Моё первое дежурство по посёлку Гаджиево. Прихожу в комендатуру на инструктаж.
Старый комендант начинает зажигательную речь:
— Если вы увидели в посёлке пьяными военных офицеров, солдат, матросов, женщин и детей, немедля хватать и доставлять в комендатуру!
Дальше строгий взгляд, проницательный осмотр внешнего вида стоящих в строю военных и продолжение наставления:
— Особливо требую обратить внимание на квартиру (далее следует адрес и фамилия гражданки).
Строгий взгляд сменяется заинтересованным, оценивает блеск начищенных ботинок. Улыбается, значит блестят.
Назидает:
— Поступают сигналы, что там притон, точнее, сущий бордель, мамаша эксплуатирует молодость родственницы по имени Татьяна в меркантильных соображениях, с целью наживы неуставным способом. Каждый час заходить и проверять на наличие кобелеподобных особей мужского полу.
Далее следует затянувшаяся пауза для осмотра строя. С вглядыванием прозорливо в упор каждому военному в глаза, не моргая, сурово. Что он хотел увидеть в ответном взгляде стоящих в строю? Точно таких же спермаконтейнеров, которых надо ловить? Сочувствие к молоденькой родственнице Татьяне? Непримиримую ненависть к конкурирующим другим особям? Может, искал возмущённый феминистский взгляд Коллонтай и Люксембург, вместе взятых? Или "если завтра война, а вы здесь Таньку валяете"?
Не находя нужного отблеска в молодцевато-туповатых глазах военных, комендант завершил:
— Если таковые обнаружатся, немедленно забирать в комендатуру!
Развод закончен, разбрелись согласно заданию: искать пьяных и недолюбленных в течение многих месяцев бедолаг.
— Ага, щаззз, — думаю, — делать мне больше не упало, как пасти поселковых... людей!
Однако, нагулявшись по морозцу, захотелось чутка погреться, и я вспомнил про наказ коменданта. Любопытство взяло верх, решил взглянуть на поселковых жриц любви поближе и отправился с матросами по адресу. По звонку открыла весьма потрёпанная жизнью, видимо, хозяйка вертепа.
— Добрый вечер, мадам, я с проверкой к вам.
Мадам ничуть не удивилась и даже не стала взывать к правам, прописанным ещё в сталинской конституции.
Заходим. Взгляду предстала убогая обстановка. Уверенным шагом прохожу в спальню. На кровати возлежит скромная девица, видать, та самая Татьяна, под ватным одеялом.
Для приличия спрашиваю:
— Мужики в доме посторонние есть?
Вместо ответа она откидывает одеяло, демонстрируя совершенно голое тело!
— Приглашаю, господин офицер, первым будешь!
Я молча развернулся, сплюнул от увиденной срамоты и пошёл на выход.
Девка мне вдогонку крикнула с явной издёвкой:
— Ну, если сам не хочешь, матросика оставь!
Уже спускаясь по лестнице, поймал себя на мысли, что-то было не так там, наверху!
И осенило – из-под кровати торчали носки матросских «гадов» (грубая рабочая обувь). Ага, вот где скрывался кобель, да и чёрт с ним! Таскайся по посёлку потом с ним, мучайся, протокол, доставка в комендатуру.
Следующий эпизод скорее из серии ужасов, даже не знаю, где найти каплю юмора.
В общем, заступаю в очередной раз бдеть в ДОФ, в тот день фильма интересного не крутили, скучища, слоняемся с матросами по холлу. Вспоминаю, что мне зачем-то нужен был Борька Еньшин, мой однокашник, и проживал он сразу за ДОФом.
Сказал матросам:
— Скоро буду, без команды не стрелять! - и отправился к Борьке.
Захожу, у него пьянка-гулянка, обмывает купленный в рассрочку цветной телевизор.
Напоминаю: семидесятые, цветное телевидение только начало свои передачи, телевизоры в диковинку. И один такой завезли в наш военторг. Борька ухватил его по умопомрачительной цене, быстро оформив кредит. Телик цветной, с детства люблю радиотехнику, а тут – такой шедевр! Но пока собирал наличные, «глупый ящик для идиота» отправился к счастливому другу.
Борька мне обрадовался:
— Садись, брат, обмоем!
— Не могу, блин, видишь я на службе, — на повязку на рукаве тычу с надписью "ПАТРУЛЬ", — будь она неладна!
