Sic transit gloria mundi
Молодой начинающий художник Алексей Бараев в третий раз за сегодня прошел мимо магазина «Холсты унд краски». Не то чтобы специально, нет. Просто день выдался замечательный, и Алексей шел в парк подышать свежим апрельским воздухом. А может быть, в надежде, что созерцание пробуждающейся природы подарит вдохновение, которого так не хватало ему все последние месяцы. Но ноги, видимо сами, сворачивали в переулок и снова, и снова выводили на проспект, где красовался заветный магазин.
Посещение магазина Алексеем никак не планировалось. Так как никак не могло приблизить его к исполнению желаний по причине отсутствия средств. Денег, присланных намедни сестрой, не хватало даже покрыть долг в лавке, не говоря уже об оплате квартиры, и точно, чтобы удовлетворить потребность в холстах и красках. А, как известно, не хлебом единым! Да и душа требовала большего.
Сколько раз в душные бессонные ночи в своей мансарде Алексей представлял следующую картину…
Множество господ в черных фраках и цилиндрах, среди которых мелькает позолота мундиров, и дамы в белых нарядных платьях с блестками на шее толпятся вокруг чего-то, еще не видимого из-за скопления людей. Но вот картинка перемещается вверх, и становится понятным, что все они окружают полотно с изображением чего-то совершенно необыкновенного. Восхищение и восторг читаются на их лицах. Автора! Автора! - скандирует толпа.
И Алексей видит себя, скромно идущего сквозь овации и толпу, которая почтительно расходится и пропускает его. Он напряженно смотрит на холст, пытаясь увидеть изображенное на нем. Вот он подходит ближе, еще секунда и картина откроется его взгляду, и тут... кто-то толкает его, он оборачивается и просыпается.
Лица толкавшего Алексей тоже не помнил, но ему казалось, что это то ли квартирный хозяин, недавно нагло высмеявший его робкое предложение взять в счет квартирной платы свои работы, то ли лавочник, отказавший отпускать боле в долг, то ли... ну, в общем, таковых лиц имелось множество. И сон, начинавшийся таким чудесным образом, еще более усиливал обиду.
Очнувшись от грустных мыслей, Алексей увидел, что он стоит у двери заветного магазина. И тут зеркальная дверь распахнулась перед ним, и приказчик с показным почтением пригласил его внутрь. Уходить было поздно, да и сама мысль показаться смешным была невыносимой.
- А вот, новые поступления – замечательные голландские холсты, кисть сама скользит, пожизненная гарантия, - затараторил противный человечек. - Только что из Парижу.
- Сама, говорите, скользит, сейчас проверим, - сказал, ни к кому не обращаясь, толстый господин с перстнем, стоявший неподалеку и, окунув кисть в первую попавшуюся краску, сделал вид, что пытается нанести мазок. Шутка получилась бы недурной, но огромная оранжевая капля, чудом державшаяся на кисти, сорвалась, шлепнулась прямо на середину белоснежного холста и поползла вниз, причудливо изгибаясь.
- Х-м-м, действительно, сама пишет, - попытался выйти из положения незадачливый шутник. - Прибавьте к счету, - небрежно кинул он застывшему приказчику и вышел из лавки.
- А холст? - вышел из оцепенения приказчик, но толстяк уже не слышал. - Теперь хоть выбрасывай, - с досадой сказал сам себе приказчик и пошел за прилавок.
И тут Алексея осенила идея.
- Пожалуй, я вас выручу! У меня намечается композиция... гм, ну в общем, за... вот эти деньги, - Алексей достал смятую купюру.
- Да берите хоть даром, - изрек в сердцах приказчик, но деньги взял и, аккуратно расправив, положил куда-то под прилавок.
С тщательно запакованным в фирменную бумагу магазина холстом Алексей гордо возвращался домой. Вот бы встретить знакомых, думал он, пусть видят, где покупаем!
