Я слышала о «безжалостных» якутах, оставлявших своих стариков умирать в лесу. Вероятно, так делали и другие финно-угры в древние времена. Поэтому образ избушки на курьих ножках с бабой Ягой родился и в русском фольклоре.
Прочитала воспоминания одной саамской писательницы. В 1885 году ее мать рожала одна дома. Будучи на сносях, она продолжала работать «чумработницей» и няней. Ей оставили на попечение малолетних детей, когда остальные родственники ушли за два километра от жилища на выпас оленей. Дело было в сентябре, а появление нового члена большой семьи ждали где-то недельки через две. Но он поторопился, воды отошли, когда хозяйка осталась одна, без помощников. Она поспешила к старику, жившему на краю кочевья. Пожилых людей – старше 65 лет – отселяли жить отдельно, чтобы привыкали. Это правда, с наступлением морозов их оставляли одних, переходя с оленями на другое место.
Роженица попросила дедушку пойти на выгон и сказать мужу, что началось. Вооружившись палкой, старик отправился, но встретил по дороге молодую женщину. Она побежала на помощь, но опоздала: чадо уже появилось на свет. Помощнице оставалось только постелить для кормящей мамы, принести воды, помыть, прибраться.
А рожала саамка так. Привязала кожаными ремнями детей, чтобы они не побежали на речку одни, без присмотра. Дети были от двух до пяти, несколько человек. Каждого в сидячем положении хозяйка «зафиксировала» к колу, на котором все жилище держалось. Так и сидели притихшие ребятишки и наблюдали, что происходило у самой двери, в женском углу. Слышали и видели, все понимали.
Ну а старик вернулся в свое жилище, вероятно, обессиленный. Он знал, что когда его семья со стадом оленей после первого снежка сорвется с места, его оставят одного. Конечно, дадут запас дров и мороженого мяса, попрощаются. Редко старики доживали до весны. Обычно на них нападал одинокий волк, тоже отверженный.
Такие мысли посещают меня, когда гуляю каждое утро по лесу. Вижу, как природа возобновляется. С возрастом меня все больше тянет к ней, подальше от людей.