К утру развеялась утренняя хмарь, забрезжил рассвет, свежий ветер приятно обдувал лицо и чуть лохматил волосы на челке. Семен проснулся первым и, чтобы не будить товарищей, тихо взялся за разведение костра. Он прекрасно ощущал себя в родной стихии – первозданной глухомани Пермской пармы*. Когда Григорий предложил ему принять участие в путешествии на Северный Урал, Сема не раздумывал, согласился сразу.
Жизнь не сделала ему подарков ни в качестве престижных родителей, ни привлекательной внешности. Среднего роста, слегка сутулый, глаза скрыты за очками с большими плюсовыми диоптриями. Но мозги хорошие, а это главное. Сразу после школы поступил на физмат Пермского педагогического института. Учился с интересом, это был другой уровень, другое общение. Друзья по курсу заразили туризмом: живем в Пермском крае. Несколько часов на электричке – и ты среди первозданной природы, где есть тайга, скалы, горные реки и полнейшая дичь нехоженых троп.
Стипендия и работа сторожем-дворником в детском саду позволяли вести самостоятельную и относительно обеспеченную жизнь. На время походов брал отпуск, либо договаривался с напарником, с избытком отрабатывая впоследствии его смены. В походах возмужал, окреп. Понемногу увлекся йогой, в которой привлекали идеи аскетизма, что было актуально при его образе жизни. Батон хлеба, пачка маргарина и сладкий чай вполне могли обеспечить его дневной рацион. Отучил себя от чувства брезгливости. Полтора года назад, когда они с Григорием и еще двумя пермскими студентами в зимние каникулы пошли в Дивью пещеру, Сема втихаря решил продовольственную проблему. Зимой без мясной пищи на севере не выжить. Тушенку в магазине не достанешь, на рынке слишком дорогая. Он поднялся на чердак общежития, отловил дюжину голубей, ощипал, выпотрошил и в походе выдал за куропаток. Все ели, да нахваливали наваристую похлебку, лишь после удачного завершения похода Семен раскрыл истину. Друзья поблагодарили его за находчивость.
Окончив институт, Семен по распределению работал учителем в сельской школе близ родного города. Старался передать ученикам не только знания, но и свою философию жизни, которая определялась духовным развитием, стремлением к познанию мира и позитивным отношением к действительности.
Когда из-за дальней гряды встало солнце, завтрак был готов.
– Вставай, народ, время не ждет, – бодрым голосом объявил пробуждение. – На сегодня макароны со шпротами в масле.
– Со шпротами, это питательно, – пробормотал Чиж, не успев раскрыть глаза, потянувшись в рюкзак за ложкой.
– А компот будет? – спросил Григорий.
– Конечно, – ответил Сема, – видишь, клюква растет, набираешь горсть, бросаешь в кружку с чаем, вот и компот.
– Меня в Якутии опытные геологи учили, – начал повествование Андрей. – Первые дни практики ходил в геологическую разведку, жара, тяжелый груз тащишь, постоянно пить хочется, фляжки воды на час не хватало. Они мне подсказали, что утром выпивай как можно больше чая, на маршруте не будешь жаждой мучиться. Попробовал, реально помогает.
– Дельный совет, – одобрил Семен, – так что прошу – кому чай, кому компот.
После завтрака быстро свернули лагерь, сверились с картой и компасом, определили направление движения. Было большое желание за день дойти до отрогов главного Уральского хребта. По карте все казалось просто и ясно: спускаемся вниз, проходим большую котловину, начинаем подъем – и вот мы у цели. Прямая линия составляла километров восемнадцать, но где в тайге прямые линии? Тут овраг обойдешь, затемболотинка – гиблое место с ржавой водой.Дальше звериную тропку встретишь, так по ней и направишься.Не беда, что немного в сторону от нужного направления, зато через поваленные деревья не переползать.
Первоначальноверхняяпарма с редкой темнохвойной тайгой позволяла идти нормальным темпом, но чем ниже они спускались, тем гуще росли деревья, становилось больше бурелома. Вскоре они шли, раздвигая руками густой ельник, перешагивая упавшие деревья и поминутно стряхивая с лица густую налипшую паутину.
– Что-то мы не подрассчитали, – подумал Григорий, запнувшись о корягу и падая вместе с рюкзаком в муравьиную кучу. – Ничего, бывало и хуже. Встаем, идем дальше.
