Фото: Начальник Русской духовной миссии РПЦЗ архимандрит Димитрий Биакай со священниками во второй день празднования Святой Троицы в 1957 году прибыл в Хеврон и читает молитвы у врат подворья в честь Святы;х Пра;oтцев в Палестине.
Среди клириков РПЦЗ здесь мог присутствовать священник Мефодий (Попович). На обратной стороне фотоснимка начертано синими чернилами "1957 г. День Святой Троицы. Послу. Елена". Вероятно, почерк принадлежит наставнице Феоктисте (Ягнам), в собрании которой находился этот фотоснимок. Публикуется фото (12 х 7 см) впервые. Фотоснимок из архива Холодюка А.Г.(Мюнхен). "Послу Елена" - это арабская девочка Елена Рахеб, которая прибыла в Елеонскую обитель в марте 1957 г. ( ныне - монахиня Вероника Рахеб, бывшая келейница игуменьи Тамары). На фотоснимке девочка Елена изображена как жезлоносица, однако посох отца Димитрия в ее руках похож на деревянный.
Мнение автора может не совпадать с мнением других. Но, по-моему, тот, кто написал краткий комментарий на обратной стороне фотоснимка, сделал его не в 1957 году, а гораздо позже. Лена Рахеб в тот год была "послушницей", а лишь воспитанницей монастыря.
Далее предлагаем читателям познакомиться с фрагментом воспоминаний профессора Димитриевского о том, как проходило в Хевроне празднование Святой Троицы.
"... Большинство русских паломников еще рано утром отправляются караваном к Дубу Мамврийскому на торжество следующего дня.
По окончании литургии Блаженнейший Патриарх со своими клириками и с сослужащим ему русским духовенством и почетными богомольцами идут к начальнику Русской Духовной Миссии, чтобы приветствовать его с храмовым праздником. Радушный хозяин предлагает дорогим гостям восточное угощение и русский чай с пирогом. Гости, однако, спешат всячески сократить свой настоящей визит, чтобы дать возможность хозяину со своей свитой и сослужащим духовенством вовремя попасть в Хеврон к Дубу Мамврийскому на торжественное всенощное бдение.
Проводив Патриарха и гостей, начальник Миссии, иногда и генеральный консул, управляющий подворьями Императорского Палестинского Общества и служащие в этих учреждениях, в колясках, заранее заказанных, по прекрасной шоссейной дороге отправляются в Хеврон, обгоняя по пути и толпы богомольцев, направляющихся туда же, и одиночные небольшие группы, и специальный Троицкий караван, идущий под руководством каваса Палестинского Общества. Русские постройки в Иерусалиме на два дня остаются безлюдными, жизнь в них как бы замирает.
Троицкий караван к Дубу Мамврийскому по численности своей не велик - самое большое число участников в нем доходит до трехсот, но нередко эта цифра спускается и до ста человек. Обыкновенно весьма немногие из паломников остаются на русских постройках до праздника св. Троицы, и это — или настоящее бобыли, не имеющие никакого хозяйства на родине, или покончившее уже расчеты с трудовою жизнью, передав землю и все хозяйство в доме своему молодому поколению, или прибывшие на поклонение в Иерусалим в средине поста пред Страстной неделей и не успевшие походить и осмотреть в Святой Земле все достопоклоняемые места, или же, наконец, поклонники, бывавшие не раз уже в Иерусалиме и теперь нарочито оставшиеся здесь, чтобы дожить до конца паломнического сезона. В виду краткости времени назначенного для этого каравана (два дня), удобства пути и хорошо оборудованной гостиницы Русской Духовной Миссии в Хевроне у Дуба Мамврийского караван этот не требует особых приготовлений. Отсутствует при караване и стража, так как путь считается совершенно безопасным. Не всегда — и это следует признать недостатком — сопровождает караван и медицинский персонал, хотя потребность в нем иногда сказывается весьма настоятельно. При падениях с осликов, солнечных ударах и других несчастиях в пути с паломниками медицинская помощь иногда требуется.
