Самое необычное приключение на озере Камышлы-Баш произошло со мной ранней весной. В надежде, что лёд на нём уже растаял, группа рыбаков из нашего коллектива, включая Владимира Бажанова, Александра Забалуева и Глеба Старцева, отправились туда вместе со мной в первых числах апреля. В предыдущем году я в эту пору удачно ловил там жереха на спиннинг с берега, а потому не взял лодку. Но вышло так, что станцию с этим названием мы проспали. Поэтому пришлось высаживаться с поезда на следующей – в Серпеткее, оказавшись, таким образом, на противоположной стороне озера. К моему огорчению, обстановка здесь оказалась иной. Хотя лёд у берега растаял, но дальше был цел, и лишь узкая полоска свободной воды – вдоль оттаявшей во льду трещины – уходила к центру водоёма. Но хуже всего было то, что берег на этой стороне сплошь зарос камышом, и кидать блесну было негде. Так что рыбалка для меня оказалась под вопросом. Друзья, накачивая лодки, стали надо мной подтрунивать:
– В вагоне не доспал, так теперь можешь наверстать упущенное.
– Это хорошо, что лодку не взял: будешь сторожить на привале наши рюкзаки.
– Только смотри, водку с горя всю не выпей и т. п.
Накачав лодки и собрав снасти, друзья отчалили от берега и поплыли, в поисках свободного пространства для охоты на жереха, к середине озера. Мне же не оставалось ничего иного, как отправиться со спиннингом вдоль берега в поисках подходящего места для рыбалки. Хотя надежды мои через какое-то время и оправдались, но в прогалинах среди камыша все попытки поймать рыбу были тщетны: при безветренной погоде жереха возле берега не оказалось. Расстроенный, проклиная себя за допущенную оплошность, я вернулся на привал и решил позавтракать. При этом не преминул выпить «с горя» свою долю спиртного. Живительная влага и плотный завтрак возымели своё благотворное действие, и после короткого отдыха я попробовал пробраться к воде через ближайшие камыши. Но достигнуть желаемого не удалось: заросли камышей в этом месте уходили далеко от берега, где воды было выше сапог. Однако судьба предоставила мне неожиданный шанс. Выбираясь из камышей, я наткнулся на затопленную в воде деревянную лодку-плоскодонку. Правда, поднять её поначалу не удалось: сколоченная из досок, она была слишком тяжела, да к тому же увязла в иле. Плюнув с досады, я вернулся на берег.
Благой порыв иссяк, и настроение у меня снова упало. Помышляя уже о возвращении домой, я тоскливо всматривался в даль озера в надеже появления на горизонте «флотилии» друзей, но ни одной лодки на горизонте не было видно. И вдруг на прогалине возле закраины льда, что метрах в ста от берега, заметил знакомые круги на воде. Сердце ёкнуло от радости: вот он – желанный жерех! Я тут же вспомнил о затопленной лодке и стал лихорадочно соображать, как её вызволить из ила? «Если лодку спрятали рыбаки, – размышлял я,– то, возможно, где-то они захоронили и вёсла. А с их помощью можно попытаться оторвать её от дна». Я снова полез в камыши и, хотя вёсел поблизости не оказалось, но нашёл там двухметровую доску. С её помощью кое-как удалось приподнять и подогнать плоскодонку к берегу, а затем, поднатужившись, опрокинуть, и вылить из неё воду.Однако «ходовые испытания» показали, что в лодке есть щели, и она протекает. «Не беда, – решил я, – откачаю» и, прихватив для этой цели консервную банку, отчалил от берега, орудуя доской вместо вёсел. Разумеется, я сознавал, что отправляться в такое рискованное плавание опасно, но азарт и надежда на авось затмили разум - истинный рыбак меня поймёт. Громоздкая плоскодонка двигалась медленно, а вода в ней постепенно прибывала. Орудуя банкой, попытался было её откачать, но мои усилия оказались тщетны: воды в лодке не убывало. Но и это меня не смутило: утешая себя мыслью «Успею поймать хотя бы пяток жерехов и вернусь», поплыл дальше.В итоге, когда приблизился к закраине льда, лодка была уже наполовину заполнена водой.
