Витаминка продолжение

    Спал он до трех часов дня и возможно бы спал или нежился ещё больше, если бы его не разбудил настойчивый звонок его мобильного. Он даже посетовал:
- Кому это взбрело в голову звонить так настойчиво в первый день нового года?
Номер, отображавшийся в телефоне ни о чём ему не говорил, но звонки продолжали поступать и Антон Семёнович взял трубку.
- Слушаю, - произнёс он.
- Ты почему Антон Семёнович не пришел на собрание? – заговорила трубка незнакомым голосом.
- Какое собрание? Кто вы? - выдохнул он, ничего не соображая.
- Так сестра твоя Людмила Ильинична.
- Нет у меня такой сестры. Вы, наверное, ошиблись номером, - сказал он, намереваясь положить трубку.
- Это квартира Горбатко Антона Семёновича?
- Да, это я, но вы кто, и какое такое собрание?
- Так это я – Людмила Ильинична, твоя сестра в Господе, а собрание известно какое – молитвенное. У нас теперь молитвенная неделя, вас же всех приглашали!
- Ах, да, я совсем забыл,- теперь он вспомнил, как после покаяния его и всех других покаявшихся приглашали на богослужения этой молитвенной недели, и как они все дали свои телефоны для связи этому пастору – Василию Даниловичу.
- Спасибо за заботу Людмила Ильинична, но я, наверное, не приду больше к вам…
- Тебя, что Татьяна обидела? – вскинулась старушка на том конце провода.
- Ну, и задам же я ей! Такой серьёзный мужчина, а она, смотри уже и его отвадила от церкви!
- Извините, вы о чём?
- Да, это я так, по-стариковски. Ты на меня не серчай, что твой телефон у пастора я выпросила. Очень уж ты мне приглянулся.
- Это в каком смысле?
- Да, не подумай ты чего… я уже жизнь можно сказать прожила и вижу людей насквозь! Так вот ты – хороший человек!
- Это кто ж вам такое мог сказать?
- А, мне говорить не надо! Говорю тебе – вижу тебя насквозь. И Татьяну тоже!
- В каком смысле?
- Ладно, тебе как брату во Христе скажу. Она ведь у нас одинокая. Плохо ей одной-то, сын вон женился, отделился от неё. Оно и понятно, у него теперь своя семья, да и Светка уже на сносях. Не сегодня, завтра родит. А ты, по всему видно – человек хороший и тоже холостой.
- Как вы это так видите: и хороший и холостой? А если я плохой и женатый?
- Дурак ты! Тьфу ты, согрешила, прости Господи! Я же видела, как ты сам с собой боролся, как искренне каялся, да и как на Татьяну смотрел, когда я тебя с ней знакомила. Что скажешь не так?
- Ну, вы просто рентген! Да, мне ваша Татьяна Васильевна определённо нравится, вот только я ей дюже не мил…
- Вот девка даёт! Надо же и тебя с первой встречи тоже отшила!
- Какая же она девка? Она же женщина средних лет. И почему меня тоже?
- Да, это я так, к слову сказала. Я тебе вот что скажу: глянешься ты ей, хотя она, известное дело, и кобенится! А все, другие, ну те, которых она отшила до тебя, и в подмётки тебе не годятся, да и ей!
- А, что у неё очередь ухажёров есть?
- Очередь, не очередь, а наша Танюша всё ещё как девочка. И сватались к ней многие: и вдовцы, и реабелитанты, и коллеги по работе. Только всем им она сразу давала отлуп! Ну как и тебе, как я поняла, так?
- Можно сказать и так…, - почесав затылок, сел на кресло Антон Семёнович.
- Ну, я и говорю: где ты? Татьяна, значит в церкви, а он где? Дома, вишь отсыпается!
- А, что мне ещё делать?
- Известное дело в церковь идти!
- Прямо сейчас?
- Прямь щас не надо, опоздал ты сегодня, ушла она уже. А вот завтра и всю неделю, чтобы «как щтык»!
- Так вы меня в церковь зовёте, чтобы мою жизнь устроить и жизнь вашей Татьяны? Ваш пастор одобрит такое ваше рвение?
- Ты нашего Василия Даниловича не трожь! Лучше сам к нему иди и сознайся сразу.
- В чём сознаться то?
- В том, что влюбился в нашу Татьяну и хочешь с ней создать семью!
- Да, кто вам такое в голову вложил?
- Господь мне всё это вложил, тебе всё это говорю, как брату во Христе!  Или ты опять питаться «мирскими рожками» собрался?
- Какими рожками?
- А, ты еще не читал. Ладно, узнаешь, когда к нам ходить будешь.
- Да я же вам ничего ещё не обещал?
- Ну и дурак! Тьфу ты, прости Господи, опять согрешила! Я ему «битый час» толкую, что Господь мне открыл, а он, смотри, ерепениться! Ну, как Танька, точно «два сапога –пара»!
- А, ей вы что, тоже подобное говорили?
- Твоё какое дело, что я ей говорила. Она мне, можно сказать как дочь. Вижу, что и ты ей приглянулся, видела я её глаза, когда ты каялся. Только не может она, как я – сразу видеть, что человек ты хороший. Много она в жизни пережила, и хорошего там было мало…
- Да, уж! Хороший! – подумалось Антону Семёновичу. В трубку же он сказал:
- Значит вы считаете, что если я буду ходить к вам на собрание, то это поможет мне завоевать сердце Татьяны?
- Как Бог даст, я не знаю, как там у вас сложится… Но что тебе в собрание нужно ходить, это точно!  Иначе, опять «тина мирская» засосёт. Это проверено. Вон те, которым Татьяна отказала, кто где, а толку?
- Что вы имеете в виду?
- Да то, что те, её ухажёры, и шли в церковь только для того, чтобы к ней посвататься, а когда получили отказ, то кто в пьянку, кто в наркотики, а кто в какой иной грех впали. Так, что Татьяна молодец, духом их почувствовала.
- Так она и со мной не хочет общаться.
- Совсем? - загрустили на том проводе.
- Ну, она сказала, что можно общаться только в пределах церкви…
- Ну, ты и дурень, прости меня Господи! А, ты что хотел: мол я такой золотой сегодня покаялся и завтра мы с тобой будем жить?
- Да я так не думал…
- Вот и не думай, а приходи и общайся и с братьями и сёстрами. Я так тебе скажу: если до твоего крещения у вас с Татьяной ничего не сложиться, то я тебе другую хорошую сестру найду, есть у меня одна на примете…
- Так вы что там, местная сваха?
- Какая я тебе сваха? Я тебе сестра во-Христе, и не знаю почему, но думаю у вас всё сложиться.
- Вы же говорили вам Господь уже всё открыл.
- Мало ли, чего я тебе тут наговорила. Вон, сколько из-за твоего упрямства нагрешила, теперь опять два дня стоять в посте и молитве!
- Ну, извините…
- Да, не извиняйся ты, а говори прямо: завтра придёшь или нет?
- Приду, куда от вас деться?!
- Вот и славно! Благослови тебя Господь! В трубке зазвучали короткие гудки.
- Ну и старушка! - подумалось Антону Семёновичу.
- Куда там Ларисе вместе с Розой!? Но может она и права, и отказ Татьяны в общении со мной это только проверка моих чувств? Что я теряю, если буду ходить в эту странную церковь? Пожалуй, ничего… А что приобретаю? Так – общение с Татьяной, это раз! И общение с сыном и его женой -  это два! Выбор сделан! Какая же молодец, эта Людмила Ильинична! Завтра же её поблагодарю за этот звонок.
      День прошел в приподнятом настроении. Антон Семёнович, не зная почему всё время улыбался. Он стал наводить порядок в своей холостяцкой берлоге и насобирал целый пакет пустых бутылок.
- Вот это да! – подумалось ему.
- Сколько же я пил в последнее время? Так и алкоголиком не долго стать.
Он оделся и пошел выбрасывать мусор на помойку. Там среди мусорных баков он увидел местного бомжа, который по привычке изучал содержимое этих баков. Раньше Антон Семёнович старался побыстрей уйти от этого бомжа. Но сегодня что-то в нём изменилось, и он приостановился, ставя пакет на землю.
- О бутылочки! – радостно воскликнул бомж.
- Вы позволите? – спросил он, подходя к нему и забирая из-под его ног пакет пустых бутылок.
- Да, да, конечно берите, - отходя на два шага, ответил Антон Семёнович. Он всё ещё медлил уходить назад домой.
Бомж быстро схватил пакет, и увидев несколько капель га дне одной из пустых бутылок, быстро отвинтил пробку и жадно проглотил несколько капель оставшегося коньяка.
- Арарат! Одобряю! – воскликнул он, взирая на всё ещё не ушедшего Антона Семёновича.
- Вы, уважаемый не могли бы субсидировать меня несколькими, так сказать, денежными средствами для поправки моего пошатнувшегося здоровья? – обратился бомж к Антону Семёновичу.
В другой раз Антон Семёнович сказал бы что-нибудь резкое, но сегодня он пожалел этого беднягу. Он сунул руку в карман и достал мятую купюру, достоинством в пятьдесят рублей.
- Возьмите, - протянул он.
- О, премного благодарен вам сударь! Вы, можно сказать спасли мою жизнь! Не дали умереть мне!
- Да, бросьте, это же только совсем немного. Разве эта сумма может кого-либо спасти?
- Наверное вы сударь никогда не страдали похмельем? – испытующе глядя в глаза, промолвил бомж.
- Да, нет, отчего. Было и со мною такая история пару раз.
- Значит нет нужды говорить вам сударь о неутомимой жажде, которая наполняет всё существо страждущего?
- Как интересно вы говорите о простом похмелье? – удивился Антон Семёнович.
- А, что вас изумляет, друг мой?
- По вам и не скажешь… что можете так красиво излагать такие мысли… Ну, судя по вашему образу жизни…, - смущаясь произнёс он.
- А, вот вы о чём?! Думаете, если бомж, то низкий человек? Нет скажу вам, и в нашем обществе встречаются высокообразованные личности. Не буду говорить за всех, но к примеру, я имею степень доктора филологических наук.
- Как же в таком случае вы так низко опустились?
- О, дорогой мой спаситель! Не зарекайтесь, все мы под Богом ходим.
Упоминание Бога бомжом, напомнило Антону Семёновичу о его покаянии, и ему сразу захотелось поделиться этим с этим странным человеком.
- А, вы знаете, - обратился он к бомжу.
- Спаситель наш Иисус Христос! Он реально спасает, освобождает совесть от грехов.
- Да, конечно знаю: и Христос, и Аллах, и Будда и все те просветители, кто ведет человечество к свету. Все они спасители всего человечества. Но в данный момент для меня спаситель именно вы. Мне срочно нужно отлучится для поправки моего здоровья, и если вы готовы меня подождать минут двадцать, то мы можем продолжить наш столь задушевный разговор.
-  Нет, спасибо, я, пожалуй, пойду.
