скамейке сидел одетый охранник, читал газету. Подозрительно посмотрел на вошедших в одежде Алекса и Петра.
– Шеф в сауне один? – по-свойски спросил его Зацепин.
– Ну, – недоуменно ответил охранник.
– Эту читай! – Петр кинул в руки охранника свернутую трубкой газету. Алекс еще удивился, когда, выходя из дома, куратор прихватил с собой газету, что читал накануне. Сейчас газета сработала. Охранник инстинктивно схватил газету и на полсекунды опустил на нее глаза. В следующее мгновение майор прижал к его лицу платок с хлороформом. Затем вдвоем они оттащили охранника к стене, где находилась дверь в сауну, так чтобы при выходе оттуда его не было видно.
– На, держи. – Зацепин передал пистолет Алексу, тот машинально взял, но тут же протянул его обратно.
– Я стрелять не буду!
– Тебя никто и не просит. – Петр достал из кармана шпагат-удавку. – Иди, загляни, чтоб он тебя увидел и сразу выйди, ничего не говоря.
Алекс чуть помедлил, но все же послушался.
Николаев один блаженствовал на верхней полке парной. На скрип двери не среагировал. Но дверь не закрывалась, и тогда он посмотрел. Сразу узнал стоящего в дверном проеме Копылова. Когда тот молча повернулся и вышел, Николаев резко сел: что бы все это значило? Выход из парной был только один, поэтому ничего не оставалось, как тотчас выйти и все выяснить.
Алекс прежней приманкой стоял у противоположной стены предбанника. Выскочивший Николаев был начеку, от того не стал совсем уж пассивной жертвой. Краем глаза заметил другого человека и чуть отпрянул. Поэтому удавка Зацепина не попала на шею, а обвилась посередине головы. Спортивная подготовка и в пятьдесят лет была у Николаева на высоте. Схватка его с Петром проходила быстро и энергично. Сверху оказывался то один, то другой. После акцентированного удара кулаком в висок Зацепин сильно «поплыл».
Схватив голову майора двумя руками, Николаев принялся колотить ею о каменный пол.
Алекс не выдержал и попытался ударить референта ручкой пистолета по голове, но промахнулся: удар, скользнув по черепу, пришелся в плечо.
– Сопляк!! – прорычал бывший кагэбэшник и, сильно махнув толстой рукой, отшвырнул студента прочь. Но пистолет остался при Алексе, и он скорее рефлекторно, чем намеренно нажал курок.
Зацепин с трудом сбросил с себя обмякшее тело Николаева, шатаясь, встал и взял из рук оцепеневшего Копылова «беретту».
– И контрольный! – Петр выстрелил Николаеву в затылок.
Теперь оставалось только бежать.
Охранник на выход уже совсем проснулся и на всякий случай преградил Зацепину и Алексу дорогу.
– Минуточку!
Майор, не снижая скорости, врезал ему ручкой пистолета в челюсть, и они с Алексом вырвались наружу.
23
Зеленая «Шкода» въехала на большой пустырь, загроможденный обломками бетонных блоков, и остановилась.
– Ну вот и все! – сказал Зацепин.
– Все? – у Алекса на этот счет были большие сомнения.
– Для меня-то точно все, а для тебя не знаю.
– И куда ты теперь? За кордон?
Петр пренебрежительно хмыкнул:
– Вот еще! В Сибирь, матушку подамся.
– Не понял? – удивился Копылов.
– В детстве мечтал быть охотником-промысловиком. – На лице куратора появилась простодушная улыбка. – Теперь с моим зрением охотник из меня никакой. Хотя, говорят, они одни капканы используют. В общем, так или иначе в нормальные лесные отшельники подамся. Найду себе такую же сумасшедшую мадам и будем с ней в Робинзона Крузо и Пятницу играть. Чтобы дешево и сердито.
Алекс чуть подумал:
– А мне что, тоже в Сибирь?
– Если хочешь, можешь и в Сибирь. Но не советую. Надо еще здесь, в мегаполисе как следует шею свернуть. А то потом ничего и вспомнить будет.
– А разве уже не свернул? – искренне удивился молодой подельник.
– Твое досье все еще в режиме ожидания. Тебе стоит только сказать «да» и все для тебя изменится.
– Так уж и все! А проверка моей предыдущей жизни? Того, что я натворил с твоим Николаевым в сауне.
– Забудь о нем. Бешеных собак даже Гаагский суд не жалеет. У тебя все уже давно проверено и зафиксировано. Говоришь «да», тебе меняют фамилию и биографию, и все начинаешь с чистого листа.
– Так просто?
– А чего с проблемами заморачиваться? Самые лучшие сотрудники те, кому нельзя возвращаться в прошлое.
– А вещи в дорогу собрать можно будет?
Майор покачал головой.
– Никаких вещей.
– У меня метрика и приписное свидетельство на Юлькиной квартире остались.
– Они тебе больше не нужны.
– А если я кого-нибудь здесь в Москве случайно встречу?
– В Питере вероятность таких встреч будет минимальной.
– В Питере?.. – изумился Алекс. – А высшее образование?
Зацепин усмехнулся:
– Тебе бы на базаре торговаться. Все будет как надо. Без образования не останешься.
Они помолчали.
– Ты разрешал мне в Кемер ехать?
– Не хотел портить тебе настроения.
– Я могу подумать?
– Тебе не о чем думать. Сзади тебя ждет смерть, впереди тоже смерть, но после тридцати-сорока восхитительных лет… – оптимистично заключил Петр.
Копылов достал из кармана сложенную вчетверо одну из копий распечатки с чипа, которую он специально захватил сегодня с собой:
– А с этим что делать?
Куратор вопросительно посмотрел на него.
– Это распечатка с того чипа, – пояснил Алекс. – Здесь информация о том, как окружение Горбачева и Ельцина в девяносто первом году получало деньги от некоего частного американского агентства.
Зацепин потянул было к бумагам руку, но в последний момент отдернул ее.
– Нет. Все. Бобик ушел в отставку. Советую, как можно скорей избавиться от этой распечатки.
– Это ведь из-за нее погибли мои родители?
– Я тебе сказал, уничтожь! – потребовал Петр.
Алекс с вызовом сложил и спрятал под пытливым взглядом майора опасные листки себе в карман, затем сделал театральный жест рукой:
– Ну что стоим? Едем!
Довольно усмехнувшись, Зацепин кивнул, Алекс завел мотор, и они поехали.
24
Три дня спустя Копылов шел по набережной Невы, с любопытством разглядывая сфинксов, ростральные колонны, огромный парусник-ресторан у гранитной набережной. В голове вновь и вновь звучал текст расписки, которую он написал несколько часов назад:
– «Я, Копылов, Александр Сергеевич, настоящим даю подписку в том, что обязуюсь хранить в тайне и никогда никому ни при каких обстоятельствах не разглашать сведенья о моей настоящей фамилии и о разведывательных органах Министерства Обороны России. Я предупрежден о том, что за невыполнение настоящего обязательства подлежу строгой уголовной ответственности…»
О том, что все его предыдущие принципы пошли прахом как-то не думалось. А вот о том, как Зацепин на прощание наградил его собственной «береттой» вспоминалось снова и снова. И то, что эта «беретта» вместе с утаенным загранпаспортом на Копылова были спрятана им еще там, в Москве, автоматически превращало его, Алекса, в теневого мафиози сразу двух главных городов России…