Томас
Уставившись на кафельный пол в ванной комнате, Элизабет ждала с замиранием сердца. Прошло долгожданных 5 минут, но на тесте красовалась лишь одна красная полоска. Элизабет подождала еще пару минут. На тесте ничего не появилось и девушка выкинула второй за сегодня тест в урну.
Выйдя в спальню, она подняла свои большие зеленые глаза на сидевшего на постеле мужа, и залилась слезами. Он протянул к ней руки и она упала в его объятия.
По правде говоря, Томас не особо хотел детей, но он знал, как их хотела Элизабет. Ей тяжело было представить счастливую семью без ребенка. Они пытались зачать уже год, но все попытки оказывались безуспешными.
- Надо было раньше зачать ребенка. Я уверена, что дело в моем возрасте.
- Бетти, ну что ты говоришь, тебе всего 27 лет. Да и тем более, какой ребенок, когда мы еще совсем недавно жили в съемной квартире, - говорил Томас. - дорогая, у нас еще всё получится. Ты лучше радуйся тому, что пока мы можем вдвоем наслаждаться нашим новым домом.
- Конечно, - вздохнула Элизабет. - мы ведь к этому стремились несколько лет. Поэтому не могли завести детей. Я знаю.
- У нас все впереди, малышка.
Он поцеловал жену в лоб и крепко обнял ее в тиски. Уткнувшись мужу в грудь, Элизабет задумалась о том, что в один прекрасный день доктор может сказать ей самые ужасные слова для женщины, что она не сможет иметь детей. Элизабет поняла, что хочет детей от Томаса еще тогда, когда они познакомились на вечеринке у их общего друга шесть лет назад. Элизабет была студенткой на последнем курсе, но закончив колледж, они сразу поженились и начали копить на их дом мечты. Элизабет работала маркетологом в малоизвестной, но хорошей компании. Томас был хорошим адвокатом, который не сразу пришел к успеху. Когда он познакомился с Бетт, ему было уже 25 лет, тогда его еще никто не знал и как таковой карьеры не было. Но с приходом Бетт в его жизнь, он начал подниматься по карьерной лестнице. Поэтому Томас всегда благодарил Бетт и называл ее при всех своей Музой.
Утренние лучи пробрались сквозь занавески и ослепили спавшего Томаса. Он открыл глаза и увидел перед собой обнаженную Элизабет. Солнечный свет обрисовывал контур ее бедра, каштановые волосы были рассыпаны на подушке и длинная челка закрывала глаза. Томас бережно убрал прядь волос с ее лица, накрыл одеялом и поцеловал в лоб.
Он всегда начинал утро с чашки крепкого кофе, заодно заварив и для жены. Томас любил делать завтраки. Но никогда не мог дать этому объяснение. Возможно потому, что Бетт подкрадывалась к нему из-за спины, пока он готовил у плиты и осторожно обнимала его за талию. Томас всегда делал вид, что удивлен, хотя слышал ее шаги еще за дверью.
- Том! - неожиданно крикнула Бетт и перепрыгивая через ступеньку спустилась по лестнице. Томас беспокойно обернулся, но на лице жены увидел счастливую улыбку.
Неужели на этот раз получилось? - подумал он.
- Мне только что позвонила Гвен!
Томас тут же неодобрительно посмотрел на жену:
- Твоя давняя подруга, которая забыла тебя и не писала четыре года?
Элизабет улыбчиво кивнула, будто сказанное никак не задело её.
Томас приподнял брови и пожал плечами:
- И что она здесь будет делать, если ее мама здесь больше не живет?
- Она приедет к нам со своим сыном!
- Подожди, что? - Томас хотел бы высказать своё негодование, но Бетт его опередила, заметив его реакцию.
- Да, а что? Я ее четыре года не видела. Ты не представляешь, как я соскучилась по ней.
- Она игнорировала тебя четыре года. Вы почти не общались, - пытался он вразумить жену.
- На то были веские причины. После того, как она забеременела, Бред бросил ее. Я же тебе рассказывала. Она полностью была в заботах по малышу. Я ее понимаю, ведь она мать-одиночка в Лондоне.
- Но как можно так просто простить человека, который не хотел с тобой общаться?
- Том, ты просто не понимаешь, насколько она мне дорога.
- Я не хочу, чтобы она с этим ребёнком жили у нас в доме. Терпеть не могу чужих детей.
- Так говоришь, будто у тебя свои есть, - нахмурилась Бетт.
- Малыш, ну посуди сама, разве красиво оборвать общение в один момент? - Томас обнял жену свободной рукой.
- Мы периодически переписывались. И вообще, почему ты так против? Она тебе не нравится? Вы же нормально ладили.
- Мне не нравится, что она так тебя обидела. Я помню, ты даже из-за нее плакала, когда она тебе не отвечала.
- Когда это было!? - посмеялась Бетт.
- И вообще, вспомни какую беспорядочную жизнь она вела. На пальцах не сосчитать, сколько у нее парней было. И я совсем не удивился, когда ты мне сказала, что она забеременела от парня, с которым была знакома всего два месяца. Который ее в итоге бросил, - на последней фразе Томас усмехнулся.
- У них была любовь. Но не каждой любви суждено быть вечно. - Элизабет смахнула челку и продолжила. - Она приедет завтра.
- Завтра? - удивился Томас.
- Да. Ведь уже через два дня Рождество.
Томас не ответил, погрузившись в свои мысли.
Услышав приближающуюся к дому машину, Элизабет кинулась в прихожую. Она накинула пальто и выбежала на заснеженный двор.
- Гвен! - крикнула Бетт, когда длинноволосая блондинка вышла из машины. Не успела было оглянуться, как на Гвен набросилась давняя подруга с объятиями.
- Я тоже рада тебя видеть, - рассмеялась Гвен. Следом за ней из машины вышел трехлетний мальчик. - А это Джимми. Знакомься, Джим, это миссис Медисон.
- Ох, можно просто тетя Бетт. Он же еще совсем карапуз!
Элизабет нагнулась к голубоглазому парнишке и натянула сползающую с него шерстяную шапочку.
