Начало истории: Опасное желание http://proza.ru/2021/09/06/903
Начало главы: Рыба Коп http://proza.ru/2021/10/16/1495
Киргизов выгнал жигулёнок из гаража в переулок и закрывал просевшие деревянные ворота. Рыбаков с Мельниковым устроились на заднем диване автомобиля.
– Вот ты, Андрюха, здоровый! – рассмеялся майор, когда Киргизов сел за руль. – Подпер меня – дышать сзади нечем!
– За мной, Петрович, только дети ездят, и те – в люльках. А дышать лучше ртом,– весело сказал бугай в бежевой ветровке поверх тельняшки.
– Ха, подколол, чертяка! – дёрнул по привычке головой Рыбаков. – Андрюха, перед уазиком тормозни! Мы с Макарычем первые пойдём, вы чуть сзади. Две полосы – cтарайтесь рядом держаться, чтобы сбоку никто не пристроился, особенно на светофорах. А ты, Володя, ремнём или буксировочным тросом, что ли, руки перевяжи, когда на территорию отдела въедем.
– Петрович! А что говорить? Как этот, в капюшоне, ко мне попал?
– Скажешь, на подсобном хозяйстве его выследил, – радостно съязвил Рыбаков, – редиску дёргал, лук топтал. Ты обиделся, к участковому его приволок – очень правдоподобно! Я так сразу тебе поверю! А Макарыча сейчас предупрежу, – говорил он уже серьёзно, - на него можно положиться. Если какая внештатная ситуация, Андрюха, – прямиком в управление, на Аврору, 101! Всем тверди, что по личному распоряжению Рыбакова! Всё, мужики! Не пуха! До встречи!
Жёлтая шаха остановилась на обочине рядом с уазиком. Майор, втянув живот, со смехом выбрался из жигулёнка, быстро подошёл к милицейской машине и запрыгнул на переднее пассажирское сидение.
– Заводи, Макарыч! Поехали в отдел! – добродушно махнул рукой Рыбаков. – Видишь? Без тебя никуда!
– Я и сам, Юрий Петрович, с удовольствием – устал протоколы по мордобою да велосипедам составлять. С нашими давно не виделся. Соскучился, ей богу!
Милицейский уазик вырулил на асфальт. Рыбаков достал из нагрудных карманов разобранные части мобильного телефона, сунул в гнездо сим-карту, воткнул аккумулятор, крышку, нажал кнопку включения. Капитан Леонтьев за рулем улыбнулся.
– А я ещё удивился, думал, столько времени, и ни одного звонка начальнику убойного. Так, значит, теперь учат в академиях вести оперативную работу?
– По-всякому приходится, Макарыч. Опять война, похоже, намечается – разборки. Металлург никак не поделят, Шоколадку*, совхозы, землю. На Автовазе уже десятую "крышу" расстреляли, а новые всё лезут и лезут, – вздохнул Рыбаков, в кармане у него зазвонил мобильный. – Да, конечно! Я так и думал, он же не идиот! У Леонтьева на участке! Едем с ним, – майор повернулся в сторону водителя, – Макарыч, от Кошкина тебе привет! – в трубку. – Он тебе, Саня, тоже передает, с кисточкой. Связь плохая в дороге! Заходи в обед, поговорим! – Рыбаков отключил телефон, дёрнул головой вправо. – Понедельник, а пробки, как в пятницу!
– Я так понимаю, Юрий Петрович, хочешь этому, второму в Жигулях, явку с повинной оформить? – усмехнулся Леонтьев, посмотрев в правое зеркало. – Повезло ему.
– Или мне повезло, – сказал Рыбаков.
– Всем повезло. Я бы без СОБРа тут не рискнул. Ну, ты заботливый командир, срок сбавить – это тоже...
– Не срок, Макарыч, спасти его хочу, – выдохнул носом Рыбаков, – случай такой у нас в Афгане был. Двумя отрядами укрепрайон брали. Ночью в горах вслед за духами залезли в Пакистан – два километра. Его группу под перекрёстный зажали, командира ранили. А утром то ли ополчение, то ли регулярная армия снизу пошла, на грузовиках привезли: два полка – три тысячи. Они на той стороне отстреливалась, Меля один остался, троих раненых в пещеру переволок, принял решение вытащить сначала лейтенанта, а за ребятами с подмогой вернуться… Те двое так и остались пропавшими без вести… Зимой приехал в Сызрань к его родителям. Они в слезах, не могут понять, почему сын живой, один раз только показался и больше домой ни ногой. Наши говорят, по началу он до белочки напивался и тех ребят своих начинал искать – застрял между войной и жизнью.
