Он ушёл. Надо было возвращаться в свою жизнь, но я стояла перед окном, всё ещё охваченная чувством, желанием и острым, больным чувством разъединения. Смотрела, кусая губы, на уже пустую тропинку, по которой он только что шёл к трамвайной остановке.
Он должен был остаться. Или я должна была пойти с ним. В метро, к нему домой, в подворотню – куда угодно, лишь бы вместе.
Я представила, как бросаюсь в комнату, накидываю пальто, рвусь следом. Ещё догоню его, если бегом. Буду звать - он услышит. Обернётся, побежит ко мне.
Просто обняться и больше ничего. Пусть он распахнёт моё пальто. Я представила это – и у меня закружилась голова. Пусть. Превратиться в него, забыть себя – какое счастье… У меня всё ещё билось сердце, горело лицо, я всё ещё чувствовала жар его тела и его губы.
Я прошла коридор, начала подниматься по ступенькам – но остановилась через два шага. Куда? Зачем? Я с ним должна...
Медленно, словно больная, я прибрела на наш этаж, свернула в открытую дверь кухни. Накуриться – вот что. Ещё лучше напиться - но я не умею.
В кухне было пусто, нежно трепетал над одной из плит голубой газовый венчик, пахло дымом – кто-то забегал покурить.
Надо идти в комнату за сигаретами, но страшно было об этом подумать. Я пошарила за плитами, вытащила консервную «хрустальную вазу», заваленную окурками, съехала по стене на пол и замерла. До чего докатилась – бычки собираю…
По коридору затопали шаги, и на пороге появилась Татка со сковородкой.
- Ты тут? – воскликнула она. - А чего на полу? Опять поругались?
Я тупо покачала головой.
- А это что? – она вырвала из моих рук банку и вытряхнула в мусорку. - Совсем рехнулась? Сейчас принесу, с ума-то не сходи…
Она вернулась быстро с сигаретами и тоже села рядом со мной на корточки. Я тихо остывала, придерживая голову рукой.
- Точно не поссорились? – пытливо спросила Татка.
- Нет. Просто не могу без него, - пробормотала я, и слёзы закапали из моих глаз.
- Ну, ёлки зелёные, оставила бы его, я бы к тётке уехала! – воскликнула Татка.
- Нет, - я сглотнула слёзы. - Завтра папку отдавать, сегодня надо все бумаги пересмотреть. А с ним невозможно. С ним – это только с ним.
- А ревёшь-то чего?
- Не знаю, - я отречённо покачала головой. – Когда с ним – всё время слёзы. Как на войну провожаю…
- Да чёрт бы с ней, с этой папкой! – возмущённо воскликнула Татка. – Если так, осталась бы ещё на один день дома, я бы тебя отмазала завтра… побыли бы вместе…
- Не додумалась… - я всхлипнула. - Такая вот дура, что работа на первом месте… Да, нужно было его оставить… мы бы хоть помирились по-человечески… а я вместо этого о работе думаю, и доклад скоро сдавать, а у меня там только наклёвывается…
Я бросила едва начатую сигарету и закрыла лицо руками.
- Ну, положим с твоим докладом проблем меньше, чем с твоим князем, - заметила Татка. – Но, если честно, не знаю, что вас трясёт. Нормальный малый. Красивый, сильный. Хоть и танцует, но мужик, а не слюнтяй. Вон, дверь поставил враз, задвижку сделал, по магазинам бегал, кормил-поил-лечил. Радоваться надо, а не рыдать.
- Да, - еле прошептала я. – Всё так. Только почему-то сердце разрывается каждый раз. Ладно, всё, ты права. Надо радоваться.
Я встала, умылась под краном и опять села на пол. Мокрыми пальцами взяла сигарету.
- Ну так что? – Татка посмотрела на меня. – Ехать мне к тётке?
- Нет, - я покачала головой. – Спасибо. Что мозги вправила.