- Не смею неволить! – развёл руками бомж и побежал вприпрыжку от мусорки, унося с собой пакет пустых бутылок.
- Это надо же такое! Этот бомж выражается более интеллигентнее чем наш директор!
Если бы его приодеть, то никогда не узнаешь, что он законченный алкаш. Жаль бедолагу, может он и вправду доктор наук? Хотя, наверное, нет, соврал. Что ему, какой с него спрос, так набрался где-то слов умных. Но в любом случае жаль, еще не старый, моих где-то лет. Ладно, пора домой, завтра с утра в церковь, там Татьяна. Мне теперь надо налаживать свою жизнь, а то она не многим лучше, чем у этого бомжа. Хотя, нет, это я, конечно же загнул! У меня и квартира, и работа, теперь вот и церковь…. А что родным стал не нужен, так это мои косяки и грехи, чего тут и говорить?

    Он в раздумье огляделся вокруг. Мягкий пушистый снег ватными клочками падал на землю, убеляя тёмные сугробы. На улице явно потеплело. И в душе у Антона Семёновича тоже начиналась оттепель, он это почувствовал всем своим естеством.
    Назавтра, он тщательно побрился, и надел новый костюм, который до этого времени без дела висел в шкафу.
- Надо соответствовать моменту, - подумалось ему. Он заметил, что многие братья в этой церкви были в цивилизованных костюмах, и решил не выделяться из общей массы.
    Но когда он пришел на это молитвенное собрание, то как раз, явным образом, выделялся среди всех пришедших братьев. Один только пастор был, как и вчера в костюме при галстуке, остальные же братья одеты были более свободно, можно сказать в обычную повседневную одежду, многие были в джинсах, а кое кто и в рабочей одежде с логотипами компаний, где они работали. Он глазами всё искал Татьяну или ту шуструю старушку, но ни той не другой на этом собрании не было. Правда он сразу, когда только ещё входил в дом молитвы, увидел сына - Антона, и кивком головы с ним поздоровался. Подойти ближе он не решился, так как тот в тот момент оживлённо о чём-то разговаривал с двумя другими братьями. Вскоре все спустились в нижний зал, и пастор, после молитвы взял слово.
- Сегодня мы с вами будем молится о милосердии. Люди нуждаются по всему лицу земли. В бедных странах Африки до сих пор от голода умирают дети и взрослые. Нам предлагают молиться за Танзанию и Мозамбик.  Давайте помолимся.
Кто-то опустился на колени, кто-то встал и зазвучала молитва многих.
Человек восемь помолились, каждый по-разному, и помолился пастор.
- Да, странные люди, подумал Антон Семёнович,
- Молятся за какую-то далёкую Африку, когда вон в нашей стране бедных хоть отбавляй. Взять к примеру моего сегодняшнего бомжа. Он же тоже нуждающийся?
Словно в ответ на мысли Антона пастор заговорил:
- Братья и сёстры, то что мы помолились за бедных во всём мире это хорошо. Будем уповать, что Господь услышит наши мольбы и найдёт людей, через кого Он поможет им, мы даже перечислили определённые средства в одну из миссий, тем самым, помогая этому благому делу. Но давайте посмотрим вокруг. Разве в нашем городе, нашем окружении нет бедных? Чем мы можем им помочь реально?
- Но мы же подготовили Рождественские подарки для многодетных семей и неблагополучных! – вступил в разговор один из присутствующих.
- Да это всё хорошо. Я о другом. Помните наш проект по кормлению бомжей.
- Василий Данилович, извините меня, - продолжил всё тот же мужчина.
- Но я думаю, что это пустая трата сил и средств. Вот детские подарки – это да, правильно! Это будущее! Дети хорошо запоминают, и у них на всю жизнь останется то доброе чувство к церкви. Ощущение праздника, если хотите! Кто-то из них и к нам в церковь придёт непременно, ведь они живут в нашем района. А бомжи? Какой от них прок? Мы же почти год их кормили, и что? Хоть один к нам пришел? Да и слава Богу, к слову сказать! А то бы какой заразы принёс, а у нас тут и дети, и молодёжь…
- А, что другие по данному вопросу думают? Не смущайтесь братья и сестры, высказывайте ваши мысли.
- Я думаю так, вступила в разговор Людмила Ильинична,- непонятно как оказавшаяся здесь.
- Ты Карен почти всё правильно сказал, но не совсем точно. Бомжей мы кормили не год, а только семь месяцев, пока Людмила Петровна была с нами. А как только она уехала, так и другие все к этому труду и охладели. Что не так? Ты же первый отказался на вокзал возить нас!
- Да не отказывался я. Мне милиционеры запретили. Оштрафовали меня пару раз и пригрозили, что если ещё приеду, они на работу «телегу» пришлют, а оно мне надо?
- Да, труд во имя Господа труден, и встречает препятствия. Почему Карен, ты мне об этих трудностях не сообщил?
- Не хотел вас беспокоить. У вас и без того забот «полон рот»!
- Вот тут ты не прав брат. Если мы церковью решили делать какое=либо дело, то те, кто выполняет церковное поручение в любом труде должен ставить меня, или кого другого из наших служителей в курс дела, даже если всё идёт отлично. Я уже не говорю, когда что-то не клеится…
- Так зачем ставить в известность вас, если всё получается, спросил кто-то.
- Затем, чтобы мы могли молиться.
- Так мы же молились вначале.
- В том то и дело, что в начале. Упустил я этот вопрос, каюсь…
- Да, что вы Василий Данилович, это нам надо каяться,- проговорила ещё одна женщина. Права Ильинична, как только Людмила Петровна вышла замуж, так у нас всё и развалилось… но она, косвенно тоже виновата! Это же она познакомила нашу Людмилу Петровну с Сергеем Ильичом из другого региона.
Он её к себе и увёз.
- Вот так Ильинична! – подумал Антон Семёнович.
- Она тут точно вроде свахи,- но вслух ничего не сказал.
- Будет тебе Глашка «лясы то точить»! – вступила в разговор старушка.
- Давай ка лучше подумаем, что нам всем делать теперь? Разве мы не сможем без Людмилы Петровны продолжить тот труд? Раз пастор говорит, значит Господь его к тому побуждает! А мы, овечки должны его слушать…
- Подожди Ильинична не налегай, - остановил её ещё один из братьев.
- Посмотри, в чём-то Карен прав. Что толку трудиться, если нет результата? Так ведь, Василий Данилович? Ведь не было никакого благословения от этой затеи - кормить бомжей, а сколько сил и средств туда вложили?!
- Тут как посмотреть братья и сестры, - ответил он.
- Конечно, на первый взгляд, нет никаких результатов – никто к нам в церковь из них не пришел. Но разве мы ставили такую цель? Нет! Мы же хотели делать добро на протяжении прошедшего года. Так?
- Да, помню, все вместе решали, - подал голос кто-то.
- Вот и я о том же! Решали все, а трудиться осталось четверо. Другие куда-то запропастились… И пока Людмила Петровна несла это служение всё шло, а как уехала, всё и рассыпалось…
- Василий Данилович, так может это от Господа? Раз дело это рассыпалось?
- Хорошо, Иван, давай посмотрим, что говорит Евангелие. Помнишь слова Господа о тех, кто пришел к господу в темницу или больницу, кто Его посетил, и какую награду он получит? Правильно – вечную жизнь. Поэтому, если мыслить этими категориями, то все те, кто участвовал в этом труде на протяжении семи месяцев, получат свою награду от Господа непременно в вечности. Да и не знаем мы наверняка. Скорее всего кто-нибудь их этих несчастных обратился или обратиться к Господу, и спасёт свою душу. А какая цена души?
- Сокровища всего мира, - вступил в разговор сосед Антона Семёновича.
- Вот и я братья и сёстры о том же! Если мы поспособствуем спасению хотя бы одной души, то не зря Господь позволил нам организовать нашу поместную церковь. И тут наши затраты не важны, важна наша вера в то, что мы исполняем повеления Христа, и вместе с хлебом насущным сеем и вечное семя хлеба духовного - Евангелия, которое не возвращается к Богу тщетным, но совершает свою работу, даже тогда, когда мы этого не видим. В вечности Господь нам всё откроет, и даст награду тем, кто исполнял Его заповеди.
- Василий Данилович, но ведь в нашей церкви уже много спасённых душ, вон только на новогоднем служении покаялось двенадцать человек! – восхищенно произнесла одна из сестёр.
- Да, вот только из этих двенадцати только один сегодня пришёл, - едко заметил кто-то.
- Братья не смущайтесь. Даже из десяти исцелённых прокажённых, поблагодарить Христа за исцеление пришёл только один, так что у нас всё как в Евангелии. Да и есть ещё надежда, что и другие покаявшиеся будут с нами, у меня есть их телефоны – созвонимся. Мало ли какие причины или проблемы могут быть у них. Вспомните себя, когда только начинали ходить в церковь. Разве на все собрания вы приходили?
- Я на всех была,-  воскликнула Ильинична.
- Ты, Ильинична, особый случай, я говорю о более общих. Да и вспомни свой путь и покаяние.
- То да…
- А что вы, например, скажете Антон Семёнович о нашем рассуждении, - обратился к нему пастор.
- Надо же запомнил моё имя, - подумал он, но вслух произнёс:
- Я не знаю правильно ли кормить бомжей, но вот вчера меня, наверное, Бог побудил дать денег бомжу. Раньше бы я никогда ему ни копейки не дал. А вот он попросил, и я дал сколько в кармане было
- А, как он вас попросил? – спросил пастор.
- Ну, помоги говорит друг – погибаю без опохмелки, дай сколько можешь, я и дал.
В зале кто-то хихикнул, кто-то зашептался. Возникло неясное оживление, многие переглядывались, и Антон Семёнович почувствовал, что сказал что-то не так. Он остановил свою речь в замешательстве.
- Значит вы дали этому бедолаге на выпивку? – уточнил пастор.
- Так он же просил... Что я сделал что-то не то?
- Антон Семёнович, а вот вы, когда говорили, что у вас возникло это новое побуждение – помочь этому человеку, то вы сказали, что возможно это Бог вас побудил, так?
- Ну, да…
- Почему вы не уверены: Бог вас побудил или нет?
- Даже не знаю. Мне его стало так жаль. Раньше я таких опустившихся людей совсем не жалел, считал, что они заслужили то, что сами хотели. А вчера, почему-то его пожалел. Наверное, это от Бога. А вы как думаете?
- То, что пожалели и захотели помочь человеку в беде, это точно от Бога. А, вот то, что дали на выпивку, думаю - это от лукавого.
- Почему?
- Но рассудите сами. В нашем народе большинство тех, кто опустился на эту самую низкую в социальном плане «лестницу печалей жизни» именно те, кто стал злоупотреблять спиртным. Так? – обвёл он всех пристальным взглядом.
- Да, конечно, так, - послышались разные голоса.
- А, вы Антон Семёнович из лучших побуждений ему помочь, втолкнули его ещё глубже в эту «помойную яму». Ну, это я так образно выражаю свою мысль. Поймите, ведь ваш, этот новый знакомый, пойдет за выпивкой, так?
