Чтобы занять высокое положение в просторном кабинете, изящному потолочному светильнику пришлось проделать долгий и нелёгкий путь. А ведь когда-то он был набором обычных чёрных трубок и горсткой проводов. И не попади этот никчёмный набор на китайский завод по производству осветительных приборов, ещё неизвестно, как сложилась бы судьба. Ведь оказавшись в руках какого-нибудь умельца в глубинке России, можно было запросто превратиться в самогонный аппарат и встать на преступный путь тайного производства алкоголя. А исход этого пути известен заранее: или, окончательно проржавев, отправиться в холодный сарай и гнить там до скончания века, или попасть под конфискацию и провести остаток дней за суровыми замками и прочными решётками в складе вещественных доказательств местного отделения полиции.
Но набору повезло: учителя были хорошие. Они и грели трубки, паяли их, прикручивали провода, цоколи, и даже красили. И вскоре на свет появился прекрасный трёхрожковый потолочный светильник с дымчатыми жёлто-коричневыми плафонами. Ему тут же дали временное жильё — просторную картонную коробку. Через некоторое время у светильника появилась жена — круглобокая милая бра, и симпатичная дочка — настольная лампа с тонкой шейкой и точно таким же, как у папы, плафоном.
В коробке было ещё достаточно места, и светильник уже начал подумывать о сыне. Он даже имя ему придумал — торшер, но опять вмешалась судьба. Неожиданно, как вспыхнувший в тёмной комнате свет, в коробку приехала тёща — люстра-«тарелка» устаревшей модели. Судя по прихваченным с собой проводам, клеммам, вилкой и креплениями, тёща приехала навсегда.
Светильник возмущённо позвякивал плафонами, и как ни прокладывали его пенопластом — успокоиться не мог. Для устранения никому не нужного негативного перезвона прибыл скотч, большой специалист по заклеиванию ртов неугодным. Поговаривали, что его липкий криминальный след остался несмываемым почерневшим пятном на телах многих предметов ещё с девяностых. Подсохший скотч из последних сил приклеил этикетку «Набор светотехники», обмотал коробку и отправил её на торговый склад.
Сдавленный со всех сторон обстоятельствами светильник не отчаивался, а его желание избавиться от тёщи нарастало с каждым днём. Изловчившись, он прорвал бок коробки и вступил в сговор с Али Экспресс, порой не брезгающим разводом и фальсификаций. Недолго думая, Али оторвал этикетку и наклеил новую. Теперь на ней было написано: «Набор светотехники для кабинета». Светильник облегчённо звякнул. Он понимал, что заказавший посылку человек вряд ли захочет увидеть у себя в кабинете вышедшую из моды люстру.
Так всё и вышло. По прибытии на место трёхрожковый светильник занял долгожданную должность на потолке. Бра, заручившись поддержкой двух вертлявых шурупов, трудоустроилась на стену, рядом с окном, прямо над широким кожаным креслом для отдыха. Скрипучий письменный дубовый стол с радостью приютил у себя настольную лампу с тонкой шейкой и очаровательным плафоном. Старый ловелас вообще любил молодых. Сотни канцелярских скрепок разных размеров побывали на его столешнице, а когда подружки надоедали, он без раздумий сбрасывал их на пол. Хотя не всех. Особо податливых и гибких стол удачно выдавал замуж за листы бумаги, познавшие грамоту и получившие образование в цветном принтере.
Что касается люстры-«тарелки», то её публично повесили на кухне. Она не ожидала такой участи и всячески сопротивлялась ей: кренилась то вправо, то влево и хотела сорваться с креплений. Чтобы утихомирить ослушницу, вызвали отвёртку, которая имела ту ещё репутацию: во-первых, она без разбора отдавалась в любые руки, во-вторых — умела ловко вскружить голову любому саморезу, а войдя в неистовый раж, вообще свернуть её. Сколько же юных, незакалённых саморезиков, умеющих выкрутиться из любых ситуаций, поплатились жизнью из-за этой несчастной любви. Отвёртка сделала своё дело, и люстра была надёжно прикручена.
Окно в кабинете было всегда наглухо задёрнуто плотными коричневыми шторами, поэтому работы потолочному светильнику хватало. Понимая всю ответственность, он трудился без устали целыми днями, а порой и ночами. Иногда хозяин кабинета усаживался в кресло для отдыха, брал книгу, включал бра и давал светильнику выходной. Круглобокая милая бра, уставшая от яркого света мужа, любила эти моменты. Её мягкий блеск чуть разбавлял темноту, словно жёлтый струящийся луч оседающего за морской горизонт солнца.
Настольная лампа оказалась дамой своенравной и капризной. Попав под влияние стола, она совсем разболталась и частенько проявляла характер: не хотела включаться, а иногда настолько замыкалась в себе, что лампочки, доверившие ей свои цоколи, мгновенно сгорали, так и не познав всех прелестей яркой жизни. Да и стол, любивший покорных, утратил к ней всякий интерес. Вот и оставалось ей лишь собирать пыль и коротать время с подставкой для карандашей, в которой хранились старые, непишущие ручки с высохшими стержнями. К каким только специалистам не таскал её хозяин кабинета, но те, бросив мимолётный взгляд на китаянку, только разводили руками. В итоге настольная лампа попала в мусорный контейнер и была увезена на свалку.
Потолочный светильник помрачнел и начал устало гудеть. Он пережил гарантийный срок ровно на один день. То ли от непомерной нагрузки, то ли от тоски он задымился и окончательно выгорел внутри.
Из всего светлого семейства старость не задела только круглобокую бра, которая оставалась милой и привлекательной. Возможно, это произошло потому, что после смерти мужа она поверила кожаному креслу, от которого исходило настоящее человеческое тепло. Бра нежно касалась его своим проводом, а кресло тихонько поскрипывало в ответ.
Шторы раздёрнули, и кабинет наполнился мягким уличным светом…
14.11.2021