Таежная чаща цепко брала путников в свои объятия. Как говорится, брала «на слабо». Если сильный – иди, если слабый – падай и знай свое место. Ручьи и небольшие речки переходили не разуваясь. Не беда, что ноги хлюпают в сырых ботинках, зато время не теряем. Если перед каждым ручейком снимать обувь, как в мечети, замаешься разуваться, да мы и не мусульмане. У нас, православных, это не принято. Сознание понемногу тупеет, и начинаешь идти на автопилоте. Оно и к лучшему, не думай, не сомневайся, а иди к цели. В начале маршрута еще есть время, когда, испугавшись, можно повернуть назад, а через пару дней наступает точка невозврата, когда единственный путь только вперед.
Чиж, на этом участке маршрута идущий первым, вдруг гнусаво и жалостливо запричитал:
– Правильно мне матушка говорила, куда ты, Володенька, собрался к черту на кулички. Сиди дома, пивко пей, батюшка тебе рыбки вяленой принесет, я тебе курочку зажарю. Сиди дома в тепле и сухе, на радость нам. Так нет, дурак, не послушался мамки.
От неожиданного монолога друзья даже остановились, а Чиж повернулся, посмотрел на их обескураженные лица и с удовольствием рассмеялся, довольный произведенным эффектом. Прикол не сразу, но дошел до остальных. Смеялись уже все, напряжение спало.
– Весело с вами в поход ходить, – улыбался Сема.
– Да мы мирные ребята, и приколы у нас безобидные, – отозвался Андрей, – если бы ты знал наших друзей, то понял бы настоящие приколы. Вот, к примеру, Андрей Масленников – уникальный человек, о чем ни спроси – все знает. Стиль мышления нестандартный, с завихами.
– И шутки у него необычные, так сказать, с оттянутой кульминацией, – подключился Григорий.
– Это как?
– Идем мы однажды с Масленой после рыбалки с Красного Плотбища, – продолжил Чиж, – как обычно шли на день, задержались на два. Продукты закончились, а есть хочется. Кругом грибов видимо-невидимо. Андрюха и говорит:
– Белые грибы можно есть сырые. Это укрепляет иммунную систему и утоляет чувство голода.
Я, недолго думая, схватил самый большой белый гриб и давай его по краям откусывать. Через минуту он, как бы рассуждая про себя, добавляет:
– Но почему-то у них можно есть только ножки, а не шляпки.
Я остановился, как вкопанный, держа в руке грибную ножку, а шляпку уже всю отъел.
– Надо мной он тоже знатно подшутил, – вспомнил Григорий. – Возвращались мы после трехдневного похода из каньона Дохлого Мамонта, извилистая дорога со спусками и подъемами. Впереди идет Маслена, и я вижу, он ноги расставил шире обычного, пятки в сторону, носки внутрь. Шагает немного коряво, но уверенно. Я его догоняю, спрашиваю:
– Андрей, почему так идешь?
– Индейская походка, – отвечает он и шагает дальше.
Я соображаю, индейцы люди бывалые, просто так что-либо делать не будут, возможно, это силы экономит, либо еще чему способствует. Я расставляю пошире ноги, выворачиваю носки ступней внутрь и шагаю за ним. Идти неудобно, но терпимо. Через километр пути Андрюха оборачивается на меня, ухмыляется и говорит:
– Мне мокрые плавки паховую область ног натерли. А ты-то что выеживаешься?
Вскоре впереди по курсу появился просвет меж деревьев, и они вышли на небольшую поляну. Впрочем, поляна представляла собой заболоченное озеро с неизменными кочками и стоячей водой. Двинувшись в обход, они попали в царство морошки. Весь пологий склон поляны краснел и желтел радостной ягодной палитрой. Морошка – диковинная ягода для средней полосы России и обычная для северных областей, прилегающих к лесотундре.
– Ну что, пять минут на пополнение запаса витаминов? – риторически спросил Андрей.
Все сбросили рюкзаки и расползлись по природной плантации.
– Сема, а почему ягода не сладкая, с виду вроде дозревшая? – спросил Чиж.
– А ты какую ягоду собираешь?
– Конечно, красную.
– Бери желтую, морошка – необычная ягода. Вначале она, как положено, зеленая, потом красная, а затем желтеет, вот эта и есть спелая.
– Спасибо, вразумил, а то бы недозревшей наелся, – с удивлением ответил Чиж.
Спокойной идиллии усердно мешали комары. При ходьбе их меньше чувствуешь, но как прекращаешь движение, они осатанело налетают на любые открытые участки тела и моментально впиваются. На Северном Урале они крупнее обычных и отличаются весьма наглым стилем поведения. На цивилизованного комара замахнешься рукой – он улетает, а здесь край непуганых идиотов. Шлепнул себя по щеке, убил штук пять кровососов, тут же следующая пятерка садится на место казни.