- Да, скорее всего…, - огорчаясь промолвил Антон Семёнович.
- А, когда он выпьет, как вы думаете он будет рассуждать о Боге, о вечности, о грехе?
- Скорее всего нет…, - ответил Антон Семёнович,
- Но вообще то он начитанный, интеллигентный что ли бомж…
- Не в этом суть, какой он. Алкоголь даже в жизни праведников приносил разрушения и многие проблемы на столетия. Я уже не говорю про других людей. Взять к примеру нашу страну. Почти половина мужского населения после пятидесяти лет являются или явными, или скрытыми алкоголиками.
- Это как так скрытыми? – спросил кто-то.
- Ну, это когда человек работает всю неделю на работе, а по выходным, начиная с пятницы – расслабляется – пьет алкоголь вначале понемногу, потом всё больше и больше…
Антон Семёнович невольно покраснел, он в описании пастора скрытого алкоголика явным образом увидел себя самого. Дело в том, что последние три года, он частенько прикладывался по выходным к коньяку, успокаивая себя тем, что в любой день может остановиться, и что пьет не какую-нибудь гадость, а дорогой напиток.
- Так вот я продолжу, - сказал пастор.
- Этот человек, когда выпьет, скорее всего пойдет искать общения. Потому что без общения человеку плохо.
- Да, не искал я общения, когда выпивал, - подумал Антон Семёнович.
- Тут он не прав, а вот то что от одиночества «волком выть хотелось», то да, это факт!
- И вот он, этот бомж идёт в общение к себе подобным, так?
- Конечно, кто же с ним из нормальных людей общаться будет! – раздались чьи-то голоса.
- А, теперь, внимание вопрос?
- Какой Василий Данилович? – спросило несколько человек, а Антон весь напрягся во внимании.
- Отменяет ли бедственное положение бомжа гордость житейскую, похоть очей? Ну, или другими словами, изменяется ли грешная природа человека, когда он опустился на «дно жизни»?
- Василий Данилович, но что такое вы говорите, это вот может быть новенькому не ясно, а мы то знаем, что греховная природа с человеком до его смерти. А бомжи, они бывают ещё какими жестокими, наблюдала я однажды как они дрались в кровь из-за помойки у нас во дворе, - вступила в разговор одна женщина.
- Вот видите, Антон Семёнович…, - обратил свой взор пастор к нему.
- Что?
- Выпьет ваш, как там вы сказали, интеллигентный бомж, и пойдёт или на общение к другим бомжам или просто к мусорному баку, ну для того чтобы покушать. Бомжи ведь тоже есть хотят, так?
- Конечно, они же люди…
- Вот я и рассуждаю… Придёт он к примеру, на чужую территорию, или на его территории объявится другой бомж. Но в отличии от вашего, он не будет интеллигентным, а напротив того, наоборот, грубым. Тот ваш новому другу «на будьте любезны», а другой «на пошёл ты…», ну сами додумайте чем кончиться эта встреча.
- Известно, чем, мордобоем, - вставил кто-то.
- А, кто будет виноват, хочу спросить я?
- Неужели я? – изумился Антон Семёнович.
- Но не я же его довёл до такой жизни?!
- Не вы, нет. Тому могло быть масса причин, возможно, что в том положении он сам и виноват. Но! Но вы вчера, дорогой брат, явились «провокатором греха».
- Так что же мне теперь делать? Как всё исправить?
- Вы знаете Антон Семёнович что нужно делать, когда не знаешь, что делать?
- Нет.
- А вы? – обратился ко всем пастор.
- Да, чё тут знать! – ответил кто-то.
- Молиться, ясное дело!
- Ответ правильный братья и сёстры! Давайте помолимся за этого интеллигентного бомжа, чтобы Бог его сохранил, и за нашего нового брата, чтобы Бог давал ему мудрости и возможности всегда молиться Ему, когда он будет попадать в подобные истории.
Все опустились на колени, и несколько человек горячо помолились за Антона Семёновича.
- Вот это да! – пронеслось у него в голове.
- Как здесь всё устроено! Молятся друг за друга!
В заключении молился пастор и к молитве за Антона Семёновича он присовокупил ещё обращение к Богу и по вопросу кормления бомжей. При этом он просил прощение у Бога, что упустил этот вопрос, и что они нарушили своё обещание выполнять это дело целый год. Это ещё больше изумило Антона. Не привык он, чтобы начальство признавало свои огрехи, у них к примеру, на ТЭЦ, он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из руководства признавал свои ошибки и «косяки». А этих «косяков» было столько, что и пальцев рук не хватит. Но всегда они пытались свои ошибки свалить на кого-то, бывало, хотели валить и на него. Правда он себя всегда отстаивал, сказывался большой опыт в работе. Он все важные распоряжения по ремонту котлов и все графики хранил, и когда что-то менялось, а это происходило часто, то иногда изменённый, и утверждённый график ремонта был тем аргументом, который помогал ему выходить из таких щекотливых тем. Но даже тогда, когда он с документами на руках можно сказать «тыкал им в рыло», они никогда не признавали своей ошибки, и в лучшем случае хлопали его по спине со словами: «А ты не так прост, как казалось!» а в худшем ещё больше раздражаясь, как «резанные поросёнки» орали и матерились крича: «что он специально хочет их подставить!»
- Да, как здесь всё по-другому! Надо же, никогда бы не подумал, что такое возможно!
- Ну так что мы решим по вопросу кормления бомжей? Будем это дело продолжать, или это служение нам не по силам? – спросил пастор обводя всех присутствующих своим особым пристальным взглядом.

- Да, умеет он смотреть, этот пастор, словно в душу проникает. Конечно помочь один раз это одно, ну к примеру, как он вчера, хотя и неправильно, но помог. А скажи ему, чтобы он помогал день за днём весь год, то он к примеру, совсем на такое не готов…
Наверное, подобные мысли были у многих в голове, так как повисла гнетущая тишина. Все понимали, что если согласиться сейчас идти на такое служение, то и выполнять его придётся… А ведь всегда легче что-либо предложить, и как бывает трудно исполнить то, что предложил ты, или кто ещё, особенно если это требует многократных усилий без всякой благодарности от тех, кому ты делаешь добро.
- Галина Николаевна, - обратился пастор к одной из женщин.
- Сколько мы потратили на это служение в том году?
- Я точно сказать не могу, надо всё подсчитать, но где-то в пределах семидесяти тысяч. Если нужные точные цифры, то в ежегодном отчёте я их отражу отдельной графой.
- Сделайте Галина Николаевна — это обязательно. Вижу, что вопрос сложный и будем решать его на отчётном ежегодном собрании вместе со всей церковью. Я понимаю, как сложно сейчас согласиться кому-нибудь из вас на это служение. Многие из вас уже несут определённые служения в нашей церкви, давайте все дома будем молится, чтобы Господь дал всем нам ясное понимание того отставлять ли данное служение, или наоборот, его усилить. Но у меня к церкви будет предложение, если мы не станем его продолжать.
- Какое Василий Данилович?
- Ну, если никто не сможет взять на себя выполнения данного служения помощи бедным людям. А ведь богатыми людьми бомжей назвать нельзя так?
- Да…
- Так вот, если наша церковь не будет в этом новом году выполнять данное служение, которое она выполняла семь месяцев прошлого года, то думаю справедливым, если мы перечислим семьдесят тысяч в миссию, которая занимается подобными вопросами у нас в стране, или за рубежом.
- Вот это да! Ну вы и даёте!
- Даёте братья и сестры вы! Вашими пожертвованьями мы совершаем служение, но как мы все с вами сегодня увидели деньги ещё не всё. Нужна и посвященность, и обязательность и постоянство в служении. Ну и конечно самое основное – постоянная молитва, которую мы оставили, и в какой-то мере потерпели урон. Давайте молиться и думать об этой теме сегодняшнего молитвенного дня – помощи и милосердии бедным. Аминь?
- Аминь! – хором ответили все присутствующие.
Все стали понемногу расходиться, делясь своими впечатлениями от второго молитвенного собрания нового года.
- Да, умеет Василий Данилович повиниться, а чувствуешь, что не он, а ты сам виноват! – донеслось до слуха Антона разговор двух братьев.
- Да всё верно Василий Данилович изложил, вспомни в прошлый год, когда формировалась команда, то желающих участвовать в этом деле было человек тридцать, не меньше, а потом? Если бы не Людмила Петровна, то и семи месяцев бы не продержались.
- Ну так что, ты готов в этом году впрягаться в это служение?
- Нет, нет, я точно не смогу! У меня дача, да и баньку новую жене обещал поставить, вот лес сейчас по зиме заготавливаю, а придёт весна, то надо за сезон всё намеченное успеть. Почему всегда на меня ты смотришь? Сам возьмись!
- Да боюсь я один высовываться, а как не справлюсь?
- А, ты в помощники себе новеньких возьми. Там же пять братьев было среди покаявшихся.
- Думаешь они захотят? Даже на молитвенные собрания не приходят, хотя сейчас выходные и дел то особых зимой ни у кого нет.
- А, ты вон к Антону подойди, он же пришел сегодня, и про бомжа своего рассказал, можно сказать что он уже начал это служение в этом новом году!
- Как-то неудобно, я его еще совсем не знаю, может быть чуть позднее?
- Ну, я за себя тебе всё сказал. На меня не надейся. Помогать конечно буду, но ответственность взять не готов, извини.
- Да, ладно. Оно и понятно, женатый больше заботиться, чтобы угодить жене…
- Правильно ты сказал, как Павел. При этом учти, что супруга то у меня ещё только к церкви приближается, не сможет она понять, если я вместо забот по даче, буду с бомжами возиться по субботам. Сам понимаешь…
- Да, не парься Петро! Правильно всё! Буду молится, может Бог и пошлёт кого?
- Только не меня! – воскликнул про себя Антон Семёнович и дал дёру, удаляясь быстрым шагом прочь от этих двух братьев.
- А, вы куда так торопитесь? – окликнул его сын.
- А, Антон, очень рад тебя видеть, а где твоя мама?
- Да, знаете, её срочно на работу вызвали, там кто-то заболел, так что ей все выходные придётся работать.
- А, ты, как же ты здесь, а не дома? У тебя же Света должна родить вот-вот.
- Так она уже родила!
- Когда успела?
- Так в новогоднюю ночь и родила. Поволновались мы конечно с ней, скорая долго не приезжала. У неё схватки, а врачей всё нет и нет… Ну, слава Богу, всё обошлось, она только под утро подарила мне дочь!
- Как назвали?
- Пока ещё думаем.
- Что до сих пор не выбрали имя?
- У нас два варианта: или Ксения, в честь моей бабушки, или Антонина, в честь бабушки Светы.
- Вот это да! Какие вы удивительные!
- Почему?
- Ну, сегодня мало кто своих детей в честь прародителей называет.
