Имя Ирины Одоевцевой почти не знакомо современному читателю, а ведь она была ученицей Николая Гумилёва и женой Георгия Иванова (лучшего поэта эмиграции).
Родилась Ирина, или правильнее Ираида Густавовна Гейнеке в 1895 году в Риге. Отец её латыш – присяжный поверенный – мать русская из богатой семьи. Вот девичью фамилию матери она и взяла псевдонимом – Одоевцева, это и стало её литературным именем. Девочку разносторонне воспитывали, она знала три языка, на всех трёх могла читать стихи, которые очень любила. Ираида окончила Ломоносовскую рижскую гимназию, а в 1914 году семья переехала в Петербург, и Ираида поступила на женские курсы юридического факультета, но проучилась на них только год. В первый раз Ираида вышла замуж в 1917 году за своего двоюродного брата, но она сама говорила, что брак был «чисто фиктивный».
В 1918 году она начала посещать институт «Живого слова», тогда же и взяла себе литературное имя Ирина Одоевцева. В книге мемуаров «На берегах Невы» она пишет: – «Курсов в те времена было великое множество – от переплётных и куроводства до изучения египетских и санскритских надписей. Учиться – и даром – можно было всему, что только пожелаешь…. Я поступила, конечно, на литературное отделение, и кроме литературы слушала Луначарского, читавшего курс эстетики, Кони, возглавлявшего ораторское отделение, и делала ритмическую гимнастику по Далькрозу… Независимо от отделения, на которое они поступали, всем слушателям ставили голос и всех учили театральной дикции… Я не собиралась стать актрисой. Я хотела быть поэтом. И только поэтом.»
«Поэтам литературного Петрограда жилось, конечно же, трудно, но чувство счастья, даже неслыханного счастья, было, по свидетельству Одоевцевой разлито в воздухе… Приоритет духовного над житейским был столь велик, что голод, разруха, аресты, потрясение самых основ культуры не могли поколебать внутреннюю твердыню русской поэзии.» (К.Кедров)
По словам Одоевцевой: – «А жить в Петербурге в те дни было нелегко. В кооперативных лавках выдавали мокрый, тяжелый хлеб, нюхательный табак и каменное мыло – даром.»
Летом 1919 года открылась литературная Студия, и Одоевцева по приглашению Гумилёва начала учиться и в ней. «Одновременно со мной в Студию поступили Раиса Блох,… ещё не успевший кончить школы Коля Чуковский и Вова Познер – пишет Одоевцева в книге «На берегах Невы» – очень похвалил Николай Степанович Вову Познера, хорошенького черноглазого, черноволосого мальчика.» Вова Познер – это уже я выяснила – это отец нашего современника Владимира Владимировича Познера. Тот Вова Познер эмигрировал с родителями во Францию в 1922 году, и «наш» Познер родился в Париже в 1934 году.
Руководил Студией Гумилёв. К этому времени Гумилёв уже расстался с Анной Ахматовой (по её инициативе) и женился на Ане Энгельгардт – дочери профессора-китаеведа, у них родилась дочка Леночка. Леночку вместе с Аней Гумилёв отправил в Бежецк к своей матери, у которой уже воспитывался его и Ахматовой сын Лёвушка. «Там более сытно, чем в столице.» Гумилёв навещал их в Бежецке почти каждый месяц. (Анна Энгельгардт-Гумилёва и её дочь Елена погибли в Ленинграде во время блокады.)
Занятия в Студии проходили ежедневно и иногда до позднего вечера. «Как и чем я питалась, я плохо помню. В те дни я, как и многие, стала более духовным, чем физическим существом. – вспоминает Одоевцева – Мне было так интересно жить, что я просто не обращала внимания на голод и прочие неудобства.»
Гумилёв много занимался с Одоевцевой, и всем говорил, что это его ученица.