- Какой он очаровательный! Наверняка шустрый малый.
- Ох нет, он совсем тихоня. Вам с гостями повезло, - посмеялась Гвен.
- Сколько ему? Три годика?
Гвен горделиво кивнула.
- А по глазкам вижу, мальчишка смышленее своих лет, - добавила Бетт.
Джимми застенчиво улыбнулся.
- Ну, пошли в дом!
Гвен вытащила из багажника коляску-раскладушку и чемодан, Бетт взяла Джимми за руку и они двинулись к дому. На них через окно недовольно смотрел Томас, попивая виски. Когда они зашли, Томас спрятал стакан за цветком, стоявшем на подоконнике и подошел к приезжим.
- Привет, Гвен. - тихо произнес Томас.
Гвен небрежно посмотрела на него и произнесла:
- Здравствуй, Томас. Как ты постарел… - после чего Гвен окинула взгляд гостиную в стиле модерна, которая располагалась рядом с прихожей. - Боже, какой у вас красивый дом! Все строго и красиво, никаких изяществ. Потрясающе! Сколько вы копили на этот дом?
- Пять лет! - улыбаясь, протянула Бетт и примкнула к Томасу. - пять лет упорного труда и жизни в съемных квартирах.
- Вы такие молодцы!
Гвен сняла с Джимми шапочку и ему на плечи упали золотые кудри. Бетт и Томас сразу подметили, что мальчишка похож на мать. Джимми сам снял ботинки и побежал карабкаться по лестнице.
- Какой он у тебя самостоятельный, - заметила Бетт и повела гостей в гостевую спальню на втором этаже.
- Бетт. - обратилась к ней Гвен, пока подруга доставала из шкафа постельное белье. - прости меня.
- За что? - удивленно спросила Бетт.
Подруга попыталась улыбнуться, потирая вспотевшие ладони.
- За то, что практически забыла тебя.
Бетт издала лишь беззвучный смешок:
- Не за что извиняться. Я всё понимаю… Ты что, плачешь?
Гвен отвернулась и вытерла катившуюся слезу. Бетт подошла к ней и обняла.
- Не надо из-за этого расстраиваться. Я люблю тебя несмотря ни на что. Мы же столько пережили друг с другом! Мы как сестры. А семью нужно любить такой, какой бы она ни была!
Тут Гвен не выдержала и, крепко обняв подругу, залилась слезами.
- Я так соскучилась! - горячо призналась она. Увидев всю эту картину, Джимми не выдержал и заплакал вместе с мамой. Гвен и Бетт рассмеялись.
- Какой он у тебя милый, Гвен. Что ж, вы тут обустраивайтесь, а потом мы ждем вас внизу. Ужин почти готов.
Когда Элизабет спустилась к мужу, тот накрывал на стол и обеспокоенно спросил жену, что случилось.
- Я слышал ее плачь.
Бетт отмахнулась:
- Гвен расчувствовалась, - потом добавила. - мне кажется, ей не хватает мужчины. После того, как Бред ее оставил, к ней в Лондон переехала мать, чтобы помогать с Джимми. А Гвен работает и зарабатывает на семью. О какой тут личной жизни можно говорить, когда она только и делает, что работает, а дома ее постоянно ждут мама с ребенком?
- А отец алименты не платит? - вполголоса спросил Томас.
- Здесь Гвен сглупила. Когда он уходил, она сказала, что ей от него ничего не надо. И придерживается этой позиции до сих пор.
Томас пожал плечами:
- Ну и дура.
Послышались шаги на лестнице.
- Аккуратно, Джимм, лестница крутая. Ты можешь поскользнуться.
Когда Гвен и Джимми вошли в кухню, девушка расплылась в улыбке:
- Нам еще предстоит привыкнуть к этой лестнице.
- Может постелить ковер на лестнице, Том, как думаешь? - заботливо обратилась Бетт.
- Зачем так суетиться? Мы же всего на неделю приехали, - посмеялась Гвен.
- На неделю? - слегка опешил Томас.
Бетт довольно кивнула, и Томас попытался улыбнуться новой гостье.
Когда все уселись за стол, Бетт начала расспрашивать Гвен о том, как ей жилось в Лондоне. Та не спеша отвечала на вопросы, иногда поглядывая на Томаса, который был отстранен от разговора и листал ленту новостей в телефоне. Заметив такую отрешенность, Бетт отняла у него телефон и рассмеялась, сказав, что неприлично так сидеть за столом при гостях. Томас тяжело вздохнул, подумав про себя, что Гвен была совершенно не желанная гостья в этом доме. Ужин для него длился невыносимо медленно и весь вечер избегал взгляда Гвен. Когда пробило девять, подруги пошли укладывать Джимми спать, и через полчаса вернулись.
- И вот так каждый вечер, обязательно нужно ему рассказать сказку, - недовольно говорила Гвен, когда они с Бетт садились на большой мягкий диван в гостиной.
Томас в это время сидел на кресле и рассматривал жену и Гвен. До него никак не могло дойти осознание того, что эти люди могли когда-то так близко дружить. Они были совершенно разными. Его жена была олицетворением самого нежнейшего существа на земле, а Гвен изрядная оторва.
Его мысли прервала Элизабет, попросив налить им вина.
Томас молча встал и лениво зашагал к их домашнему бару, где была собрана коллекция самых разных алкогольных напитков. Томас был ценителем алкоголя. Спиртное входило в жизнь Томаса как важный объект. Маленькая доза этого дурманящего напитка придавал ему моральных сил на следующий день. Порой клиенты выводили его из строя, поэтому он грешил выпить не один, а два стакана виски. Элизабет это не нравилось, но ничего не говорила, пока его рука не потянется к третьему стаканчику.
Томас выбрал самое непримечательное итальянское вино и разлил в три бокала. Вручив их девушкам, он тяжело упал в кресло, разом выпил всё содержимое и звучно поставил пустой бокал на журнальный столик. Элизабет прекратила свой монолог, который слегка докучал Гвен и удивленно уставилась на мужа.