- Да, нет. У нас со Светланой о наших бабушках только хорошие воспоминания. Жаль, что не двойня, тогда бы и Тоня, и Ксюша у нас были бы сразу. А так придётся ещё ждать…
- Так вы ещё детей планируете?
- А, как же! Вот вырос я один, ни поиграть, ни заступиться во дворе за меня было некому. Мы со Светланой сразу решили, что у нас будет большая и дружная семья, она ведь тоже росла одна в неполной семье. Так что, нет, в нашей семье мы такого не допустим, и будем рожать столько, сколько Бог даст: сил и здоровья.
- А, вдруг будет пять или шесть ребятишек, не боитесь? Как прокормите?
- Нет, не боимся. Я слышал народную мудрость о том, что когда Бог даёт ребёнка, то Он даёт и часть на него. Да и наши мамы нам с удовольствием помогут, они уже заждались внучат. У нас же не сразу вот дочка родилась…
- Значит Светлана ещё в больнице.
- Да, ещё там, но скоро выпишут. Ладно Антон Семёнович, очень был рад, что вы пришли на молитвенное собрание, приходите и завтра, и всю эту неделю.
- А ты?
- Не знаю пока. Мне нужно дома всё прибрать, навести порядок к встрече новорождённой, так что не обещаю, но тоже постараюсь. Мне очень нравятся наши новогодние молитвенные собрания.
- Почему?
- Ну, они такие неофициальные, можно спросить о том, что тебя волнует.
- Разве тебе что-то не ясно? Ты же, как я понял уже давно в этой церкви.
- Знаете, в жизни всегда возникают моменты, иногда сложные, когда необходим взгляд со стороны и совет мудрого служителя, если хотите. А наш пастор Василий Данилович служитель мудрый, но в этом вы и сами в дальнейшем убедитесь, если будете постоянно к нам ходить.
- Да ваш пастор опытный, это я уже понял…
- Не ваш, а наш! Вы же теперь с нами или ещё есть доля сомнения? Спрашивайте не стесняйтесь у него любой вопрос, а если вам пока не удобно, то спрашивайте у меня, или у моей мамы. Как вы, кстати с ней поговорили на новый год?
- Да..., поговорили… - грустно вздохнув, ответил Антон Семёнович.
- Вы не грустите, мама у меня строгая, но справедливая. Так что вы не огорчайтесь, если она что-нибудь такое вам сказала.
- Да, нет, ты меня, наверное, неправильно понял, мы нормально поговорили…
- Вот и хорошо!
      По всему было видно, что молодой Антон был с симпатией расположен к Антону Семёновичу. Они попрощались, и молодой папаша побежал побыстрее домой наводить порядок в квартире к приезду своих девчонок.
      Антон Семёнович остановился на крыльце решая, что теперь делать. Идти домой пока не хотелось, там его кроме пустой квартиры никто не ждал, пойти на работу к Татьяне он не решался, ведь она ясно дала ему понять, что все общения только в пределах церкви. Но вот он пришел, а её нет… Да и не факт, что если он будет продолжать сюда ходить, то что-то получится у них. Хотя, вот с Антоном, кажется у него складываются добрые отношения, но это только до поры до времени… Не ясно как он себя поведёт, когда узнает, что он его родной отец, который отказался от него ещё до его рождения…. Да, есть над чем голову поломать! От невесёлых мыслей его отвлекла всё та же активная старушка.
- Эй, милый человек, ты куда это собрался?
- Так уже почти все разошлись, вот и я думаю идти домой…
- А, у тебя там что, «семеро по лавкам»?
- Да, нет. Никто меня дома не ждёт…
- Вот и я о том же.
- В смысле?
- Ну ты что не слышал, что мы сегодня обсуждали?
- Конечно же слышал.
- Так подключайся.
- Куда?
- К нам в команду.
- Какую команду?
- Ну так по социальному служению. Будем сейчас обед готовить для бедных бомжей.
- Так разве уже что-то определённое решили? Говорили же, что потом всё будете решать.
- И потом будем и сейчас можем. Василий Данилович не против, я уже к нему подходила. Есть правда одна проблема.
- Денежная?
- Да нет, транспортная. Тут вишь какое дело, нам в этом деле два брата помогали по транспорту, а когда Людмила Петровна уехала от нас, то один отказался, а у другого машина сломалась. У тебя случаем нет транспорта? По всему видно, что ты состоятельный мужчина и должен иметь своё авто, так?
- Есть у меня малолитражка – Калина, только я уже год на ней никуда не выезжаю. Матушка под присмотром сестры умерла в деревне, так что стоит мой мобиль в гараже без толку.
- Так он работает?
- Не знаю, может аккумулятор сел, я давно в гараж не заглядывал.
- Но ты, поможешь нам? – испытующе посмотрела она ему в глаза, точно так, как смотрел их пастор.
- Я бы с радостью, но на собрании же говорили, что служение — это нужно выполнять целый год, а у меня после праздников работа, сами понимаете…
- Да никто тебя не заставит нас целый год возить, это и неправильно, когда делают всё одни и те же. Но сейчас же выходные. На этих выходных выручишь? – взяла она его за руку.
- Хорошо, постараюсь, умеете вы уговаривать.
- Ну и дуй быстрее за машиной, мы как раз к твоему приезду и обед сготовим.
Антон Семёнович развернулся и быстро направился к трамвайной остановке.
- Вот так старушка! – восхищённо думал он,
- Ей бы полководцем быть! Ой, кажется у меня страховка закончилась… Но как теперь отказаться? Подумает, что ненадёжный человек. Ладно, будь что будет! Только бы аккумулятор не подвёл!
     Он прибежал домой быстро сменил гардероб, одевшись попроще, так как понимал с какой публикой предстоит иметь дело, и взяв ключи, поспешил в гараж. На его удивление Калина завелась с «пол-оборота», как будто бы этого всегда ждала.
- Давай, ласточка потрудимся на благо ближних. Давненько я к тебе не приходил, - погладил он её по капоту, перед тем как закрыть гараж. К ужасу своему он увидел пыльный след, оставленный его рукой.
- Ну да, что я хотел, машина считай год в стойле стояла без дела, я же уже подумывал её продавать… Он быстро нашёл какие-то тряпки и наспех, как мог обтёр её снаружи и внутри.
- Так, теперь порядок! Хотя, лучше бы на мойку заехать, но времени нет.
Он быстро приехал к церкви и зашел вниз в столовую.
- Я приехал, - промолвил он, входя на кухню.
- Вот и хорошо, минут через десять будем отправляться. Грузи пока одноразовую посуду и термосы с чаем,- распорядилась Ильинична.
Собственно говоря, кроме неё и ещё двух сестёр в церкви уже никого не было.
- Да, маловато что-то людей делать благое дело осталось! – подумал он.
     Словно прочитав его мысли, когда они уже сели в машину, она проговорила:
- Ты не смотри, что нас мало, это не главное.
- А что главное?
- Главное то, что мы согласились в меру наших сил сделать доброе дело во славу Божию, так? - обратилась она ко всем.
- Конечно так, - подтвердили все участники этой миссии.
- А другие подтянутся. Всегда так бывает! Нужны те, кто горит и поджигает остальных.
- Это как? – не понял Антон.
- Ну, это я так к слову, как там у Горького в рассказе про Данко.
- Так он же погиб, освещая дорогу другим. Нам что тоже погибать придётся?
- Погибать не погибать, это как Богу будет угодно, но то что мы должны благое дело делать, я точно знаю! Давайте помолимся. Молись Антон Семёнович.
- Да я не умею….
- Что тут уметь? Попроси у Бога благословение на наш труд.
- Может быть лучше вы сами помолитесь?
- Нет, у нас так не принято. Если с нами брат, то молится только он, а мы его поддерживаем в молитве.
- Так я же ещё только, только пришел к вам…
- Ну и что. Вот ты только пришёл и уже служишь! Другие годами ходят, а всё по своим дачам, да огородам! На служение их и «тёртым калачом» не выманишь! Молись! Кому говорят!
     Антон Семёнович, можно сказать впервые осознанно помолился, молитва покаяния была не в счёт, он её практически не помнил. Но эту короткую свою первую молитву он запомнил на всю жизнь.
- Боже помоги нам покормить этих несчастных бомжей…, - он запнулся, не зная, что ещё говорить.
- Аминь! – сказала Людмила Ильинична.
- Аминь, аминь – повторили все находящиеся в машине.
Они поехали.
- Куда едем, на вокзал? – спросил он.
- Нет, давай по другому маршруту, скомандовала этот стратег в юбке.
- Спросила я у Василия Даниловича разрешение на другое место.
- И куда путь держим?
- Известное дело куда, как и год назад, на свалку.
- Куда, куда?
- На городскую свалку. Да, до неё от нашей церкви и ближе, чем до вокзала.
- Разве там есть бомжи?
- Конечно есть, они там всегда. А на вокзале можем теперь их и не найти. Это когда мы постоянно туда ездили по субботам, да воскресеньям, они и собирались к определённому времени. Их же милиция с вокзала гоняет, да и нам стали препятствия всякие чинить, братьев вот водителей несколько раз штрафовали, якобы за неправильную парковку. Ну, да Бог с ними. А на свалке бомжей никто не гоняет. Там их царство.
     Минут пятнадцать понадобилось им, чтобы добраться до городской свалки. Антон Семёнович на ней никогда не был, и был поражён сколько несчастных людей обитало там. Они как мелкие муравьи облепляли каждый мусоровоз, привозивший мусор.
- Вот это да! – ужаснулся он.
- А нам еды для них хватит?
- Поживём, увидим! – ответила Людмила Ильинична.
- Посидите пока тут, пойду поговорю с главным.
- У них что тоже здесь есть главный бомж? – удивился Антон Семёнович.
- Конечно! Здесь у них свои правила и своя иерархия… Молитесь, чтобы всё состоялось...
Она вышла и пошла к шалашу из коробок и ящиков, такому же, как несколько десятков других. Отличало его только то, что при входе в него имелся некий тамбур, сделанный из сэндвич панелей, и рядом с балаганом, на цепи сидели две огромные собаки.
- Её не покусают? – забеспокоился Антон.
- Не беспокойся Ильинична тут не впервой, её тут знают. Она сына барона спасла, её не тронут.
- Это как?
- Долго рассказывать, захочет, сама тебе потом расскажет.
     Через несколько минут, Людмила Ильинична вышла из этого логова «короля свалки» и помахала рукой, давая сигнал им подъезжать. Антон Семёнович дал «газу», и когда они подъехали к этому шалашу, то все вышли из машины.  Кругом были снежные сугробы и тот особый беспорядок, и бардак городской свалки: обрывки картона и клочки полиэтиленовых пакетов летали по всюду. Запах горелой резины раздражал слизистую, это невдалеке бомжи жгли кабели, желая добыть ценный металл. Все эти люди здесь чем-то занимались. Оглядевшись по сторонам Антон смог заметить в этом хаосе и некоторое управление: так к новой машине побежали не все бомжи, находящиеся на свалке, а лишь небольшая их часть, тогда как к следующей устремилась другая группа. Да и к их машине пока никто не подходил. Людмила Ильинична ещё о чём–то говорила с седовласым цыганом. Видимо он тут и был распорядителем и управленцем этих несчастных бедолаг.