– Да, тяжелый выбор. Кого? Командира или одного товарища... – вздохнул Леонтьев, – как в глаза-то ребятам смотреть?
– А родителям? – дёрнул Рыбаков головой. – Даже могилы, скажут, не оставил".
– Не дай Бог никому! – согласился, покачав головой Леонтьев, и пристальнее взглянул в правое боковое зеркало на жёлтые Жигули. – Ну, ещё немного, Юрий Петрович, на Московское шоссе выскочим, там в четыре полосы веселее пойдёт.
Они остановились на светофоре, когда справа стала выезжать Колхида–полуприцеп, обдав перекрёсток клубами едкого дизельного дыма.
– Макарыч, кто это у тебя на таком раритете калымит? – удивился Рыбаков.
– Не наши, Юрий Петрович! – ответил тот. – Чужие.
Колымага с трудом вписалась в поворот и двинулась в сторону Самары. Когда загорелся зелёный свет для основного потока, Колхида раскочегарилась, прилично уже отъехала, уазик с шахой набирали скорость, быстро сокращали дистанцию.
– Не люблю я, Макарыч, полуприцепы без номеров! Дай-ка мне свой табельный! – сказал Рыбаков.
Леонтьев на него покосился, но кобуру на правом боку расстегнул.
– Ваш там, в бардачке! – указал капитан коричневой рукояткой пистолета, передавая его старшему.
Майор по очереди дослал патроны в патронники ПМов, взвесил их на ладонях и синхронно большими пальцами поставил на предохранители.
– Давно с двух рук стрелял? – шутливо спросил Рыбаков.
– Баловство это, - ответил старый капитан, – мне уже не к чему.
– Вот, не люблю я длинномеры перед носом, – с усмешкой сказал майор, когда до идущего по правой полосе грузовика с низким бортом оставалось метров двадцать, – особенно их колёса в дождь!
Колхида внезапно засвистела, заскрежетала тормозами, её кабину повело влево, и она вместе с полуприцепом перегородила путь.
– Держись! – крикнул Леонтьев, ударив обеими ногами по педалям, не пристёгнутый ремнём безопасности Рыбаков головой воткнулся в лобовое стекло и отвалился назад.
Киргизов на шахе увернулся от уазика и юзом пошёл под длинномер. Жигули глухо ударились в стойку-опору между колёсами тягача и полуприцепа, но скорость к тому моменту уже погасла, и разлетелась только хромированная решётка радиатора. Водитель тут же сдал пару метров назад и остановился.
– Мать твою, урод! Бурбухай** грёбаный! – заорал Киргизов, выскочив из автомобиля, в этот момент из кабины грузовика раздались три выстрела, и в уазике посыпались стекла, Андрей нырнул к задним колёсам тягача.
Битое стекло осыпало Рыбакова как ледяной дождь, резкие хлопки ударили по перепонкам – майор очнулся, на мгновение ему показалось, что под Мьяханкачем, но в руках был не автомат, а два ПМа, значит под Урус-Мартаном... Он машинально снял их с предохранителей и, не целясь, открыл огонь в проём разбитого лобового стекла у правой стойки. Сделав четыре быстрых парных выстрела по кабине, Рыба Коп замер, прислушался. Водитель Колхиды сначала повис на приоткрытой дверце и почти сразу вывалился мешком на асфальт. Тупоносая кабина грузовика теперь хорошо просматривалась изнутри – она была пуста.
– Зацепило, Петрович! – прохрипел Леонтьев, держась правой рукой за левое плечо, навалившись на руль уазика.
– Киргиз! Меля! – закричал Рыбаков, выскочив из машины. – Помогите Женьке! – один ПМ он живо сунул в кобуру на пояс, второй, в левой руке, поднял над головой. – Всем оставаться в машинах!– орал майор на любопытных водителей, которые притормаживали и останавливались из встречного потока. – Не подходить! – озирался он по сторонам, вытащил мобильный из кармана брюк. – Ало! Ало! – кричал он в трубку. – Да! Нападение на трассе! Московского шоссе - километр! Водитель грузовика – двухсотый! Наверняка где-то машина сопровождения! Его на нас точно вывели! Скорую! Леонтьев – трёхсотый! Да! Красноглинский отдел УБОП рядом - километра три, не больше!
__________________________________
* Металлург - Самарский металлургический завод продан американской компании Alkoa. Шоколадка - Самарская шоколадная фабрика "Россия" продана швейцарской компании Nestle.
**Бурбухай или бурбухайка (военный сленг) – разрисованный афганский грузовик. Слово образовано от выражения «Буру ба хайр!» - Счастливого пути!
___________________________________
Продолжение: http://proza.ru/2021/11/17/1378