- Как вы познакомились? - вдруг спросил он.
- Ты так быстро опьянел? - усмехнулась Бетт, заметив его развязанные телодвижения.
Томас молчал и выжидал ответа, смотря то на жену, то на Гвен.
- Я пытаюсь поддержать разговор, - сказал он, разведя руками.
Наступило молчание. Гвен переменила позу; ей было максимально неловко и Томас чувствовал это.
- В десятом классе. - ответила Гвен, натянув улыбку.
После чего Элизабет как ни в чем не бывало продолжила говорить. Она рассказывала про их знакомство с Гвен. Ничего необычного: они были одноклассницами, которые очень часто любили прогуливать школу и ходить на вечеринки. Бетт обычно её всегда прикрывала перед матерью, так как та была очень строгая.
- Мама даже переехала ко мне в Лондон, когда узнала о моей беременности, настолько она любила контролировать меня. Но на самом деле, она добрая женщина, несмотря на всю свою строгость, - разговорилась Гвен. - Она понимала, насколько я хочу построить карьеру там, что запретила возвращаться в Манчестер. Поэтому она приехала в Лондон и помогает мне с Джимми.
- А зачем ты вообще уехала в Лондон ни с чем? - спросил Томас и этот вопрос немного разозлил Гвен.
- Мне было 23 года. Я не закончила колледж и не знала, чем буду заниматься. Мне нужна была работа, а в Манчестере этого найти я не могла.
- И ты устроилась в забегаловку? - усмехнулся он.
Гвен, не сводя с него озлобленного взгляда, сделала глоток вина.
- Так точно. Но потом я встретила Бреда и забеременела. Бред меня бросил, но я не отчаялась и продолжила подавать резюме на хорошие вакансии. А когда прошло полгода после рождения малыша, мне предложили хорошую работу в букмекерской компании и мне пришлось выйти с декрета на работу.
После чего Гвен затихла и враждебно посмотрела на Томаса. Он же в свою очередь демонстративно отвел взгляд на жену.
- Это всё занимательно, но может не будем расспрашивать Гвен о ее неприятном прошлом? - вставила Бетт. - Гвен, лучше давай вспомним, как мы летели с пьяным водителем по трассе 150 км в час. Это было нечто!
- О да, это был сущий кошмар, - подхватила Гвен, сделав вид, что она уже и забыла о том, о чем они говорили с Томасом. - Мы чуть не пострадали, когда съехали с трассы и въехали в дерево.
- А помните нашу последнюю тусовку перед твоим отъездом? - спросила Бетт. - Как я тогда напилась! И мы так поссорились с тобой в тот день, - Бетт обратилась к мужу. - Мы тогда переживали не самый простой период в отношениях, но зато не совершили глупостей, не предали друг друга.
Бетт со всей своей любовью взглянула на Томаса. Он же в ответ обнял одной рукой ее за плечи и напряженно улыбнулся.
Вспоминая приключения, которые когда-то пережили Бетт и Гвен, они допили всю бутылку вина. Гвен уже была более общительна даже с Томасом. Элизабет устало потянулась и, убедившись, что Томас и Гвен уже привыкли друг к другу и не поругаются, пока ее не будет, сказала:
- Ребята, вы тут общайтесь, а меня вырубает. Я схожу в душ приободриться и приду к вам обратно. Если, конечно, не завалюсь спать.
Когда Бетт ушла, в гостиной воцарилось молчание. И на этот раз оно было более угнетающим как для Гвен, так и для Томаса. Мужчина хотел было встать и уйти, но им овладело любопытство:
- Зачем ты приехала? - наконец спросил Томас, когда услышал наверху отдаленный звук идущей струи воды в душе.
- Я хотела повидать подругу. - в ее голосе слышалась неправда.
- После того, что произошло?
- Ты ей не сказал? - Гвен с отвращением прищурилась.
- Конечно нет! - вполголоса сказал Томас. - и я не позволю, чтобы это сказала ты. Прошло четыре года. Гвен, не строй из себя святошу.
- Не могу. Она должна знать.
- Что, совесть замучила?
- А тебя?
Томас замолчал и допил свое вино. Томас слышал как пульсировало в голове.
- Не беспокойся, - Гвен презрительно ухмыльнулась. - Я не скажу. Я приехала из-за другого... Хотела сказать наконец, что Джимми твой сын.
После чего Томас громко рассмеялся. Гвен встала и побежала наверх по лестнице. Через какое-то время она вернулась с паспортом в руке. Это был паспорт Джимми.
- Посмотри на дату рождения. - приказала Гвен.
23 мая… У Томаса всё перевернулось в голове, и он откинулся на спинку кресла. Он никогда и не думал, что может быть отцом Джимми, так как Гвен сама говорила Бетт о том, что родила в августе. Но в паспорте даты совпадали с рождением и зачатием Джимми, то есть разница между этими днями была в 9 месяцев, что не исключало возможности отцовства Томаса.
- Мы сделаем тест на ДНК.
Гвен развела руками:
- Твоё право. Но отец - ты!
Какое-то непонятное чувство овладело Томасом. Он негодовал, смотря на Гвен. Что эта женщина забыла у него в доме? Что это за поддельные документы?
- Я соврала вам, сказав, что я родила в августе.
Томас в конец ничего не понимал и, нервно вручив паспорт Гвен, пошел к лестнице и остановился.
- К чему это всё? Почему ты говоришь это только сейчас? Почему не сказала раньше?
Гвен с опустошенным взглядом присела на диван и выдавила:
- Я ничего бы тебе и не говорила, если бы не финансовые проблемы.
- То есть, ты ждёшь от меня алименты? - рассмеялся Томас, сделав несколько шагов ближе к Гвен. - не дождешься. Как я скажу жене, куда уходят деньги?
- Я ей всё объясню…
- Ты с ума сошла?! - уже крикнул Томас. В душевой всё еще шла вода. - Элизабет не переживет этого, узнав, что подруга родила от ее мужа! Она сама не может уже год забеременеть.