- Выгружайтесь, готовьтесь, сейчас будут подходить, - скомандовала Ильинична.
Антон Семёнович открыл багажник и достал армейские контейнеры с пищей. Сестры на капоте машины расстелили скатерть подперев её этим контейнерами. Одна доставала чашки, другая насыпала в них макароны по-флотски третья нарезала хлеб и разливала чай.
    Барон позвонил железкой по куску рельса, привязанному на загнутой трубе, и к палатки барона потянулись бомжи, оставляя своё ковыряние в отбросах.
- Так мои товарищи, обратился он к ним.
- Подходите по одному и берите по одной порции, если останется, то повторите, понятно?
     Измазанные сажей неумытые лица озарились жалкими улыбками, и они стали подходить за горячим обедом. Антон Семёнович встал рядом с Людмилой Ильиничной и бароном и невольно услышал их разговор. Они неспешно вели свою, начавшуюся видимо ещё в палатке беседу.
- Так, как говоришь Роман поживает? – спросила она у барона.
- Слава Богу, Ильинична – твоими молитвами!
- Он теперь где?
- Так на родину, в Закарпатье вернулся. Там же есть церковь цыганская, но как твоя. Ты же этому сама поспособствовала, иль не помнишь?
- Всё я помню Яков!
- Ты то, когда, уедешь отсюда? Ведь можешь же!
- Куда я от них? Без меня они здесь все пропадут. Со мной тут порядок, а без меня опять поножовщина начнётся, ну помнишь, как моего сына чуть не убили? Слава Богу ты вовремя здесь оказалась…
- Я и говорю, прирежут тут тебя по-тихому Яков, наверно, не всем твои порядки нравятся?
- Ты, Ильинична в наш мир не лезь. Делаешь добрые дела, и слава Богу, я же не маленький сам разберусь… Вот когда родит мне Роман внука, и я смогу здесь на надёжного человека весь бизнес оставить, тогда, пожалуй, и посещу его в Закарпатье, а пока рано….
     Тем временем поварёшки стали уже скрежетать по дну термосов и стало понятно, что всем не хватит приготовленной еды.
- Ты уж не обессудь Яков, завтра постараемся ещё приехать, - обратилась к барону сестра.
- Приезжайте, спасибо и на том…, - ответил он и повернувшись к своей публике скомандовал:
- Чифан закончился всем на работу!
Бомжи нехотя стали возвращаться на полигон, и вдруг среди тех, кому не досталось порции еды Антон Семёнович узнал «своего интеллигентного бомжа». Он был в удручающе плачевном состоянии, все лицо в кровоподтёках, одежда изорвана, и вся грязная. Он еле двигал ногами, и был в самом конце очереди.
- Ой, что же делать?! – с сожалением воскликнул он.
- Что делать, что делать? Продолжать начатое, - ответила ему одна из сестёр.
- Да, это понятно, я не о том…
- А, о чём?
- Да, вон там мой бомж, ну о котором я вам сегодня рассказывал.
- Где, где? Это тот побитый?
- Да, он.
- А, как его зовут?
- Да, я, как-то не спрашивал… Ему же ничего не досталось, он же наверняка голодный…. Что же делать теперь?
В их разговор, услышав о чём они говорят с сестрой, включилась Ильинична
- Яков, у меня к тебе просьба.
- Говори дорогая всё исполню.
- Ты сможешь остальных накормить, или нам ещё сегодня приезжать?
- Обижаешь… Вас же здесь почти никогда и не было, а моя орава тут со мной постоянно….
- Хорошо, вон там у тебя в конце очереди один….
- А, профессор Дан…
- Какой такой профессор, я про того избитого говорю…
- Ну и я про него…. Какой твой интерес в его деле, ты что его знаешь?
- А, какое у него дело?
- Ты, что, уважаемая, впрячься за него хочешь? Зачем тебе его беды?
- Яков ты говори, не томи, в чём там проблема, может с Божьей помощью и решим…
- Так спёр он наркоту у одних деловых людей. Они большую закладку сделали в одном месте, рядом с помойкой в его районе, а он её нашёл и спёр, решил по-тихому другим продать, ну и погорел. Вот его и от мутузили хорошенько и ко мне в отработку на год доставили, … Он у нас теперь в низшей касте, хотя по вечерам очень занимательные байки травит…Много он теперь им должен так что раньше года никак не смогу его отпустить….
- Но ты можешь его больше не бить?
- Да, я и не бью, так воспитываю, если надо кого…
- Можешь его не трогать?
- Ну, если ты так за него просишь, то да. Давай как щас его подзовём. Гриша давай профессора сюда.
Приближённый барона метнулся и за ворот разорванной куртки притащил этого несчастного.
- Тут за тебя попросили…, - глядя тому в глаза, молвил барон.
- Да я ничего же не сделал! Я всё им отдал….
- Не о том я! Слушай профессор. Тебе здесь отрабатывать ещё год, но вот эти уважаемые люди просят за тебя. Я при них обещаю тебя не обижать, если ты сам не будешь «косячить», понял?
- Да, да конечно…, - облегчённо залепетал тот. Антона Семёновича он со страху видимо не узнал…

     Они уезжали со свалки со странным чувством. С одной стороны, было радостно что сделали доброе дело, с другой стороны Антон Семёнович осознавал, что сделали они только «каплю в море», даже всем тем, кто проживал на этой свалке у них не хватило пищи,
- А, сколько их по подвалам и теплотрассам? – подумалось ему. Вообще то говоря, рассуждая так, он сам в себе не переставал удивляться, ведь такие вопросы раньше просто не приходили ему в голову. А уж тем более, скажи ему ещё вчера, что он будет кормить на городской свалке бомжей в новогодние праздники, он бы рассмеялся, но вот же покормил, и ничего, и кажется готов это продолжить… Что-то определённо происходит с ним…
Они подъезжали к церкви.
- Так термоса отдадим дежурным, пусть помоют. Завтра как, готовы продолжить?  - обвела всех взглядом эта бойкая старушка.
- Да, Ильинична, конечно, если Бог даст.
- Вот и славно. Брат Антон, ты в какой стороне живёшь? Можешь нас до Докучаево подбросить.
- Конечно, о чём разговор.
    Он довёз до нужной остановки всех, и когда заходил домой, на дворе уже был глубокий вечер. Початая бутылка коньяка стояла на кухонном столе, и привычная шальная мысль скользнула в голове:
- Может сто грамм с устатку? Рука по привычке потянулась к стакану, и коньяк горячей волной пробежал по гортани.
- Я же не алкаш, и когда захочу не буду пить! – словно в оправдание самому себе промолвил он.
    Однако, эта его отговорка на этот раз сработала плохо, он вдруг отчётливо вспомнил слова пастора о тихих алкоголиках, которые вдали от чужих глаз потихоньку спиваются. Да и на душе снова стало муторно, и та радость служения, которая еще пару минут наполняла его куда-то исчезла…
- Может зря я впрягся в это дело? – посетила его шальная мысль.
- С Татьяной всё ещё не ясно, выгорит что или нет. Почему он должен кормить этих бомжей? Есть же социальные службы, в конце концов! Да и скольких могут они осчастливить? Всем даже сегодня не хватило. Надо заканчивать этот эксперимент!
Но только он закончил так рассуждать, как другой голос в его голове зазвучал совсем по-другому:
- Антон, ты же уже пообещал! На тебя эти люди будут надеяться! Да, и по правде говоря, разве тебе это так обременительно?
- Ладно, завтра ещё помогу, а там нужно будет как-нибудь по-тихому отвалить от этой затеи, вон даже местные братки не очень то стремятся впрягаться в это служение, а я что «рыжий»?
      И тут он засмеялся, потому что действительно был рыжим. Правда с возрастом волосы практически потеряли свой огненно-рыжий окрас, побелев и поседев, но щетина бороды, всё так же рыжевато выдавала хозяина. Его даже в кругу коллег на ТЭЦ, иногда Чубайсом прозывали, но это когда начальство в очередной раз не могло его «слить» или наказать. Не всем удавалось выходить «сухими из воды», вот они, порой, в восхищении и молвили:
- Ну ты Антоша, как Анатоля! Такой же рыжий и хитрый!
На что Антон Семёнович обычно им говорил:
- Да нет, до него мне далеко…. Был бы как Чубайс, то не сидел бы с вами здесь в этой шараге, а валялся бы на Канарах с золокудрыми блондинками.
- Ладно, как говорят в народе: «утро вечера мудренее», или как говорят мои коллеги: «будем посмотреть», ну в общем завтра разберёмся: что и как.
Он лёг, и по ворочаясь с пол часа заснул.
Проснулся он рано утром, часов в пять, и уже не мог уснуть, рассуждая сам с собою, нужно ли сегодня идти в церковь и продолжать этот труд, или забросить всё и вернуться к привычному укладу своей жизни.
     Всё-таки чувство долго в нём победило, и он отправился в церковь.
В это день в церкви молились за служителей реабилитационных центров, и он с удивлением для себя узнал, что уже долгое время эта церковь поддерживает один из таких центров, расположенных где-то в глухой деревушке. На собрании выступали двое из этого центра, один служитель, а второй – бывший наркоман, который рассказывал, как Бог через этот центр помог ему покаяться и встать на новый жизненный путь. Они также хотели помочь и в служении бомжам и готовы были сегодня с церковью поехать на свалку, чтобы свидетельствовать тем людям о возможности возврата к нормальной жизни через этот центр. Так, что после служения выбора у Антона Семёновича не было, его этим братьям представила Людмила Ильинична, как нового брата во-Христе, которого Бог побудил выполнять это важное служение.
- В общем-то Бог меня и не побуждал, - подумалось ему.
- Я же, вчера уже подумывал как-бы отвертеться от этого труда, но видимо сегодня говорить о том, что передумал им помогать будет как-то неудобно…
     Собрание закончилось и после заключительной молитвы все потихоньку стали расходиться, правда сегодня тех, кто всё ещё оставался в доме, было побольше чем вчера. Антон насчитал что-то около пятнадцати человек.
Сестры пошли готовить обед, служители вместе с гостями пошли в кабинет пастора, и остальные оставшиеся разбрелись по всему этому большому зданию, обсуждая каждый своё. Не успел Антон Семёнович подумать, что же делать ему, как к нему подошёл его сын, которого он на собрании и не видел.
- Антон Семёнович, приветствую! – протянул он ему руку.
- Да, здравствуй Антон! Как ты здесь, я тебя на собрании не видел.
- Да я только что подошел. Как здорово что вы тоже в социальном служении согласились трудиться!
- Каком служении?
- Так в кормлении бедных. Мне уже Ильинична всё рассказала. как здорово, что вы выручили нас с автомобилем!