В апреле 1920 Одоевцева написала свою знаменитую балладу «О толчёном стекле». На эту балладу Лариса Рейснер написала фельетон, а хвалебный отзыв Троцкого принёс Одоевцевой ещё большую известность. С весны 1920 года началась настоящая литературная жизнь. Она знакомится с Блоком, Андреем Белым, с Кузминым и Мандельштамом, с Сологубом, и Чуковским, с Анненковым, Лозовским, Оцупом и Георгием Ивановым.
Хорошенькую зеленоглазую, рыжеватую и кудрявую хрупкую женщину, почти девочку, с большим черным бантом запоминают не только из-за её внешности, запоминаются её баллады. «Вот это то, что сейчас необходимо» – высказался Георгий Иванов.
Читая мемуары Одоевцевой «На берегах Невы», я открыла для себя новое слово – «хвоститься», что означает «стоять в очереди», вероятно в длинной очереди, в хвосте этой очереди. Интересно, а сейчас это слово употребляют в Петербурге… Осенью 1920 года Одоевцева стала членом Дома литераторов и бывала там ежедневно. «Ведь здесь не только тепло и светло, но и сытно – пишет она в воспоминаниях –Каждому посетителю выдаётся порция похлёбки и кусок хлеба.» Похлёбка часто с моржатиной или каша, бесплатно. Благодаря указу Луначарского, литераторы хоть как-то могли существовать. В своих мемуарах Одоевцева талантливо и подробно описывает близко знакомых ей людей со своими характерными особенностями, с их странностями и капризами. Объёмы эссе не позволяют мне более широко цитировать Одоевцеву.
Летом 1921 года умер Блок, в августе арестовали Гумилёва. В списке, предъявленных ему обвинений, значилось: принимал деятельное участие в составлении контрреволюционной прокламации. Что такая прокламация была написана Гумилёвым знала и Одоевцева. Даже и заступничество Горького ни к чему не привело. Гумилёва расстреляли. Одоевцева пишет: – «Нет, я ничего не могу рассказать о том, что я тогда пережила. У французов существует выражение – священная боль. О ней лучше всего молчать.»
В 1921 году Одоевцева развелась с Поповым, а в 1922 году вышла замуж за Георгия Иванова. Уезжая в свадебное путешествие за границу, отъезда своего не скрывали, уезжали «легально». «Конечно, мы не предчувствовали, что уезжаем навсегда – напишет она через сорок пять лет в своих мемуарах «На берегах Невы» – прощались весело и беспечно, и так же уезжали весело и беспечно.» И они сами и их друзья верили в их возвращение через год или два, никак не больше. Только Сологуб сказал при прощании – «и вы, конечно, думаете, что скоро вернётесь?... А вернётесь вы лет через пятьдесят. Если вообще вернётесь.»
Их путешествие превратилось в эмиграцию. Одоевцева это слово не любила и говорила всегда: –«Мы русские, просто живём в другой стране.»
Центром русской эмиграции после Октября 1917 года стал Париж (Большая Советская Энциклопедия за 1933 год… сообщала о 400 тысяч русских эмигрантов, осевших во Франции, – из общего числа 860 тысяч). Здесь собрались лучшие литераторы, художники, философы. Часть из них вернулись на родину, судьба большинства, оставшихся в чужих странах была трагической или сложилась неблагополучно.
В начале совместной жизни за рубежом Ирина Одоевцева и Георгий Иванов жили в Берлине. В Берлине Одоевцева познакомилась с Игорем Северянином, когда тот приезжал в Берлин из Эстонии «хлопотать по поводу издания своей книги». Провела незабываемый вечер с Есениным и Айседорой Дункан (не в лучшем виде показал себя Есенин, оставив тягостное впечатление).
Затем молодая семья переехала в Париж. Материальных трудностей у них не было. Отец Ирины присылал им из Риги ежемесячную пенсию. Когда он умер в 1932 году, она получила большое наследство. До войны они не бедствовали. Кроме квартиры была ещё вилла на Атлантическом побережье, обставленная новой мебелью. Они устраивали званые вечера и завели лакея.
