Почему декабристка, а не боевая подруга?

               

   Когда мы вернулись с мужем в город нашего детства и юности, однажды за праздничным столом, в компании наших «гражданских» друзей, среди которых, кроме меня с мужем не было никого военных, зашёл разговор о службе моего мужа, и о том, где, и в каких местах нам с ним пришлось побывать, узнав, что мой муж и я служили и жили в Бурятии и в Забайкалье, как раз в тех местах, куда были сосланы из Санкт-Петербурга, провинившиеся перед царём участники декабрьского восстания 1825 года, жена друга Раиса, удивлённо посмотрев на меня, воскликнула:
  - Ну, ты Розочка, прямо как «декабристка», за мужем в самую глухую Сибирь, в холодный край поехала! Я бы, наверное, так не смогла.
- Ты права Рая, в те дикие места, не все даже «декабристки» за своими мужьями поехали, а моя жена поехала, потому что она моя боевая подруга, и этим всё сказано! - тут же улыбнувшись, вмешался в разговор мой муж Валерий, теперь уже полковник запаса.
 - Ну, «декабристки» ведь в основном тоже были жёнами офицеров, можно считать тоже боевые подруги, но не все ринулись вслед за мужьями на каторгу, - снова подала голос Рая, и все сидевшие за праздничным столом, стали внимательно прислушиваться к нашему разговору.
 - Да, Подавляющее большинство из них были офицерами. Это люди армии, профессиональные военные с соответствующим образованием; многие прошли через сражения и были героями войн, имели боевые награды.
Все их жёны тоже были дворянками. Бедными или зажиточными, родовитыми или не очень, но все они относились к дворянству, то есть к элите, что предполагало некоторый уровень жизни, образование и статус. Это, в частности, означало, что многое в их поведении определял кодекс дворянской чести.
 Самыми известными, из тех кто поехал вслед за мужьями, были княгиня Мария Николаевна Волконская, жена князя Сергея Волконского, которой в 1825 году исполнилось 20 лет, и княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, жена князя Сергея Петровича Трубецкого, которой исполнилось 25 лет. Они обе тут же, после того как их мужей отправили на каторгу в Сибирь, поехали вслед за ними. И много лет, делили все печали и горести каторги вместе с мужьями.
  - Ну, мы правда не в маленьких клетушках, как декабристки с мужьями жили, мы видели дома, где они вначале каторги жили, а в хорошей четырёхкомнатной квартире. Рядом с нашим домом, под окном берёзка стояла, а чуть дальше несколько глубоких карьеров, откуда брали гальку и песок для строительства, заполненных водой из реки Селенга. Там мы с мужем и сыном, жирных карасей ловили.
   - Роза, ты хочешь сказать, что ты сама рыбу ловила? И даже червяка на крючок насаживала? – с недоверием посмотрел на меня муж Раи, Арсен.
- Ни за что не поверю!
  - Ну, и не верь! – рассмеялась я, вспомнив, как на Шамхорском водохранилище в Азербайджане, где мы с мужем служили перед тем, как переехать в Сибирь, ловили рыбу на «закидушку» с тремя крючками, на которые насаживали червяков то мой муж, то младший сын, а я просто боялась брать их в руки. Но однажды, муж начал тянуть свою снасть, она запуталась, и он начал ею заниматься, а у меня клюнул судак, которого я тут же вытащила, и начала кричать:
 - Валера, Валера, насади червяка, я снова заброшу, может там ещё судак сидит!
Занятый муж, не стал этого делать, а просто сказал:
- Червяки там в банке, возьми и сама насади на крючок, я занят.
 Я, конечно, рассердилась, но червяков взяла, как могла осторожно насадила их на крючки, снова забросила, и снова поймала судака уже большего размера. После этого, я уже смело брала червяков, и цепляла их на крючки…
 А уж когда мой муж стал командиром базы, и мы стали жить недалеко от границы с Монголией, там на карьерах, я иногда ловила рыбы даже больше мужа. Но, Арсену, этого не понять, а Рае, тем более.
   Впервые, я поняла, что я боевая подруга - жена офицера остаюсь одна с двумя детьми, когда на аэродроме Тузель в Ташкенте, провожала своего мужа капитана в Афганистан.
   Как тогда, нам всем пели в уши, «для оказания интернациональной помощи афганскому народу». Но я, то знала, что на войну. Потому что мы жили рядом с аэродромом, и видели сколько на аэродром, где раньше служил муж, в большом количестве садятся и взлетают самолёты разных марок, и оттуда иногда колонной едет потом санитарных машин в наш госпиталь именно из Кабула.
   Я ждала, вскакивала от каждого стука, шороха, переживая за мужа, и страшно боялась остаться одной. Он служил в отделе связи, поэтому часто звонил, успокаивал, и при первой же возможности, хоть на сутки прилетал в командировку.
  Эти два года, что он пробыл в ДРА, стали для меня тяжёлым испытанием, но всё слава богу, закончилось. 
 Дальше нас направили для дальнейшего прохождения службы в город Ровно, откуда мужа послали на заочную учёбу в ВВА имени Гагарина в Москве, и значит опять разлука, пусть недолгая, на четыре месяца в году, но всё же…
   Застали мы и Чернобыльскую трагедию, кстати в тот год на Западной Украине был небывалый урожай грибов, которые все боялись собирать из-за радиации.
   Потом было Закавказье, Азербайджан, аэродром Далляр. Вода холодная по часам, горячая тоже, хлеб привозили в магазин тоже по часам, работы нет, зато рядом отличная рыбалка и отдых на Шамхорском водохранилище.
  А в 1988 году начались волнения в Карабахе, и я снова переживала за мужа и его товарищей, поэтому, когда его перевели в город Улан-Удэ, с радостью туда поехала.
  Через год оттуда перевелись на аэродром Джида, на границе с Монголией, где у меня уже была наконец приличная работа, потом Чита. И так до конца службы мужа.
   Кем мне только за эти годы не приходилось работать: и начальником отдела кадров, и юрисконсультом в универмаге, и воспитательницей и заведующей в детском саду, потом в регистратуре поликлиники, юристом на тарной базе и даже в военной прокуратуре – начальником канцелярии.
   В общем, пока муж рос в должностях и званиях на военной службе, которую он очень любил, я как могла работала, помогая ему, воспитывая сыновей, пошедших по стопам отца и тоже ставших офицерами. Создавала дома уют, праздничную обстановку, и всегда гордилась тем, что офицеры: сослуживцы мужа, а потом и его подчинённые, всегда с удовольствием приходили к нам в гости и  хвалили приготовленные мною блюда.
  И причём здесь «декабристка?». Да, если бы моего мужа послали служить не в Забайкалье, а например в Анадырь, или на Ямал, я бы не раздумывая поехала за ним. Потому что я офицерская жена, его «боевая подруга», как он меня всегда называет, и этим всё сказано.
   Правда «гражданским лицам», это вряд ли удастся понять!