Одни сутки в Ленинграде

 
Часть первая. Смена эмоций

  Как-то в самом начале восьмидесятых годов, во время работы на телевидении мне выпала командировка в Ленинград, город на Неве.
Сам по себе город был знаковым для всех жителей Советского Союза. И не потому, что его назвали «колыбелью революции», а потому что это был концентрированный очаг культуры.
Мало какой город может сравниться с ним по красоте архитектуры и богатству интерьеров. Все, кто достиг или стремился достичь чего-либо в жизни, рвались туда попасть. И не только из республик СССР. Так было практически с момента его основания. Правда, в советские годы пальму первенства пыталась перехватить Москва, но все равно в области культуры до конца так и не сумела…
Приехала туда наша группа по весьма обыденному поводу – делать очередной материал к годовщине революции, перед этим посетив Москву.
Выехали мы из Киева осенью, а приехали в настоящую зиму. Температура опускалась временами ниже тридцати градусов, и микрофонный кабель на улице практически переставал сгибаться, напоминая шпагу.
В месте прибытия нашу группу из трех человек должен был забрать служебный автобус. Прождав его на морозе посреди огромной площади и основательно замерзнув, мы дружно решили взять такси.
Я как раз заприметил невдалеке одинокую машину, и мы, погрузив в нее вещи и аппаратуру, только тронулись с места, как подъехал наш автобус. Я отблагодарил таксиста за «ложный вызов», и, похватав в охапку сумки и кофры – кто чьи, мы перебрались в автобус.
Он тронулся, и я по привычке начал пересчитывать свой багаж.
- Кто нес мой дипломат с аппаратурой?
Выяснилось, что, забрав свои сумки из багажника, а мне оставив свои в салоне, его никто не захватил.
Второй раз за пять минут остановили машину, не проехав и ста метров, и я оказался один на огромной промерзшей ленинградской площади. Она была совершенно пуста. Ни людей, ни машин. Только небольшой снежок, в который преобразовывался вечный петербуржский туман.
Задумавшись, я побрел в сторону, откуда, как я заприметил раннее, отъехала машина такси.
Мысли о том, что я мало того что потерял вверенное мне партией и правительством государственное оборудование, так еще и сорву посвященную главному событию страны – годовщине Великой Октябрьской революции – съемку, не давали покоя.
Привиделись бескрайние просторы Сибири, тем более что погода соответствовала.
Я вспомнил и декабристов, которых, возможно, с той же площади отправляли «во глубину Сибирских руд», и подумал, смогу ли я хранить там такое же «гордое терпенье»…
Поглощенный этими невеселыми мыслями, я дошел до места, где такси высадило пассажира перед тем, как подъехать к нам. Там тоже было пусто.
Что делать дальше я не представлял.
Обнаружив переулок, перпендикулярный улице, я побрел по нему.
В ряду огромных неприметных зданий я увидел вывеску городской ГАИ.
Зашел в здание и начал бесцельно бродить по бесконечным широким коридорам с запертыми высокими дверьми. Делать было все равно нечего. Возвращаться было некуда и не с чем.
Самое странное, что людей в здании, несмотря на будний день, практически не наблюдалось. Примерно на третьем этаже после долгих блужданий я заприметил мужчину, сидевшего перед кабинетом.
Подошел к нему и неожиданно спросил: «Скажите, это не вы на такси сюда приехали?»
Сегодня на такой вопрос от случайного прохожего вряд ли можно было бы получить ответ…
Но мужчина неожиданно ответил: «Да».
- А водителя не запомнили? – продолжал я странные вопросы, не давая ему подумать.
- Конечно, запомнил, - сказал мужчина. - Это мой напарник Володя.
Меня начало отпускать, но окончательно в такую удачу я поверить не мог.
- А где его найти?
- A зачем тебе? – начал приходить в себя таксист.
- Мы там забыли важные государственные документы. Я отблагодарю его.
Думаю, что слово «отблагодарю» произвело больше эффекта, чем слово «государственные», и я получил координаты машины и автопарка.
Приехав в гостиницу, я добрался до телефона и, не раздеваясь, начал бурную деятельность.
