"Молчаливая кошка опаснее мяукающей"
(Абхазская пословица)
Добрая треть моего босоногого детства прошла в деревне, как и у многих моих ровесников. Мне тогда везло вдвойне: мама сначала привозила нас с братом на каникулы в посёлок к тёте, где мы гостили у нее половину лета, затем тётя отвозила нас в деревню к бабушке за двести километров на вторую половину. В конце лета мама с тётей приезжали за нами. На несколько дней туда подтягивались ещё и кузены с родителями, и мы весёлой толпой дружно проводили оставшееся до школьных занятий время в удовольствиях: купание в озере, рыбалка, походы по грибы-ягоды, футбол, вечерние танцы в клубе, кино, будто наверстывая их за год и даже с запасом на будущее. Заготовки на зиму выполнялись так же гуртом. Летом моя городская жизнь резко менялась. Я ждала этих каникул с нетерпением. Это только на первый взгляд кажется, что здесь тоскливо и нечем себя развлечь. Гонять балду было некогда. Мы, городские дети, лишённые тесного общения с животинкой, огородом, речками, лесом, прудами и озёрами за учебный год успевали соскучиться по деревенской жизни. Дел было полно и у бабушки, и у тёти. Обе они вели приличное хозяйство. Живность держали разную: от птицы до поросят и коз, не считая зверьё помельче. Мы с братом в каждый свой визит учились у них чему-то новому и с удовольствием помогали им ухаживать за животными, садом и огородом. Среди питомцев, разумеется, были и кошки. У бабушки их было всегда несколько. Почему-то их всех звали одинаково — "чИта", и все они были белые. Мама белая Чита, дочка белая Чита, внучки тоже белые Читы. А коты были разноцветными. И тоже все были тёзками — Мурзиками. На мой вопрос, почему всех зовут одинаково бабушка отшучивалась: " Чтоб долго не звать, когда покормить надо. Одного позвал, прибежали все." Я рассказала бабушке фрагмент из "Летучей мыши", когда Шульц якобы назвал собаку именем жены. В итоге каждая считала, что зовут не её и не шла. Бабушка посмеялась и задумалась. С тех пор Читы стали разбавляться Мурками.
Главенствовала в кошачьей иерархии кошкобабушка Чита. Она была крупнее остальных, упитанная и степенная, но степенная только в доме. До глубокой старости матрона неутомимо играла с внуками и скакала по деревьям. На крыс и мышей кошки выходили бригадным подрядом: бабка, дочка и внучки выстраивались по периметру сарая изнутри. По какому-то неуловимому для человеческого взгляда знаку начиналось действо. Мурзики караулили добычу снаружи. Редко кому из грызунов удавалось уйти от преследователей. Бабушка Чита после рейда всегда приносила на кухню мышь, сообщая тем самым об удачной охоте. В отличие от своих потомков и других собратьев, кошка эта была очень молчаливая. Взгляд у неё постоянно направлялся "в никуда", но при этом она следила за обстановкой и улавливала всё до мелочей.
— Ба, а почему Чита всегда молчит? Не мяукает, не жалуется, не мурчит? Она что, немая? — приставала я к бабушке.
— Не знаю, моя лапочка, — отмахивалась бабуля, — просто характер, видимо у неё такой. Тихоня.
Мне было, наверное, лет двенадцать, когда мы снова гостили у бабушки. Однажды утром бабуля собралась варить нам кукурузу на перекус. Погода всё лето чередовалась: то несколько дней стояла солнечная, то прерывалась недолгими, но обильными дождями. Початки к тому времени уже налились, но зернышки были сочные. От зрелой кукурузы молочная отличается особенной сладостью. Я вызвалась сбегать за ней. Схватила небольшой мешок и помчалась на задний двор, откуда начинался огород. Он был большой, соток в двадцать, длинный и заканчивался прямо у лесной опушки. По обе стороны от нашего огорода находились такие же соседские. Разделяла огороды только межа. Забора и прочих оград не было. Были штакетники с калиткой, отделяющие задние (скотные) дворы от огородов. Деревня хоть и была не маленькая, но все друг друга знали. Никто не воровал, все щедро делились с соседями и урожаем, и семенами. Только частенько из леса выходили кабанчики, чтобы поживиться свежими, сочными овощами. Дедушка пару раз сталкивался с ними возле копанки с водой.
— Смотри не заходи далеко в огород одна. С краю собирай. К копанке не подходи, — строго настрого наказала бабушка. — Если вдруг встретишь кабанчика, то не лезь на рожон, ты ещё малая. Не гони его, а беги потихоньку до яблонь — они в двух шагах. Там залезь на дерево и пережди. Порося тебя не тронет, поест что-нибудь и уйдёт. Но если что, кричи.