Томас раздосадованный походил по комнате и проговорил:
- Я не могу быть отцом. Нет, нет. Мы сделаем тест.
Томас сел на диван, обхватил голову и застыл в таком положении. Он вспоминал тот день в конце августа, когда они втроем пошли в клуб. Тогда они все изрядно напились и не могли держать себя в руках. Даже Томас, который всегда контролировал себя, выпив любую дозу алкоголя. Вероятно, клубная атмосфера расшатало его понимание о сдержанности и он отдался воле чувств. Из-за этого они и поругались с Элизабет. Ему не понравилось, как она вызывающе танцевала среди всей этой необразованной, развратной толпы, как он потом выразился. Мужчины подходили к Бетт и что-то говорили на ухо, после чего она весело смеялась. Под воздействием алкоголя, эмоции начали проявляться сильнее, посему Томас не спеша подошел к мужчинам и, ничего не разъясняя, просто врезал одному из них по челюсти. Завязалась драка, которая для Бетт длилась вечностью. Она бесполезно маячила возле дерущихся и пыталась остановить мужа, в результате чего случайно получила кулаком по голове от незнакомца, которого лупил Томас.
В этот момент Гвен отстранила Бетт от мужчин и повела к выходу. И когда они вышли, почти в этот же миг из заведения охранник вышвырнул Томаса на тротуар. Элизабет была в ярости и начала неугомонно кричать на мужа. Тот же в свою очередь начал орать на жену и всячески оскорблять ее, на почве чего в ссору пошла тяжелая артиллерия: супруги начали вспоминать все свои обиды и выливать это все друг на друга. Элизабет была подавлена. Томас унижен, так как Гвен все слышала. После чего Бетт в слезах поймала такси и уехала.
- Ну и проваливай, потаскуха! - крикнул Томас вслед уезжающей машине. - наверняка она поехала к своему любовнику.
Гвен тихо стояла в сторонке и молчала, тяжело пошатываясь. Томас хотел накричать и на нее, но за что, так и не пришло в голову, поэтому он просто предложил проводить ее домой. Пока они ехали в такси, Томас эмоционально осуждал жену, а Гвен всячески пыталась подбодрить его и утешить словами. У нее была одна особенность, когда выпьет: она становилась чересчур доброй и внимательной к собеседнику. Но в какой-то момент Гвен расплакалась:
- Я вам так завидую, - простонала она. - я всегда мечтала о том, чтобы у меня был такой мужчина как ты.
И Гвен упала ему на грудь. Томас нежно обнял ее. Она постоянно оттягивала короткую юбку, при этом ее колени постоянно прикасались к его коленям. В машине было очень душно и играла какая-то песня восьмидесятых. Томас провел рукой по ее голым холодным ногам, Гвен с опаской посмотрела на него, он не устоял перед искушением и запустил пальцы в ее взъерошенные волосы и прикоснулся губами к губам девушки.
В итоге они оба не справились с эмоциями и оказались в одной постели в квартире Гвен. Когда между ними всё произошло, любовники моментально отрезвели. Ничего не говоря, Томас натянул штаны, рубашку, надел обувь и тревожно выбежал из квартиры. Всю дорогу домой, пока ехал на такси, он разглядывал мерцающие фонари и молился о том, чтобы Элизабет никогда об этом не узнала.
- Почему ты не сказала мне, что забеременела? - спросил Томас после долгого молчания.
Гвен тихо сидела в кресле, скрестив руки. У девушки покраснела глаза.
- Я хотела сделать аборт. Но у меня не было денег.
- Ты могла бы сказать мне. Я бы помог.
- Я оказалась в Лондоне совершенно одна. Никакого Бреда не было, я его сочинила, чтобы история казалась правдоподобнее. И там, в Лондоне, мне становилось так одиноко, что в итоге я впала в беспросветное уныние. А этот ребёнок… Я почувствовала какую-то ответственность. И поняла, для чего мне жить. Я не хотела рушить вашу семью с Бетт, поэтому ничего не говорила. Всё-таки я люблю ее. А она безмерно любит тебя. Мне нужен был этот ребенок.
- Тогда зачем ты явилась сюда, раз однажды подумала, что справишься?
- Мне не к кому идти. Я еле накопила деньги на билеты на самолет в Манчестер.
- А как же твоя хорошая работа?
- Меня уволили месяц назад.
- Ах вот в чем дело. Лондон не для бедных. Почему бы не вернуться в Манчестер?
- Джимми полюбил свою группу в садике. Мне будет тяжело возвращаться. И я не могу сейчас покинуть Лондон. Не могу! Мой дом теперь там.
- Хотя возвращаться в Манчестер это была бы, действительно, плохая идея. Я не хочу, чтобы вы общались с Бетт.
- Ты поможешь? - умоляюще посмотрела на него Гвен.
Томас слегка разозлился:
- И содержать две семьи?! Ты спятила? Что мне сказать Элизабет?!
- Тогда я подаю на алименты.
Гвен пожала плечами и собрала свои золотые волосы в конский хвост. Она встала и пошла к лестнице. Томас остался сидеть на диване в своих раздумьях.
- Постой, - сказал он, когда Гвен начала подниматься. - мы что-нибудь придумаем, но не говори Элизабет об этом.
Девушка тяжело кивнула, будто в самом деле понимала, как нелегко сейчас было Томасу.
Он еще немного посидел в гостиной, перебирая в голове сказанное Гвен. До чего же он ненавидел эту девушку. Своим приездом, она в миг разрушило его счастье. И этот ребенок… Он и его ненавидел за то, что тот появился на свет. Как Томас не подумал предохраниться в тот раз? После чего он, уставший, будто после трудового дня, поднялся в спальню, где уже тихо сопела Элизабет. Раздевшись, он лег рядом с ней и крепко обнял, зарывшись в копну влажных после душа волос. Новость причиняла ему нестерпимую боль. И он представил, как эта новость убьет его девочку, его драгоценную, любимую жену. Нет, она не должна узнать. Ни в коем случае!