После знакомства с Д. Мережковским и З. Гиппиус они стали постоянными гостями-посетителями «Воскресений» и «Зелёной лампы». Георгий Иванов стал бессменным председателем «Зелёной лампы», в гостиной Мережковского и Гиппиус собирались литературные светила эмиграции. Одоевцева описывает знакомство с Тэффи. Надежда Тэффи была широко известна в дореволюционных кругах литераторов своими ироничными рассказами и фельетонами.
Мимолётно познакомилась Ирина Одоевцева и с Керенским, была знакома с Вертинским.
Как в первой книге «На берегах Невы» она много писала о Гумилёве, так и на страницах второй книги «На берегах Сены», она много места уделяет воспоминаниям о И. Бунине.
С началом войны Одоевцева и Иванов уезжают на юг в Биарриц. Виллу немцы реквизировали, потом в неё попала бомба, квартира тоже оказалась разгромлена. После войны были и везения, и неудачи. Она пишет: – «Георгий Иванов был крайне не приспособлен к подённой литературной работе и тяготился ею всю жизнь. Мне пришлось тащить всё на себе… И всю жизнь он жил никогда и нигде не работая, а писал только когда хотел». Она же, уехав из России, стихов почти не писала. Там стихи широкому читателю не были нужны. До войны она написала несколько романов, повестей и киносценариев на французском и русском языках. Некоторые романы переведены на английский и испанский языки. После войны она написала три пьесы по-французски. Но, их преследовали неудачи, пьесы поставлены не были, контракт с Голливудом подписан не был, хотя там собирались экранизировать её роман «Оставь надежду навсегда». Средства к существованию заканчивались, им пришлось переехать в дешёвый отель, из которого их постоянно грозили выселить за неуплату.
В конце концов в 1955 году они поселились в «старческом доме» (богадельне) в Йере на юге Франции. Позже туда переехал и Иван Бунин, сильно постаревший и почти переставший писать.
После войны в 1946 году в Париже на «большом поэтическом приёме» Одоевцева знакомится с Эренбургом и Симоновым. Описания её знакомств со всеми, встреченными в жизни выдающимися личностями, есть в её книге «На берегах Сены».
В Йере они жили в доме, «окруженном пышным садом с розами и соловьями». Но, южный климат оказался вреден для Георгия Иванова. И через три года в 1958 году он умер. Тридцать пять лет прожили вместе Одоевцева и Иванов, это была и совместная литературная деятельность. Проза ему давалась с трудом, и Одоевцева часто дописывала его произведения. Наоборот, в поэзии, особенно после войны, его стали называть лучшим русским зарубежным поэтом. «Георгия Иванова сделали большим поэтом именно трагическая безысходность эмиграции, ощущение постоянной боли и нехватка воздуха», – писал в журнале «Огонёк» № 27, 1988 г. Евгений Евтушенко.
В предсмертных стихах Георгий Иванов писал:
Вечер. Может быть, последний
Пустозвонный вечер мой.
Я давно топчусь в передней,–
Мне давно пора домой....
1958 год
Отчаянье я превратил в игру –
О чём вздыхать и плакать в самом деле?
Ну, не забавно ли, что я умру
Не позже, чем на будущей неделе…
1958 год
Всю жизнь, а особенно в последние годы, он посвящал строчки стихов жене:
И разве мог бы я, о посуди сама
В твои глаза взглянуть и не сойти сума.
1921 год
Ты не расслышала, а я не повторил.
Ты улыбалась. Ты не поняла,
Что будет с нами, что нас ждёт.
Черёмуха в твоих руках цвела…
Вот наша жизнь прошла,
А это не пройдёт.
1955 год
Я вернусь – отраженьем – в потерянном мире….
И опять, в романтическом Летнем саду,
В голубой белизне петербургского мая,
По пустынным аллеям неслышно пройду,
Драгоценные плечи твои обнимая.
……….
В ветвях олеандровых трель соловья,
Калитка захлопнулась с жалобным стуком.
