Утром проснулись отдохнувшие и свежие, особенно приятно было достать просохшую одежду и быстро натянуть на себя в условиях прохладного утренника. Охапкой веток взбодрили чуть тлевшие угли костра, поставили два котелка. Маленькая банка тушенки, но большое количество макарон радовали глаз и обещали сытный завтрак. Они еще ранее договорились днем обходиться легким перекусом, что существенно экономило время, поэтому горячий завтрак был необходим. Пока доходило макаронное варево, подкрепились витаминами: брусника вокруг стоянки росла в достатке. В условиях долгого похода по ненаселенной местности всего с собой не унесешь, соответственно старались максимально использовать дары природы.
Выдвинулись бодро, организм постепенно втягивался в постоянный рабочий режим и привыкал к физическим нагрузкам. Груз за плечами становился легче, с учетом регулярного расхода провианта. Комаров и мошки в предгорьях стало значительно меньше, хотя вчерашняя атака не прошла даром. Больше всего досталось Григорию, от укусов его лицо опухло, глаза превратились в узкие щелочки. Друзья не упустили повод для насмешек:
– Слушай, Гриша, сейчас к манси надо идти, они тебя за своего примут. Стоит только морду в чум засунуть, сразу пригласят, напоят, накормят и по закону гостеприимного гетеризма мансийку дадут.
– Я понял, осталось только чум найти.
– За этим дело не встанет, – заверил Семен, – в летнее время они оленей здесь на чахлях* пасут. Здесь травка, мхи для корма, и мошки меньше, от которой олешки тоже страдают.
– А зимуют они где? – спросил Андрей.
– На зиму перегоняют стада в низовья Оби, там снежный покров небольшой, олени копытами вскрывают наст и кормятся. У манси там поселки, стационарные постройки, школы, интернаты для детей. Всю зиму в основном живут в тундровой зоне, а как наступает весна, подаются в кочевье ближе к хребту.
– Ребята, я надберезовик нашел, – с удивлением воскликнул Чиж.
– Что за надберезовик? – спросил Андрей.
– Смотрите сами.
Друзья подошли к нему и действительно увидели, что среди ерника* из невысокой растительности и стелющихся по земле веточек карликовой березы рос гриб подберезовик, но его шляпка возвышалась над мелкими березовыми листьями.
– Каких чудес только не увидишь в этих местах, – глубокомысленно произнес Сема.
Уже третий час дорога шла в гору. Впрочем, дороги никакой не было. Было взятое ими стратегическое направление на основной хребет, а конкретный маршрут выбирали по складывающемуся ландшафту. Когда поднимались на очередную возвышенность, казалось, что сейчас дойдут до водораздела и достигнут цели. Но за сопкой следовала относительно ровная седловина*, а за ней следующая гора, которая ранее была невидима. Подъем без большого перепада высоты позволял держать относительно ровный темп движения, изредка останавливались на перекуры. Наконец дошли до первого снежника. Двухсотметровый кряж* тянулся с востока на запад, закрывая глубокую лощину с южной стороны, в которой лежал полуметровый слой снега. Снег был тяжелый, крупнозернистый, приятно холодил ладони. Здесь друзья сделали получасовой привал, подкрепились, запивая сухари родниковой водой, и продолжили маршрут.
Еще час ходьбы, и вот он – главный Уральский хребет. Поясной Камень встретил сурово, дул порывистый северо-восточный ветер, редкие кучевые облака быстро проплывали в ослепительной глубокой синеве неба. Прозрачность воздуха позволяла рассмотреть дальние вершины хребта, отходящие в стороны отроги и лесистые котловины по обе стороны – восточную и западную, Азию и Европу.
– Товарищи туристы, торжественно поздравляю вас с переходом из Свердловской области в Пермскую. Соответственно, с прибытием из одной части света в другую, – с пафосом сказал Григорий.