При первом же забросе спиннинга попался на редкость крупный жерех. Ради экономии времени, сажать его на кукан я не стал, а выпустил в лодку. Тут меня охватил такой азарт, что на какое-то время забыл об опасности. А когда спохватился, то уровень воды в ней сравнялся поверхностью озера. При этом оба борта на середине лодки едва выглядывали из воды. Но это меня не только не испугало, а даже успокоило: подумал, что плоскодонка теперь, по сути, превратилась в обычный плот, выдерживающий мой вес, а значит, вода в неё больше поступать не будет. Поэтому уже без особой опаски я продолжил таскать жереха за жерехом, заполняя ими лодку, и мысленно торжествовал: вряд ли кто из друзей меня теперь переплюнет уловом!Однако за свою беспечность я был вскоре жестоко наказан: при очередном забросе спиннинга плоскодонка чуть качнулась и, зачерпнув воды – к моему ужасу! – начала тонуть. Чувство, которое я тогда пережил, не выразить на бумаге. Однако в следующий момент понял, что родился в рубашке: когда на поверхности от лодки остались только кончики носа и кормы, её положение стабилизировалось. Но, к моему огорчению, при этом она стала настолько неустойчива, что я был вынужден, бросив спиннинг, тотчас нагнуться и ухватиться за борта руками: раскачиваясь, лодка могла вот-вот перевернуться. Пережив столь волнительные минуты, я поначалу был рад и тому, что не искупался в ледяной воде. Тем более, что даже ноги оставались сухими: до краёв сапог вода не дошла. Боясь даже пошевелиться, я - подобно охотничьей собаке, почуявшей дичь – застыл в позе, называемой в народе «раком», радуясь, что удержался на плаву. И даже то обстоятельство, что пойманные жерехи у меня на глазах начали выскакивать из лодки один за другим в озеро, не слишком огорчало: в те роковые минуты мне было отнюдь не до них.
Но очень скоро радость моя прошла: лишённое возможности пошевелиться, всё тело моё, особенно спина, начинало ныть от боли, и положение становилось критическим. Раз попытался было распрямиться хоть на пару секунд, но лодка при этом угрожающе завибрировала, и – чтобы не опрокинуться– пришлось снова, нагнувшись, хвататься за борта руками. О гребле доской в такой ситуации не могло быть и речи, а помощи в ближайшее время ждать не приходилось – рыбаки-любители это озеро в ту пору посещали крайне редко. Оставалось уповать лишь на возвращение товарищей к концу рыбалки. Ожидание в столь неудобной позе было тягостным, а муки – не выносимы: это была настоящая пытка, какой не пожелаешь и врагу. Чтобы избавиться от них, в голову иногда приходила даже безумная мысль – броситься, не раздеваясь, в воду и попытаться добраться до берега вплавь. И я уж было начал прикидывать – какую дистанцию в этом случае придётся проплыть, с учётом отмели. Выходило – не меньше полусотни метров. Однако сомнения в том, что – в верхней одежде, да ещё в сапогах – мне по силам её преодолеть, удерживали какое-то время от такого опрометчивого шага. И кто знает, возможно, я на него бы и решился, если бы не свершилось воистину чудо: иначе квалифицировать появление в тот критический момент возле нашего привала грузовой автомашины невозможно. По крайней мере, за все десять лет рыбалки на этом озере я не встречал машину здесь ни разу. Из кабины, судя по одежде, вышел офицер и стал накачивать лодку. Он, не считая водителя, был один и, видимо, тоже приехал на рыбалку. От сердца у меня сразу отлегло, тем более, что лодка у него оказалась двухместной. Хотя на мой призывный крик о помощи он никак не отреагировал, я был уверен, что спасение близко, и воспрянул духом.
Не отрывая глаз, я наблюдал за действиями рыбака, и муки уже не казались мне столь тягостными. Вот он спускает лодку на воду, садится на вёсла и направляется в мою сторону. Подплыв, подаёт мне руку и помогает перебраться в свою лодку. Мы познакомились и оказались из одного гарнизона. Разумеется, прежде всего, его интересовали мои успехи.
– Ну, как рыбалка?
– Рыбалка что надо,– ответил я,– да только вот незадача вышла: едва не утонул.
– Ну, а где же жерехи?
– В лодке плавали, да разбежались.
– А может, не все?
С этими словами мой коллега стал внимательно осматривать, огибая, всплывшую до бортов и наполненную водой лодку.
– Ага, вот тут один есть!– добравшись до кормы и засунув под сиденье руку, обрадовался он. – Ух, ты, какой здоровый – с полпуда будет!
В желании отблагодарить своего спасителя, я от всего сердца предложил ему в дар этого жереха, сам в итоге оставшись ни с чем. Но данным обстоятельством тогда нисколько не был огорчён. Тем более, что товарищи, вернувшись к полудню, щедро поделились со мной уловом. В очередной раз я в буквальном смысле сухим вышел из воды, невольно вспоминая при этом Бога.