Рано утром по холодку желающие участвовать в Троицком караване паломники собираются близ дерева у Елизаветинского подворья и затем, помолившись Богу на соборе, с пением тропаря праздника покидают русские постройки. Впереди каравана идут обычно пешие паломники и по преимуществу молодые, за ними плетутся старики и старушки, и в хвосте каравана на осликах и лошадях верхом едут состоятельные паломники. Кавас на коне замыкает это шествие. Караван близ Яффских городских ворот спускается в Гинномскую или Геенскую долину и, поднявшись на взгорье, идет по ровной прекрасной и хорошо знакомой паломникам шоссейной Вифлеемской дороге, минуя колодец звезды или волхвов, монастырь св. пророка Илии и ложе сего пророка, спускается к гороховому полю, любуясь прекрасной панорамой Вифлеема. Приблизившись к мусульманской мечети, именуемой гробом Рахили, караван делает уклон вправо на хевронскую дорогу и, обходя город Вифлеем, минует монастырь св. Георгия, стоящий вправо от шоссейной дороги в дикой, горной, живописной местности, и в скором времени располагается на отдых у прудов Соломона, в тени полуразрушенной крепости с минаретом, куда в непогоду пастухи загоняют свои стада. Здесь каждый паломник подкрепляет себя тем, что имеет в своей небольшой заплечной сумке, запивая превосходной студеной водой, обильной струей протекающей по иссеченным в камне и лежащим в земле желобам, с отдушинами для ее свежести. Вода эта течет из «источника запечатленного» (Песнь Песней IV, 12), находящегося в глубокой пещере на расстоянии 60-70 шагов ходу от этих прудов.
Соломоновы пруды — это три каменных бассейна одинаковой формы, хотя и разной величины: верхний 150 шагов длины, второй 176 шагов и третий 230 шагов. Ближний пруд к дороге сложен из массивных камней, а второй и третий иссечены в натуральной скале. Сходы в эти пруды устроены ступенями в монолитах. Благодаря неровностям пола глубина прудов не одинакова. Все три водоема находятся между собою в связи, и вода из одного пруда посредством подземных соединений свободно переливается из одного водоема в другой. Полными воды пруды бывают лишь во время сильных дождей, в большинстве же случаев верхний пруд, придорожный, стоит совершенно без воды, и дно его покрыто густой сочной зеленой травой. Во втором пруде воды имеется на половину, и лишь третий пруд заключает в себе значительное число воды. Долина вблизи этих прудов покрыта хлебными злаками и разделена почти вся под виноградники. С этой долиной связывают местонахождение роскошных виноградников Етама Соломона. (Еккл. II, 4 — 6; Песнь. Песней II, 10 — 15).
Через час караван снимается с места отдыха и поднимается в горы. Через полчаса ходу от прудов Соломона караван достигает источника близ которого, по преданию, апостол Филипп крестил евнуха царицы эфиопской Кандакии (ДЕЯН. VIII, 38). При источнике стоит весьма запущенная небольшая мечеть. Испив здесь водицы, которая и чиста, и вкусна, и пользуется у туземцев славой весьма здоровой воды, караван продолжает постепенное нелегкое для пешехода восхождение в горы. Вскоре у самой дороги близ невысокого камня с русскою надписью, указывающей путникам дорогу в Бет-Захарию, владение Русской Духовной Миссии, караван сворачивает вправо от хевронской дороги, благо и время близится к обеду. Через несколько минут ходу на довольно глубоком спуске в лощину пред взорами паломников открывается вид на обширное владение нашей Миссии, именуемое Бет-3ахарией, расположенное на обширном пологом холме, засаженном самыми разнообразными деревьями, едва ли не всех поясов земного шара, и огороженное высокой каменной стеной с массивными железными воротами. Небольшой колокол, повешенный, чтобы беспокойным соседям напоминать о бдительности надзора живущих здесь иноков и рабочих, теперь своим мерным благовестом приветствует желанных дорогих гостей. По разделанным дорожкам, засаженным молодыми тополями, паломники пробираются к довольно уединенному зданию, стоящему на пригорке. Оно вмещает в себе и остатки откопанной древней церкви, и служит временной столовой для гостей и трудящихся здесь иноков и рабочих. С боку направо со стороны входа пристроена и кухня.
