(сказка)
Эмма проснулась от шороха лёгкого ветерка, пробежавшего по листьям. Она сладко потянулась и зевнула, вспоминая. Кто она? «Ах, да» - невесело усмехнулась кажется вспомнив, и уже было собравшись ползти подкрепится. «Давненько я не ела».
Но есть в привычном смысле не хотелось и лапки - неуклюжие, но такие удобные в большом количестве ножки, - никак не желали слушаться вышедшую из спячки гусеницу.
«Да что же это, в самом деле?» огорчённо подумала Эмма и стала обследовать себя… нелюбимую, всё более удивляясь и приговаривая: «эка», «а это у нас что?» и «занятненько». Но так как присутствия духа и оптимизма терять надолго ей было несвойственно, этими восклицаниями она и ограничилась. Да всё совсем было не плохо. Она дышит, двигается – следовательно – мир прекрасен и жизнь удалась!
Действительно, всё было более чем прекрасно: вместо множества коротеньких ножек теперь у Эммы имелось три пары изящных лапок, вместо толстенького ранее обрюзглого тела – маленькое с тонкой талией, а главное, главное – на спине трепетала пара переливающихся всеми цветами, ещё немного влажных то ли от росы, то ли от недавнего пробуждения крылышек! «Неужели теперь я смогу летать?!» и гусеница, пардон, бывшая гусеница расправила свои ещё не совсем окрепшие приспособления для полёта и попыталась ими взмахнуть. У неё это легко получилось, и вот уже новая бабочка осторожно поднялась с листочка и, грациозно перепорхнув, опустилась на соседний.
«Ах, ах, ах, как хорошо!» захлопала она в ладоши «Как же обрадуется и будет теперь мной гордиться…» Но она никак не могла вспомнить, кто именно должен обрадоваться и начать гордиться Эммой, потому как была уже другим существом, и прошлая «кратковременная» память бесследно улетучивалась за ненадобностью прямо на глазах. А так как бабочка уже успела совершить несколько перелётов с листка на кусток и с куста на новый – она и не могла вернуться, даже если бы очень захотела… да и не хотела она вовсе.
Потревоженный трепыханием улетевший новорождённой бабочки репей, с цветка которого она только что пустилась в свой первый полёт, открыл глаза, прищурившись на лучи недавно взошедшего солнца, и недовольно проворчал: «Ну, что ещё? Кто спать мешает? Эмма ты там что ль опять копошишься ни свет, ни заря?»…
***
Впервые, Эмма ощутила себя отдельным существом на колючем листе репейника, и с тех пор считала, что он – репейный куст – и есть весь мир. Ну, да колючий, ворчливый, страшно язвительный – какой бы ни был, но её и дом, и спутник. И связана она с ним навечно нерушимыми партнерскими узами (вот только союзническими или паразитическими?). Об этом гусеница не задумывалась, попросту не зная подобных терминов. Оказалось, куст репея зовут Нарт, как он с достоинством сразу и отрекомендовался. Эмма про себя прозвала его Нарсиком.
Отношения не задались с самого начала: старый пень (ой, репей, конечно же) вечно нудил и пенял ей на каждый промах.
Нет, конечно, Нарсик заботился о своей подопечной, по-своему, оберегал её своими колючками от врагов, правда иной раз, нещадно коля саму Эмму этими же самыми колючками, но и гусеница без дела не сидела. Она снимала и поедала тлю с его заросшего паутиной старого остова. Но угодить ворчуну не могла, как ни старалась.
«Вот опять ты объела вместе с тлёй краешек моего листа, какая же ты глупая, нескладная и не поворотливая тетеха». И Эмма в очередной раз стыдилась своего огреха, извинялась, обещая, что такое больше не повторится…
«Кому ты нужна? Такая бездарная неприспособленная и непутёвая. Без меня пропадёшь» в другой раз выговаривал. И всё поучал и поучал её уму-разуму: «Смотри, видишь, паутинка. Так, аккуратно её оборви, ой! Осторожно, ты задела мою (гордость, то есть) колючку! Какая же ты всё-таки неумеха».
Так продолжалось долгое время, пока однажды Эмма не «окуклилась», перестав отвечать на «позывные» старого олуха-репея. Как же он осерчал: ревел, тряс всеми своими колючими репьями и поливал округу площадной бранью. Хотел было вовсе сбросить кокон гусеницы в траву, и пусть её там сожрут голодные мыши, но что-то тогда его остановило… Видно, зря.
«Эмма» вновь позвал пропавшую старый репей. Но в ответ услышал лишь щебет стайки воробьёв, порхнувшей от его резкого скрипучего голоса на осинку по соседству.
***
Всё дальше и дальше улетало новое прекрасное существо, в которое перевоплотилась Эмма от «родного» дома, перелетая с цветка на цветок и вкушая нектар, услужливо предлагаемый прелестной бабочке каждым встречаемым ею бутоном. А Нарсик… А что Нарсик? Он всё также привечает и пестует новых глупеньких гусениц, рачительно натаскивая их правильно себя обслуживать, пока они, переродившись в крылатых капустниц, лимонниц, крапивниц и шоколадниц не улетают от него вновь и вновь… И всё ворчит и жалуется на их вечную неблагодарность…
Это всё, что следует знать об отношениях с нарциссами…