На следующее утро Томас проснулся из-за детского хохота и женского голоса, раздававшихся со двора дома. Он оглянулся и в какой-то миг его жилы похолодели. Жены рядом не было. Он подумал, что Бетт узнала и ушла. Но прислушавшись к женскому голосу во дворе, понял, что это ее голос. Она бы не ушла, подумал Томас, она бы меня скорее задушила подушкой, пока я спал.
Мужчина встал с постели, небрежно накинул халат на плечи, подошел к окну. Элизабет с Джимми лепили снеговика. Его жена выглядела счастливой рядом с этим малышом. И только сейчас до него дошло, что смог бы сделать ее более счастливой, подарив ей возможность стать матерью.
- И почему у женщин есть это маниакальное желание завести ребёнка? - спросил себя вслух Томас, после чего спустился на кухню, где через стеклянные двери, Гвен наблюдала за Бетт и малышом.
- Они проснулись полчаса назад и уже играют на улице, - сказала Гвен, почувствовав присутствие Томаса за спиной.
Томас не ответил и начал заваривать себе кофе. Говорить с утра о Джимми ему было неприятно.
- Может ты сегодня уедешь? Прямо сейчас. Со своим сыном. - вырвалось у него.
Гвен на него многозначительно посмотрела и проговорила, издав короткий смешок:
- А что мне сказать Элизабет?
Томас вылил только приготовленный кофе в раковину, затем демонстративно кинул туда чашку и поднялся наверх. Томаса начало терзать чувство раскаяния и он подумал, что лучше ему самому рассказать об этом Бетт, прежде, чем это сделает Гвен. Но, уставившись в окно и увидев задумчивое лицо Бетт, понял, что поспешил с выводами. В принципе, ей можно было ничего не говорить и высылать Гвен какую-то часть денег. Но сможет ли он так долго это скрывать? Дальнее расстояние между их городами не обеспечит ему полного умиротворения. Этот ребёнок будет жить, а значит, грех Томаса, совершенный однажды, всегда будет в лице этого мальчика.
Узнав об этой ситуации, Элизабет убьется. Именно он запретил ей беременеть, сказав, что еще не время. Томас сел на кровать, обхватил голову руками и тяжело вздохнул. Она не простит его близость с подругой… Он никогда не простит себе, если Элизабет это узнает.
Послышался топот маленьких ножек. В комнату вошел Джимми, а за ним Бетт. Увидев расстроенного мужа, девушка села рядом с ним и обняла за плечи.
- Что случилось? - с тревогой спросила она.
Томас взглянул на мальчика. Джимми неподвижно стоял напротив него и будто выжидал, пока тот ответит жене. Джимми и в самом деле внешне был похож на Томаса, но только на маленького, когда он сам был ребёнком. Интересно, заметила ли это Элизабет?
- Да так, всё обдумываю ситуацию клиента, - соврал Томас. - жена хочет забрать всё имущество после развода с моим клиентом. И вот думаю, какие аргументы привести, чтобы имущество поделить поровну.
- Том, сейчас Рождество. Не стоит сейчас об этом думать, - ласково произнесла Элизабет.
Мужчина задумался, как было бы в его случае. Но разделение имущества с Бетт его вовсе не волновало так, как то, что он может потерять жену. Он смотрел на Элизабет, и теперь в голову приходили воспоминания той ночи с Гвен. Он отвел глаза. Элизабет будто выжидала, пока он что-то скажет. Внутри Томаса бурлила агония, он совершенно не знал, что сказать и как поступить.
- Заварю себе кофе, - лишь сказал он.
Томас спустился вниз, где Гвен готовила завтрак. Присутствие этой женщины в их доме раздражало его. Голова кипела от ярости, но он всё же взял себя в руки и начал себя вести так, будто ничего не случилось.
Время для Томаса длился словно вечность. Целый день он с презрением наблюдал за каждым движением Гвен и постоянно прислушивался к их разговору с Бетт. Пока девушки готовили блюда к праздничному столу, Джимми не отходил от Томаса. Мальчик постоянно хотел с ним играть, показывал свои машинки, рисовал за журнальном столике возле дивана, на котором лежал Томас, бесцельно проводивший этот день. Он с отвращением смотрел на Джимми и пытался с ним не контактировать.
Томасу пришла мысль, что вовсе не он виноват в случившемся. Это все из-за Гвен, которая соблазнила его тогда в такси и повела его в свою квартиру, сказав, что боится подниматься в подъезде, поскольку по ночам там ходили наркоманы. Я уже оправдал себя своими терзаниями и мучениями, так подумал Томас. И в этот момент ему стало легче. Он уже не так ненавистно смотрел на Джимми, и лишь некая пелена злости накрывала его, когда встречался взглядом с Гвен.
Часы пробили шесть вечера, стол был накрыт различными блюдами, украшенная елка сверкала разноцветными фонариками, в доме разносился запах испеченного цыплёнка. Томас сел за праздничный стол и пытался не смотреть на Гвен. В этот момент она была особенно красива. Ее темно-зеленое шелковое платье облегало тонкую талию, а пышный пучок открывал ее длинную белую шею. Между ними сидел Джимми и игрался в мамин телефон. Атмосфера за столом оставалась натянутой, пока с лестницы не послышались стук каблучков. Это была Элизабет. Увидев жену в красном облегающем платье и закрученными каштановыми волосами, Томас не сдержал эмоций и начал одаривать ее различными комплиментами.
Элизабет отмахнулась и указала на подругу:
- Гвен выглядит ничуть не хуже.
Сев рядом с мужем, Бетт весело начала рассказывать о том, как она рада видеть старую подругу. В этот момент Томас про себя усмехнулся, заметив сияющее лицо Гвен. Для него это девушка была не только его позором, но и посмешищем. И он вообще не верил в ее искренность чувств к Элизабет. Он считал, что Гвен всегда завидовала подруге, поэтому и переспала с ее мужем, чтобы увереннее чувствовать себя на фоне Элизабет.
К десяти Гвен уложила сына. Они втроем остались сидеть в гостиной. Гвен, сама того не замечая, бурно рассказывала о жизни в Лондоне. Элизабет внимательно слушала, а Томас с мрачным выражением лица выпивал бокал красного вина.