- Да, ладно, чего уж там, - смущаясь от похвалы сына, промолвил Антон Семёнович.
- Но я весь год, наверное, не смогу помогать, это так, пока выходные.
- Это понятно. Сейчас потрудимся по максимуму – каждый день, а потом перейдём на регулярную основу: в субботу и в воскресенье.
- Так ты что, тоже в этом служении?
- Ну да, и я и мама. Она правда с нами не выезжает, но здесь в церкви всегда сестрам в приготовлении обеда помогает.
- Вот это да! – подумалось Антону,
- Наверное отказываться от продолжения этого служения не стоит, Татьяна тут тоже будет! Сейчас понятно, она на работе, Антон говорил, что её вызвали, а потом то она тоже здесь будет!  Так что общение с неё в пределах церкви мне обеспечено и не только во время собраний, но и после…
- Так как же ты сегодня сюда приехал, у тебя же Светлана родила?
- Да, там небольшие сложности, её выпишут только через два дня. Дома я уже порядок навёл, что без толку сидеть – «углы сторожить», лучше с братьями и сёстрами поучаствую в этом благом деле. Как мы здорово трудились в том году, если бы вы знали!   Если бы Людмила Петровна не уехала в другой регион, то точно человек пять –шесть уже были бы с нами.
- Да, а почему ты так думаешь?
- Потому что сын барона покаялся!
- Этого «короля» той свалки?
- Ну да! Понимаете, он же у них ключевым человеком там был, всё-таки сын барона! Когда мы начинали ездить, он вначале всё подсмеивался над нами, и над теми, кто слушал нас, но кормить этих бедных бомжей не мешал. Да того самого трагичного дня. Те, его друзья, кто всю эту историю своими глазами видел тоже покаялись, но и они после этих событий, тоже разъехались в разные регионы. Трое уехали вслед за Людмилой Петровной и её новым мужем в Красноярский край, там у Егора пилорама в тайге, так что он их и забрал.
- Так значит были те, кто ушел со свалки в нормальную жизнь? – спросил Антон Семёнович.
- Конечно были, и не только те, кто уехали с Людмилой Петровной. Кто-то в семью вернулся, кого-то родным в другие республики передали.
- А, вчера говорили, что никто к вам в церковь не пришел.
- Да, всё верно. В нашу церковь никто пока из тех, кто покаялся не пришел. Кто-то ушел к пятидесятникам, кто-то в православную церковь, но разве это важно? Хотя, конечно, было бы радостно, если бы все они пришли к нам. Но главное ведь в том, что они изменили образ жизни, и вернулись к нормальному существованию осознав, что и они - и подобие, и образ Божий, так?
- Да, наверное, ты прав. А что там за история с сыном барона?
- А, вам ещё никто не рассказал?
- Нет пока, так, «краем уха услышал» как Людмила Ильинична спрашивала барона свалки о его сыне. Кажется, он сказал, что отправил его в Закарпатье в цыганскую церковь, такую же как ваша.
- Не ваша, а наша! Вам точно хочется знать эту историю?
- Да, расскажи, если не трудно.
- Говорить то теперь просто, а тогда….
- Что тогда?
- Ну, начали мы служение тогда год назад, как и сейчас в новогодние праздники. Приехали, познакомились с этим бароном Яковом и его сыном Романом. Он у него – правая рука был в управлении этой свалкой.
- Извини Антон, там что, управление есть какое-то?
- Да, там всё регламентировано. Там целый бизнес, и не поверите, но и серьёзные доходы, конечно не для тех несчастных, кто роется в этих отбросах, а вот для таких баронов свалки. Короче старший был более доброжелателен к нам, понимал, что мы благое дело делаем, а его сын всё над нами надсмехался, ну и над теми, кто не только ел, но ещё и разговаривал с нами на религиозные темы. В принципе он был, если так можно выразиться «свалочным мажором» Авто у него было крутое – джип, одежда всегда с иголочки. Он же никогда до того случая больше двух часов на свалке и не бывал, не как его отец, который иногда бывает и ночует там в своём вигваме.
- Значит у этого барона есть дом вне свалки? – в изумлении воскликнул Антон Семёнович.
- Я бы даже сказал дворец, а вы, когда ехали через Казённую заимку, разве не видели большой особняк из красного кирпича со сложной полуовальной крышей и львами на входе.
- Да, видел, очень он примечателен. Так это и есть дом барона?
- Да, это его дом.
- Почему же он живёт на свалке?
- Да, нет, Антон Семёнович. На свалке живут бомжи, а те, кто ими управляет там, в основном живут в Казённой заимке. У нас в городе это цыганский клан. Не буду вас грузить подробностями, там всё сложно, я и сам до конца разобраться не могу, да в принципе это и не важно. Важно то, что мы трудились там без всяких значительных помех до того дня.
- А, что случилось в тот день?
- Понимаете, старый барон тогда поехал на свадьбу к своей родне в Молдавию, и передал «бразды управления» своему сынку. Всё поначалу было нормально, но что-то там у них не сложилось между собой. Там же кроме металла и картона и наркотики.
- Это как так, на свалке и наркотики?
- Так очень удобно складировать, ни одна собака не учует, слишком много раздражающий её нос запахов. Короче, провернул какую-то аферу с наркотой этот молодой барончик, а наркодилеры приехали выставить ему счёт. Как там и что было, знает один Господь. Только когда мы в очередной раз приехали туда кормить этих бомжей, то там почти никого не было, и повсюду было много крови. Сына барона мы нашли у него в палатке, истекающего кровью. Правда был с ним один друг, весь избитый и окровавленный, но в более лучшем состоянии. Так вот он нам и сказал, что уже больше часа как вызвал скорую, а та всё никак не приезжает. Но и понятно, врачи тоже не любят возиться с «вонючими бомжами» и бежать скорее на городскую свалку на вызов.
- Больше часа скорая не приезжала? Разве такое возможно? Кажется, у них норматив не более получаса?
- Не знаю я какай у них норматив, но год назад так было. Короче, когда мы там уже были, то тот Яков помолился Богу молитвой покаяния – Ильинична с ним серьёзно так поговорила: Вот говорит смеялся ты над этим убогими, а теперь и сам в шаге от смерти! Неужели хочешь сойти в преисподнюю? Ну и так далее…
- Я смотрю ваша Ильинична просто молодец!
- А, то! Наши сестры в служении порой более братьев делают! Так вот, помолился то он помолился, да сознание и потерял…. Действительно был в шаге от смерти, слишком много крови потерял в той поножовщине. Это нам потом Виктор Сергеевич рассказал, что еще может минут двадцать и всё…, не удалось бы его спасти.
- А, это кто такой?
- Так наш брат – хирург, он в первой городской работает. Он как раз на дежурстве был в своей больнице. Ему Ильинична и позвонила тогда сразу. А он, уже позвонил другому нашему брату – Юрию Алексеевичу, который на скорой работает. Вот они как-то вместе и смогли этот вопрос решить. Хотя Юрий Алексеевич к тому времени уже смену отработал, но не смог отказать брату и поехал на этот вне сменный вызов. Хорошо, что и врача своего уговорил, иначе бы не довезли живым этого молодого барончика.
- Вот это да! Значит вы спасли жизнь этому сыну барона?!
- Ну, не мы, а братья, но Бог усмотрел всё через нас, это точно…
- И как барон?
- Барон был счастлив, говорил, что вечный наш должник. Хотел финансово наших братьев и Людмилу Ильиничну отблагодарить, да только отказались они.
- А сын?
- Роман пошел на поправку, но та история с наркотой была «мутная», хотя барон и покрыл все издержки сына, но там кроме финансовой составляющей была и личная.
- Это как?
- Да, оскорбил он очень одного местного авторитета, который и поклялся убить «этого молодого выродка», как он выразился, и то что он выжил, ничего не решало. Так что барон-папаша, отправил своего приемника - сынка подальше от Барнаула к своей родне в Молдавию. Да видно Роман покаялся действительно по правде, раз в Закарпатье в цыганскую общину переехал, я много добрых отзывов слышал об этой общине.
- Вот это да! Ну и события тут у вас! Просто детектив какой!
- Не у вас, а у нас. Да и прошло уже всё. Теперь то всё опять успокоилось, раз можем опять на свалке бомжей кормить.
- Почему можем опять?
- Так те криминальные элементы, что порезали сына барона и на нас «зуб имели», мы же его спасли. В общем небезопасно стало туда ездить, и мы переместили точку раздачи пищи на вокзал, к тому же многие тогда бомжи убежали со свалки в город, и то что мы будем их кормить теперь на вокзале быстро по «сарафанному радио» узнали.
- Так зачем мы опять на свалку ездим? Вдруг всё ещё опасно?
- Нет, если барон дал «добро» Ильиничне, то всё в порядке. Никакой опасности нет. Он контролирует там всё и свои проблемы, связанные с сыном, по всей видимости уже разрешил. Так что от нас требуется только одно.
- Что?
- Оказаться верными. А то, в прошлом году, как только Людмила Петровна переехала в Красноярский край, так мы и «сдулись», Ильинична в то время приболела, ну и у всех других нашлись какие-то важные причины не продолжать начатое, так что прав Василий Данилович, когда просил прощение у Бога. По-хорошему всем нам нужно было каяться в этом вопросе.
- Подожди Антон, но это же не реально – кормить каждый день этих бомжей.
- А, кто говорит про каждой день? Такого разговора никогда не было, хотя если бы мы могли и такое служение «потянуть», то было бы просто здорово. Нет, нам бы пока выполнить своё обещание Богу – год кормить этих несчастных хотя бы раз в неделю, ну как в Библии сказано про пост – читали?
- Нет пока, я Библию пока не читал.
- Так вам же подарили, когда вы покаялись.
- Да, но я пока её ещё не открывал.
- Это вы напрасно. Не будете читать Слово Божье, не устоите в вере. Слишком хитёр враг душ человеческих.
- Хорошо, попробую. А с чего начать, уж слишком объёмна эта Библия.
- Начните с одного из Евангелий в Новом Завете, и параллельно можете читать из книги Притч в Ветхом Завете. Думаю, что вы быстро ощутите тот «духовный аппетит» к Слову Божьему, ну и так сказать «вкусив Его и раскушав», уже не сможете ограничиться этими книгами и перейдёте к другим.
- Так что там про пост? Сорок дней надо есть овощи?
- Нет, пост — это ни воздержание от мяса, или ещё каких продуктов. Пост – это смирение перед Богом, попытка налаживания отношений с теми людьми с которыми у тебя нет мира, это милосердие и благотворительность к тем несчастным, которые не могут жить как ты и нуждаются в хлебе. Ну как мы кормим этих бедолаг, вы понимаете?
- Так мы же едим в это время?
- Тут, кто как. У нас свобода в этом вопросе, я к примеру, в этот день пощусь, и сестра Людмила Ильинична тоже, но это не обязательное условие, тут каждый решает сам для себя, в зависимости от того какие у него есть личные проблемы.
