"Две школы Гегеля столкнулись под Сталинградом", пишет Альбер Камю.
Звучит красиво, но сам тезис спорный. Если Сталин имел к Гегелю отношение – не только опосредованно через Маркса – то Гитлер едва ли был способен к изучению трудов Гегеля, да и Маркса тоже, хе-хе, не жаловал. Скорее, Гитлер – как и Фридрих Ницше – был некой реакцией на Систему Гегеля, по формуле «Некуда жить, вот и думаешь в голову».
Но я не по поводу Гегеля!
На самом деле – или: правильнее было бы сказать – под Сталинградом столкнулись две школы Мартина Лютера. Неважно, что у Лютера не было никаких школ (как, впрочем, и у Гегеля)! К Западу от линии фронта стояло Blonde Bestie, у которого «вместо совести был фюрер» (Г. Геринг), а к Востоку стоял советсикй человек, вооруженный моральным кодексом строителя коммунизма. Немцев вела ненависть (к чужим, к славянам, к большевикам...), а Нас вела любовь (к Родине, к Пушкину, к Сталину...) – поэтому, Наше дело оказалось правым и мы победили.
Наших союзничков тоже вела ненависть (к «духу Шиллера», о котором разглагольствовал Чертилль, и к европейской культуре, со стороны пиндосов). Поэтому, впоследствии их СМИ вычеркнули наше «Правое дело», а победителями объявили себя – собственно, ковровые бомбардировки Бретани, Саксонии и Тосканы!
…а всё потому, что наш Кодекс строителя коммунизма был всё тем протестантским Moralische Gesetz. Моральным законом, который был оснащён по последнему слову пенитенциарной системы, но лишен главного – Богочеловека и принесенной Им Жертвы.
А без Христа Распятого и Воскресшего ни мораль, ни закон, ни самое жизнь человеческая не имеют ни малейшего смысла существовать!