Мне представляется, что упорные попытки многих людей прочесть древние непонятные (а порой и вполне понятные, правда, не этим горе-‘дешифровщикам’) надписи на родном языке, причём современном, почти всегда имеют 4 источника.
* Предвзятость. ‘Дешифровщикам’ очень хочется, чтобы древняя надпись была понятна для них; отсюда и желание прочесть на родном языке, причём современном или близком к нему: для этого ведь ничего не надо делать. Это очень удобно, потому что позволяет, как говорят, «не париться».
* Лень. ‘Дешифровщики’ обычно не утруждают себя ни овладением древними/современными языками, ни приобретением основополагающих знаний в области языкознания, истории, культурологии и т. п.: зачем? Они полагают, что и так знают достаточно. И в целом понятно, почему: раз и так всё отлично — по их мнению — читается, то ещё что-то — зачем оно надо? В своём роде стихийные приверженцы принципа бритвы Оккама.
Встречаются среди них, впрочем, и люди с языковым образованием. Удивительно, но на общую картину это не влияет: их выводы столь же ‘глубоки’, как и у тех, кто о других языках представление имеет весьма смутное.
* Невежество, которое тесно связано с предыдущим. Необходимыми знаниями эти господа не обладают, поэтому эти знания и не стесняют ‘полёта’ их мысли — очень невысокого, но они понять это не только не могут, но и не хотят, даже когда им объясняют... что вполне понятно: если согласиться с критикой, то придётся признать, что занимаешься ахинеей, бессмысленным делом, а как можно за собой, умным и знающим, такое признать?.. Отсюда и их ‘открытия’, дикие, абсурдные и смешные не только для учёного, а — любого, кто знаком с этой проблематикой.
* Тщеславие. Намерения г-да ‘дешифровщики’ обычно декларируют высокие: «приукрашивание (в частности, героизация или обеление) истории собственного народа» (А. А. Зализняк), её удлинение до невообразимости и т. п.
Однако многие из них не выносят свои труды на суд знающих людей (например, учёных), а публикуют, без особенного предварительного обсуждения, книгу или статью и т. п., т. е. предпочитают самую широкую аудиторию. Почему, если они действительно считают свою работу новым словом? Ответ несложен:
— некоторые из них уже знакомы с критикой со стороны специалистов, и им нечего ей противопоставить, кроме уверенности в собственной правоте;
— другие, видимо, предвидят такую критику... а её не любят ни первые, ни вторые.
Но и те, и другие непременно хотят для своих ‘прочтений’ ШИРОКОЙ ИЗВЕСТНОСТИ, т. е., в своём роде, славы. Что действительно новые научные результаты обычно не слишком сенсационны и известны сравнительно узкому кругу действительно знающих людей, их, по всей видимости, не устраивает.
(«Труды» упомянуты выше без всякой иронии: ведь если некий человек, предположим, сложил пирамиду из нечистот — это всё же пирамида, т. е. внушительное сооружение, потребовавшее большого труда. А вот зачем эта пирамида нужна, для чего может быть полезна, да и может ли вообще — это уже совсем другие вопросы, порой гораздо более грустные.)
Могут быть, конечно, и другие причины для упорной работы этих творческих людей, но эти — непременно.