Я никогда не была трусихой. Но после бабушкиных предостережений шла в огород уже не торопясь.
И вот, стою я среди кукурузы, собираю початки в мешок, уже почти набрала, сколько нужно. Вдруг слышу тихое похрюкивание. Оно было хриплым, отрывистым, с каким-то причмокиванием. И судя по его нарастающей громкости, кабанчик приближался. Бросив мешок, я со всех ног кинулась к яблоням и, аки мартышка, вскарабкалась на средней высоты деревце. Крепко обняла ствол. Кукурузные метёлки, мотыляясь в воздухе, сообщали о траектории движения зверя. Эстафетой они передавали колебания следующему растению. Кабанчик пробирался ко мне сквозь кукурузные заросли минут пять. Я не дышала. Вдруг ближайшие стебли колыхнулись, и к саду вышла... бабушка Чита. Она вышагивала, высоко задирая передние лапы, и держала в зубах крупную мышь. Чита хрюкала с грудным рыком так громко, что я чувствовала вибрацию на ветках. Мышь периодически выскальзывала у неё из пасти. Тогда кошка её чуть подбрасывала, чтоб ухватить удобнее, и чавкала. Так вот откуда были эти чмокающие звуки!
— Чита, ну ёлки-палки! Я чуть в штаны со страху не напрудила! Вот это немая! — я и смеялась и злилась одновременно.
Вдруг совсем рядом послышался заливистый смех бабушки. Она побоялась отпускать меня одну, пошла следом и, конечно же, застала всю сцену моего позора.
— Нет, ну надо же! — удивлялась она, — никогда не слышала от этой кошки ни звука, поначалу мы действительно думали, что она немая, хотя слух у неё чуткий. Ну и тихушница! А куда это она мышь поволокла? Давай посмотрим.
Мы пошли за Читой, которая прошла сквозь сад и остановилась между участками с картошкой и помидорами. Покрутившись на месте, она стала грести землю. Трупик был аккуратно положен в образовавшуюся приличного размера ямку и зарыт носом. Сверху Чита ещё прикопала его землей так, как кошки обычно загребают туалет. Похоронив мышь, мадам гордо удалилась. Мы подошли ближе. Бабушка взяла веточку и разгребла рыхлую землю. Нам открылось целое мышиное захоронение. Трупиков было с добрый десяток. Бабушка закопала их обратно:
— Это не наша кладовая, пусть лежат, где лежали. Давай-ка лучше помидоры польём, пока солнце не высоко.
Я отнесла кукурузу в хату и вернулась с вёдрами. Мы спустились к копанке и замерли: возле воды стоял молодой, почти взрослый, кабанчик и пил. Пил так аккуратно и тихо, что мы его не услышали. Зато он услышал. Порося поднял голову и пристально посмотрел на нас. В следующую секунду мы с бабулей, побросав вёдра, неслись домой через огород, как сайгаки. Отдышались уже возле штакетника. За нами никто не гнался, но испытывать судьбу не хотелось: наверняка где-то рядом находились родственники дикого свина. Мы пошли в дом варить кукурузу. Помидорами мы занимались уже вечером с дедушкой. Пока я поливала кусты томатов, он таскал из копанки воду.
Вышла хозяйка соседнего огорода — тётя Валя, поздоровалась и сказала:
— Быстро же вы с бабушкой бегаете, дай бог, вам здоровья. Вы же продолжения не видели. Я как раз огурцы собирала. Гляжу, движение какое-то, а это вы с Андреевной мчитесь от кабана как ошпаренные. Я опомниться не успела, как выскочила Чита и бегом к поросю. Подбежала и давай круги написывать вокруг него. Рычит, шипит. Кабан вздрогнул и в лес подался. Так Чита его гнала до самих елей.
Дедушка таращился на соседку и удивлялся услышанному:
— Даже не подозревал, что вырастил бойцовского ягуара, — смеялся он.
На самом же деле вся династия Читы отличалась нежным и ласковым отношением к людям. Но не ко всем. Они чётко определяли, насколько человек добр и любит ли он животных. Могли подойти к нему, поластиться и даже взять еду из рук. Остальных они просто обходили стороной.
Говорят: "Не живите прошлым". Но я считаю, что отпускать от себя нужно только неприятное, а тем, что согревает вам сердце, необходимо делиться, особенно с детьми. Добрая память сплачивает нас и делает не только добрее, но и сильнее. Я помню много смешных случаев, связанных с этим семейством, и, возможно, когда-нибудь ещё вернусь к деревенским воспоминаниям.
Фото взято из интернета.