Луна закатилась за тучи. А я
Кончаю земное хожденье по мукам.
Хожденье по мукам, что видел во сне –
С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.
Но я не забыл, что обещано мне
Воскреснуть. Вернуться в Россию – стихами.
После смерти мужа Одоевцева переживает страшную депрессию. Она переезжает в другой «старческий дом» под Парижем и решает для себя, что больше никогда не будет писать. Из депрессии её выводил, живший там же литератор, поэт, прозаик и критик Юрий Терапиано.(родился в Керчи, учился в Киевском университете, эмигрировал в Турцию, затем переехал во Францию.) Юрий Терапиано и вернул её в литературу. Она начала писать статьи и принимать участие в редакционной жизни «Русской мысли». Это он стал настаивать, что бы она писала воспоминания о Петербурге. Это его заслуга в том, что в 1967 году Одоевцева написала свои мемуары «На берегах Невы». По его настоянию она начала писать и вторую книгу «На берегах Сены», которую закончила в 1981 году.
В 1978 году Ирина Одоевцева выходит замуж за Якова Николаевича Горбова, писателя, литературного критика. Познакомились они в 1967 году. Но, Горбов ещё до войны читал романы Одоевцевой и восхищался ими. Родился Яков Горбов в 1896 году в Пушкино. В Петербурге он закончил Николаевское военное училище. В эмиграции окончил в Париже два высших учебных заведения: Высшую техническую школу и Школу общественных наук, но, работать пришлось таксистом, и написал он на стоянках шесть романов три на французском языке, и три на русском. Прожили они вместе не долго, три года с небольшим. В сентябре 1982 года Я.Н.Горбов скончался.
Через несколько месяцев с ней случилось новое несчастье – тяжёлая травма – перелом шейки бедра. Операция прошла неудачно, как и вторая и два года ей пришлось провести в больнице, а затем Ирина Владимировна переехала в свою квартиру, доставшуюся ей после смерти Горбова. Дома было не лучше, чем в больнице – кровать и инвалидное кресло. Две комнаты в квартире пришлось сдавать с условием ухода за ней. Но, часто сутками никто в её комнату не входил.
В феврале 1987 года «Литературная газета» опубликовала очерк о русской поэтессе трудно и одиноко живущей на берегах Сены. Журналистка Анна Колоницкая в Париже разыскала И.В. Одоевцеву и передала ей приглашение от писательской общественности родного города на Неве. Посольство СССР во Франции предложило содействие в переезде. Ирина Владимировна с радостью согласилась – «пусть я умру в самолёте, но я сделаю этот шаг…» В апреле 1987 года она уже жила в Ленинграде в небольшой квартире на Невском проспекте, предоставленной ей ленинградским горисполкомом. Ей назначили пенсию, прикрепили сиделку и Союз писателей принял её в свои ряды. Сразу были изданы обе её книги мемуаров «На берегах Невы» и «На берегах Сены» (тиражом 250 и 500 тысяч экз.) В это время у неё постоянно берут интервью журналисты, с ней беседуют писатели, приходят гости, интересующиеся «серебряным веком». Она принимала молодых литераторов, начинающих поэтов, всем в её квартире хватало места и находилось доброе слово. Это её не утомляло. У неё был счастливый характер – ощущение счастья всегда. Ещё в 1973 году она писала:
Хоть, бесспорно, жизнь прошла,
Песня до конца допета,
Я всё та же, что была,
И во сне, и наяву
С восхищением живу.
Умерла Ирина Владимировна Одоевцева 14 октября 1990 года, похоронена в Петербурге на Волковом кладбище. Ей было 95 лет!
Главное в её творчестве не её стихи, рассказы, романы и сценарии, а мемуары – «Я пишу не о себе, а о тех, кого мне было дано узнать.» Благодаря ей мы многое можем узнать о легендарных поэтах и писателях «серебряного века»
Из жизни Ирина Владимировна Одоевцева ушла самой последней из них.