На днях его сокурсник Петр, недавно получивший наследство от преставившегося дядюшки, пришел в студию с новеньким мольбертом, где красовался штамп лучшего магазина. Мог бы и прикрыть, негодяй…
Конечно, прийти в студию с пакетом от «Холсты унд Краски» было очень заманчиво, но холст с пятном посредине не скроешь... За этими мыслями Алексей и не заметил, как в двух шагах от него вертлявый мальчишка выбил на бегу толстый портфель у хорошо одетого, солидного господина в цилиндре, собиравшегося сесть в подъезжающий экипаж. Воришка, резко сменив направление движения, врезался в замешкавшегося Алексея с его холстом. Оба упали. Алексей, потеряв равновесие, на мостовую, где чуть не попал под блестящий на солнце шикарный экипаж. Воришка, перекувыркнувшись, выпустил добычу и быстро скрылся в толпе.
- Держи вора, - закричал несчастный художник, но голос сорвался.
Пакет же, пролетев несколько метров, тоже упал на мостовую. Упаковка, какой бы надежной она ни была, лопнула в нескольких местах, но холст, кажется, не пострадал.
Господин, успевший первым делом поднять свой портфель, поднял и холст Алексея. Разорванная упаковка осталась лежать на мостовой. Вокруг собиралась толпа.
- Я видела, это было ужасно, - промолвила молодая девушка. - Куда смотрит полиция?
Ее поддержали: безобразие, честному человеку пройти нельзя средь бела дня!
Алексей не знал, как поступить. Мелькнула мысль уйти, но было поздно. К месту происшествия пробирался постовой, рядом семенил репортер с камерой.
Солидный господин с улыбкой подошел к Алексею.
- Вы – мой спаситель! Вы даже не представляете, что сделали для меня! Вот ваша картина, - сказал он уважительно, обнимая художника. - Мы все в неоплатном долгу перед искусством!
Толпа не расходилась.
- Встаньте сюда, левее, пожалуйста, поднимите чуть выше, - командовал репортер. Вспышки камер невесть откуда взявшихся сотрудников пера щелкали без остановки.
- Отлично, браво! - полицейский пожал художнику руку, что тоже не осталось без внимания прессы.
- Ничего подобного не видел раньше! Позвольте мне сделать этот холст жемчужиной своей коллекции, - произнес человек, с которым так неожиданно свела Алексея судьба.
- Да что уж там… берите, - пробормотал смущенный Алексей, а сам подумал: как много сумасшедших развелось вокруг.
- Будьте уверены, я сумею по достоинству оценить ваш подарок! Завтра приходите ко мне, - он назвал адрес. - Только сделайте милость, поставьте подпись. Нет! Не надо. Сделаете это прилюдно.
Внимания к себе Алексей не любил, это могло закончиться тем, что его увидели бы старые и новые кредиторы.
С этими словами странный господин сел в поджидавший экипаж, а художник остался стоять на мостовой.
Про Алексея, кажется, все забыли, толпа рассеялась, и он побрел домой. День, принесший неожиданную удачу, был испорчен так же, как и холст. Множество людей видели его позор, и, кажется, многие даже смеялись над ним…
Утопиться, пронеслась мысль. А может, яд? - перебила ее другая. А где взять яд?- включилось сознание. За невеселыми рассуждениями молодой художник пришел домой
Не поздоровавшись с соседями и консьержем, Алексей поднялся к себе на последний этаж.
Выброшусь из окна, пусть они знают... Кто имелся в виду под словом «они», Алексей не знал, но, видимо, подразумевал всех, кто обижал его в прошлой жизни. «Прошлой» потому, что эту, настоящую, он считал уже безвозвратно потерянной.
Зайдя к себе, Алексей однако направился не к окну, а упал на кровать не раздеваясь и тут же уснул. Так он и проспал до следующего дня.