- Я благодарна вам, что пригласили нас с Джимми к вам в гости, - сказала Гвен. - вы большие молодцы, что смогли купить этот шикарный дом. И я вам подготовила подарок.
Гвен поднялась в гостевую комнату. Спустившись, она положила подарочную коробку для Джимми под елку и повернулась к супругам, протянув перед собой подарочный пакет.
Бетт достала из пакета коллаж из их с Томасом фотографий в красивых рамках.
- Какая красота! - восхитилась Бетт. - я тронута… Я тоже подготовила для вас подарки. Но мне не придется за ними идти. Они очень маленькие.
Бетт достала две маленькие коробочки, спрятанные на полке с книгами и вручила Томасу и Гвен.
После того, как Томас развернул свой подарок, он многозначительно посмотрел на жену. У него в руках была коробка презервативов. Гвен же достала из своей коробочки связку ключей.
- Это ключи от нашего дома. - натянув улыбку сказала Бетт подруге. - Вы теперь одна семья с Томасом. Располагайся! А ты, Томас, не забывай предохраняться.
- Бетт… - тихо произнес Томас. Сердце застучало в ушах.
Она смотрела на них с невозмутимым лицом.
- Я всё знаю.
- Я не понимаю. - сказал Томас, но его перебила Бетт своим громким пронизанным отчаянием смехом.
- Я закрыла глаза на вашу измену еще тогда, и держала это в себе четыре года! Но этот ребёнок дал мне понять, что я глубоко ошиблась, простив тебя однажды. Больше я не совершу подобной ошибки.
- Бетт, ты неправильно поняла. С чего ты вообще взяла, что это сын Томаса? - спросила Гвен.
- А ты вообще молчи. Как ты могла явиться сюда с этим ребёнком?
Томас понял, что скрывать уже нет смысла, он встал и подошел к Бетт. Та отстранила его:
- Не подходи. Ты мне противен.
И Элизабет разрыдалась.
- Всё, что мы строили с ним, ты просто взяла и разрушила! - кричала Бетт. - я вас обоих ненавижу. Выродки!
Бетт взорвалась и смела со стола все, что на нем стояло. Раздался грохот бьющейся посуды, казалось, весь мир перевернулся. На втором этаже заплакал ребёнок. Гвен не двинулась.
- Я иду спать. Одна. И я хочу, чтобы вы оба завтра собрали вещи и убрались отсюда к черту. Ты, Гвен, и ты, Томас, и ваш ублюдок.
- Постой, я не хочу разрушать вашу семью, - говорила Гвен. - мне не нужен Томас. Я лишь приехала сказать правду.
“А точнее содрать с меня деньги” - подумал Томас.
- Мне вообще все равно, зачем ты приехала, и Томас мне тоже не нужен, - кипела Бетт. - я хочу, чтобы вы убрались из моей жизни к черту!
В ее голосе слышалось безумное отчаяние. Встав изо стола, Бетт взяла бутылку вина, выпила оставшееся содержимое и разбила об пол.
- Я совершил ошибку. Прости меня.
- Это невозможно простить, - Бетт указала на лестницу, ведущую в спальню для гостей, где плакал Джимми.
Гвен не выдержала и побежала к сыну.
Томас подошел к жене, та сопротивлялась, он сжал ее в тиски. Она вырывалась от него словно беспомощная птица в лапах хищника. Это продолжалось минуту, две, вскоре Элизабет успокоилась, тихо издавая прерывистый стон.
На улице послышалось приближающаяся машина к дому. По лестнице спустилась Гвен с ребенком и чемоданом.
- Мама, а куда мы? - плакал Джимми.
Им в след посмотрел лишь Томас, со всей своей ненавистью.
Томас и Бетт наконец остались одни. Она плакала ему в грудь, не понимая, что теперь ей дальше делать. У них была пройдено много трудностей вместе. Неужели она не способна простить ему этого ребенка?
- Я тебя люблю, - говорил Томас, поглаживая ее по спине.
Бетт все еще билась в тихой истерике, слезы не прекращались. Томас повел ее в спальню. Положив на кровать, он начал аккуратно целовать жену. Он стянул с нее платье. Бетт беспомощно лежала на спине. Эта ночь была полна любви Томаса: он любил ее так нежно и так страстно. Под конец Бетт сама обхватила его за шею и обняла с мыслью, что не способна отпустить мужа.
Солнце ослепило спящего Томаса. Он открыл глаза и уставился в белый потолок. Рядом с ним лежала золотоволосая девушка в красном шелковом пижамном костюме. Кинув на нее мимолетный взгляд, мужчина встал с кровати и направился на кухню по маленькому коридору. Поставив чайник на плиту, он посмотрел в окно: город уже вовсю бурлил своей активной жизнью, несмотря на осенний воскресный день. Заварив кофе, мужчина вместе с чашкой кофе пошел в гостиную, откуда раздавались звуки игры. Войдя в гостиную, он увидел сына, развалившегося в кресле, и раздраженно проговорил:
- Джимм, выключи звук на телефоне. Мать спит еще.
Подросток послушался.
- С днем рождения, пап! - вдруг вспомнил Джимм и снова уставился в гаджет.
Томас кинул на сына пустой взгляд, попытался улыбнуться. Потом сел на диван и включил телевизор без звука. Каждое утро в выходные дни он пялился в экран телевизора, бесцельно переключая каналы. В эти минуты он вспоминал жизнь с Элизабет. Несколько лет назад после того случая в их доме с Гвен, Элизабет просто исчезла из его жизни. После развода они никак не контактировали, хотя он пытался, и очень настойчиво. Никто не говорил где она; ни друзья, ни ее родственники.
Казалось, ее вообще никогда не было. А те воспоминания просто мираж. Она - не существующий объект, так бы Томас думал, если бы не их общие фотографии, которые он иногда пересматривал. Бетт удалила его и заблокировала во всех социальных сетях, закрыв доступ к ее странице, поэтому Томас ничего и не знал о ее нынешней жизни. Прошло уже 10 лет, он уже не так отчаянно скучал по ней, как первое время. Боль затупилась, но оставила огромный след в душе.
