Ну, ты и животное!
Сейчас утверждают , что время стабильности. Пенсионеры стремительным маршем идут на погост, другие заменяют их в этом исключительном марше, на который выходят вопреки своему желанию, что то делать их последователи, но стабильно при тех же условиях существования, которое тридцать лет не меняется – имеется ввиду размер пенсий , рост цен, и постоянного ожидания подачек в виде увеличения пенсий, которые увеличиваются вместе с ценами – продолжается. Так , что стабильность не нарушается, как и пенсионный марш. В общем, все стабильно. А ведь хочется какого –то разнообразия, кроме сериалов, прощальных прогулок с подругами в основном, потому что мужики как правило долго выдержать такую стабильность не могут. И, по причине, совершенно разным. Вот встретил соседа. И спросил про Иван Сергеевича, с которым мы выходили гулять и рассуждать под вечер о разных предметах в нашей жизни, кроме болезней. Мы с ними договорились, чтобы не говорить о болезнях. Так сосед сказал, что его арестовали, что его подозревают в убийстве жены, и совершенно необычным образом.
Я, был взволнован и не поверил! Как? Он! Тишайший, интеллигентнейший человек, и жена такая женщина, правда лет на двадцать моложе, но все же. Неужели-?! Нет. Я поверить не мог, что он мог подозревать ее , или она могла подумать об этом и главное совершить. Другое время! Я подумал, об информационной доступности и падении нравов. Раньше об этом мы не знали, но сейчас время другое что время такое – нет нравов! Мы узнали о многих вещах, что раньше от нас скрывали, как потерю памяти, когда ты возвращаешься в определенное время в состояние детства, и тебе хочется так сказать, а не понимают! Чего только не может быть!... В наше время ты привык ничему не удивляться.
Это как бы нарушает стабильность твоего существования, но такие новости будоражат воображение, которое как предмет человеческой идентификации давно уже засох. На следующий день я выхожу, в привычное время, чтобы подойти к киоску и купить журнал по старой привычке, и выискать новость, а затем, бросить в мусор, в любом случае, и вижу! Боже мой! Иван Сергеевича, грустного правда, но живого и не в полосатой , или черной робе. Боже ты мой. Кидаюсь к нему. Иван Сергеич говорю, как я рад тебя видеть. Единственного человека во всем этом районе, который хотя бы мне высказывает пасмурную правду на счет либералов и правительства.
Тут клеветали про тебя. Как твоя супруга?! А то тут бог его знает, какие сплетни идут по лесу, и в клубе пенсионеров. Посмотрел на меня грустно Иван Сергеевич, и не ответив на мое горячее выступление, сказал коротко –она мертва. Боже, Боже, воскликнул снова Я, как , как это случилось, ведь она была еще совсем молода – т.е. ей было 70-ят с небольшим.
Я, ее убил! – сказал он тихо, - если ты хочешь правду. Нет, - сказал я , Я никогда не поверю, воскликнул я.
Это правда! Сухо ответил он. Вот этим и достает из кармана завернутую верхнюю челюсть. Сегодня только отдали. Непредумышленное убийство… Сказал он , оперся рукой за дерево. Я подхватил его, чтобы не упал, и из глаз его покатились слезы. Не могу в рот это положить, сказал он с ненавистью сжимая в руке, завернутую в салфетку челюсть.
Ну ты поделись, присядь, вот здесь, подвел я его к детской площадке у дома, легче станет. Выдохнув и протерев слезу, сказал он, - Строительство сейчас ни к черту. Делают все эти дома , как и правительство , -с виду красиво, а внутри пустота. С этим я был согласен, и подтвердить явное, не имело смысла.
- Вот купили мои дети дом. Вложение так сказать для будущего обеспечения их старости и денежных средств, когда деньги становятся бумагой, а квартиры хоть как-то , но гарантируют сохранность того жалкого дохода, который они получают с так называемой работы. Наш дом они продали, нас туда поселили доживать, и , вроде ладно. Осталось мне, но ей , ей…Да, я о чем. Да…А, вот… Соседи у нас как бы все молодые, и уважение при встречи, и дорогу уступят, и вроде нам хорошо, когда видишь, как молодость растет, но это до того, как они запираются в свои квартиры, а слышимость… И главное темы. Нет. Я не о музыке. Ты правильно понял. Я об этом. С верху, с низу, с боков, целыми днями, ты слышишь, эти стоны, и крики – Ну, ты и животное!
Жаловаться вроде и нельзя , а спасение нет. Я то купил себе заглушки на ухо. Заходим в дом, я их ставлю, и вроде бы и ничего. Но видел я, в чем и виню себя, что глаза ее стали странными. И вот неделю назад. Лег я, чтобы уснуть, а она ложится на меня и прилипает, ну знаешь, как на службе у спасателей в реанимации дышат рот в рот. Так она так припала, а потом крик, хрип… Пока я в скорой позвонил, пока пытался вытащить это. Сам понимаешь. Вот время. Все ни к черту. Да согласился я. А выбросить жаль.
Ты вот, что Иван Сергеевич, сказал я ему, ты это, лучше вставь, а то выбросишь, опять ходить, мерять. Он же у тебя ровно ложился. Да. Согласился он. Ну вот и вставь. Вот при мне и вставь. Нет вины твоем. Это, как бы все из Европы, все не наше. -Ну, ты и животное - все испортили.