– Красота-то какая, – с восхищением произнес Чиж, – если бы меня здесь кто-то поил и кормил, я бы тут жить остался.
– Прокормиться здесь можно, нужно только ружьишко да рыбацкие снасти иметь. Кругом грибы, ягоды, дикий чеснок должен расти, скоро кедровый орех пойдет, – ответил Андрей.
– Так это постоянно трудиться надо, чтобы себя обеспечить.
– А ты как думал!
– Сема, давай карту посмотрим, в каком конкретном месте мы сейчас находимся, – попросил Григорий.
Они достали кальку-карту, сориентировались по компасу, попытались привязаться к местности по видимым вершинам. Однозначного варианта не получалось, определялась линия водораздела длиной приблизительно в пять километров, где они находились в настоящий момент.
– Короче, мы в районе Ойка-Чукура, нужно идти по хребту на юг, в сторону Молебного камня, а там разберемся, – подытожил Сема.
– Скажи, туристы из пермских клубов ходят в эти места? – спросил Андрей.
– Конечно, обычно пермские и свердловские ребята сюда доходят. Нечасто, но бывает. Идут только подготовленные группы: проблема в ненаселенной местности, весь провиант нужно на себе тащить, а второе – если что случится, то быстрой помощи не дождешься.
– А нас и искать не будут, так как нигде не регистрировались, – грустно сказал Чиж.
– Мы это еще перед выходом обсуждали, поэтому надеемся только на себя, – констатировал Григорий.
– Так вот, – продолжал Семен, – самые любители экстрима в здешние места даже зимой ходят, а морозы в минус тридцать здесь обычное дело. Два года назад был я на Среднем Урале в районе хребта Басеги, встретились там с группой из Уральского политехнического института. Рассказали про один необычный случай, который произошел здесь в феврале 1959 года. Группа опытных туристов под руководством Дятлова была в районе горы Отортен, это недалеко от нас, километров двадцать севернее по хребту будет. В заявленный срок в Свердловск не возвратились. Направили в район поисковые группы. Все были найдены мертвыми, с различными травмами примерно в километре от своей палатки и вещей. Причем, видимо, уже расположились на ночлег, палатка была разрезана изнутри, чтобы быстрее эвакуироваться, они даже одеться не успели. Причины смерти – травмы и обморожения, а что произошло в реалии, неведомо, версий много.
– Послушай, но в этом случае должно возбуждаться уголовное дело, расследоваться, выноситься официальное заключение по причинам гибели, – как бы рассуждая про себя, сказал Гриша.
– Дело-то видимо было, но, несмотря на большой общественный резонанс в самом Свердловске, об этом случае нигде не писали и никакой информации не давали. Даже с участников спасательно-поискового отряда брали подписки о неразглашении. Поэтому кроме свердловчан об этом никто не знает, да и они лишнего не рассказывают.
– Весьма детективно-мистическая история, – поддержал Чиж.
– И Отортен, и Чистоп, впрочем, как весь Северный Урал считаются аномальными зонами, это тебе любой местный житель скажет, – ответил Сема.
– Еще бы они были здесь, местные жители, – усмехнулся Андрей.
В ходе беседы они продвигались вперед, выбирая верхнюю часть хребтовых увалов. Перепады высоты были небольшие, что позволяло относительно комфортно шагать по гряде водораздела. Сложности возникали лишь при передвижении по скоплениям валунов среднего размера. Иной раз попадался «живой» камень, который под массой тела и груза изменял центр тяжести и свое положение в пространстве, нарушая равновесие путника. Не дай бог в походных условиях повредить, тем более сломать ногу. Друзья, конечно, донесут, эвакуируют, но весь поход насмарку.
Поднимаясь на очередную пологую возвышенность, они вышли на горное плато и увидели одно из природных чудес – каменные останцы. Четыре столба диаметром от семи до десяти метров отвесно вырастали из земли вверх сорокаметровыми колоннами и поражали своей монументальностью. На плоской поверхности плато они смотрелись особенно эффектно. Один из останцев имел отрицательный угол подъема и смотрелся как гигантский букет из каменных цветов.
