Сны в это утро снились один другого абсурднее. Они, как всегда, были непреложны, бесспорны, часто, особенно в последнее время, так же свинцово тяжелы, как сама реальность, и даже больше. Они и были реальностью второго, лунного мира, который был настоящим для спящей заколдованной души. Их нельзя было прервать, изменить. Из их круга нельзя было вырваться. А в абсурдности и нелепости содержания, в их власти над беспомощной беззащитной душой было что-то позорное, унизительное.
Тяжёлая туманная завеса накрывала землю ноябрьским туманом. И такой же туман наполнял душу. Очнувшись, он подумал, что в такие дни, большая часть человечества должна сходить с ума. По крайней мере, та его часть, которой есть с чего сходить.