После продажи дома и их полного развода с Бетт, от скуки и ненависти к себе, он решил навестить Джимми, который переехал с Гвен в Манчестер из-за проблем в Лондоне. Томас полюбил мальчика, и начал навещать его чаще. И с каждым его приездом, Гвен и Томас оказывались в одной кровати. Ее умение слушать и утешить, частично закрыло ему глаза на то, что случилось в то Рождество. Первые годы после развода дались ему тяжело, поэтому ситуация казалась ему безвыходной и он предложил Гвен с Джимми переехать в его квартиру, которую он купил после разделения имущества с Бетт.
“Интересно, что она сейчас делает? - думал он. - Счастлива ли она? Как бы я хотел, чтобы это было так. Моя хорошая, как же я скучаю по тебе!” Сердце обволокло нестерпимой болью.
Элизабет
- Мой рейс вечером, но у меня куча дел до отъезда. Не обижайся. У меня действительно нет времени с тобой сегодня встретиться, - говорила Гвен по телефонному разговору с Бетт.
Голос подруги был слегка взволнован и наигран. Бетт попрощалась с ней и отключилась. Элизабет поняла поведение Гвен: вчера Томас был у нее после того, как Бетт уехала домой. И интонация Гвен объяснялась тем, что ей предельно неловко говорить с подругой, с мужем которой она переспала. Конечно, со стороны могло показаться, что Бетт накручивает себя, но появление Томаса в пять утра доказывало обратное. От него несло перегаром и духами Гвен. Бетт ничего тогда не сказала. Она притворилась, что спит.
Какое-то время Бетт сидела в полнейшей прострации у себя в машине, припаркованной у супермаркета. Она не могла ни думать, ни шевелиться. Злость овладела ее телом: начали трястись руки, сердце больно кололо в груди, уши горели от жара. Издав беззвучный стон, девушка положила голову на руль и разревелась.
Как с этим жить дальше? - задавалась вопросом Бетт. И ответ пришел почти что сразу: забыть эту его нелепую ошибку. Она ведь безумно любила Томаса и готова была пойти на всё ради их союза. Жизнь без Томаса представлялась ей бессмысленной.
И Элизабет действительно забыла, хоть и было это не просто. А когда простила мужа и забыла о той измене, на сердце стало более просторно для любви к нему, которая росла с каждым днем. Элизабет была счастлива, что простила его, ведь их жизнь превратилась в рай. Это было не зря.
Гармонию нарушило лишь смс Гвен, в котором сообщалось, что она хочет приехать в Манчестер с сыном и повидаться со старой подругой. Несколько минут Бетт мучилась от боли в сердце. Все эти четыре года Бетт общалась по сообщениям с Гвен как ни бывало. Но ее приезд может разжечь потушенный пожар в душе Элизабет. С другой стороны, она хотела видеть Гвен, посмотреть ей в глаза и понять, раскаивается ли она за содеянное. Однако пускать ее в их дом было опасно, кто знает, чем может это обернуться. Хотя в этом нет ничего такого: она ведь приедет и уедет. А если она во всем признается, я прощу, я поговорю с ними и дам понять, что не держу на них зла, - подумала Бетт.
Это были слезы раскаяния. Элизабет облегченно выдохнула, обнимая плачущую Гвен. Гвен было стыдно, и хоть она и не призналась, слезы всё сказали за себя. Бетт любила подругу. Они с подросткового возраста были родственными душами. И наплевать на Гвен было бы то же самое, что отвернуться от семьи. Когда Джимми заплакал, увидев грустную маму, Бетт подметила, что он очень похож на маленького Томаса. Пелена сомнений накрыла Элизабет с головой. Ей показалось, что ей что-то недоговаривают. Но вскоре она откинула эти мысли в сторону, убедив себя, что не может такого быть, что Гвен не сказала бы Томасу о беременности. Тем более даты рождения и измены не совпадали. Если бы это был ребенок, зачатый в день измены, он был бы старше. Вряд ли Гвен сочинила бы столь интригующую историю.
Однако мелькающее лицо Джимми, постоянно заставляло усомниться. Элизабет не могла успокоится до самого вечера. Отвлекли ее только ностальгические разговоры с Гвен. Вспоминая былые времена, у Бетт под воздействием алкоголя стало тепло на сердце. Она действительно дорожила дружбой с Гвен. Жизнь уже наказала подругу за содеянное: она была брошенной матерью-одиночкой.
Но когда Бетт ушла в ванную, к ней пришла глупая идея. Она знала, что Гвен с Джимми прилетели в Манчестер на самолете, а это значило, что у Гвен был паспорт Джимми. Идя в комнату для гостей, где спал сын подруги, Бетт ругала себя за эту навязчивую идею. Она понимала, что это вздор, что Джимми вовсе не сын Томаса. Но в глубине души маячило настырное желание проверить, правда ли это. Войдя в комнату, она почти сразу нащупала в полутьме сумку Гвен, вытащила из него два паспорта. Бетт включила дисплей телефона, чтобы осветить страницу паспорта Джимми. И тут она увидела совершенно другой месяц рождения мальчика. Это был май, а не август. Всё внутри похолодело. Она хотела умереть на месте. Это точно сын Томаса. Иначе зачем Гвен врать насчет месяца рождения? Услышав шаги на лестнице, Бетт засунула паспорт обратно, незаметно вылетела из комнаты и бесшумно вошла в ванную комнату. Она села под струю горячей воды прямо в одежде, обняла колени и залилась слезами. В безмолвной истерике, Бетт спрашивала себя почему не она? Почему не она забеременела от любимого мужчины, а ее лучшая подруга. Бетт простила измену, но ребенка простить невозможно. Даже если Томас не знал о Джимми, наличие этого ребенка в конец уничтожило ее представление о справедливости. Она ненавидела их всех. Не надо было его тогда прощать, ведь она потеряла четыре года жизни. Дальше быть с Томасом она не могла. Ребенок Томаса - это живое доказательство измены, которое всю жизнь будет напоминать ей о том, что ее муж - мужчина, не устоявший перед соблазном. Банальная ссора и алкоголь спровоцировали измену! Значит, если мужчина позволил себе переступить этот порог, даже если он раскаивается в содеянном, то мужчина никогда в глазах женщины не останется тем объектом величия, которым являлся до измены. Он разрушил ее доверие вместе с ее мечтами и счастьем.
