***

                Только одна страничка из жизни крестьянина.
     Деревня Ключики располагается на  невысоких  склонах,  вдоль речки Танып. Красивые тихие места. Когда-то эти земли принадлежали башкирским племенам,  но постепенно они были вытеснены русскими помещиками, которым царь даровал эти земли за заслуги перед Отечеством.  Павел Петрович Дягилев после выхода в отставку получил в  наследство от отца Дмитрия Дягилева это поместье и стал преображать округу: в  трех километрах  от деревни в селе Николаевске был  им выстроен Никольский храм, затем открыта церковно-приходская школа для крестьянских детей. Шесть лет длилось строительство великолепного пятиглавого каменного храма, и только в тысяча восемьсот шестидесятом году храм был освещен в присутствии многочисленных гостей и прихожан. В Выходные и праздничные дни спешил народ в свою святыню, убранство внутри церкви было богатым: утварь, книги, ризница – все было доставлено из Петербурга. Звон десяти колоколов был слышан на всю округу. Самый главный, благовестный, весил сто девяносто два пуда. Богатые знатные люди вкладывали свои средства в развитие родного края.
     Давным-давно с последней войны с турками привез живой трофей солдат Ефим. Турчанка была некрасивая, с широкими бедрами, темно-карие глаза только украшали ее лицо. Сам же Ефим был статный бравый солдат, в деревне иногда подтрунивали над ним.
-Что тебе девок наших православных мало, привез басурманку, которая лопочет на своем непонятно языке.
     Ефим не слушал насмешки в свой адрес, полюбил он свою Пелагею, такое дали имя при крещении  турчанке, не обижал ее и вообще он был по характеру человеком мягким. Родила Пелагея  Ефиму  четверых  детей.  Старший Николай был похож  на мать, такой же смуглый, крупный турецкий нос совсем, кажется, не делал его лицо некрасивым, внимательные темно-карие глаза смотрели строго, но по-доброму,  и характером угодил в нее , такой же хваткий в работе, сильный,  горячий в быту. Бывало лошадь заупрямится, встанет на дыбы – Николай одной рукой ухватит ее за узды,  и захрапит, и успокоится  своенравная животина в сильных руках молодца.
 Женили его рано на сиротке Евдокии.  Она осталась от матери всего  восьми месяцев, свирепствовал тиф, от которого осиротели многие семьи. У отца их осталось трое на руках, женился  Патрак  на молодке  Феоне, которая долго оставалась в девках из-за своей нерасторопности в делах, но вдовцу нужна была хозяйка, которая хоть как-то заменит его ребятишкам мать. Рано научилась всякой работе Евдокия, нежиться было недосуг, хорошо хоть Феона не обижала сирот. Евдокия  была полной противоположностью своего мужа: светловолосая,  тоненькая в талии, легкая на ногу, она вся светилась и будто умиротворяла всех вокруг себя. Она не перечила свекрови, мужу, ее полюбили за кроткий нрав и трудолюбие. В семью она пришла не одна, а со своей глухонемой сестрой Варварой, которая была мастерица на все руки: вязала, вышивала, ткала половики. Приняли, обогрели обеих сестер. Единственная дочь Ефима вышла замуж и навсегда покинула родительский дом.  Сыновья же наоборот оставались в семье, вели общее хозяйство, по праздникам ходили в церковь,  почитали своих родителей,  так было принято в семьях наших предков. В 1908 году родился первенец  у Николая и Евдокии, а в 14 году началась империалистическая война.
        Николай был храбрым воином, не прятался за спины товарищей, шли  утомительные   бои с немцами. Грязь, холод, нехватка продовольствия, патронов,  кажется, все перемешалось  на поле брани. Николай был тяжело ранен в ногу, помощь пришла не сразу, силы уже на исходе, но надо жить.  Стиснув зубы,  он потерял сознание от боли, которая разрывала тело солдата на части. Оперировали прямо на передовой, потому что время и так было упущено. Раненая нога гноилась, морфий не помогал, резали несколько раз  по- живому. Выстоял, выжил, вернулся солдат домой  на одной ноге, а в другой штанине болталась культя выше колена. Родина не забыла защитника Отечества, наградила его «Георгиевским крестом».  В далекой деревне на Урале ждала его семья.
 -Жив, жив, жив, - стучала кровь в висках. Уже от безногого, но так же сильного и привлекательного Николая, родила Евдокия двух дочерей. Жили не бедно, умели дружно  работать на земле, правильно расходовать накопления.
    Грянула Октябрьская революция, изменилась жизнь в деревне. Стал мужик полновластным хозяином на своем угодье. Ефим и три его сына с любовью возделывали свои поля, собирали отменный урожай, закладывали  отборное зерно на семена, на излишки покупали сельскохозяйственные машины, чтобы легче было работать на земле. В хозяйстве было несколько коров, лошадей, стадо овец, а кур и не перечесть. Построили мельницу, на которой мололи не только свое зерно, но и соседей. Не всем нравилось в деревне процветание семьи Грожаниных, все-то у них ладилось: летом работают до седьмого пота, пока стоит ведро, каждый час на счету,  по праздникам вся семья во главе с Ефимом идет в церковь. Зимой мужики чинят всякую  утварь к весне, девки прядут шерсть, вяжут теплые носки и варежки для всех домочадцев, поют душевные народные песни. Самогон, который варили для разных нужд,  мужики только пригубляли, проверяя на крепость, не принято в семье было пить крепкие напитки. Варили сусло, делали нехмельное пиво да овсяную бражку, такую сладенькую на вкус, из печи пахло наваристыми щами с мясом, на столе дымились рыбные пироги, картофельные шаньги,  пропитанные топленным коровьим маслом. Ели с аппетитом, проворно, как и работали, приглашали к столу, кто заходил на запахи, проходя мимо их  избы.