– Как такое чудо могло возникнуть? – с восхищением спросил Чиж.
– Все и просто, и сложно, – ответил начинающий геолог, – сформировались определенные условия горообразования, в этом месте наряду с твердыми магматическими породами, что представляют собой останцы, залегали менее прочные. За тысячелетия осадки, ветер, перепады температуры сделали свое дело, рыхлые породы подверглись разрушению и выветриванию, а твердые остались в виде этих причудливых колонн.
– Пойду, прикоснусь к вечности, – с благоговением произнес Владимир, и, подойдя к одному из останцев, приложил ладонь к камню. – Кстати, а что такое вечность?
Григорий загадочно улыбнулся и произнес:
– Есть одна притча, где ученик обратился с аналогичным вопросом к учителю. Учитель велел ему вообразить узкую горную тропу, которая проходит рядом с большой гранитной скалой. Один раз в сто лет по этой тропе проходит женщина в длинном шелковом платье, колышущемся от свежего ветра. Легкая ткань касается камня и женщина уходит, чтобы вернуться через сто лет. Так вот, когда шелк истончит и сотрет гранит, это и будет вечность.
– С точки зрения физики это не совсем верно, но концептуально и доходчиво, – как бы про себя молвил Семен. – А возвращаясь к останцам*, могу сказать, что на Урале это не единичное явление. Издавна на Урале их называли болванами, самые известные и высокие – это Мань-Пупу-нер, географически находятся на Приполярном Урале, административно на территории республики Коми. Но их мало кто видел, слишком недоступные и удаленные места.
Солнце стремилось к закату, наступило время выбирать место для привала и ночлега. Миновав очередную возвышенность на хребте, они увидели широкую седловину, заросшую мелким кустарником и высокогорным тундровым разнотравьем. Пространство долины, простирающееся на километр вдоль хребта и на полкилометра в поперечнике, было заполнено многочисленным стадом оленей. Несколько в стороне стояли две шатровые и одна обычная брезентовые палатки. Среди оленей бегало несколько больших лохматых лаек, охранявших условный периметр. По мере приближения к стаду все собаки переместились в сторону туристов и подняли дружный лай. Туристы остановились в нерешительности и стали ждать дальнейшего развития событий. Вскоре из одной шатровой палатки вышла женщина манси преклонных годов и стала что-то объяснять на трех языках. Русский она знала плохо, мансийский не знали ребята, но язык жестов был относительно доступен всем сторонам переговоров. Через пару минут друзья поняли, что мужчины ушли в тайгу, поэтому чужим нельзя заходить на территорию стойбища.
Уважая местные традиции, они расположились недалеко от оленьего пастбища и стали разбивать свой лагерь. Не прошло и часа, как они увидели двух мужчин, поднимавшихся к палаткам из нижнего таежного ареала местности. Шли тяжело, пригибаясь под тяжестью груза, упакованного в холщовые мешки за плечами. Скинув у палатки свою ношу, один из манси направился к туристам. Это был молодой мужчина лет тридцати, с типично выраженными мансийскими чертами лица, легкая пружинистая походка на чуть согнутых в коленях ногах выдавала в нем бывалого ходока. Говорил свободно, без акцента присущего северным народам:
– Откуда будете, ребята? С чем пожаловали?
– Туристы с Пермской области, пришли на ваши красоты посмотреть.
– Собирайтесь, пойдем к нам в стойбище.
Дважды предлагать не пришлось, быстро убрали обратно в рюкзаки немногочисленный скарб, двинулись к шатровым палаткам. Второй манси – мужчина лет шестидесяти – протянул руку, поздоровался:
– Едыгей, я отец Николая, а фамилия у нас, как многих манси,Бахтияровы.