Набрав номер милиции, я заявил, что дело – государственной важности, и потребовал ни более, ни менее задержать таксомотор номер такой-то с таким-то водителем.
При этом слова «телевидение» и «лично товарища Романова» упоминал через предложение.
Меня послушали и вежливо послали, сказав, что среди машин шести ленинградских автопарков отыскать в городе одну конкретную даже лично товарищу Романову не удастся!
Тогда с чувством, что я сделал все что мог, я решил отдохнуть перед вечерней встречей, когда у водителя должна была закончиться смена и он вернется в парк.
Заснуть на нервах не удалось, и я, повалявшись пару часов, поехал в таксопарк.
Маршрут туда оказался непростым. Хочу подробнее рассказать о нем.
Он состоял из сочетания нескольких трамвайных и троллейбусных маршрутов. Перед пересадкой мне нужно было пройти несколько улиц. На одной из них рядом с аркой огромного питерского дома меня окликнула молоденькая девушка в джинсах и свитере.
- Вы умеете чинить телефоны? - огорошила она вопросом.
- Умею, - машинально ответил я.
- Поможете? – она указала на арку дома.
Времени у меня был еще вагон, и я согласился.
Тем более девушка была пресимпатичная и явно только вышла из квартиры на мороз, так как была без верхней одежды.
Я проследовал за ней в арку и попал в огромный двор-колодец, где было несколько парадных. Но мы прошли дальше, не останавливаясь, через другую арку в глубине двора и попали в следующий двор, еще более мрачный.
На мой недоуменный вопрос по поводу цели нашего передвижения девушка улыбнулась.
- Сейчас, почти пришли.
Меня начали одолевать сомнения. Я прикинул, какую ценность (продажа людей на органы тогда еще не была так популярна) могу представлять на данный момент, и, невысоко оценив свою жизнь исходя из утренних событий, решил идти до конца.
Начинало смеркаться.
Девушка, мило улыбаясь, что-то щебетала и поддерживала меня под локоть.
Мы прошли второй двор и попали в третий. В самой глубине этого совсем темного колодца было еще одно парадное, куда девушка меня и пригласила…
Сейчас мне довольно странно вспоминать, как я безропотно пошел за совершенно незнакомым человеком в абсолютно чужом городе неизвестно куда.
Мы поднялись по довольно неухоженной лестнице на какой-то этаж, и моя спутница позвонила в один из звонков.
Меня это тоже удивило, но я опять промолчал. В подавленном состоянии души, в котором я находился с утра, подумалось: может, меня здесь съедят, и это будет логичный конец сегодняшнего дня.
За дверью раздалось шарканье, и недовольный, противный старческий голос произнес: «Какого х… принесло?»
- Бабушка, я мастера привела, – ответила девушка.
- Мастера, б…! – дверь открылась, и меня впустили в огромный захламленный коридор питерской коммуналки, где со времен революции не делали ремонт.
- А это моя комната, - сказала тихо моя спутница, когда мы проходили мимо одной из дверей.
- Телефон где? - спросил я, входя в роль мастера.
- А телефон тут дальше по коридору.
И действительно на тумбочке оказался довольно современный желтенький телефонный аппарат, который не подавал признаков жизни. Я понял, что есть меня пока никто не собирается, и начал его осматривать.
Девушка не отходила от меня ни на шаг и даже прижималась сильнее, чем на улице. Но мои мысли были между таксопарком и Сибирью, и вся романтика данного момента никак меня не трогала.
Я быстро обнаружил, что один из проводов просто откручен.
- Отвертка есть? - спросил я.
- Какой ты на х… мастер, если у тебя отвертки нет, - изрекла старуха, которая все время крутилась неподалеку.
- У меня есть бутылка вина в комнате, - заметила девушка и пристально посмотрела мне в глаза.
- Я не могу сейчас, нужно ехать, работа… - принялся я путанно оправдываться. - Но я вернусь! – заверил я, заметив ее расстроенный взгляд. - Я позвоню. Телефон же уже работает…
- Правда?!.. - взгляд девушки явно выражал смесь надежды и мольбы. – Во сколько? Я буду ждать!