- Ну и отлично, - сказала Татка. - Ещё наобнимаетесь, весна только началась. А я, пока вы тут лизались, документы посмотрела.
- И что? - спросила я уже почти нормальным голосом.
- Камень Каабы по преданиям находился в раю.
- Он же в Мекке, не в Иерусалиме, - возразила я.
- Но это единственный камень, о котором никто ничего не знает, к которому до сих пор не подпускают учёных и который был расколот на несколько кусков.
- Да. Олежек то же самое говорил, – я живо повернулась к ней. – Предположил, что кольцо может быть осколком.
- Как версия, - Татка пожала плечами. - А "камень Иерусалима" - это может быть про нахождение перстня, а не камня.
- Камень был в раю… - я задумалась. - А мои сны про розовые цветы, между прочим, – единственные из всех сюжетов, которые ни с какой эпохой не синхронизируются. И там чертовщина, фантастика…
- Хочешь сказать, тебе снился рай?
- Не знаю, - сказала я, - никто не знает, как выглядит рай и что там происходит. Но получается, камни там точно есть.
- Тебе зачем сейчас-то этот рай? – Татка поднялась, взяла банку и села на подоконник.
- Ну, должна же у нас быть точка отсчёта, – я тоже встала и подошла к окну. - Иначе мы ни одной версии не построим.
- Слушай, - Татка стряхнула пепел и повернулась ко мне. - У тебя конкретная тема: история московской девушки, застрявшей в Крыму в начале войны. Кольцо - это уже другая история, отдельная. У нас пятьдесят лет с начала войны. Девушка оказывается в Крыму как раз в начале войны. Судьба человека, обрушенная фашистским нашествием. Одна песчинка в этой молотиловке. Есть кольцо, нет кольца – это сейчас неважно. Не распыляйся. Через три дня апрель. Когда тебе сдавать черновик?
- Десятого.
- Вот. Закончи эту тему. Ты ведь нашла какого-то человека.
- Да. В военных корреспонденциях упоминался подполковник Белича. Москвич. У него была дочь, которая пропала без вести в сорок втором году.
- Надо делать запросы в архив в военкомат по месту жительства на предполагаемый адрес в Трубниковском. И ещё бы туда съездить, - сказала Татка. – Может найдутся старожилы. Короче, копай это. Сдашь доклад - будем заниматься кольцом.
- Да, ты права, - сказала я, гася сигарету. - Милка как раз будет. У её Костика день рождения двенадцатого, она сюда приедет с родителями знакомиться.
- О, круто, - сказала Татка. – Милка приедет. Пирог привезёт.
- И не только пирог, - усмехнулась я.
- И мы хоть пожрём, - закончила Татка оптимистично.
- А что там в сковородке-то? - спросила я с проблеском аппетита.
- Хотела яичницу с гренками на ужин.
- Ну, давай делать. И я потом засяду на всю ночь…
К Олегу я попала только в обед. С утра его голубятня была заперта, а меня ждала моя кровная куча писем, которая за два дня моей болезни выросла до размеров горы Попокатепетль в Мексике.
В обед, даже не попив чаю, я устремилась на четвёртый этаж
Олег встретил меня привычной улыбкой, папку взял в руки, бережно полистал, покивал.
- Ты меня так выручил, а я вот свалилась с температурой, а ты рисковал, - бормотала я искренне.
- Рад, что выручил. - Олег аккуратно поставил папку в шкаф на место. - Я не против давать тебе документы на вынос, - он вернулся к столу и сел. – Но в следующий раз, когда захочешь взять бумаги из моего кабинета, просто черкани записку.
- В каком смысле, записку? – я уже приготовилась бежать, но остановилась, как вкопанная. – Я же при тебе взяла папку. Ты мне своими руками отдал.
- Я говорю про второй раз, - мягко поправил меня Олег.