Постояв в дверях минут десять и подивившись на сочную цветную картинку с какими-то колхозными полями, хлеборобами и розовощекими доярками, я двинулся на выход. Внутренний голос гудел: «Надо вернуться в ДОФ!».
И не ошибся, подходя к ДОФу, увидел комендантский «Урал», в который спешно грузились все патрули посёлка. Не иначе ЧП. Под шумок призвал своих матросов, и всей толпой поехали на вертолётку. Заходим в квартиру и... о, ужас!
Первый шок скользил через стены всего коридора с кровавыми отпечатками ладоней. Зашёл на кухню, там картинка ещё более жизнеутверждающая — на полу огромная лужа крови, на столе батарея пустых бутылок из-под «Кавказа».
Всюду следы борьбы. Далее следуем в первую спальню. Там какая-то весьма несвежая пьяная баба с огромной синей шишкой на лбу, похожей на рог.
На вопрос:
— Что здесь было, дорогая рогатая?
Невнятное мычание:
— Мне больно сил нет, отстаньте, уроды.
Дальше проверяем. В большой комнате – стол с остатками хорошей гулянки, живой мужик по гражданке и более никого.
Чую, здесь дело пахнет конкретным криминалом. Что я мог сделать, когда в квартире толпится три патруля, но тут не патруль нужен, а «следак»?
Развернулся и ушёл с матросами, доложив об увиденном по команде, дальше бодрствовать в дом офицеров. Продолжение и подробности этой истории мы узнали чуть позже, когда после закрытия "дома танцев, фильмов и общественных собраний" отправились в комендатуру. Застали там старлея с подводной лодки с огромной булавой из бинтов на руке – вся ладонь так плотно забинтована, что смотрелась, как боевое орудие Ильи Муромца. Видимо, кровь не знали, как остановить и намотали четыре упаковки марли. Парень был бледен, как смерть, но возбуждён, как герой, хотя видно, что потерял много крови.
Он рассказывал дежурному:
— Прихожу в квартиру и узнаю интересные вещи, женщина временно незамужняя, муж в командировке, мой начальник. У неё двое детей, две девочки – пятнадцати и трёх лет. У крохи был день рождения, и мамаша решила отметить с размахом.
В число гостей вошли: старлей, гражданский специалист с завода, два грузина-стройбатовца, что недавно унитаз меняли. Дочка подросток участвовать в "празднике" отказалась и отправилась к подружке. Когда компания изрядно нагрузилась, встал вопрос права «первой брачной ночи». Вот пьяные бараны!
В числе фаворитов среди претендентов выделялись два грузина и старлей. У старлея был свой мотив: симпатизировал хозяйке, но в первую очередь переживал за честь женщины, хотя при благоприятствующем стечении обстоятельств в случае победы поиметь жену начальника по службе – почётно.
Он внятно объяснил конкурентам:
— По праву старшего по званию моя карта бьёт вашу, и будьте любезны выйти вон, дама замужем!
Горцы так не считали, знали бы про Танечку, может и отступились, но сейчас стояли на своём:
— На добычу имеет право сильнейший.
И предложили старлею обсудить это на кухне, куда и переместились желающие хозяйкиного тела. Какое там тело осетрины весьма не первой свежести? Но принцип – есть принцип!
Неудивительно, плюрализм, само собой, плавно превратился в банальную потасовку, без расстрела Белого Дома, зато с откровенной поножовщиной.
И скажите, какой горец ходит без холодного оружия?
Из голенища сапога гордого сына гор мгновенно блеснул буланый клинок, носитель смерти. Извлечённый обоюдоострый, хорошо заточенный штык-нож от АКМ, последний аргумент в споре, нацелился в живот старлею. Жертва, конечно, была под градусом, но не настолько, чтоб поступиться принципами. Не струсил, резко схватился за лезвие, силу удара увёл в сторону.
Грузин не ожидал такого сопротивления, выдернул клинок, раскроив кисть защитника женской чести.
Стройбатовцы тут же протрезвели, увидев, что старлей – настоящий боец. Поняв, что неосмотрительно пролили кровь офицера, устыдились и спешно ретировались. Однако от правосудия не уйдёшь, грузин через три дня повязали.
Как сказал один мудрец: «Понравилась замужняя женщина – большая проблема, но её можно решить, если лично победишь её мужа и сам мужчиной будешь дважды».
А старлей – молодчага, живота, точнее руки, не пожалел за честь женщины, которая ему так и не досталась.