Помолившись на месте древнего храма, паломники усаживаются за столы, на которых для них уже приготовлены горячий суп и кипяток для чая. Интеллигентные паломники приглашаются в довольно изящный легкий павильон, находящейся почти в соседстве с первым зданием и предназначенный служить приемной для начальника Миссии. Настоящее помещение для паломников в три этажа с прекрасными видами на окрестности, созидается на самом высоком пункте этого участка, но оно окончено пока лишь вчерне (не окончено – ред.) и требует обстановки.
Бет-3ахария — сравнительно недавнее (с 1902 г.) владение нашей Русской Духовной Миссии и перешло в ее руки, как дар бывшего миссийского иеромонаха Владимира, который купил его у одного Вифлеемского араба за 900 золотых.
Произведенные на этом обширном участке раскопки с целью отчасти сооружения необходимых для жилья иноков и приютов паломников зданий, отчасти под посадку многочисленных деревьев, а отчасти и ради научной любознательности, которую обнаружили к этому русскому уголку в Палестине ученые западные и наши русские археологи, повели к открытию здесь многих остатков христианской древности. Так, здесь был открыт фундамент небольшой церкви (20 X 10). В храме перед алтарем сохранился в значительной части мозаичный пол с греческой надписью. Археологи, однако, читают в ней два весьма интригующих греческих слова: Z;;;;...;;;;;;. Сопоставляя мозаичную надпись Бет-Захарии с мозаичною картою Палестины VI в., открытою в 1897 г. в заиорданской деревушке Мадеба, ученым архидиаконом Иерусалимской Патриархии Клеопой Кикилидисом и уже обратившей на себя внимание ученых всех стран и исповеданий, и существующей на сей последней надписи ;;;;; и вблизи изящной церкви с портиком: ;;;;;;;; ;; ;;; ;;;;; ;;;;;;;;, с сказанием евангелиста Луки о посещении Пресвятой Девы Марии дома Захарии для свидания с праведной Елизаветой, находящегося в «нагорней стране в городе Иудином», некоторые археологи к этому русскому месту пытаются приурочить место дома праведных Захария и Елизаветы и рождения пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна. Такая попытка, не лишенная доли вероятности и остроумия, конечно, стремиться оспаривать туже часть у нынешней Горней близ Иерусалима в местечке Аин-Карим, где создана архимндритом Антонином Капустиным церковь во имя Казанской Божьей Матери, и где была основана им первая русская женская община в Святой Земле.
В соседней комнате с древним храмом, где паломники молятся и совершают молебны, устроен небольшой музей из предметов древности, найденных при раскопках. На русском участке имеются в изобилии старинные полузасыпаные подземелья-цистерны. В разных метах валяются стержни колонн и фрагменты коринфских капителей. В подземельях откопано множество костяков, красноречиво свидетельствующих о том, что на месте нынешней Бет-Захарии находился населенный культурный христианский пункт. Посему систематическая научные раскопки здесь — дело неотложной необходимости, и они обещают пролить новый свет в историю и топографию Святой Земли.
Но паломникам долго заживаться в радушно гостеприимной Бет-Захарии на этот раз не приходится, так как они должны поспешать, чтобы к закату солнца прибыть в Хеврон и отстоять под Дубом Мамврийским всенощное бдение. Поблагодарив за гостеприимство насельников любопытного русского уголка, паломники покидают Бет-3ахарию через задние ворота, куда их провожает хлопотливый о. Максим, ютящийся в вырубленной своими руками в скале келлии, стоящей на южной стороне участка. О. Максим выводит их на шоссейную хевронскую дорогу. Этим выходом паломники сокращаюсь несколько свой путь.
Дорога от Бет-Захарии к Хеврону довольно унылая идет горами, и паломникам приходится все время восходит по ним как бы по винтообразной лестнице. Но, подкрепив свои силы в Бет-Захарии, они бодро двигаются вперед, причем, для подбадривания себя поют знакомые всем церковные песнопения.
Часов около пяти—шести караван, спустившись в долину и вступив в обширные хевронские виноградники, круто сворачивает с дороги вправо и между виноградниками незаметно подходит к обширному месту, которое принадлежит Русской Духовной Миссии. Помолившись, паломники проходят прямо в миссийский весьма обширный и хорошо обставленный приют, где усталых путников ожидают бесплатный чай с хлебом и освежающий желанный краткий отдых на нарах, покрытых чистыми циновками в нижнем этаже приюта.