- Какой второй раз? – я захлопала глазами. – Я к тебе только первый иду. Тебя утром не было, а у меня там писем гора, и вот только сейчас…
- Я понял, - мягко сказал Олег. – Но, может быть, ты послала Наташу, и она забрала папку. У неё есть ключи от кабинетов, и я думал…
- Ты про какую папку-то говоришь? - совершенно сбитая с толку спросила я.
- Вот эту. Вы вчера её вернули, потом забрали.
- Что? Вернули? Вот эту папку?
- Я так понял, Наташа принесла её в мой кабинет…
Несколько секунд я смотрела на него в замешательство, чувствуя, как кровь отливает от моих щёк. Я уже открыла рот, чтобы поспорить, но вдруг спохватилась. Может, я, правда, чего-то не знаю?
- Я не в курсе, - сказала я мягко, - но я спрошу. Значит, кто-то принёс папку?
- Папка лежала на столе, я поставил в шкаф, а сегодня хотел проверить, но… её не было на месте.
- Но это более чем странно, - не удержалась я. - Принести папку, потом унести… какой-то детский сад…
- Почему детский сад? – Олег чуть пожал плечами. - Что-то не досмотрел человек в первый раз. Отнёс, потом спохватился, вернулся. Да ничего страшного, я рад, что вам пригодилось…
Я выскочила в коридор обескураженная.
Значит, что же получается? Татка сначала хотела вернуть папку Олежеку, а потом передумала? Вернулась в его кабинет, забрала папку обратно и привезла мне? Ну да, она же знала, что мне надо с ней поработать. Но хоть бы слово мне сказала, мартышка такая...
Я влетела в преподавательскую и кинулась к Татке.
- Ты хоть бы сказала, что папку относила Олегу. А то я стою, как дура, не знаю, что думать…
- Чего? – Татка, не переставая печатать, вытаращила на меня глаза из-под взбитой чёлки.
- Папка, - сердито напомнила я. - Ты же ему сначала отдала?
- Чего?
Она перестала стучать и уставилась на меня.
- Олег сказал, что ты приносила папку, - сказала я членораздельно.
- Чего-чего? – в третий раз повторила Татка. – Он уж совсем офонарел на своей научной должности? Их не было вчера с Ильичом весь день…
- А он сказал, ты папку приносила.
- Я? Прямо вот я?
- Ну, не то, чтобы прямо ты, - вспомнила я. - Просто больше некому же. У тебя же ключи.
- Ну, ключи. Но я ему никаких папок не носила!
- Ты не относила ему папку? – в свою очередь воскликнула я.
- Не относила! – закричала Татка, и тут же зажала рот ладонью и посмотрела на дверь.
- А кто относил? - не сдавалась я. - Ты всё время была на месте?
- Конечно. Даже в туалет не ходила, - ядовито отозвалась Татка.
- Получается, пока ты ходила в туалет, кто-то забрал у тебя папку, ключи и отнёс Олежке.
- А потом всё обратно мне принёс? – не без ехидства спросила Татка. - Мне кажется, у тебя опять температура.
Она встала, выволокла с полок нераспечатанную пачку бумаги и плюхнула на стол.
- А во сколько, ты сказала, приехали Олег с Ильичом? - переспросила я.
- Да ничего я не сказала, хрен их знает! - воскликнула Татка шёпотом. - Вчера все на радостях раньше времени разбежались, и я в пятом часу ушла. Не было никого, я кабинет сама запирала.
- Тогда я ничего не понимаю, - я с размаху села на стул. – Ты ушла до того, как они приехали, а как тогда папка очутилась на столе в закрытом кабинете?
- Слушай, иди в баню! - воскликнула Татка с сердцем. – Вы там вдвоём с ума сходите, а у меня вот! - она потрясла двумя стопками документов. – Ильич вчера привёз по реорганизации, умри, но сделай, Наталья Есина. Всё, Ильич на броневике, я - за пулемёт. И ты делом займись, пока нам не влетело…
продолжение следует