Часть вторая. Не до романтики

Я ехал на троллейбусе в таксопарк. Путь был долгий, но мне со временем удалось занять место на заднем сидении. Людей было очень много, час пик. Все ехали с работы. Толпой ко мне прижало молодую девушку, почти мою ровесницу. Я сразу даже этого не заметил, погруженный в свои невеселые размышления.
Так получилось, что девушка (да не поймут меня неправильно читатели – дело обычное для транспортной толчеи тех времен) – оказалась у меня между ног. Туда ее втиснула толпа заходящих через двери задней площадки пассажиров.
Мне нужно было ехать до конечной, и постепенно толпа редела.
Опять же мои мысли были далеки от романтических… От них меня отвлек голос попутчицы.
- А я выхожу на следующей!..
Я поднял голову, и оказалось, что салон почти опустел, осталось совсем мало пассажиров, но девушка, несмотря на освободившиеся места, продолжала стоять в той же позиции, то есть плотно прижавшись к моим ногам.
До сих пор расстраиваюсь, вспоминая разочарование в ее глазах, когда я молча раздвинул колени, освобождая ей путь…
Приехав в автопарк, я поднял воротник своего видавшего виды черного кожаного плаща, надвинул на лоб кепку и, подойдя к вахтеру на въезде, показал ему мельком свою телевизионную красную книжечку с вытесненным золотым гербом Советского Союза посередине.
- Имярек, не заезжал? - спросил я, назвав фамилию водителя и понизив при этом голос, посмотрел по сторонам.
- Еще нет… - сказал вахтер, тоже понизив голос и зачем-то тоже посмотрев по сторонам.
- Я подожду здесь! - сказал я тоном, не допускающим возражений.
Пристроился в углу и стал ждать. Прошло несколько часов.
Вахтер тронул меня за плечо и многозначительно посмотрел.
Я вышел и сразу сел в подъехавшую машину со знакомым мне утренним водителем.
- Узнаете меня?
- А должен?! - спросил водитель.
- Вы утром нас подвозили, - я описал ситуацию. - Мы оставили важную аппаратуру.
- Откуда я знаю? Целый день пассажиры… - бросил таксист. – Пошли посмотрим вместе.
Он открыл багажник. Кроме запаски там ничего не было!..
Занавес, подумал я устало.

Часть третья. Все возможно

Машинально я сел на пассажирское сидение.
- У меня закончилась смена. Покиньте машину! - произнес не менее устало водитель. - Скоро разведут мосты, мне нужно успеть.
- Нет! - неожиданно для себя воскликнул я. Шестое чувство подсказывало мне, что я сделал еще не все возможное.
- Сейчас мы поедем в милицию, и ты будешь писать объяснительную. Аппаратура – государственная. Отвечать будем вместе, - и про товарища Романова, который ждет нашего завтрашнего интервью, добавил.
- Хорошо, - пожал плечами таксист, - без проблем. Надо так надо. Сейчас сдам смену, и поедем.
Мы проговорили еще пару часов. Сначала я рассказывал ему про долг каждого советского человека, про его долг помогать ближнему, про карму… Ничего не действовало. Он со всем соглашался… Потом про свою жизнь, про тяжелые будни кинематографистов, про потерянную карьеру молодого специалиста, про родителей, сердце которых я разобью таким оборотом своей судьбы. Он кивал, сочувствовал, рассказывал свои истории, даже чуть не плакал, но ничего, по его словам, поделать не мог.
Начинало светать. Я упомянул, что нашедшему чемоданчик аппаратура и кабели никак не пригодятся, что в быту их использовать нельзя и продать тоже, так как там стоят номера. Про французские духи, купленные в Москве, и другие подарки, которые я туда уложил, не упоминал. Потом заметил, что готов был бы выдать вознаграждение нашедшему в любом размере, так как для меня это важнее всего. Я уловил искру интереса в глазах таксиста.
- И сколько б ты дал? - спросил он.
Тут я понял, что Сибирь пока откладывается.
Сговорились на ста рублях.
Поехали за чемоданчиком, но не к нему, а к его любовнице. Сам чемоданчик с аппаратурой был запрятан глубоко на антресолях ее маленькой квартирки в далеком микрорайоне. Все остальное они уже разбарахолили по квартире. Про духи я даже спрашивать не стал. Попросил вернуть книгу, которую не дочитал в дороге. С большим неудовольствием книгу тетка вернула, сказав, что тоже не дочитала.
Я выдал ему последние шестьдесят рублей, которые у меня остались от командировочных, и предложил за остальными приехать в гостиницу. Что он и не преминул сделать в тот же день. Правда, денег сослуживцы мне не дали, а вызвались сами поговорить с таксистом по душам…
В общем, государственное задание я не сорвал. Правда, товарищ Романов был занят и интервью нам не дал.
Зато в этой поездке я познакомился с академиком Дмитрием Лихачевым. Мы провели у него в кабинете на набережной целый день. Должен сказать, что он произвел на меня неизгладимое впечатление масштабом своей личности.
К сожалению, я тогда был молод и не смог затронуть в общении с ним те общечеловеческие темы, раскрытие которых, возможно, изменило бы мое мировоззрение на тот момент…
А к девушке я так и не вернулся. О чем часто жалел в последующие годы. Не люблю обманывать чьи-то ожидания.