- Так разве у тебя есть проблемы?
- Проблемы есть у всех, мы же в мире живём, а весь мир лежит во зле. Так написано в Библии, да так и есть, поэтому проблемы и трудности возникают каждый день. Так вот, чтобы их решить, иногда, очень полезно попоститься, остаться наедине с Богом, уйти от житейской суеты…
- Значит, кормя бомжей, вы так сказать меняете свою карму?
- Кто вам такое внушил?! Конечно же нет! Мы вообще ни в какую карму не верим. Бог руководит всей нашей жизнью и ведёт нас в Царствие Небесное. Но мы видим из Евангелия, что вера должна выражаться через добрые дела во имя Бога. Сегодня много таких, так называемых христиан, которые ничего не делают не только для ближнего, но и для себя самого духовно, а при этом думают, что они христиане.
- В каком смысле Антон ты говоришь о духовном?
- В самом прямом. Вот вы не читаете пока Библию так?
- Ну, да, я же тебе уже сказал.
- А хлеб вы едите?
- Конечно, что за вопрос?
- Значит тело вы подкрепляете каждый день, а душу?
- В смысле душу? Значит ты думаешь, что чтение Библии – это питание души?
- Да я не думаю, а знаю. Это и Писание, и Христос об этом говорят, да и моя практика христианской жизни также.
- Расскажи поподробнее.
- Тут особо нечего рассказывать. Но вот у меня как бывало на первых порах, встал, быстрее умылся и на работу побежал не почитав Библию.
- И что?
- Ну и день весь какой-то скомканный, раздражения, огорчения и всякие другие проблемы наваливаются. Да и внутренний дискомфорт – душевный.
- А, когда читаешь Библию, то все проблемы разрешаются, так что ли?
- Да нет Антон Семёнович. Проблемы остаются, только вот разрешаю я их спокойно в душевном равновесии. Это и руководство треста заметило и утвердило меня в прошлом году на эту должность. В нашей работе ЖКХ нервотрёпки будь здоров, ну вы помните наш контингент…
- Да, ты молодец.
- Нет, я просто христианин, и не только по названию, но и по сути. Так что теперь ежедневно с утра питаюсь духовно – читаю Библию, к чему и вас призываю.
- Но, а если я там ничего не пойму?
- Так спрашивайте. Хоть у меня, хоть у Ильиничны, хоть у моей мамы, хоть у пастора. А то и напрямую задавайте свои вопросы Богу.
- Разве можно задавать вопросы Богу?
- И можно и нужно. Ну если вы боитесь задавать свои вопросы напрямую Богу, то спрашивайте в церкви. В нашей церкви приветствуются вопросы по Библии, правда не во время воскресного собрания, а по четвергам на вечернем «разборе Библии».
- В каком смысле разборе?
- Ну, в плане изучения. Берется одна из книг, а их в Библии шестьдесят шесть, и постепенно: глава за главой, стих за стихом – изучается. Все, кто присутствует на этих «разборах» может высказывать свое мнение- понимание отрывка, а ведущий собрание – поправляет, суммирует так сказать общие рассуждения.
- То есть у вас это как дискуссионный клуб?
- Бывают иногда и дискуссии, но как правило всё проходит благословенно. Приходите на вечерние собрания по четвергам, сами всё увидите.
- Хорошо приду.
      К этому времени в зале возникло оживление и сестры сказали, что обед готов и позвали братьев грузить обед по машинам. На этот раз на свалку ехало двенадцать человек вместе с пастором и этими двумя гостями. На свалке всё прошло мирно и хорошо. На этот раз еды всем хватило, и даже некоторые отобедали с добавкой. Потом говорил пастор. Он рассказал притчу о блудном сыне и призвал этих несчастных вернуться к Богу и своим родным, которые по его словам их ждут также, как отец блудного сына. Потом гости из реабилитационного центра говорили своё свидетельство, и Антон Семёнович узнал, что брат руководитель этого центра тоже в прошлом доходил до подобного состояния – был бичом на Севере. Конечно, это не совсем то, что быть бомжом, как выразился он, но по сути ненамного лучше.
 
     Глядя на него теперь, Антон Семёнович никогда бы не поверил, что такое возможно. Это был уверенный в себе мужчина средних лет, и ничего, пожалуй, в его облике не выдавало его прошлого. Разве только большой шрам, пересекающий его лицо от правого глаза до горла, который он получил в одной из драк портовых бичей Мурманска. Если опускать все детали его большого свидетельства, то главным было та идея, что Бог может из самого низа греха, поднять любого человека, который раскается в своих грехах, до небесного града.
     Когда он призвал помолиться, то несколько человек подошли к ним. Пастор вместе с ними стал молиться, и Антон Семёнович увидел среди молящихся и «своего интеллигентного бомжа». Он его не узнал вначале, потому что он сбрил бороду, да и одежда на нём в этот раз была более приличная и чистая. Лишь лиловые разводы на его лице всё ещё говорили о тех недавних испытаниях, что выпали на его долю.
     Братья предложили всем, кто готов поехать в реабилитационный центр. Согласились трое из тех, кто молился и знакомый Антона Семёновича в их числе.
- Василий Данилович, ты так меня совсем без сотрудников оставишь, - обращаясь к пастору сказал барон.
- Яков Михалыч, всего трое, разве это много?
- Не могу я вам «этого дока» отдать, - указал он на «интеллигентного бомжа».
- Почему?
- Долг на нём большой, если уедет отсюда, то с меня спросят. А я не готов за него впрягаться, он мне никто – так приблудный…
- И сколько на нём долга? – спросила Ильинична.
- Зачем тебе Ильинична знать?
- Ты скажи…
- Двести «косарей» он задолжал серьёзным людям.
- Как он такой долг смог насобирать, он поди в жизни столько денег и не видел?
- Вы сами спросите у него. Расскажи-ка «доктор Дан» этим евангелистам свою новогоднюю историю.
- Да чего там рассказывать. Виноват, чего уж…
-  Да нет, ты в подробностях, чтобы было всем понятно.
- Так я чего, я ничего такого не хотел, думал это всё ничейное. Ведь рядом с мусоркой была та сумка…
- Говори толком, где и когда спёр сумку с наркотой?!
- Так в аккурат на первый, или второй день нового года, не помню точно. Я как раз опохмелился, хмырь мне какой-то немного деньжат подкинул, и мы с Шуркой, приняв палёнки искали где ночевать, вот и наткнулись на эту сумку. Взяли конечно, а кто бы не взял? Ну а там наркота. Шурка и предложила сбыть её по-тихому, но не всю, а так мелкими партиями, она знала кое-кого кто мог купить. Вот и сбыли мы первую партию, накупились как водится водярой и продолжили отпраздновали «свой успех». Потом я отрубился, а пришел в себя, когда меня на пинках двое «быков» Мирона подняли. Куда делась Шурка я до сих-пор не знаю. Наверное, она и прихватила ещё часть наркоты, так как в сумке только половина оставалась от первоначального объёма.
- Вот видите уважаемые. Мирон серьёзный бандюган, мне с ним из-за этого профессора не след ссориться. Только - только свои проблемы разрулил, сами знаете… Его Мирон ко мне на год на отработку определил, и это для него хорошо. Мог бы и прикопать здесь его где-нибудь  по-тихому. Не могу я вам отдать профессора, он теперь под моим надзором. Я и так, по просьбе Ильиничны о нём уже позаботился. Вон приодел как…
- Спасибо Яков за пояснения, извини «профессор», видимо сегодня тебя взять с собой не сможем, но ты молись, и мы будем молиться – Бог усмотрит…= произнёс пастор.
    «Профессор» обречённо покачал головой и в его глазах Антон Семёнович увидел слёзы.
    Барон дал команду приступать к работе, и все бомжи разошлись по своим участкам свалки, за исключением тех двух, которых он дозволил увезти братьям.
- Вы братья к нам в церковь ещё заедете? – обратился пастор к гостям.
- Василий Данилович, если не возражаете, ты мы сразу в путь. Зимний день короток, а нам более трёхсот кило проехать нужно. Давайте к нам этих бедолаг, и мы поедем.
- Хорошо братья, благослови вас Господь! Давайте все вместе помолимся о вашем пути.
Все полукругом обступили три машины и несколько человек помолились. В машине одного из братьев нашлась тёплая куртка, которую он подарил одному из бомжей, который с радостью её принял, а свою запачканную верхнюю одежду бросил здесь же. На что ему было сделано тут же замечание.
- Зачем вы выбросили свою одежду? - спросил его пастор.
- Так она мне теперь не нужна, у меня есть лучшая, как у того младшего сына, о котором вы сегодня говорили, - с радостью ответил тот.
- Как вас зовут?
- Вениамин.
- Вот, что брат Вениамин. Хотя ваша прежняя одежда и не такая чистая как новая, но как я вижу, и она достаточно тёплая была, так?
- Да.
- Может стоит её кому-либо из ваших прежних товарищей отдать, а не выбрасывать её прямо здесь?
- Кому надо, тот сам подберёт…
- Но может быть лучше будет, если вы сами отдадите, кто в ней нуждается?
- Может и лучше, но нам же ехать нужно быстрее?
- Несколько минут ничего не решают, мы вас подождём, так братья?
- Да, давай Вениамин быстрее предавай своё «наследство» и в путь – поддержали пастора гости.
Бомж нехотя взял своё старое тряпьё и отряхнув его скрылся из вида. Минут через пять он возвратился с довольным лицом.
- Всё выполнил, отдал Славке хромому. Он даже спасибо мне сказал.
- Вот видите, как всё хорошо получилось, - ответил пастор.
- Давайте теперь по машинам и в путь! Передавайте братья привет вашей церкви!
- Взаимно!
     Все разошлись, и погрузившись отправились в разные стороны: гости с двумя бомжами поехали дальше по трассе, а Антон Семёнович и пастор повезли своих братьев и сестер в церковь. Там разгрузившись они ещё раз помолились и стали разъезжаться по домам. К Антону Семёновичу в машину сел сын Антон, так как он сказал ему о том, что им по пути. Когда другие попутчики вышли на остановке, и они остались вдвоём, по завели о всех этих событиях неспешный разговор.
- Вот видите, Антон Семёнович!
- Что?
- Как что, только второй день труда, а трое уже покаялись, и двоих смогли забрать из этого «мусорного плена».
- Да двоих то забрали, а вот как быть с третьим?
- Пока не знаю, нужно молиться,
- И что молитва поможет?
- Бог усмотрит…
- Скажи Антон, а где твой отец? - вдруг вырвалось у Антона Семёновича.
- Отец мой умер, когда я был ещё маленький, мне лет шесть было, я его очень смутно помню. Помню только запах машинного масла, он у меня механизатором был, мы тогда в деревне у бабушки с дедушкой жили…
- Вы все вместе жили с родителями твоей мамы?
- Ну да.
- Может быть он точно не мой сын? Чего тогда я жду от Татьяны? Да нет! Он точно мой сын, вон и манеры мои если присмотреться, - подал он, но вслух сказал:
- Завтра будешь?
