Это — стихия истории Земли, это экстремальное состояние пространства, на котором возможна жизнь.
Я только помню:
ослепительные на солнце снежные вершины в полнеба, голубизну воздуха, которую, казалось, можно трогать руками, голубизну прозрачную и приближающую к тебе все, на что ни посмотришь...
В горах ты среди контрастов — то среди неправдоподобного изобилия растительности, то среди пустынных ландшафтов, то ласковое, почти уютное безветрие, то шквалистый, какой-то глубинный ветер... То нежное и тонкое тепло, то пронзительная прохлада и даже пронизывающая морозная пустота.
В горах Красота ландшафтов в том, что само пространство их ограничено, что горизонт вокруг скрыт подробностями склонов гор, зеленых и серых, диких обрывов, снежных вершин...
В горах камни есть поверхность тела земли: горы — прошлое земли, сейчас же они «застигнуты» жизнью.
Более всего я поражался собственной ненасытности смотреть, дышать, слушать эти древние и обновленные жизнью картины. Их объем — с «третьим» измерением, когда внизу перед тобой открывались огромные долины или боязные ущелья, и в них теснились озера, шумели стремительные реки, когда перед тобой уходили в небо скалы с цепляющимися за них растениями, а небо было совсем-совсем иным, чем на равнине — маленьким и близким?
А эти ледники — с твердым и зернистым снегом (летними днями!), отражающие солнечные лучи, отчего было необычно, торжественно.
И чувствовалось, что все эти горные долины, вся эта неправдоподобная красота должна была быть редким украшением земли, его «жемчужиной», но не местом для постоянной жизни.
В горах главным был воздух (и не только в горах, .— вообще на Земле), его вдох, его звучная и голубая пустота, и его «притягиванием» твоего собственного взгляда..., твой взгляд, действительно, становился странным, словно взрывом — что-то мгновенно «отбиралось» у тебя.
У взгляда, у слуха...
Я вовсе не считал человека объектом (и только) действия физических сил (прежде всего), но тайна наша, тайна жизни, тайна жажды жизни, может быть, ее смысла, видимо, была в этом пространстве прозрачного воздуха, с его непременной соотнесенностью с твердью, здесь, в горах, — вздыбленной до небес, соотнесенностью с влагой... Тайна была в ...состоянии окружения....
Эти соотношения, эта Мера цвета и света, мера расстояний и направлений, мера тепла и холода, вообще мера окружения, видимо, и сказывались на самом появлении и существовании нашем.
Наша жизнь «спровоцирована», это абсолютно очевидно, — внешними земными условиями, и эти условия в прекрасных (без натяжек) соотношениях до сих пор.
Жизнь нам подарок.
А горы?
Разве не счастье почувствовать себя словно впервые рожденным и увидевшим Землю: яркую, контрастную, сильную, но и опасную?
Горы стоят как омытые слезами: всегда.