Мамврийский Дуб «родоначальник всех наших Троицких березок и всякого клеченья» — досточтимая святыня и желанная заветная цель паломнических стремлений в Хеврон — сделался русским достоянием лишь с 1868 года, когда этот заветный Дуб и прилегающий к нему довольно значительных размеров участок земли с виноградником, расположенный по косогору с неправильным очертанием границ, достался в собственность России, благодаря настойчивым стараниям о. архимандрита Антонина (Капустина). В этом приобретении оказал мощное содействие покойному о. архимандриту знаменитый, пользовавшийся громадною популярностью в Турции, наш посол граф Н.П. Игнатьев. «Практического значения наших территориальных приобретений с русской точки зрения не вижу», писал граф Николай Павлович о. Антонину в 1873 году от 8/20 ноября, со своей дипломатической точки зрения считавший это приобретение «ненужным России клочком земли» и даже не находивший «в ценности большой разности — считается ли Дуб нашим исключительно, или как бы «нейтрализованным» и общим достоянием — православных, инословных, мусульман и евреев»... Но, как истово религиозный русский человек, к тому же любивший и высоко уважавший о. Антонина, он употребил все дипломатические ходы и все свое могущественное влияние, чтобы это русское дело в Святой Земле отстоять и священный Дуб закрепить за своими соотечественниками.
В деле приобретения Мамврийского Дуба мы встретили сильный протест со стороны Оттоманского правительства и инославной пропаганды в Святой Земле. «Приобретение Мамврийского Дуба ними, писал граф Игнатьев о. Антонину, было бы совершенным нарушением установленного status quo в Палестине, и что это место чтится мусульманами в равной степени с православными. Вали опасается возбуждения мусульманского фанатизма и указывает на донесение губернатора и на разные «мазбаты», в этом смысле составленные». «Турки утверждают, что все мусульмане издавна чтили это Дерево, ибо Авраама они признают за великого пророка». «Один из Дубов (остальные не имеют в глазах иноверцев важности) весьма почитается мусульманами. Каждый день мы имеем (говорил великий визирь Сервер-паша графу Игнатьеву) новые доказательства того, до какой степени необходимо, чтобы Дуб этот не сделался исключительной собственностью кого бы то ни было, а принадлежал всем вероисповеданиям». А относительно инословной пропаганды и их воззрений на это приобретение граф Игнатьев писал: «И какая польза нам прокладывать нашим лбом и плечами дорогу англичанам и латинянам в убежище хевронских фанатиков мусульман». «Англичане, французы и австрийцы, а не только турки, серьезно озабочены приписываемые нам планами расширения наших владений под личиною «Духовной Миссии», занимающейся приобретением «поместий», которые «не дают бедным туркам и иноверцам ни минуты покоя» и побуждают их «усугублять свои усилия и громадные денежные средства в этой стране».
Но эти несколько односторонние суждения нашего известного дипломата, нелишенные понятного расчета воздействовать на увлечения предприимчивого и настойчивого начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, красноречиво говорят нам о том, что земельное приобретение в Хевроне нашей Миссией весьма ценное и с точки зрения православно-русской и миссионерской сделано было во всех отношениях весьма удачно. Дуб Хевронский — почитаемая святыня с давних времен не только православными, но и мусульманами, как русская собственность на Святой Земле, большой удар инославной пропаганде.
Дуб Мамврийский — весьма почтенный старец, о чем могут свидетельствовать и внушительный объем, и высота этого священного дерева, обыкновенно медленно растущего, и число слоев его ветвей, доселе еще сравнительно обильных зеленой кудрявой листвой. Главный ствол Дуба, обложенный около земли круглой каменной заваленкой, имеет в окружности 5—6 обхватов или 28 фута. На расстоянии 20 футов от земли ствол дает из себя массивные ветви, как бы символизируя или напоминая о том, что своею величавою сенью он некогда дал прохладный приют от полдневного зноя Святой Троице в виде трех странников, гостеприимно здесь встреченных праотцами Авраамом и Саррой (Быт. XVIII, 3—8).