- Да, завтра буду, а вот послезавтра буду своих девчушек встречать.
Антон Семёнович высадил своего сына, а сам поехал к себе домой. Дома, оставшись один он стал размышлять о всех тех событиях последних дней – первых дней нового года. Сколько важного и интересного в его жизни за эти дни произошло. Какое неземное облегчение испытал он, когда молился в церкви. Какие удивительные обстоятельства всех этих новых встреч, и со своим прошлым, и со своим сыном, и с этой бойкой старушкой в церкви, да и с этим бомжом тоже.
- Хотя, он теперь такой же как я, он же тоже сегодня покаялся на свалке. Только вот разница всё же есть, я сижу в мягком кресле в тёплой квартире, а он там на свалке, в одной из этих убогих кибиток. И быть ему там ещё целый год, если чего лучшего Бог не усмотрит. А что может усмотреть Бог? Кто за него такой большой выкуп внесёт? Даже пастор ничего по этому поводу ему не сказал и не пообещал, а без выкупа его оттуда не отпустят, это ясно.
Так ясно, то ясно, но почему у меня на душе «кошки скребут», нет того удовлетворения, что было вчера. Не выпить ли сто грамм? – заползла внезапная мысль.
     И не успела она обосноваться основательно в сознании, как рука привычным движением откупорила початую бутылку Арарата и ровно сто грамм налила в хрустальный бокал.
- Так, где лимон? А может не стоит? – слабым возражением прозвучал в сознании колокольчик.
- Да, это так, для успокоения нервов! – подумал Антон Семёнович, и опрокинул содержимое бокала. Он быстро подошел к холодильнику и нарезав лимон, им закусил. Странное дело, но коньяк сегодня совсем не действовал на его сознание, и вместо успокоения, наоборот, принёс ему ещё большее волнение.
- Так, - рассуждал он внутри себя самого.
- А, не по моей ли вине попал этот бедолага в этот капкан? Ну, что бы было, если бы я не дал тогда ему эти рубли на опохмелку? Он ведь всё равно где-нибудь нашёл этого зелья, так?
- Так, то так, но может и нет? – зазвучал какой-то тихий голос внутри.
- Что опять со мной? Что за внутренняя борьба, наверное, слишком много событий для моей психики,- рука вторично потянулась за бутылкой.
     В этот вечер Антон Семёнович набрался «до бровей» борясь сам с собою и решая, что можно сделать, и чем помочь этому бедолаге. В конце концов он решил, что сможет дать сто тысяч для выкупа этого несчастного тому в долг, а вторую половину его долга, пусть внесёт церковь, подумал он и с такими радужными мыслями наконец то и заснул.
Проснулся он с тяжелой головой и когда выпил остатки коньяка, то понял, что сегодня на машине ехать нельзя.
- Ничего, подумал он.
- Сегодня пойду в церковь пешком. К тому же я с хорошим предложением, нужно только зайти в банк и снять наличные.
    Он быстро оделся, и закусив остатки коньяка ветчиной прикусил мускатного ореха, чтобы перебить запах перегара, который явственно и сам ощущал. После всех процедур он посмотрел на себя в зеркало и довольный принятым решением, отправился в банк. Там безо всяких проблем получил со своего счёта сто тысяч и побыстрее отправился в церковь, желая удивить пастора таким своим предложением по вызволению «профессора».
    Видимо он пришел слишком рано, в церкви кроме дежурных пока никого не было. Он разделся и стал ждать пастора. Тот вскоре пришел и увидев его поздоровался с ним.
- Мне надо с вами поговорить, - сказал Антон Семёнович.
- Да, конечно, проходите.
Они вошли в кабинет пастора, где по стене был расположен огромный стеллаж с книгами, стоял большой стол и много стульев.
- Что вы хотели обсудить со мной? – спросил пастор.
- Какую вашу проблему?
- Василий Данилович, у меня сейчас нет проблем, я хотел поговорить о том бомже у которого долг.
- Разве у вас нет проблемы? Вы в этом уверены?
- Ну конечно! По сравнению с тем у меня можно сказать всё «в шоколаде».
- Вот тут я с вами Антон Семёнович не соглашусь.
- Почему?
- У вас есть большая проблема с алкоголем и вам её надо с помощью Господа разрешить.
- Да, может быть вы и правы частично, но я сегодня хотел бы поговорить с вами о проблеме того несчастного бомжа, которого мы не смогли забрать со свалки. Вот я принёс, - доставая из кармана пачку денежных купюр, вымолвил он.
- Это на выкуп ему в долг. Правда здесь половина, но ведь церковь тоже может внести вторую часть?
- Значит вы всё решили? – испытующе глядя ему в глаза спросил пастор.
- Конечно, внесём за него долг этому барону и отправим его на перевоспитанию туда, куда увезли тех двоих.
- Понимаете Антон Семёнович, мы не сможем сегодня этого сделать по нескольким причинам.
- Поясните.
- Видите ли такая сумма для нас очень значительна….
- Я понимаю, для меня это тоже большие деньги, но вы же сами призывали помогать этим несчастным. Да и даём мы ему в долг, он же вернёт, когда сможет!
- Я если не сможет?
- В каком смысле?
- В самом прямом.
- Ну нет, он же будет понимать кто его из той жизни выкупил. Встанет на ноги и всё отдаст.
- Есть у вас Антон Семёнович хорошее качество… думать о людях хорошо.
- Так как по-другому.
- Значит вы будете готовы потерять эти деньги, если у нашего подопечного отдать долг нам с вами не получится?
- Но почему не получится, мы же его заберём оттуда, поместим в другое окружение, молится за него будем…
- Всё что вы перечислили правильно. Однако, практика моего служения показывает, что из десяти таких извлеченных из греха лишь двое –трое могут устоять в вере, и не вернуться к прежнему образу жизни. Сегодня он с радостью примет нашу помощь, а завтра скажет нам «до свидание» и гне вернёт эти средства.
- Так что, ему продолжать быть в рабстве у этого барона?
- Ну, не такое уж там и рабство. Да они работают там на этого Якова, но и он обеспечивает им кров над головой и пищу. В принципе он особенно никого у себя не удерживает, за исключением особых случаев, ну таких, как с нашим профессором. Кроме того, он пообещал Людмиле Ильиничне в меру своих сил заботиться о нём, так что, какое-то время, видимо ему придется там побыть, а там решим…
- Но разве сегодня мы не можем решить этот вопрос? Я даже готов рискнуть своими сбережениями, осталось найти вторую половину. Разве в церкви нет ста тысяч?
- Нет, к сожалению, на сегодняшний день мы такой суммой не владеем, да и если эти деньги были, то я не мог бы ими воспользоваться без одобрения церкви.
- Но вы же сами говорили, что душа человека стоит намного больше чем сбережения всего мира, ведь так?
- Да, именно так. И Господь уже заплатил за искупления каждой души. То, что наш «профессор» покаялся намного важнее того, что он пока ещё в обременении своих прошлых грехов. Я очень рад, что вы готовы рискнуть вашими сбережениями для его вызволения. Но поймите главное, Бог уже спас его, и Он найдёт способ его освободить через некоторое время.
- И сколько тому нужно будет ждать?
- У нас в конце месяца будет отчётное собрание по итогам года. Там также будем намечать план действий и на это год. Так, что если вы к тому времени останетесь тверды в своём желании выкупить этого несчастного, то думаю, что Господь расположит и сердца братьев и сестёр нашей церкви внести остальную часть. Но тут, как Бог даст, сами понимаете: сумма большая…
- Хорошо,-забирая со стола деньги, сказал Антон Семёнович.
- А своей проблеме вы не хотите поговорить? – испытующе глядя своим проникновенным взглядом, спросил пастор.
- Не знаю, мне казалось я сам могу её решить.
- И сколько уже решаете? Года два, три?
- Откуда вы знаете, я же совсем недавно у вас?
- У меня уже большой опыт служения, да наш народ я знаю хорошо. Из моего близкого окружения друзей и одноклассников, лишь единицы тех, кто живёт счастливой семейной жизнью. У всех остальных «полный раздрай», там и брошенные семьи, и супружеские измены, и много чего ещё. Так что вы не первый. А основной причиной у всех – алкоголь. Многие были скрытыми – тихими алкоголиками, но это только до поры до времени. Соломон писал о том, чтобы не смотреть на вино, как оно искрится и ухаживается в бокале, впоследствии оно жалит как змея. Так всё и происходит, и ещё никто без Господа не смог побороть этого древнего «змея».
- Значит так заметно, в моём случае?
- Ну, скажем так: не заметно, но ощутимо. От вас Антон Семёнович запах перегара, а это о многом говорит. Ну, для меня в частности…
- Простите Василий Данилович, я думал, что хорошо закусил.
- Разве это важно?
- Не знаю. А, что важно?
- Важно, как вы к этому всему относитесь. Вот скажите какая была необходимость вам вчера выпивать, и как я понимаю в одиночестве?
- Да не знаю… Всё как-то навалилось в последнее время, все эти события…. Это же я дал этому «профессору» на опохмелку. Меня совесть мучила что ли…
- И вы, чтобы очистить свою совесть выпили да так, что и самому пришлось утром опохмеляться?
- Ну да, откуда вы знаете, что и утром я выпил?
- Так я смотрю, что вы сегодня пешком.
-А, да… Мне теперь нельзя с вами на свалку ехать?
- А вы желаете?
- Я думал мы сегодня этого бедолагу освободим, а если нет, то как-то стыдно ему в глаза смотреть. Даже не знаю теперь…
- Давайте так, вы оставайтесь на собрание и думайте. К какому решению придёте, то и сделаем. Если решите потрудиться, то это хорошо. Но может быть нам стоит сейчас помолиться именно о вашей застарелой проблеме?
- Разве он знает о нас с Татьяной? – подумал Антон Семёнович.
- Не знаю, разве можно?
- Конечно, давайте попросите Господа, чтобы Он освободил вас от этой алкогольной зависимости, если вы действительно желаете от неё освободиться, и я в заключении помолюсь о вас как верный свидетель вашей просьбы.
- Фу, ты! Слава Богу, он не знает! – возликовал в душе Антон Семёнович, а вслух помолился именно так как сказал ему пастор.
    Рука пастора легла на плечо Антону, и он явственно ощутил горячую волну тепла, исходящую от его руки. Пастор молился минуты три, прося Бога совершенным образом освободить Антона Семёновича от всякой зависимости и дать ему духовных сил жить победоносной жизнью.
     Когда они закончили, то пастор сказал:
- Значит, если не передумаете со своим предложением по выкупу «нашего доктора», то сообщите мне до членского собрания. Пойдёмте в зал, скоро служение.
     После служения группа христиан вновь начала подготовку к выезду и Антон Семёнович подключился к ним. Он решил для себя что теперь просто обязан выполнять это служение, хотя бы до дня освобождения этого бедолаги.

Окончание следует….