До сих пор в моей памяти частенько всплывает тот экран на молотильной площадке. Кусок белой ткани, обрамлённой с четырёх сторон ярко-красными полосами, наскоро установлен на двух бамбуковых палках, свет уже заранее направлен на него, и в беспросветной ночной жизни тихой деревни появляется яркое окошко радости. Кое-кто в это время ещё спешил из города по тропинке, ведущей к молотильной площадке, а Новости Дня уже начались, и шаги ночных путников становились испуганно-торопливыми. Зажжённый экран на молотильне был для них словно окно в рай, оно открывалось, и ночь, сначала ничего не обещавшая, наполнялась смыслом и содержанием.
Трактора, молотилки, даже стога сена были убраны с площадки. Большинство крестьян из ближайших деревень усаживались на передних местах, они приносили из дома лавки и небольшие табуреты, этой ночью они становились хотя бы ненадолго привилегированным классом. Многие из присутствующих были такими же, как и мы; нам нравилось, что неизвестные дети и подростки стояли в толпе или с бранными криками толпились в передних рядах и садились прямо на землю, где было очень тесно, не обращая внимания на толкотню и ворчание окружающих. С другой стороны экрана тоже кто-то сидел, они казались несколько надменными, оставаясь в стороне от толпы и перепалок и желая лишь насладиться фильмом. Фильм начался, и гомон на молотильной площадке постепенно утихал, появились на экране всем знакомый Ли Сянъян с винтовкой, девушка-комиссар партизанского отряда Кэ Сян с гладко причёсанными волосами, служившая примером для молодых девушек, ярко накрашенная скользкая мятежница Ван Ляньцзю, коварный и хитрый японский негодяй капитан Мацуи. Ребятишки, сидевшие впереди, наперебой повторяли все слова героев, взрослые просили малышню заткнуться, ведь это была радостная встреча старых друзей – народа с героями фильма. Люди на молотильной площадке, как всегда, ожидали появления своих знакомых с экрана, неважно, был ли это герой или преступник, они относились к ним одинаково и радушно произносили его имя. Если на дворе стояла зима, северо-западный ветер мог сыграть злую шутку: у людей, появляющихся в фильме, рты косились от ветра; не только плохим, но и хорошим героям надоедливый ветер кривил рты. Помню, в одну ветреную ночь красивая героическая девушка Кэ Сян спела всю песню «Дождевые облака улетают» с перекосившимся ртом.
Радость на молотильной площадке закончилась с появлением на экране слова «Конец», и начался хаос. Некоторые женщины вдруг обнаружили, что их дети потерялись в толпе, и тогда они стали пронзительно выкрикивать их имена. А ещё один крепкий парень сцепился в драке с другим, и вся толпа поспешила раствориться; на вопрос о причине драки парень ответил, что во время фильма завязалась ссора, потому что голова впереди сидящего заслонила видимость другому, и никто не хотел уступать. Осень и ночь расставили всё по местам.
Тогда я был ещё маленьким и ходил на незнакомую молотильную площадку с соседскими детьми постарше, но когда фильм заканчивался, обычно я не мог найти и следа своих попутчиков, поэтому воспоминания о фильме под открытым небом будут неполными без описания пугающей обратной ночной дороги в полном одиночестве.
Я помню те ночи, когда один возвращался домой, следуя за потоком людей по маленькой тропинке в поле, попутчики по дороге поворачивали в другие деревни, и лишь я один шёл дальше по тёмной трассе. Деревенский воздух разительно отличается от воздуха в каком-нибудь промышленном районе, благоухание сена смешивалось с ударявшим в нос запахом навоза из дворов сельчан.
Кино на открытом воздухе давно оставило тебя, и в это время ты понимаешь, как утомительна дорога домой. Неугомонный ребёнок начинает расплачиваться за фильм, который уже видел, к тому же не один раз. Цена в пять или даже десять ли ночной дороги. Света нет, лишь светлячки беспорядочно летали по всему полю, оставляя за собой бесполезный отсвет. Однажды я абсолютно один проходил мимо крупного загородного кладбища и собственными глазами увидел блуждающие фосфорные огни (теперь я знаю, фосфор – основной элемент в останках, и это он шутит со мной); к тому же силуэты деревьев и кустарников на кладбище, похожие на огромных чудовищ, ещё больше меня запугали. Чтобы избавиться от чувства страха, я решил не смотреть на эти пугающие вещи, а повернул голову в противоположную сторону дороги; резко повернув голову, я почувствовал, как ветер со свистом хлестнул меня по щеке. Кладбищенские видения постепенно оставили меня.
Когда на горизонте всё чаще и чаще стали появляться деревенские дома, словно горные пики, мне показалось, что окна со светом были похожи на экран с молотильной площадки, став для меня новым ориентиром. Я торопливо поспешил к своему окну, почти так же, как два часа назад спешил в кино на молотильне.
Перевод с китайского Александра Итыгилова
и Елены Шульгиной.