Возвращаюсь из магазинов. Перед фасадом профилактория дворник вылизывает территорию: газоны, тротуар... Ни листика не оставил! Я возмутился:
- Привет! Ты что творишь, а? Мне же стыдно за своё околодворье, там опять от тех, что выше по улице, нанесло, а убирать лень! Совесть имей хоть…
- Привет. А что делать? Я же дворник!
- Дворник, а не чистильщик, разницу чуешь?
- Не, не чую, - вытащил пачку, закурил, мне предложил.
- Спасибо, свои есть, - тоже закурил.
- Вон, двое парней – каждое утро пьют тут кофе, а потом стаканчики через забор бросают. Там у нас собаки. Возле них – уже целый склад этих стаканчиков. Надо будет убрать.
- У меня под забором, как война началась, ни бутылок пустых, ни шприцов не стало появляться. До Минска-2. Потом, видать, повозвращались кто откуда «беженцы», шприц, правда, за эти восемь лет только один убрал, а вот пустые бутылки, банки, стаканчики, бычки, обёртки и всякое разное каждую неделю приходится собирать.
- Да, люди – свиньи…
- Не все, но попадаются.
- Не все… Но немало.
Мы докурили, и я собрался отнести бычок домой, там у меня специальная «пепельница» во дворе. А что, полсотни метров и по пути. А в его мешок кинуть – это надо десять метров в обратную сторону грести. Вверх по улице! И смысл?
- Давай сюда бычок, я сейчас его в мешок, - он взял у меня окурок. - А то ты…
- А то я отнёс бы его домой. Никогда на улице не швыряю. Сам психую, когда возле двора собираю мусор…
- А я не нервничаю: я за это деньги получаю. А возле своего дома бросаю куда попало: там другой дворник, он за это деньги получает. Пусть их отрабатывает! - засмеялся.
- То есть, свинствуешь в меру сил.
- Ага.
- Ну правильно: чего от народа отрываться? Чай, не депутат.
- Ага. Ты, я гляжу, прям каждое утро по магазинам ходишь.
- Ну да. А зачем вечера ждать? Завтра, правда, ещё и в два часа выйду – поеду зубы рвать.
- А где рвёшь?
Я попытался объяснить, но он о той улице не слыхал, хотя она практически одна из центральных.
- Я город почти не знаю – пятнадцать лет всего здесь живу. Вот свой район – вдоль и поперёк. Каждый уголок.
- А я - наоборот: тот район, считай, не знаю. Да и что там можно знать? Сплошные частные захолустья и промзона. Несколько раз ездил на химзавод по делам. Десять-пятнадцать минут езды на маршрутке, а потом час ходу пешком.
- Это какой? Возле больницы профосмотров?
- Ты что? Она рядом, если через завод – вообще не запыхаешься. Да и вокруг… Я до неё и обратно в молодости бегал по утрам. А химзавод – чёрт знает, где: надо доехать до «Автоваза», а потом пешком мимо террикона и дальше, почти без поворотов. Ну, не час, конечно, но долго идти.
- А, тот… Я на нём работал. Машинистом тепловоза. Его в пятнадцатом закрыли. И я чуть-чуть до пенсии не доработал.
- Понятно. Хотя ничего не понятно… Ну, ладно, я побежал.
- Давай!
Иду и думаю себе: «Что-то здесь не так… Сам, по его словам, окурки бросает где попало – а люди свиньи. На заводе несколько лет отработал, а путает его вообще непонятно, с чем (ну нет возле больницы профосмотров никакого химзавода, есть только завод металлоконструкций, и вообще это другой конец района), хоть пятнадцать лет живёт там и говорит, что каждый уголок знает. Ну как так? Хотя мужик, вроде, с виду нормальный…