Утром, спустившись за молоком, он с удивлением заметил изменившийся взгляд швейцара и как бы специально выглянувшего из своей комнаты хозяина дома, который даже поклонился ему, чего никогда не случалось на протяжении последних лет.
Зайдя к молочнику и приготовившись рассказать очередную историю о непорядочном галеристе, задолжавшем ему крупную сумму, но обещавшим непременно вернуть долг в связи с тем, что Алексей нашел на него управу, он поразился перемене, произошедшей с хозяином.
Вместо брезгливо равнодушного отношения молочник, оставив других клиентов, с широкой улыбкой подошел к Алексею, да и некоторые покупатели с интересом посмотрели в его сторону.
- Я обязательно ве… - начал Алексей робким голосом, но молочник перебил его:
- Для меня большая честь, что вы оказали мне честь быть моим клиентом, - слегка запутался в словах он. - А вот свежие сливки, только что с фермы, - молочник поставил чуть запотевшую бутыль перед пораженным художником. Сливок Алексей не пил уже давно.
Может, я сплю, подумал он. Конечно, мне все это снится, пришла успокоительная мысль. Так в задумчивости он и находился по дороге домой.
- Атака на миллионера! Молодой художник оказался героем! Известный коллекционер приобрел шедевр! Новое имя в искусстве!.. - ворвались в сознание крики мальчишек-газетчиков, и, развернув свежую газету, он увидел на первой полосе свою фотографию. Правда, он выглядел весьма испуганно и затравленно среди прочих окружающих его довольных лиц, но в газете о нем напечатали впервые.
Точно сон! Однако пора просыпаться.
И тут Алексея толкнули. Да так сильно, что он чуть не упал, но вот странное дело, так и не проснулся. Зато пребольно ударился и ободрал колено.
Дома тоже все было не так. Еще на подходе Алексей заметил несколько весьма недурных экипажей и закрученные вверх усы швейцара, что обычно можно было наблюдать только по праздникам.
- Вот они! - показывал пальцем швейцар. - Как ни есть, оне самые!
Алексея обступили репортеры.
- Газета «Новости и слухи», - втерся худой мужчина. - Как давно вы знакомы с господином N? Правда, что вы открываете выставку в Метрополитен? Кто ваш агент?.. - вопросы сыпались без остановки.
С того дня жизнь художника резко изменилась. Уже не он оббивал пороги галеристов, а напротив, все модные галереи и даже некоторые музеи хотели заполучить его работы. Тут, правда, вышла заминка – к новым работам Алексей никак ни мог приступить. Во-первых, не хватало времени - званые обеды, интервью, поклонницы отнимали столько сил, что было не до художеств.
А во-вторых... Алексею было трудно признаться себе, но в глубине души он понимал, что после «оранжевой капли» вернуться к прежнему он уже не сможет.
Да и вопросы газетчиков: что вас подвигло на написание «капли»? - а главное, когда мы увидим новый шедевр? - приводили его в паническое настроение.
Новые холсты, любезно присланные из известных магазинов в виде подарка в расчете на будущее сотрудничество, занимали почти все свободное пространство в его жилье и пугали своей нетронутой белизной.
Денег, полученных от господина N, оказавшегося крупным банкиром и известным коллекционером живописи, которые первоначально показались бедному художнику сокровищем Гаруна аль-Рашида, хватило на покрытие долгов, оплату новой квартиры, одежды по последней моде, мольбертов, холстов, красок и обедов у известного ресторатора. Также Алексей совершил поездку на воды и в Италию, за новыми творческими впечатлениями.
Но однажды в ресторации ему сообщили, что его последний чек из банка вернулся не оплаченным. Скандал поднимать не стали, но порекомендовали в ближайшее время пополнить счет. Нужно было что-то решать…
Взгляд Алексея упал на крепкую веревку, которой был упакован тот самый первый злосчастный холст. На ней еще были видны следы оранжевой краски…