Над страной не своей - чужой,
Пролетал Орлан молодой,
Но не в поисках пары, любви,
А владений, чтоб были свои.
Зоркий глаз отмечал простор,
Красоту голубых озёр,
Необъятность полей и рек,
Где живёт или нет человек.
А бескрайность лесных ковров,
Взбудоражила птичью кровь,
Испугала и понесла
Молодого вверх в небеса.
Там застыл, ощущая покой,
И сказал про себя: "Боже мой!",
А потом, выполняя каприз,
Полетел головой прямо вниз.
Очутился в лесу, на траве,
На поляне, что словно в огне -
Земляничный, не тронутый клад!
Только кладу тому он не рад.
Потому как сидел недвижим,
Сознавая, что он не один...
На поляне, сердито ревя,
Был хозяин и с ним же семья.
И не спрятаться и не взлететь,
Перед ним сам хозяин - Медведь.
И, тем более, рядом семья...
И Орлан заиграл в "соловья".
"Зачирикал" о мире, любви
И о дружбе, что здесь все свои...,
И о том, что его - "соловья"
Тоже дружная очень семья.
Только петь тот Орлан не умел.
Он фальшивил, кричал и хрипел...
А, пустив "петуха", вдруг умолк...
Но надеясь, что был в этом толк.
Но Медведь не поверил ушам.
И Орлану пропел песню сам...
Да такую, что птице - лишь смерть...
И Орлан умудрился взлететь.
Как ракета и вверх в небеса,
Чтоб не видеть поля и леса -
Их бескрайность и этот простор...
Всё ж милее летать среди гор...
"И зачем ему эти леса?
Их бескрайность и эта краса?
Эх, вот если б не этот медведь...
Хорошо, что успел я взлететь"...
х х х
Ну, а в Басне, конечно, намёк -
Что-то прямо, а что между строк...
Если взялся пропеть "Все свои" -
Только честно, Медведя не зли.