Полуграф

1973 год. Начало застоя. Застоя ли? А сейчас мы вспоминаем о тех временах, как о самом счастливом времени в нашей жизни.



-Подъём, сонная рота! – в дверях кубрика появилась долговязая фигура, - Я прибыл, радуйтесь!
В фигуру тут же из дальнего угла кубрика полетел тапок и в конце своего полёта смачно впечатался прямо в лоб нарушителя всеобщего сна. Нарушитель  потёр лоб, глубоко вздохнул и уже другим тоном спросил:
-Где моя шконка?
Кубрик, разбуженный внезапным вторжением незнакомца в третьем часу ночи, ещё долго ворчал, поругивался и похохатывал, пока, в конце концов, не успокоился.
Общежитие мореходки выделило целый этаж для расселения абитуриентов, прибывших на подготовительный курсы из всех уголков страны – от Калининграда и до Дальнего Востока. Вчерашние школяры и вчерашние армейцы, те, кто не поступил в училище в прошлом году и те, кто вдруг решил поменять профессию, спустя несколько лет после окончания школы съехались на месяц в этот небольшой приморский город.
-Рота, подъём! – из коридора общежития раздался истошно-злорадостный вопль дневального. – На зарядку выходи!- дневальный с двух часов ночи нёс свою «собачью» вахту и теперь, в преддверии заслуженного отдыха, старательно драл глотку, всем своим видом показывая, как он рад данному факту.
Сонные абитуриенты потянулись на выход из общаги на плац, зябко поёживаясь. Юрка Галимзянов с трудом отыскал свой тапок под кроватью, стоявшей у двери, и так удачно применённый несколько часов назад, и, что-то бурча себе под нос, пошёл не на зарядку, а в гальюн. Ребятам после армии разрешалось не выходить на зарядку, что вызывало возмущение остальных абитуриентов, роптавших, что «армейцам и так фора на сдаче экзаменов, так их ещё и от зарядки освободили!»
Отмахав руками и отприседав положенные десять минут, мальчишки вернулись в свои кубрики. В кубаре, разбуженном прошлой ночью, раздавался мощный храп, издаваемый нарушителем ночного покоя.
-Эй, дружище, вставай, а то ещё раз тапком засвечу!- потряс Галимзянов новичка за плечо,- Или ты граф?
Кровать заворочалась, завздыхала, тяжело вздохнула и из-под одеяла донеслось на выдохе:
-Нет, не граф я. Полуграф…
Мальчишки перестали заправлять свои койки и столпились у кровати незнакомца. Он ещё немного поворочался и повздыхал под одеялом и, наконец, отбросил его в сторону и сел. Обитатели кубрика сразу оценили его широкую кость и жилистые от природы мышцы. Смуглое лицо со сломанным носом и острый кадык на длинной и мощной шее.
-Полуграф я, в графья не выбился, - немного гнусавым голосом сообщил новенький обступившим его абитуриентам.
Прозвучала команда на завтрак и все строем отправились в столовую, находящуюся в полуподвале учебного корпуса. Чай, масло, хлеб – совсем ничто для всё ещё растущих молодых организмов. Потом шесть часов занятий до обеда. Первые три-четыре часа ещё можно было перетерпеть, а потом начинались муки голода. У кого-то под столом лежала пачка печенья или вафель, у кого-то конфеты, ну а кто-то сидел впроголодь.
В одну из перемен «полуграф» вынул из портфеля свёрток:
-Налетай, пока не закончилось! Я сегодня проставляюсь! – аудиторию заполнил ароматный запах чесночной колбасы. Новичок щедро ломал колбасу на куски, достав из портфеля  ещё и большую буханку ржаного хлеба.
Математик вошёл в аудиторию сразу после звонка:
-У нас сегодня большой объём, поэтому быстро повторим то, что я вам давал вчера и быстро пойдём дальше. К доске пригашаю…приглашаю..- математик провёл пальцем по страничке журнала,- вот! Приглашаю абитуриента Толстолыткина!
-Я вообще-то только сегодня приехал!- новенький встал из-за стола. Роста в нём было примерно на сто девяносто сантиметров.
-А и ничего! – вдруг обрадовался математик,- Вижу, что Вы не из школы к нам. Сколько Вам лет, молодой человек?
-Двадцать девять!- вздохнул Толстолыткин и по аудитории пронеслось «ууу, старик совсем!»
