Странная штука жизнь. Вот был у меня сегодня день – полно событий. «Где я только не бывал, что я только не видал…», столько дел, вопросов, лиц, разговоров, впечатлений – и хороших, и плохих, но это не важно. Важно то, что этот большой день, который прошёл через меня и через который прошёл я сам, не только закончится, но и забудется. Трудно в это поверить, но пройдёт совсем немного времени, и память потеряет абсолютно всё, что было сегодня. Вот все вот эти события, встречи, такое всё значимое и так хорошо ощущаемое сейчас – словно испарится, развеется в воздухе, как будто его и не было вовсе или как будто память отшибло.
Попался мне утром старый календарик за 1988-й год. На одной стороне берёзка какая-то, а на другой, как и бывает – двенадцать таблиц-месяцев, в каждой таблице по три десятка цифр. Удивительно, но я там был. Вот в этом самом 1988-м году, прямо в нём. Я побывал в во всех этих 366 цифрах, в каждую я погрузился с головой, через каждую я прошёл, в каждой из них со мной что-то происходило, я что-то там делал, о чём-то думал, о чём-то важном или не очень. И где это всё теперь?
Вот, например, 18 апреля, понедельник. Что, и вправду, и в самом деле был такой понедельник? 18 апреля 1988 года? Не помню, совершенно не помню. А ведь я был в том понедельнике, во всяком случае должен был быть. А что могло там ещё быть, кроме меня, конечно? Вспоминаю, я тогда учился в школе. Высчитываю, в каком классе. Вот если бы я 18 апреля 1988 года это высчитывал бы? Для этого, наверное, с ума надо было бы сойти. В общем, старость – не в радость, но получается, что учился я тогда в пятом классе. Не помню ничего отдельного, специального, про пятый класс, помню, что учился, а чтобы вот конкретно в пятом классе – ну, наверное, экстерном ничего не сдавал, значит, и впрямь учился и в пятом.
В тот понедельник я совершенно точно проснулся с утра. Вот это сто процентов, так как по-другому и не бывало. Так, значит, первый факт установлен: я спал и проснулся, и именно с утра. Наверное, я не выспался, я редко вообще высыпался в детстве по понедельникам, наверное позавтракал. Наверное, бабушка отрезала мне на завтрак два куска ветчины. Неловко говорить, ведь ясно, что и кефир в те времена был ядрёнее, и реки молочнее, но вот не ел я никогда больше такой классной ветчины, как тогда. Большая, суховатая, вкусная, всегда два бутерброда. Бабушка ходила, искала её, стояла в очередях, чтобы я с утра её ел.
Хорошо, с ветчиной управился. Потом, должно быть, надел школьную форму. Тогда мне казалось, что эта синяя советская школьная форма – вечная, всю жизнь мне её носить, до самой дряхлой невозможности, но вот ведь, не ношу же теперь! И даже точно всех деталей её не помню, какие там складки были и с какой стороны. Помню алюминиевые пуговицы и эмблему на левом рукаве. Обычно эмблема была красная, с золотым солнцем и открытой книгой. А была другая, более редкая, синяя. Ничего эти эмблемы не означали, но я всегда мечтал носить синюю, а у меня всегда была красная. И только один год попалось «счастье» формы с синим вариантом. Интересно, не в пятом ли классе это было? А кто же его знает-то, этот пятый класс?
Что дальше? Ну, пошёл в школу, куда же от неё, были уроки там какие-то, понедельник же. Если только не каникулы, но я, как беспамятный, про это не ведаю. На уроках я что-то писал, что-то читал, даже, возможно, получил какую-то оценку, какую? Где же моя память? Куда ты делась? А вдруг двойка была? Как исправлять-то её теперь, я же не помню ничего! А может, на меня учительница ругалась? А может, родителей в школу вызвали? А я и забыл, как с тяжёлого перепоя, хотя в пятом классе перепоев у меня не было, это, кстати, тоже можно считать как установленный факт.
После школы я, само собой, пошёл домой. Со мной, наверняка шёл или Андрей, или Лёшка, и о чём-то мы говорили. Вот, идёт Лёшка и что-то меня спрашивает, а я ему в ответ: Лёша, ты понимаешь, я не знаю, что тебе ответить, представляешь, я вообще не помню этот день! И вчерашний не помню, и завтрашний, вот иду с тобой сейчас из школы, а ничего не помню! Смотрю – а ведь и вправду, нет ни двора, ни дорожки из школы, ни формы, ничего нет. Чёрная бездна бездонного и беззвёздного космоса 18 апреля 1988 года, и только один Лёшка висит предо мною посреди этого космоса, и хохочет: что, прямо всё и забыл? И двойку забыл? И бабушке не скажешь?
Не скажу, Лёша, вот сейчас моргну и исчезнешь ты вместе со всем космосом, а бабушка… бабушка моргнула уже давно, много лет назад, так что и я для неё, наверное, исчез совсем, ничего не осталось у неё ни от меня, ни от 18 апреля этого, ни от двойки моей…
Звонит телефон, он возвращает меня в реальность текущего дня, совсем другого, такого яркого, свежего, значимого, полного своих событий и дел. Этот день – мой, и он совсем не похож ни на какой пустой космос, и нет никакого 18 апреля 1988 года, да и не было, наверное, никогда. А календарь всё врёт, его, поди, напечатали в прошлом году специально, чтобы людей в заблуждение вводить. Не может же быть, что бы там написано про 18 апреля, а у меня нет ничего про этот день. А может, есть? А кто же его теперь знает…