После приобретения о. Антонином этого Дуба было замечено, что он начал сохнуть. Объяснение этого печального факта можно находить отчасти в естественном стремлении наших благочестивых паломников рвать себе на память с Дуба листья, ломать целые сучья для посошков и сдирать кору для написания на ней образков Святой Троицы и т. д. Как бы там ни было, но постепенное увядание священного дерева продолжалось, чем и объясняется появление вышеупомянутой завалинки под корнями, искусственное его орошение, замазывание дупла глиною и, наконец, нынешняя квадратная железная решетка с запертою на ключ входною дверью. В 1898 г. средняя большая ветвь, совершенно засохшая, во время пронесшейся здесь ужасной бури, упала и послужила затем драгоценным материалом для написания на частицах ее икон Святой Троицы, разосланных по разным церквам России и раздаваемых и доселе знатным паломникам нашей Духовной Миссией в благословение. Две другие массивные ветви с большим наклонением в совершенно противоположные стороны (на север и юг), с обильной зеленой листвой (особенно южная ветвь) потребовали искусственных подпорок, с целью предохранить и их от печальной участи средней сестры, и это вполне естественно, потому что северная ветвь с весьма сильным преклонением к земле в самом стволе обнаруживает старческую дряхлость, отсутствие обильных живительных соков и близка к окончательному отмиранию.
Листья этого Дуба (Теревинфа) не похожи на наши - они мельче, продолговаты, с закруглениями на концах, имеющих острие, и по краям листа зубчики. Желуди с него похожи на наши, хотя и меньших размеров и с несколько отличной от наших своей шапочкой или колпачком.
Как бы в утешение тем, кто сокрушается о засыхании нынешнего священного Дуба, под защитой той же железной решетки, растут отпрыски его, и один из них, почему-то именуемый паломниками «дубком Сарры», уже довольно значительной высоты.
Вся решетка, окружающая священный Дуб, включая и этот последний, покрыта двускатной крышей, с тою целью, чтобы предохранить совершителей богослужений под этим Дубом от непогоды и ветра. Прилегающая местность к священному Дубу представляет зеленую лужайку, засаженную множеством смоковничных, масличных и других ветвистых деревьев, под которыми любят проводить время евреи и хевронские мусульмане, чтящие Мамврийскую дубраву наравне с православными.
Дуб Мамврийский как достопоклоняемое место получает в истории христианской церкви важное значение с древнейшего времени. Св. равноапостольная Елена, мать царя. Константина Великого, своим усердием воздвигла храм наравне с другими снятыми местами Палестины, между прочим, и при Дубе Мамврийском. Христианским храмом данное место отмечает на своей карте и мадебский мозайчист VI века, называя Святой Дуб теми именами, какие ему усвояются до настоящего времени: «Теревинф» или «Мамри». Нужно думать, что политические перевороты, быстро сменявшиеся один за другим в Святой Земле и тяжело отзывавшиеся на достопоклоняемых местах христиан, не миновали и храм у Дуба Мамврийского, и он разделил печальную участь с остальными святыми местами Палестины. Наш паломник XII в. игумен Даниил, определяя местоположение Мамврийского Дуба, совершенно согласно с его настоящим местонахождением близ Хеврона, ни слова не говорит о храме при нем и лишь намекает на остатки здесь когда-то бывшего великолепного храма. «Есть же дуб святый, - пишет он, - у пути на близу, тамо идучи на правой руце, и стоит красен на горе высоце; и есть около корения его доле от Бога помещено мрамором белым, якоже помост церковный, помещено есть около дуба того всего доброго; и посреди помоста того вырос дуб святой из камени того дивен... И есть дуб не вельми высок, кроковат вельми и часть ветвми, и мног плод на нем есть; ветви же его близ земли приклонилися суть, яко муж может, на земли стоя, досячи ветви его; втолще же есть двою сажень моих около его, а голомя взвыше до ветвей его полуторы сажени. Дивно же и чудно есть столь много лет стоящу древу тому, на столь высоце горе, ни вредися, ни испорохнети, но стоит утвержен от Бога, яко ту первонасажен... Тут и воду показа Святая Троица Авраамови, и есть кладезь и доднесь под горою тою у пути близ. И та земля вся около дуба того зовется Мамбрия; да потому зовется дуб Мамбрийский. А от дуба того до Хеврона есть две версте».