-Да, сегодня у нас уже шестое занятие. Поздно же вы прибыли. Как навёрстывать будете? Тем более, что школу давно закончили. И, тем не менее, прошу к доске! – математик быстро написал мелом на доске условие уравнения и передал мел Толстолыткину.
«Полуграф» тяжело вздохнул, сделал от доски пару шагов, внимательно прочитал уравнение и застучал мелом по доске. Через минуту он по-детски шмыгнул носом и протянул мел преподавателю,- Вот!
По аудитории опять пронеслось «ууу», только уже очень одобрительно.
После занятий и обеда будущие моряки (кому повезёт!) обычно бегали на морской пляж. Сегодняшний день не был исключением.  В дюнах они обступили Толстолыткина:
-Почему «полуграф»? Что за кличка такая?
Толстолыткин, как видно, был при деньгах и не спеша отхлёбывал прямо из бутылки чешское пиво.
-Это целая история. Я из Брянска родом. Слыхали про такой? То-то же! У нас там ребята хватские, жизнь бьёт ключом. У нас в Брянске всё есть, но народу всё мало! Вообще, у нас в Брянске кто не ворует, тот занимается грабежом!
-А ты то сам чем там занимался? За что тебе носопырку на бок своротили? – хохотнул Юрка Галимзянов. Бывший армеец тоже баловал себя чешским пивом.
-Нет, я человек сугубо мирный!- с достоинством ответил Толстолыткин,- Я ни в какие такие неприятности стараюсь не попадать, только ведь не просчитаешь всё наперёд наверняка! Где я нос  сломал, спрашиваешь? А вот и не поверишь. После армии купил я себе мопед «Верховина-3» и… Ты чего ржёшь?
 Юрка катался от смеха по песку и пиво из упавшей бутылки безвозвратно вытекало в дюну, - Ох, не могу! Представил тебя с твоим ростом на «Верховине»… Ох, не могу!- Юрка опять зашёлся в хохоте.
-Ну, а что было делать? Вернулся из армии, денег нет, а к девчонкам же надо ездить. Они ведь почему-то чем дальше от дома моего, тем красивей. А кто от красивых в одиннадцать вечера на последнем автобусе возвращается? Только дебилы! На такси дорого. Пешком долго, да и огрести по «чайнику» в моём Брянске, как два пальца об асфальт… А «Верховина» худо-бедно пятьдесят, а то и больше километров в час из себя выжимает. Тут ведь главное – коленками за придорожный столб не зацепиться, ты же насчёт моего роста правильно приметил – сижу в раскоряку, редких прохожих пугаю. В позапрошлом году собрались мы компанией на дачу к приятелю. Хорошая дача, в ней даже зимой жить можно. А вокруг лес. Сосны и всё такое. Ну, вечером шашлыков нажарили, «Агдамом» и портвейном «Три семёрки» всё это заполировали, а потом, конечно, разошлись по интересам. Нас четыре пары, домик на две комнаты плюс чердак и сарай. В общем, места всем хватило. А моя мне и говорит – давай, мол, утречком махнём в лес за грибами! Наши проснутся, а тут мы с боровиками, я место знаю грибное, всего-то в пяти километрах отсюда. Я сдуру и согласился, хоть и не хотелось рано вставать. Встали затемно. Да и не спали вообще. Мы в сарае ночевали, там и пару корзин нашли, и ножички. Выкатил я «Верховину» за ворота, откатил подальше, чтобы наши не услышали, завёл, усадил сзади Светку.. или Таньку… или Ксюху… Нет, всё же Любку. Точно, Любку! А там дорога хоть и грунтовка, но гладкая, накатанная. Я газ до предела, Любка сзади в корзинки вцепилась, визжит от страха, фара дорогу освещает. И тут вдруг лось прямо перед носом – шасть слева направо! Я и въехал ему аккурат в заднюю ногу. Сам через руль, носом в лося. Лось в лесу исчез, я ничего не соображаю, Любка ревёт то ли от страха, то ли ещё от чего. У меня из носа кровь фонтаном, а утереться нечем. Где ты в сосновом лесу подорожник найдёшь? Пришлось «шведку» порвать на лоскуты. А я  ещё в темноте  сгоряча в корзину ногой влез и грохнулся  прямо на «Верховину» - ребро сломал. Пока Любка до дачи добежала, пока «скорая» приехала. Думал, что жизнь моя закончилась. Одна радость – ночь хорошая была.
