«Нужно найти так нужные слова, чтоб успокоить всех: старшую дочь, внучку. Ведь жизнь для них не закончилась, с его уходом!» – участливо прозвучали слова друга.
Кузьмич, будто во сне, слушал его, думал, отвечал ему, как бы себе, так до конца не осознав горечь утраты.
Тело его, превратившись в какую-то ватную субстанцию, жило тогда само по себе.
Казалось, мысли, горше одна другой, покинув его тело, роились беспокойной темной массой.
И каждая из них жалила его, так больно жалила!
Испытывал Кузьмич, увы, не боль физического тела.
Душевная боль, боже, что может быть ее страшнее?
Душа его просто взрывалась, заставляя судорожно дрожать все мышцы тела.
Дрожали ноги, руки, губы.
Едва послушными руками Виктор Кузьмич собрал рыболовный скарб, запустил лодочный мотор и рванул вдоль берега к стоянке по расшалившейся волне.
Петрович, его друг, лишь понимающе взглянув на него, плотнее запахнул полы плаща на себе: фонтаны остывающей к зиме воды хлестали в лодку, будь здоров.
В подобной ситуации Кузьмич оказался второй раз.
Ему уже доводилось, будучи на рыбалке, получать горькую весть с «земли».
Тогда, только в мае, в самом его зените, весть о гибели родного для него человека также застала его на воде.
Но тогда он был несколько моложе, и далеко не так серьезно перенес гибель своей супруги (как ему тогда казалось).
Впрочем, дорогие друзья, ведь боль душевная постепенно проходит.
Она как бы стихает, усилиями памяти людской, загнанная ими в потайные уголки бренного нашего тела.
И плохо то, что эта затаившаяся боль, коль доведется, умножит душевный водопад, которому даже сами разум, ум, сознание и воля не преграда.
Все пять минут, иль шесть, движения плавсредства Кузьмича к причалу, себя во всем винил дед.
Винил за то, что слишком сильно любил своих дочерей и их мужей, внуков, близких и друзей.
Не мог он, видимо, как говорится, в иных спорах (разговорах) с близкими людьми настоять на своем мнении, наступив себе на горло.
О, сколько раз он вынужден был соблюдать нейтралитет (уважая выбор человека), когда ему поступал вопрос, прививать, или не прививаться.
Кузьмич искренне верил в то и понимал всем своим умом, что это и вопрос – быть или не быть, жить человечеству, либо пропасть в пыли остатков вирусного безвременья.
И вот, наконец, пришла пора его родным проверить риторический вопрос о прививке.
Много раз Кузьмич говорил детям, что был бы пионером в иммунизации своего стареющего организма, если бы не его заболевание крови.
Он ненавязчиво пытался посоветовать (попросить) семьи деток безоговорочно привиться.
Невзирая на «ахи-охи» чужих дураков и «наших» лжедокторов, несмотря на фейки, несмотря на небольшие побочные эффекты вакцинации, нужна вакцинация, НУЖНА.
А настоять-то тут как раз он и не смог.
Семья младшей дочери переболела вирусом убийцей, без потерь.
А вот семья старшей дочери, заболев всем своим составом КОВИД-19, потеряла мужа дочери и отца его внучки.
И ведь ничто ему не смогло помочь: две недели кислородного удушья, и не стало с нами умнейшего человечка, семьянина, добрячка Володи.
Кузьмич, еще несколько раз горько подумал: «Боже, зачем же я на вопрос-ответ старшей дочери о вакцинации от вируса убийцы ей написал, что не привиться – это ее ВЫБОР?»
«И вот сейчас мы пожинаем результат свободы воли человека!» – в сердцах произнес он, заглушив мотор и причалив лодку к берегу.
Спешно собрав в чехлы непросохшую лодку, и уложив их и мотор в автомобиль, ехали рыбаки к родному дому.
Ехали молча, думая, как казалось, о разном.
Но почему-то, нет-нет, да и взрывал гробовую тишину салона тяжкий стон двух старичков-друзей.
Уже возле дома Кузьмич собрал своих выловленных в Волге судаков и протянул их Петровичу: «Дружок, будь добр, помяни добрым словом ушедшего от нас Володьку!»
А сам тогда же и подумал: «Вот мы, друзья, и перешли на ту сторону вируса, где у него сейчас жатва в зените!»
PS: Автор ни в коем случае не агитирует никого рысью (извините) бежать к пунктам вакцинации. Но он надеется, что разум наш все же победит дремучее средневековье, и вы сделаете свой верный выбор. В конце концов, ведь это Ваш ВЫБОР.