Друзья по очереди представились, коротко рассказали о себе и как оказались в этих местах. Хозяева поведали о сегодняшней удачной охоте на медведя, о том, как забрали и принесли только две задние лапы, так как медведь попался крупного размера, а остальное мясо складировали в холодном горном ручье. Женщины в это время уже хлопотали у очага, готовя ужин. Они слепили что-то наподобие двух громадных закрытых пирогов с толстым слоем рубленого медвежьего мяса, сдобренного диким чесноком, и жарили в сковородах с растопленным жиром. Туристы по такому поводу достали свой неприкосновенный запас – фляжку чистого спирта. Ужин был великолепен, с уникальной кухней и местным колоритом. За чаем потекла беседа.
– Едыгей, это твои собственные олени? – спросил Андрей.
– Можно и так сказать, ездим на них, едим их. Конечно, мы к совхозу приписаны, даже трудовые книжки есть. Мужчины – оленеводы, жены – чумработницы. Ежегодно часть олешек сдаем государству, какие-то деньги получаем, да нам их много и не надо. На летние выпасы уходим, с собой покупаем только соль, чай и муку, еще патроны, остальное все в тайге есть.
– Николай, а ты с детства кочевую жизнь ведешь?
– И да, и нет. Как положено, учился в школе, жил в интернате, но все лето с родителями в тайге. Потом решил в армию сходить, отслужил, затем с друзьями из нашей воинской части поехал в Сибирь на комсомольскую стройку, там два года поработал. Надоело, не люблю, когда моей жизнью и распорядком кто-то управляет. Вернулся домой, женился, вот теперь все вместе и кочуем по родным просторам. Конечно, стадо большое, за оленями присмотр и уход постоянный нужен, но здесь я свободен и работаю на свою семью.
– А как здесь с рыбалкой? – поинтересовался Чиж.
– С рыбалкой все нормально, – ответил Николай. – Захотелось себя рыбкой побаловать, уходим на два-три дня на Вишеру, либо один из ее притоков. Только надо знать какую рыбу как ловить нужно. У нас свои снасти и свои способы рыбной ловли.
– Николай, почему ваши женщины нас не пустили в стойбище, когда вы на охоте промышляли, – спросил Григорий.
– На всякий случай. Люди здесь редко бывают, только туристы и геологи, но это народ спокойный и правильный. А вот колоний на Урале много, конечно,они рядом с населенными пунктами расположены, но бывали случаи, когда уголовники в побег по ненаселенке через горы и тайгу уходили.
– Где-то читал, что раньше здесь клады находили на местах старых захоронений, – мечтательно сказал Чиж. – Даже древнее божество Золотая Баба спрятана.
Семен с Григорием переглянулись, но незаметно пнуть ногой легкомысленного Чижа не было возможности.
– Про Золотую Бабу уже лет сто никто не слышал, – нехотя произнес Едыгей, – может, украли, да переплавили на золото, а может старейшины где спрятали и померли все.
Дальше беседа не пошла. Перекинувшись несколькими дежурными фразами, хозяин с напускной усталостью поднялся и сказал:
– День, однако, трудный выдался, пора отдыхать ложиться. Свое снаряжение можете не ставить, места хватит.
Манси отдали в распоряжение туристов одну из палаток. В ней располагалось два широких на скорую руку сколоченных топчана, покрытых медвежьими и оленьими шкурами. В таких комфортных условиях с начала похода они еще не спали. Легкая дрема, а затем глубокий сон на друзей накатили моментально, не мог заснуть только старый аскет Сема. Бесполезно поворочавшись на лохматой медвежьей шкуре, он накинул штормовку и вышел из палатки.
