(Фото автора)
Катерина чуть свет торопилась в соседнее село к младшей сестре Ефросинье.
Пронизывающий осенний ветер со свистом дул прямо в лицо, растрепал старую шаль на голове,
забрался под дырявую фуфайку, но женщина не чувствовала холода. Долетевшая до неё весть, словно огнём,
обжигала всё внутри.
- Да, нет, быть того не может, - ускоряя шаг, нервно шептала Катерина, - надо же выдумать такое.
Подойдя к жилищу сестры, она решительно отворила «худую» дверь.
- Здравствуй, сестрица, - ранняя гостья слегка приобняла Ефросинью, цепким взглядом окинула избу,
затем приоткрыла ширму и, облегчённо вздохнув, присела на лавку. Но тут же, заслышав гулкие удары топора,
подскочила к надворному окну, отдёрнула занавеску: «Значит, люди не зря толкуют – пригрела Либуху…»
- Петя его зовут, - в глазах Ефросиньи блеснули слёзы, - не от хорошей жизни пригрела.
Тебе ли не знать. Война проклятая натворила бед. Месяц всего побыла замужем. Похоронку первой в селе получила.
Ты, Катька, счастливая, твой Павло возвернулся. Дитятко уже успела родить, вон опять на сносях.
А я – как одинокая тростинка в поле. Любой может согнуть, стоптать, плюнуть вослед.
Не моги даже с чужим мужиком лишним словом обмолвиться, попросить пособить что-то.
Да и где они, мужики-то ныне?
- Прости, Фросюшка, - в голосе Катерины прорезались жалостливые нотки, - но какая радость молодой видной бабе
делить постель с полоумным? Не дай Бог, на свет пустишь ему подобие.
- О постели речи не ведётся. Хватит, сестра, из пустого в порожнее переливать, ты лучше раздевайся, завтракать будем.
Ефросинья постучала в окно и взмахом руки позвала Либуху. Тот моментально среагировал на знак.
Но, завидев суровый взгляд Катерины, тотчас замер в проёме двери.
- Не бойся, Петя. Садись за стол, - кивнула Ефросинья, накладывая из чугуна пшённую кашу в большую общую посудину.
Красивое скуластое лицо Либухи расплылось в широкой добродушной улыбке.
Он несмело оторвался от дверного косяка и неуклюже плюхнулся на широкую скамью.
- Ой, Фрося, по краю пропасти ходишь, - прикрыла ладонью рот Катерина, - чует моё сердце – добром не кончится.
Пойду я лучше, нет сил глядеть на всё.
Мать Пети скончалась при первых родах. Отец вскоре привёл в дом девку – засиделку. Четверых детей нажили.
Мачеха не обижала пасынка, но и ласки обездоленный мальчик никогда не видел.
Когда его отец погиб на войне, Петьке лет двадцать пять уже было. Мачеха сразу же отделила парня в заброшенную
завалюшку, стоявшую на отшибе села.
Вреда от него не исходило, и односельчане за съестные крохи быстро нашли в нём «дешёвого» безотказного работника.
Много было силушки в коренастом парняге, успевай управлять только.
Однажды впервые позвала его и Ефросинья – огород вскопать.
Накормила по-человечески, вечером – узелок с едой вручила. Назавтра, едва занялась заря, Либуха сам пожаловал.
Выставил перед Фросей огромные ручища и глухо протянул по слогам: «О-ни на ра-бо-ту к те-бе при-и-шли».
- Коль пришли, найдём им занятие, - улыбнулась хозяйка.
Недели три без устали «ходили» руки в один и тот же дом. Фрося, видя с каким желанием бежал к ней Либуха и как нехотя
покидал хату, сказала: «Поживи, Петька, пока у меня, а там дело видно будет».
Словно ребёнок закружил по саду Либуха, упадёт нарочито в ворох опавших листьев, подбросит вверх, промычит густым басом: «Ли-б-бу-ня ха-ро-ший, Ли-бу-ня слу-ха-тся бу-дя», вскочит, рукавом грязным утрёт лицо и опять – круги нарезать.
А по щекам слёзы катятся, в глазах – щенячий восторг…
Ефросинья трудилась в полеводческой бригаде. Сезонные работы завершились, хлебушек на трудодни получен.
Но прокормить постояльца будет непросто. И решила Фрося пойти в доярки.
С надёжным помощником ей теперь любое дело по плечу.
Поначалу труженицы фермы бурчали: мол, только дураков нам тут не хватало.
Но скоро на смену негодованию пришло снисхождение, а некоторые солдатки втайне даже завидовали Фросе.
Что верный пёс выполнял Либуха все её указания. Даже умОк вроде как «прорезался».
– Неужели Фроська обучила его самому сокровенному? - ломали головы досужие бабы. Как узнать?
В свою личную жизнь скрытная Фрося не посвящала даже сестру.
…Беда пришла внезапно.
Конец зимы. Февраль лютовал, не желая уступать владения марту. Что ни день – то пурга, что ни ночь – вьюга.
В то раннее утро Либуха пулей вылетел из дома в одних портках и давай в окна соседей барабанить, того гляди стёкла повыбивает. За минуту всех на ноги поднял. Ревёт, как раненый зверь, трясущимися руками на дверь указывает.
Соседи толпой в избу ввалились, а Либуха, ныряя по колено в снег, устремился к тётке Лукашихе – известной народной целительнице – травнице, жившей неподалёку.
- Ну-ка, расступись, - скомандовала Лукашиха сельчанам, обступившим неподвижно лежавшую на койке Ефросинью.
Положив ей руку на лоб, знахарка со вздохом диагностировала: «Одними травами жар не унять, - поспеши, Федот, на конюшню,
надо срочно ехать в район за доктором. Да лошадку запряги повыносливей. Снова заметь начинается».
Неотложная помощь прибыла только к вечеру.
Тётка Лукашиха безрезультатно целый день колдовала над заболевшей.
А Либуха, как бухнулся на колени к изголовью Ефросиньи, так и простоял горемычный до приезда врача.
- Спа-си-и мо-ю Фро-сюш-ку, - цепляясь за полы одежды вошедшего, жалобно застонал он.
В его опухших от слёз глазах такая стояла боль – словами не передать.
- Успокойся, милок, спасём твою Голубку, - поднёс тот ко рту Либухи сильное снотворное, - только ты лекарство проглоти.
Лекарство подействовало до рассвета.
Позёмка стихла. В окно робко пробивался тусклый лучик солнца.
Либуха бесшумно слез с русской печки, натопленной Лукашихой, на цыпочках подкрался к койке.
Опершись плечом на деревянную грядушку, дремал уставший доктор.
Фрося, разомкнув веки, попыталась улыбнуться.
Либуха вновь заплакал. Но это были уже слёзы радости и облегчения…
-------------
ПЕРВОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ ЕЛЕНЫ ФИН
"СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ" http://proza.ru/2022/11/16/1331