Абитуриенты потихоньку втягивались в суровые будни мореходки и уже не падали замертво в свои койки вместе с командой «отбой», а некоторое время делились впечатлениями минувшего дня, травили анекдоты, слушали запрещённую в стране станцию «Люксембург». Впрочем, будни были не такие уж и суровые, абитуриентам после занятий разрешалось до ужина ходить в город, а после ужина даже на танцы, но с непременным условием – в двадцать два ноль-ноль быть в общежитии! Чтобы условие не казалось смешным, двоих абитуриентов отчислили с курсов, поэтому остальные отнеслись к такому требованию с полным пониманием.
-Слышь, Толстолыткин, а почему ты «полуграфом» себя называешь? – Витька Редькин задал вопрос, который интересовал не только его одного.
«Полуграф» повозился в темноте с одеялом, взбил подушку и сладко вытянулся во весь свой рост на кровати:
-Почему, спрашиваешь. Это целая история.
Кубрик загудел. Анекдоты уже всем порядком надоели, «Люксембург» передавал одни и те же мелодии, прошедший день ничем не запомнился:
-Расскажи, может ты целый граф, а не «полу»!
-Нет, пацаны, мне чужого не надо! Как я есть граф только наполовину, так им и останусь до деревянного бушлата! Это давно было, аж в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году. Прабабка моя, Софья Лыткина, жила в Брянске, считалась мещанкой. Она и родители её сдавали номера, это типа как гостиница теперь. Говорят, что прабабуся моя была красавицей, каких поискать! В ту пору граф Лев Алексеевич Толстой в Брянске проездом остановился. Он в Дятьков ехал друга своего больного навестить, да, заодно, и тамошний хрустальный завод посмотреть. И угораздило его снять комнату как раз у Лыткиных! Засмотрелся он на прабабушку, которая тогда совсем и не была прабабушкой, а просто молодой красивой девушкой. Или женщиной. М-да… Ну, а где стрелялки глазами, там и любовь вполне возможна! Через положенный срок родился у прабабки сынок и тут вот и встал вопрос – какую фамилию ему в церковной метрике записать? Вроде как ясно – Лыткин, но ведь отец не кто иной, а… В общем долго думали-рядили и решили объединить Толстого и Лыткина в одну фамилию. Так вот и получился мой дед Аристарх Львович Толстолыткин, потом батя мой Кузьма Аристархович, ну, а потом уж и я во всей красе – Константин Кузьмич! Говорят, что прабабка на родстве с графом не настаивала, да и сраму натерпелась, дескать, нагуляла. В деревнях за такие проказы ворота дёгтем мазали, а в городе только слухи-сплетни и ещё неизвестно, что хуже. Но вот, притерпелось и прижилось.
-Ну и горазд ты трепаться, «полуграф»! – Витька даже сел на кровати.- Я про поездку Толстого на Брянщину в школе изложение-реферат писал, а откуда я материал брал, спроси – в библиотеке! Ничего там про Лыткину и про номера не видал. Врёшь ты всё!
-Может и вру, - вдруг легко согласился Костя,- но ведь легенда очень красивая!
Толстолыткин был очень силён в математике. Пожалуй, он был самым лучшим в группе. Преподаватель иногда задерживался с ним после занятий и они вместе вычерчивали на доске какие-то мудрёные формулы, которых в школе никто не изучал.
А потом Толстолыткин пропал. Пропал и ребятам вдруг стало скучно без его баек и его же слегка гнусавого голоса. Три дня от него не было ни слуху, ни духу. На четвёртый день он, наконец, появился. Небритый, в помятой одежде, с тяжёлым «выхлопом», но в новых туфлях.
-Туфли обмывал!- нехотя объяснил он своё отсутствие и рухнул на кровать.
Вечером Галимзянов растолкал Костю, притащив с камбуза миску супа и второе. «Полуграф» с жадностью проглотил и то, и другое, потребовав компот!
-Перебьёшься!- жёстко ответил Юрка,- Сколько денег пропил, лишенец?
-Ну, купил туфли «Скороход» за двадцатку и обмыл на шестьдесят. Зато долго будут носиться!
У математика был «Жигуль» золотистого цвета – предмет зависти всех мальчишек. К машине никто не подходил, боясь поцарапать её лаковые бока. И какое же было удивление, когда однажды машина подъехала к училищу, а из-за руля вышел не владелец, а Толстолыткин, покручивая на пальце брелок с ключами.
-Костя, прокати!- неслось со всех сторон.
-Тихо мне, ша, короче!- Костя отшвырнул от машины самых бойких и важно прошествовал в учебный корпус.