Обойдя болото, они продолжили спуск и вышли на протяженную узкую равнину, протянувшуюся меж параллельных грив*, представляющую собой неестественно ровную поверхность, покрытую невысоким травяным покровом. Шириной около полутора сотен метров, она простиралась в разные стороны на невидимые из-за своей извилистости расстояния.
– Интересное урочище*, мы, похоже, приплыли, – задумчиво произнес Семен, осматривая окружающий пейзаж.
– Верховое болото, – кивнул Андрей.
– Здесь же высокая местность предгорий, откуда болото? – спросил Чиж.
– Все просто, – пояснил Андрей, – местный ландшафт сложился так, что между двух грив образовалась котловина, не имеющая естественного стока воды. Атмосферные осадки наполняют котловину, выходить влаге некуда, кроме обычного испарения. Вода застоялась, притухла, растения образовали дерновый покров на поверхности водоема. Насколько он прочен, вскоре узнаем.
Проведя «совет старейшин» приняли тактическое решение переправы. Вырубили трехметровые жерди для поверхностной опоры при случае разрыва дернистой поверхности. На разведку пошли вдвоем, первый Григорий, как самый легкий, с перекинутой за спину гитарой, второй Андрей, с грузом в одну палатку.
Григорий осторожно встал на тонкую поверхность болота, состоящую из травы, мха и переплетенных кореньев растений, сделал первые шаги. Чувствительный тонкий зыбун* заколыхался, на несколько сантиметров опустился вниз, но выдержал. Григорий стоял в неглубокой ямке правильной окружности, составляющей в диаметре около метра. С каждым вкрадчивым шагом центр ямки перемещался на опорную ногу. Физическое ощущение будто идешь по батуту, психологическое – как по минному полю. За ним, на расстоянии длины жерди, шел Андрей, готовый в любой момент бросить палатку и прийти на выручку. По мере продвижения освоились, унялась дрожь в коленях, дыхание выровнялось, вернулась боль от комариных укусов, которой не замечали первую половину пути. Вот и долгожданная твердь. Они вытерли потную испарину с лица и шеи, с наслаждением закурили и победно салютовали друзьям, которые тревожно наблюдали за ними с другого берега.
Дальше было проще, они оставили палатку, по своим следам, видимым на примятой траве, вернулись обратно. Цепочкой, уже с рюкзаками, вчетвером двинулись прежним маршрутом, держа жерди наготове. Из-за груза каждый был тяжелее на тридцать с лишним килограммов, поэтому бдительности не теряли, и травяной покров выдержал. Покурив и оправившись, друзья решили развести дымовой костер от комаров, а заодно и подкрепиться крепким чаем для следующего перехода.
– Я вот что думаю, – сказал Чиж, усердно растирая шею, – антикомариное средство отечественного производства «от укуса гнуса», которым мы пользуемся, местным комарам не знакомо. Поэтому здесь оно совершенно бесполезно.
– А ты им лекцию прочитай, может, поймут, – подначил Андрей.
– Я бы прочитал, но при всем моем богатом словарном запасе, матьков не хватит.
– Товарищи, пейте чай с сахаром, полезно и калорийно, – торжественно произнесГригорий.
– Что это ты сахар нахваливать начал? – с подозрением спросил Чиж.
– Как не нахваливать, если в моем рюкзаке его три пачки лежит, – улыбнулся Григорий.
– А у меня рыбацкие принадлежности, мука, да банки с борщом.
– Тоже вариант, – поддержал дискуссию Андрей, – можешь на ужин нам шаньги заварганить.
– Нашли стряпуху, – пробурчал Чиж.
После чая с сухарями случилась неудача. Рюкзак Григория, водруженный на метровый пень от поваленной пихты, видимо потихоньку кренился и постепенно изменил центр тяжести. Он рухнул на лежавшую под пнем гитару. От солидного веса струны издали последний аккорд, и корпус инструмента проломился до нижнего основания. Гитара прошла немало походов, иной раз и таскаться с ней было проблематично, но в сложных ситуациях добрая туристская песня поднимала боевой дух и спасала от уныния. Немую сцену прервал тяжелый вздох Гриши:
– Мне эту гитару Елизавета Кузьмовна в восьмом классе подарила.
– Жалко, – поддержал Андрей.
– Кто такая Елизавета Кузьмовна? – спросил Сема.
– Ты многое в жизни упустил, если ее не знаешь, – поучительно сказал Чиж, – это не только Гришина, но и наша любимая бабушка. Человек широкой души и ясного практичного ума. Придем к ней, бывало ночь-полночь, она непременно стакан домашней настойки налье и пирожок закусить даст. Мало того, еще по душам с тобой поговорит.