И предания христианские, идущие от первых веков Церкви Христовой на земле и запечатленные в паломнических сказаниях, и предания мусульманские, связанные с этим Дубом, как местом священным и почитаемым, должны убедить всякого, что этот патриарх Мамврийской дубравы видел и пережил на своей жизни не мало веков из истории рода человеческого. Самый вид этого дерева в нынешнем довольно невзрачном состоянии или, выражаясь языком игумена Даниила, уже достаточно «испорохневшем» и «поврежденном», говорит за то, что верны слова Священного Писания: «Древняя вся мимоидоша, и быша вся нова». И эти почтенные руины мы должны беречь как святыню в память о прошлом былом здесь, которое связывает и нас христиан с ним. Бесспорно, лучшим средством для сохранения в роды родов этой священной дубравы будет служить навсегда христианский храм, о котором давно мечтали все благочестивые паломники, начиная с православных патриархов и лиц, царственных до простолюдина паломника. И мечте этой, видимо, близится конец. Невдалеке от священного Дуба на пригорке на площадке с большими усилиями разделанной путем взрывов скалы красуется уже весьма изящный храм с абсидой для алтаря и двумя такими же полукружиями по бокам его. Построен храм архитектором итальянцем из местного белого тесаного камня. Посредине здания возвышается легкий с просветами в тамбуре купол, увенчанный к изумлению и великой радости наших паломников ярко сияющим крестом, водруженным на нем лишь накануне прихода богомольцев к Дубу Мамврийскому в истекший сезон (1911 года) к празднику Святой Троицы.
Сооружением своим этот храм обязан исключительно личному мужеству и любви к храмоздательству нынешнего начальника нашей Духовной Миссии о. архимандрита Леонида (Сенцова), который решился на свой страх осуществить на деле заветную мечту многих. Сначала он построил здесь простое продолговатое здание для столовой паломников без Полукружий но с явным расчетом на возможную переделку его в храм в будущем. Когда возникли у о. архимандрита пререкания с местными городскими властями, подстрекаемыми людьми корыстными и злонамеренными, и когда ему напомнили о фирмане правительства, по которому русские не имели права здесь воздвигать храмов, школы и больницы, то о. Леонид заявил, что строится им столовая и никак не больше. Путем мирных бесед и, конечно, не без раздачи кому следует бакшишей, удалось дело относительно постройки храма притушить. Когда потом глаз обывателей попривык видеть на русском месте весьма изящное здание, именуемое трапезой, о. арх. Леонид решился к нему пристроить полукружия и возвести на нем купол с крестом. Не обошлось дело и на сей раз без волнений и бакшишей, но храм у Дуба Мамврийского ныне фактически налицо. О. архимандриту Леониду удалось даже получить на освящение этого храма и благословение Иерусалимского Патриарха, обычно достававшееся русским в других случаях не легко и не дешевой ценой. В Миссии уже лежат в готовом виде церковные облачения для этого храма, пожертвованные Ея Императорским Высочеством великой Княгиней Елизаветой Федоровной, а русские жертвователи из Москвы прислали для того же храма всю необходимую утварь и все, что требуется чином освящения храма. Остается дело за малым — получить от Султана на Хевронскую церковь фирман, но двухлетние усиленные хлопоты о. архимандрита Леонида в этом направлении остаются пока без результата... Набожный русский человек, однако, крепко верит, что желанный час освящения Хевронского храма близок. И если с великими усилиями и с большей проволочкой тянулось в Константинополе дело относительно приобретения Дуба Мамврийского, то ничего нет удивительного и в том, что и вопрос о храме близ него не проходит гладко и быстро...