     Не забыть годы лихолетья, когда начались погромы, аресты, расстрелы. Средний сын Федор учительствовал в соседнем селе. Кто-то донес, что он священно-служитель, без суда и следствия арестовали Федора и вместе с семьей выслали в далекую Сибирь. Николай пытался узнать, за что расправились с братом.
    -Будешь разбираться и тебя выселим, -был такой ответ одного комитетчика, который любил жить не прилагая никакого труда . Раскулачили, забрали семена, приготовленные для нового урожая,  отобрали животных, согнали в колхозные конюшни совершенно непригодные для содержания скотины. Наступила весна, некому и нечего сеять, животные от плохого ухода многие умерли. Расстреляли Федора , след семьи был потерян. Николая дважды водили на расстрел, уезд в то время находился за тридцать километров от села. Костыляет Георгиевский кавалер на деревянной ноге под ружьем, за ним едет подвода с Ванькой пьянчугой в телеге. Власть, что тут поделаешь. А обратно идет один без сопровождения, только из культи кровь, вся штанина мокрая. Нашелся добрый человек в уезде, тихонько шепнул:
  -Уйди ты из дома,  Грожанинов, свои на тебя клевещут, завистников полно, крепкий ты хозяин.
       Исчез в одну из ночей Николай, полтора года скитался в чужих краях, изредка наведываясь в отчий дом. Дома-то уж  и не было. Старый Ефим с горя совсем обессилел и доживал со своей Пелагеей около младшего сына Михаила. Мишку женили на славной девушке Анне, отец, которой был зверь зверем, он погубил семью Ефима. Отстали  кровопийцы, братья уже не вели общее хозяйство, каждый жил своей семьей. Мишка хорошо играл на гармони, напивался в праздники и устраивал побоища, мстил обидчикам за братьев и родителей. Он был ровесником старшего сына Николая.
    -Николай, Николай, Мишка ваш опять дерется, ненароком кого-нибудь зашибет.
    Николай ковылял на своей деревяшке в клуб, где собиралась молодежь, и уводил разгоряченного младшего брата домой. Анне тоже доставалось, она была душевной хорошей хозяйкой, никогда не жаловалась на мужа, как будто искупала проступки отца. Михаил внешне походил на Ефима, а горяч был весь в мать, не попадайся лучше под горячую руку. 
     Образовали колхоз, мужики  боялись в него вступать и кивали в сторону Николая:
     -Вот Николай Ефимыч пойдет в ваш этот колхоз,  и мы тогда пойдем. Он хозяин крепкий, он понимает что к чему.
   Николай вступил, спорить с властью не стоит, да и мужики безлошадные в одиночку не выстоят, сам пошел охранять колхозное добро. Так и бегали сельчане за советами к хромому сторожу, они уважали его за честное дело и доброе слово. Он не ругал власть, хоть и много горя испытал  от нее.
      -Сталин-то он далеко в Москве, где ему про все знать, что у нас деется.
 В церковь ходил по праздникам, но больше доверял себе. Любимая его пословица была: «Бог-то он Бог да сам не будь плох».  Да и церковь, которая была построена еще в девятнадцатом веке Павлом Дягилевым на собственные сбережения,  была разрушена. На всю округу был слышен звон сброшенных колоколов и плач баб и детей, которые молились и рыдали от увиденного.  Колокола, падая, звонко звонили, словно раненые птицы, прощались со своей обителью. Померкла красота, разграблены были гробницы усопших, внутреннее убранство храма тоже потерпело надругательство , сожжены и расколоты были иконы алтаря, привезенные из самого  Санкт- Петербурга.  Говорят в последствии, посягнувшие на  храм,  ответили за свои грехи . Может, это правда, а может просто народ хотел, чтобы каждый из разрушителей получил свое наказание.
  В семье подрастали дочери. Аксинья, средняя дочь Николая,  росла робкой хворой девушкой. Зато Александра, любимица всей семьи, успевала везде: съездить с дядькой Михаилом на базар, помочь отцу в ремонте крыши, искупаться с подружками в реке, спеть развеселую частушку  тятеньке – все-то у ней получалось легко.
     -Ох, Шурка, Шурка,- говорил Николай, - видно, горемычная ты вырастешь у меня.
   -Почему, тятенька,- спрашивала озадаченная девчушка таким заявлением отца.
   Чувствовал, видимо, родитель, что непростой будет судьба младшей дочери. И правда. В трудные  военные годы была в трудовой армии, валили лес и сплавляли по реке Чусовой.  Силенок да и сноровки не хватало, чтобы справляться с тяжелыми хлыстами деревьев. Выручали старики, которые не годились для военной службы, но вместе с девчонками ковали победу в тылу. Позже Александре вручат медаль за доблестный труд  в тылу. Ее любимый дядюшка Михаил доедет на своем автомобиле до Праги. Теперь этот газик стоит на пьедестале  в одном из городов Прикамья. Это только одна страничка из жизни простого крестьянина и его семьи.