– Это верно, – продолжил Андрей, – по житейским вопросам всегда в ситуацию вникнет и верный совет даст.
– Но бабуля и характером крута. Есть свои, для кого она все сделает и все простит. А если человек ей не по нраву, с ним не церемонится, – добавил Григорий.
После болотистой низменности начался подъем. Медленно, стараясь выбирать менее лесистые участки, они стали набирать высоту. Путь пролегал по урману* – с густым чернолесьем, где господствовали ели и пихты. Каждые полчаса останавливались, отдыхали и вновь продолжали восхождение.
– Говорят, в этих местах снежный человек обитает, любит он такие буреломные места вдали от цивилизации, – поделился своими соображениями Семен.
– Почему только в этих, – серьезно сказал Чиж, – я как-то поутру проснулся с бодуна на берегу Сайгатского залива, видел его в нескольких метрах от себя. Йети в сторону деревни Горевой шел.
– А дальше что? – спросил Сема.
За Чижа ответил Григорий:
– А дальше Вовка не нашел монету в 15 копеек, чтобы по междугороднему телефону-автомату позвонить в Академию наук СССР и сообщить о своем открытии.
Чиж недовольно взглянул на друга и обиженно пробормотал:
– Пришел поручик Ржевский и все опошлил.
Постепенно лес редел, влажные мхи уступали место седому ягелю, почва становилась каменистой и более твердой. К вечеру вновь заморосил мелкий дождь, который приятно освежал лицо, но увлажнял одежду и рюкзаки. Продвигались вдоль ручья – одного из притоков реки Тошенки. География ручья соответствовала нужному направлению и решала вопрос водоснабжения при разбивке лагеря на ночлег. К вечеру на горизонте показались отроги основного хребта, которые угадывались по снежникам в северных впадинах. До темноты оставалась пара часов, поэтому решили не затягивать со стоянкой.
– Ну что, Володя, облегчу тебе рюкзак, – сказал Сема, присаживаясь на большой валун, – будем на ужин лепешки печь, но ты у меня в помощниках послужишь.
– Ради горячих лепешек я на все согласен, – с готовностью откликнулся Чиж.
– Гриша, вы с Андреем тогда занимайтесь палаткой, одежда сырая, поэтому делайте с подогревом.
– Без проблем, займемся.
Взятая в поход палатка была без днища и оптимально подходила для этого варианта ночевки. Вначале они вдвоем из камней выложили относительно плоскую поверхность под основание, затем натаскали сухих веток и разожгли большой костер на камнях. Периодически подкидывая валежник, следили за тем, чтобы нагревались все камни под основанием. В это время Чиж соорудил из камней две подставки – под сковородку и для котелка с чаем, развел вокруг них огонь. Сема размешал муку с сухим молоком, добавил воды, соли, когда костер дал угли и нагрел камни, установил сковородку, плеснул в нее растительное масло и вылил первый половник квашни. Все сгрудились вокруг костра и с замиранием дыхания смотрели на священнодействие. Вскоре жидкое тесто в сковородке зашкворчало, запищало и стало подрумяниваться на краях. Широкой деревянной лопаткой, выструганной из кедровой ветки, Сема приподнял лепешку, перевернул ее на другую сторону, при этом краешек отломился и шлепнулся мимо сковороды на камень. Чиж стремительно схватил кусочек и водрузил его на нужное место.
– Эх, сюда бы еще пару-тройку сырых яиц добавить, тогда бы тесто не разваливалось, – мечтательно произнес повар.
– Ничего, и так сойдет, – заверил Чиж.
– За доброе слово тебе первый блин, – ответствовал Семен.
По мере приготовления каждый брал свою лепешку, и, обжигаясь, с наслаждением съедал, дожидаясь следующей очереди. На брата вышло по три штуки. Экзотика – горячая стряпня среди горной глухомани. Ужин завершили крепким сладким чаем. Настало время отходить ко сну, но перед этим они веником из хвойных веток смели все угли с выложенной площадки, накидали кедровый стланик, поверх установили палатку. Все разделись до нижнего белья, положили сырую одежду на хвойные ветки и легли на нее, укрывшись двумя одеялами на четверых. Первые полчаса ощущение было скверным: холодно и сыро. Но постепенно горячий камень высушил ветки, разогрел мокрую одежду и тепло дошло до тела. Как только это произошло, все моментально уснули.
Иллюстрации Ольга Кривилева
Литературный редактор Татьяна Иванова
Технический редактор Вадим Глоба