Из книжки «Выплывает детство из тумана»
Когда я, как все тогда, носил жуткую стрижку "под чубчик" и еще не догадывался, что бренный мир живет сугубо по мудрому Фрейду, известная на весь Дуринский переулок тетя Броня сказала на весь одесский дворик своему мужу шлимазлу Семе, что он дурак! Это не было каким-то из ряда вон выходящим событием, потому что она напоминала Семе про его ничтожный ум раз десять за день! Хотя, именно Сема приносил в дом хорошие деньги, но, по-видимому, не такие уж хорошие, чтобы тетя Броня считала его хоть мало-мальски Эйнштейном.
Обычно Сема такую характеристику в свой адрес проглатывал, как утреннюю пилюлю от запоров, или вообще пропускал мимо ушей, что сохранило ему миллиарды нервных клеток, которые уже в то время не восстанавливались. Сёма давно воспринимал тети Бронино вяканье, как радио, которое всегда было включено, но которое никто толком не слушал. Но на этот раз все было не так, как всегда, потому что тетя Броня к слову дурак добавила еще «набитый», а это уже было оскорблением. И Сема взбух! Даже восстал! Он принял позу коммуниста на советских плакатах, непримиримо борющегося с мировым империализмом, и голосом, сорвавшимся в полный фальцет, протютинил в ответ: «Дурак в шнанах!». Тетя Броня опешила, но только на секунду. Она вытаращила на Сему такие глаза, будто у нее врожденная базитовая болезнь и испепеляющим взглядом пронзила Сему буквально на вылет! Сема съежился, как ёжик перед опасностью и покрылся крупными пупырышками.
- В этом смысле, если говорить про твоего дурака в штанах, так он уже давно умер! - произнесла она выкованную из железа загадочную фразу.
В этот миг я был полностью на стороне Семы, потому что тоже был в предельно вытянутых на коленках штанах, и тети Бронино оскорбление меня задело не меньше, чем самого Сёму! И тогда я помчался домой спросить у бабушки Фани, что имела ввиду сумасшедшая тетя Броня, и почему дурак именно в штанах, и почему он умер?! Мой вопрос вверг бабушку в ступор.
- Ты еще маленький, чтобы такими вещами интересоваться! – сказала бабушка, и чтобы отвлечь меня от темы, дала старый рубль на эскимо на палочке.
Но будучи жутко любознательным, я не успокоился и почему дурак именно в штанах, пошел узнать у Сеньки Чернозема. Его брат длинный Гришка учился в мореходном училище и поэтому Сенька пользовался во дворе хорошей репутацией. К тому же он был меня старше года на три и имел уже большой жизненный опыт и даже собирался жениться на Милке со второго этажа, потому что она вечно хохотала, а Сенька любил веселых. Правда, когда он ходил свататься, алчная Милкина мама спустила его с их второго этажа, так как мечтала, что ее Милка лет через десять, когда ей исполнится двадцать, выйдет замуж за сына аптекаря Шнеерсона, чтобы у семьи, кроме полного достатка, всегда были под рукой и горчичники, и мазь Вишевского, и даже пурген!
Сенька согласился за целое эскимо полностью осветить тему, но это был грабеж среди бела дня, и мы сошлись на половине эскимо, но по его условиям он начинал первым. Гад Сенька, конечно, после первого же укуса заступил на мою половину эскимо и мне досталась только жалкая треть. Он объяснил свой наглый поступок тем, что задумался над вопросом и не рассчитал укус, так как тема была не простая. Потом Сенька пустился в пространные рассуждения, которые сводились к тому, что в мире много дураков! С этим было трудно спорить, потому что на всех заборах было написано, что и «Мишка дурак», и «Дикий дурак» и про самого Сеньку тоже было написано. Что говорить, если даже Арика из 23 квартиры не забыли, а он был круглым отличником и за это его сильно недолюбливали родители двоечников, а поскольку почти все мы были двоечниками, то его вообще мало кто долюбливал, хотя он был не хуже других.
Приняв позу Роденовского мыслителя, Сенька надолго задумался. Он кусал губы и закатывал глаза к небу, изображая бурный мыслительный процесс. После этого он спросил, нет ли у меня еще эскимо? Узнав, что нет, он сообщил, что тетя Броня полная идиотка и ее слова не стоят выеденного яйца!
Назвав Сеньку аферистом и дураком, я заработал от него подзатыльник и пошел к отличнику Арику. Он выслушал мой вопрос и сказал, что они в школе про дурака в штанах пока не проходили. К счастью, эскимо у меня уже не было, и я вышел от него без потерь. Я подходил потом еще к дяде Мише, который знал пол Одессы, и к тете Доре, которая получала посылки из Америки и даже летом ходила в норковой шубе. Кстати, он жутко при этом ругала Америку, потому что была членом партии с 1954 года.
Дядя Миша подмигнул мне и сказал:
- Ишь, куда тебя, засранец, занесло!
При этом он тяжело вздохнул, по-видимому эта тема была для него достаточно болезненной.
А тетя Дора вдруг начала хохотать, как лошадь и попросила передать моей бабушке, чтобы она поставила меня в угол, иначе из меня в конце концов вырастет уголовник.
… Потом, когда я стал взрослым и пошел уже во второй класс, я вдруг понял о каком дураке идет речь, хотя смысл до меня еще полностью не дошел.
… А когда я окончательно вырос и смысл дошел, я подумал, что Сема Рабинович был абсолютно прав, потому что, если бы в его штанах был не дурак, он бы никогда не клюнул на тети Бронины прелести шестого размера и не потерял бы, как сумасшедший, голову. И может женился бы тогда на замечательной тете Доре с родинкой на щеке, и с квартир на Шестой станции, хотя, как потом оказалась, она тоже называла своего мужа, кандидата технических наук Леву Цурингойма набитым дураком!..
А.К.