Элизабет заставила себя успокоиться и ушла спать, обессиленно упав в забытье. Утром ее разбудил Джимми в соседней комнате, что-то громко рассказывая спящей маме. Элизабет встала, натянула халат и вышла из комнаты. Она бесшумно вошла в комнату гостей. Гвен еще спала, Джимми сидел возле нее. Бетт с отвращением посмотрела на них. Мальчик улыбнулся и она почувствовала в сердце ни то мучающую боль, ни то какую-то симпатию к нему. Она протянула ему руку:
- Пойдем погуляем.
Джимми сполз с кровати и стал натягивать колготки. Одев мальчика, Бетт, накинув пальто, вышла с ним во двор, где за ночь выпал белоснежный снег. Они начали лепить снеговика и в какой-то момент, Элизабет остановилась и начала наблюдать за ребенком. Его движения были такими нелепыми и смешными. Джимми был самым обаятельным ребенком, которого Бетт когда либо видела. У нее засверлило в сердце, вспомнив, каким образом он появился. Джимми поднял на нее свои большие сверкающие глаза и Элизабетт овладела небывалая злость. Что если убить этого ребёнка и закопать тело прямо в их дворе? Тогда и след от той измены исчезнет навсегда, - думала она. - Нет, это безбожно, да и если совершу это, произошедшее все равно останется в моей памяти. Это всего лишь жалкое желание отомстить Гвен.
И к вечеру Бетт окончательно решила, что не будет обманутой и сделает то, что будет мучать ее до конца жизни: она оторвет Томаса от своего сердца. Иначе поступить она могла. Томас предал ее и сделал слишком больно.
Весь день она наблюдала за мужем и жадно ловила каждое его выражение лица, которое подтвердило бы, что ему действительно стыдно. Но за весь день она заметила лишь легкую нервозность.
Когда Бетт вручила подарки, с ее души будто сбросили камень. Она была удовлетворена, что правда раскрылась. Как она и предполагала, Томас был испуган и всячески хотел искупить свою вину. Но Бетт была до того озлоблена, что она лишь слышала свои крики. Она даже не заметила как, Гвен с ребенком покинули дом.
- Я тебя люблю, - сказал Томас, прижав ее к себе.
Элизабет знала это, и ее чувства отвечали Томасу тем же. Она не хотела уходить. Особенно, после той последней вместе проведенной ночи, когда они остались в доме вдвоем.
В момент, когда их тела слились воедино, Элизабет забыла про всё. Ее сердце горело от великой любви к человеку, с которым она вместе прошла бок о бок несколько лет.
Но в эту ночь Элизабет не сомкнула глаз. Она будто первый раз в жизни по настоящему очнулась. Еще пару часов назад, она хотела отступить от своего плана. Но посмотрев на мило спящего мужа, ее вновь охватила ярость. Хотелось его задушить подушкой. Шесть лет улетели на этого предателя, который у алтаря клялся в любви и верности.
“Не бывает, - подумала Бетт. - не бывает у мужчин той верности, которая присуща женщинам. Так или иначе, мужчина предаст. У мужчин это заложено от природы. Они - хищники, возомнившие, что поимеют весь мир.”
И на рассвете она ушла, собрав лишь какие-то вещи на первое время. Выходя из дома, у нее дрожало всё тело; ей не верилось, что это происходит наяву. Но она не проронила ни слезинки. Элизабет уходила твердо и уверенно. Ничто ее не могло остановить.
Был день рождения Томаса. Элизабет вспоминала его каждый год на протяжении десяти лет с того дня, как она покинула его. Сидя на балконе своего дома в небольшом городе Испании и наслаждаясь утренним рассветом, Бетт попивала кофе и раздумывала о том, чем может сейчас заниматься Томас. Счастлив ли он, женился ли еще раз? Как-то она зашла к нему на страницу в социальной сети, но Томас никогда не выкладывал фотографии, он был слишком замкнутым для этого. У него даже фотография на аватарке стояла та же, что двенадцать лет назад: он сидит в кресле своего отца и счастливо улыбается в камеру. Они в тот день праздновали годовщину свадьбы его родителей.
Элизабет вышла замуж повторно, за испанца. Он был предпринимателем небольшой фирмы. Они познакомились на конференции, где Бетт выступала с презентацией о продукте своей компании. Андреас тогда сразу подметил спокойный темперамент и изящную красоту девушки. Но в тот период жизни Бетт переживала развод и вела очень угрюмый образ жизни. Своим вниманием и заботой, Андреас вывел ее из того состояния. Через полгода она вышла за него замуж, потом она родила двух дочерей, они жили в небольшом доме с красивейшим видом на горы. Казалось, жизнь удалась, грех жаловаться, но какое-то чувство неполноценности всё же её не покидало. Она была благодарна Андреасу, она ценила и уважала его, но не любила так, как любила Томаса, с которым ушла вся ее молодость.
Молодость - самое запоминающееся время в жизни, которое каждый будет вспоминать с грустью и болью, ведь это пора, когда оступаются и делают ошибки. Именно на этих ошибках и строиться дальнейшая судьба человека. Абсолютно каждый человек, даже самый счастливый, будет вспоминать свою молодость с грустью. Невозможно забыть это время. И Элизабет помнила, но не давала себе унывать. У нее были чудные дочки, заботливый муж. Но один раз в год, в день рождения Томаса, ее нестерпимо мучали мысли, не дававшие ей покоя: а что, если бы она всё-таки простила его? Может она ошиблась? Может это она проиграла? И сердце обволокла небывалая тоска...