Было бы желательно видеть православный храм и у самого Дуба Мамврийского. Если доверять игумену Даниилу, то хорошо бы включить священный Дуб в черту храма, и особенно теперь, когда он засыхает. Но и в своем настоящем виде эта почтенная руина имеет свою особенную незаменимую прелесть. Для богослужений под навесом у Дуба приготовляется стол со всеми необходимыми принадлежностями. О. архимандрит, духовенство, певчие и почетные паломники стоят под навесом, а богомольцы окружают тесным кольцом решетку, опоясывающую священный Дуб. Близ Дуба устанавливают хоругви и иконы, а изображение св. Троицы с горящей перед ней лампадой помещается посредине священного Дуба в самом начале его трехчастного разветвления. Висящий над головами паломников небесный свод, усеянный ярко мерцающими звездами, тихий шелест вечно зеленеющей листвы Священной дубравы в густом сумраке ночной прохлады, благочинное служение о. архимандрита, дивные песнопения в честь триипостастного Божества хорошо дисциплинированным хором миссийских певчих, разносимые эхом далеко по пустынным окрестностям Хеврона — все это производит на душу молящихся глубокое, умилительное впечатление.
Всенощная совершается под Дубом Мамврийским по чину Троицкой службы с выходом на литию для благословения хлебов, с величанием, с чтением акафиста Св. Троице по 6 песни канона и с помазанием елеем. Рано утром около 5 часов здесь же под Дубом на каменном престоле с переносным антиминсом совершается собором во главе с о. архимандритом торжественная Литургия, причем, невдалеке от этого места поставленный стол служит жертвенником. Во время малого выхода с Евангелием и во время великого выхода со Святыми Дарами обходят Священный Дуб кругом. За литургией многие из паломников приобщаются Святых Таин. По окончании литургии служится молебен Святой Троице и совершается крестный ход по всему миссийскому владению с осенением крестом и окроплением святой водой на всех четырех сторонах его. Заключением этих торжеств служит чай и легкий завтрак для почетных гостей в миссийском доме. Паломники, получив чай с хлебом и горячий суп со стаканом хевронского вина в нижних комнатах того же здания спешно покидают Хеврон, стараясь к вечеру возвратиться в Иерусалим.
Праздничное оживление у Дуба Мамврийского царит целый день. Из Хеврона приезжают и приходят на весь день многие семьи мусульман и евреев и, расположившись на лужайках под тенью ветвистых сикоморов, наслаждаются чистым, горным воздухом и смотрят на религиозные и бытовые картины из жизни русских паломников, из коих многие остаются здесь до вечера. Власти городские, прекратив на этот день официальные занятия, являются на русское место к Дубу Мамврийскому, чтобы поздравить о. архимандрита, начальника русской Духовной Миссии, с праздником и встречают с его стороны радушное гостеприимство и даже получают подарки. О мусульманском фанатизме хевронских обитателей едва ли ныне и можно говорить. До какой степени ныне ослабел среди них по отношению христиан фанатизм разительный пример этого можно видеть в том, что в подъеме креста на новостроящийся храм у Дуба Мамврийского принимали участие главным образом рабочие — хевронские мусульмане...
Многие из русских паломников не спешат вернуться в Иерусалим вместе с кавасом, а остаются некоторое время в Хевроне и у Дуба Мамврийского. Эти паломники осматривают обширный миссийский виноградник, в подробностях знакомятся с удобствами во всех отношениях прекрасно обставленного обширного приюта для паломников — простецов и интеллигентных и с ведением в нем сложного хозяйства; взбираются на высокую сторожевую в три этажа, башню, с площадки которой любуются прекрасной панорамой хевронских окрестностей, утопающих в роскошной зелени обширных виноградников, Средиземного и Мертваго морей и прииорданской долины; посещают многочисленные пещеры, служившие некогда усыпальными склепами, а позднее превращенные в точила для выжимания виноградного сока, и не минуют непременно испить кристальной чистоты воды в колодце Авраама, который находится недалеко от дубравы в лощине под пригорком. Крепкие на ноги паломники отправляются даже в город, отстоящий от русского участка на полчаса пути, бродят по базарам города и доходят до «сугубой пещеры», в которой были погребены праотцы Авраам, Сарра, Исаак, Ревекка, Иаков и Лия, и над которой св. царицей Еленой был построен величественный храм, обращенный ныне, в мусульманскую мечеть. Так как вход в мечеть для христиан строго возбраняется, то паломники могут лишь полюбоваться издали на это величественное здание и в субботний день посмотреть на приходящих и плачущих у стен этой мечети хевронских евреев. Но и эти русские паломники, отставшие от каравана, стараются сократить всячески время пребывания в Хевроне и спешат на ночлег в гостеприимную русскую Бет-Захарию..."