В вышине громадным куполом раскинулось ясное августовское небо. На десятки километров окрест не было ни единого источника света, поэтому небо было темное, а звезды яркие. Золотистым гигантским полозом рассекал купол Млечный Путь. Мириады созвездий подавляли своей беспредельностью и принижали личность до безмерно малой частицы мироздания. Человеческий разум отказывался понимать эти категории– Вечность и Бесконечность, что по сути, вероятно, не два, а одно понятие. Успешный и здоровый индивид в условиях мегаполиса считает, что он – центр мироздания и все крутится вокруг него. А закинь этого эгоцентрика в глухомань, да еще под беспредельный звездный купол…Если в голове остался здравый смысл и умение адекватно воспринимать действительность, он все поймет. Поймет мелочность усилий для достижения денег, собственности, социальной значимости и престижа. В арсенале у человека остаются лишь две вещи – это мысль, способная моментально пронзить пространство до звезд, мерцающих в миллиардах световых лет, и добро, которое он может мелкой крупицей бросить на Землю: авось прорастет.
Папироса уже потухла. Семен потянулся в карман за другой, но тут его внимание привлек тихий разговор за соседней палаткой. Говорили старыйЕдыгей с сыном Николаем.
– Ребята они неплохие, только у кудрявого дури в голове много.
– Почему так думаешь, отец?
– Это старая история. Четыре столетия, как русские появились в наших краях, многие шли сюда за собственной выгодой. Нам, вогулам, нужно немного. Наши олени, зверь в тайге и рыба в реке. Лес и горы, по которым ходили наши деды и должны ходить наши внуки. Тамги предков, схороненные в этих местах. Русские другие, многие из них жадные до хабара, золота, пушнины.
– А ты сам Золотую Бабу видел?
– Пока не пришлось, хотя коренной вогул, да и старый уже, за полвека перешагнул. В прежние времена ее на большом вогульском празднике всегда выставляли. Были случаи и похищали ее, и увезти с Урала пытались, но всегда либо наши предки ее отбивали, либо сама причудливым случаем возвращалась. Вот тогда, более ста лет назад, старики и решили спрятать ее от греха подальше. Есть три хранителя Бабы, уважаемые старейшины, только они знают место. С одним я знаком, про двух других не ведаю. Если один умирает, они выбирают нового. При каждом есть стражник, обычно из ближайших родственников, который всегда находится при хранителе. Сам он место не знает, но имеет право делать все, вплоть до устранения самого хранителя, если потребуют обстоятельства. Главная цель – сохранить тайну. Хранитель старый и мудрый, не чувствительный к боли и пыткам. Стражник – молодой и дерзкий, если таковой придет к тебе и покажет древнююамгу, обязан помочь ему во всем.
– Как я узнаю эту амгу?
– Как увидишь, сразу поймешь, что он старший над тобой.
– Почему ты мне этого раньше не рассказывал.
– Так ты еще молодой был, сейчас вошел в возраст, все правильно понимаешь. Есть поверье, что пока Золотая Баба у вогулов, наш народ не вымрет, так же будет жить на Урале, растить детей и пасти оленей. Быть может, наступит другой век и Бабу без боязни снова покажут людям, а пока не время, – старый Едыгей подумал и добавил. – Помнишь, я тебе показывал старые захоронения в десяти километрах от нас в сторону Маньтумпа. Завтра встанешь, возьмешь ружье, продуктов на два дня и присмотришь за туристами, куда они пойдут. Не дай бог, если в наших местах бугровать начнут – примешь меры.
– Ты предлагаешь, – нерешительно начал произносить Николай.
– Нет. Просто ночью из рюкзаков половину провианта у них заберешь, да в ручье утопишь, чтобы думали лишь о том, как быстрее до ближайшего поселка добраться.
– Я понял тебя, отец.
– Пойдем отдыхать, ночь уже.
Семен, стараясь не выдать своего присутствия, тихо вернулся в палатку, завернулся в шкуры и приказал себе уснуть.
Иллюстрации Ольга Кривилева
Литературный редактор Татьяна Иванова
Технический редактор Вадим Глоба