Потом, после занятий, сидя на досках во дворе учебного корпуса среди обступивших его ребят, Толстолыткин, щурясь от едкого дыма от сигареты «Балтика», делился воспоминаниями о том, в какую неприятность он влип на курсах шоферов.
-Я ведь всю жизнь мечтал иметь машину. А на какие шиши? Научился водить ещё в девятом классе батин «Запорожец», а потом его же «Ладу». Денег не то, что на машину, даже на права не было. А это полторы сотни целковых! Пришлось после армии на завод сначала устроиться слесарем без разряда, потом увидел, что за такую зарплату мне в жизнь не заработать на учёбу, и пошёл разнорабочим на тот же завод. То на складе железо или плиты бетонные застропить, то на автопогрузчике весь день покрутиться, то левак какой-нибудь на сторону толкнуть. В общем, жить стало веселее, записался на курсы, пришёл на первое занятие и обомлел! Мне уже за двадцать было, армия за плечами, а в группе половина учащихся женского пола! Я такого изобилия после школы нигде не встречал. И все красавицы, как на подбор. Передо мной сидела вообще стюардесса. Дело зимой было. Как снимет свою шубку, так от неё аромат на весь класс такой идёт, что прямо хоть утони в ней весь в зимней обуви! Она мне тоже внимание стала уделять – всегда оглянется, над шутками моими похихикивает. Ну, думаю, моей будет! Это я мозгом думал, а вот башкой как раз и нет. Посоветовала мне моя башка, как когда-то в школе, кнопок ей на стул подбросить. Ну не идиот ли? – возмутился «полуграф»  сам на себя.- Подбросил несколько, она уселась – и ничего! Я уж было расстроился, как она вдруг «ой» и подпрыгнула. Кнопку с юбки смахнула и опять уселась и через несколько секунд «ой»! Зимой ведь много чего дамы на себя натягивают. Это снаружи они все супер, а под юбкой чёрт-те что напялено! Где толще, где тоньше. Пока кнопка до мяса дойдёт… Не выдержал я, расхохотался, а она вдруг как развизжалась! И в милицию, кричит, позвонит, и в суд на меня подаст, и вся группа свидетелей у неё тут. Ну, думаю, влип ты, Костя, по самое «не могу»! Народ - кто ржёт, в основном, мужики, кто орёт – женщины, естественно. Струхнул я сильно. После занятий стюардессу эту час уговаривал договориться миром. Она пожелала самый дорогой в Брянске ресторан, да чтоб в ближайшие выходные! А мне куда деваться? Согласился. Собрал все свои сбережения, одолжил у отца пятьдесят рублей до получки и в субботу заказал столик. Встретил её с цветами у ресторана, а на неё даже смотреть больно – такая красивая! Ну, и я в пиджачке новом, рубаха, галстук. И джинсы фирмы «Роджерс» за двадцать пять рублей недавно прикупил по случаю. Она на закуски и смотреть не стала! Шампанское, коньяк, икра чёрная, какое-то горячее блюдо, мной ни разу не пробованное. Она пьёт, ест, а я закуской давлюсь да коньяк по чуть-чуть прихлёбываю. Вижу, что разомлела стюардесса, танцевать запросилась, а я в этом деле очень даже ничего! Прижалась грудью ко мне, меня в жар кинуло. По счёту расплатился, ещё и на чай дал официанту. Вышли к такси, я её посадил и сам спереди уселся. Подъехали к её дому, я такси отпустил и за ней в подъезд, а она мне – стоп, парень, дальше тебе хода нет! Ну надо же, какой облом! Хода нет, денег на такси тоже нет. Я её только попросил, чтобы в группе не рассказывала про наш вечер. Пообещала. Я через полгорода пешком домой. К трём часам ночи дотопал. Мороз минус двадцать. На следующие занятия прихожу, а бабы на меня смотрят да похихикивают. Грош цена женским обещаниям! А одна… курсистка…курсантка… как там их… подходит и предлагает, чтобы я и ей кнопок подбросил со всеми ожидаемыми вытекающими.
Мало по малу приближалась пора сдачи вступительных экзаменов. Кто-то срезался на первом экзамене, кто-то просто не прошёл по конкурсу. Кто-то поступил.
Костя Толстолыткин не сдал экзамены. Он на них просто не пришёл. Наверное, разонравилась морская профессия, так и не начавшись.
Жаль. Хороший парень. Хоть и не дорос до графа.

Рига
19.11.2021